ПАМЯТИ

АРХИЕПИСКОПА РЯЗАНСКОГО И ШАЦКОГО ИУВЕНАЛИЯ (МАСЛОВСКОГО)

(1878-1937)

Всем, знавшим архиепископа Иувеналия, дорого все, что касается его памяти. Тем более дороги его письма, при-Т сланные им из лагеря в годы тяжелых испытаний.) В этих письмах ярко отражается светлая личность покойного Владыки. Несмотря на то, что прошло более пятидесяти лет, как с нами нет архиепископа Иувеналия, рязанцы до сих пор чтут его память. И досточтимый Владыка Иувеналий достоин такого почитания, как человек исключительных качеств и достоинств: богато одаренный умом и прекрасной внешностью, благородный, гуманный, чуткий, строгий аскет, умевший сочетать глубокую рели-

гиозность с обаянием светски воспитанного и образованного человека, с тонким вкусом, с волевым, настойчивым и целеустремленным характером. Он нежно и трогательно любил Рязань и рязанцев, и Рязанская епархия, воссозданная им в православии после шатаний обновленчества, платила ему тем же. Образ святителя, "положившего душу свою за овцы", до сих пор незримо означен на рязанской пастве.

Владыка был патриотом рязанских святынь и церковных традиций: первосвятителя Василия, покровителя земли Рязанской, он благоговейно называл своим "отцом".

Родился Владыка 15 января 1878 года в городе Ливны Орловской губернии в благочестивой семье дворянина Александра Масловского и жены его Анны. Мальчика назвали Евгением. Обучаясь в Ливенской гимназии, он уже тогда отличался от сверстников. Если у одного гимназиста лежали в столе роман или сборник стихов, то у Жени Масловского—Евангелие.

В 1900 году юноша поступил в Казанскую Духовную Академию. Ректором ее в то время был Преосвященный Антоний (Храповицкий), епископ Чебоксарский викарий Казанский. Пример епископского служения, Владыка Ан-

тоний пользовался глубокой любовью студентов и был одним из родоначальников монашества в Академии. За период своего ректорства он постриг более шестидесяти студентов, большинство которых впоследствии стали архиереями.

10 февраля 1901 года принял постриг и второкурсник Евгений Масловский, и наречен был в иночестве Иу-веналием, в честь святителя Иувеналия, Патриарха Иерусалимского (память 2/15 июля).

25 февраля того же года монах Иувеналий был рукоположен во иеродиакона, а 31 июня 1902 года—архиепископом Димитрием (Самбикиным) Казанским и Свияж-ским—во иеромонаха.

В это же время в Казанской Академии учились известный впоследствии иерарх-подвижник Иларион (Троицкий) и будущий архиепископ Петр (Зверев).

В 1903 году иеромонах Иувеналий закончил Академию со степенью кандидата богословия и правом преподавания в семинарии, но на преподавательское поприще вступил лишь после годичного служения в Урмийской Православной миссии в Персии.

В августе 1904 года отец Иувеналий был назначен преподавателем гомилетики в Псковскую Духовную семинарию, а спустя полтора года последовал Указ Священного Синода о назначении его настоятелем Спасо-Елиазаров-ского Великопустынского мужского монастыря.

В апреле 1906 года, по воле Божией, отправился иеромонах Иувеналий в основанную в XV веке обитель, что в 29 верстах от Пскова, на берегу реки Толбы. В июне 1906 года иеромонах Иувеналий был возведен во игумена.

Четыре года подвизался в обители о.Иувеналий. Настоятель, он предал себя в полное послушание своему духовному отцу и наставнику старцу схиархимандриту Гавриилу.

16 октября последовал Указ Священного Синода митр. Киевский и Галицкий о назначении игумена Иувеналия настоятелем новгородского первоклассного Юрьева монастыря. Четыре года возглавлял он Юрьев монастырь, с 14 декабря 1910 года в сане архимандрита.

24 августа 1914 года в Троицком соборе Александро-Невской Лавры в Петрограде епископскую хиротонию архимандрита Иувеналия во епископа Каширского викария Тульского совершили митрополит Владимир (Богоявленский) с членами Священного Синода. 28 августа, в день Успения Пресвятой Богородицы, новопоставленный Владыка преподал Богом данной ему пастве свое первое святительское благословение.

28 июля 1917 года, незадолго до октябрьских событий, указом Священнго Синода Владыка Иувеналий был назначен на Тульскую кафедру. Нелегко начался тульский период служения Владыки. Уже в начале 1918 года по губернии началось массовое выселение духовенства из церковных домов. Преследование церковных старост за продажу свечей,

конфискация личного имущества церковнослужителей вылилась в волну жестокого, безудержного террора.

23 января 1919 года был издан декрет "Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви". А в начале 1922 года безбожная власть обрела давно желанный повод для борьбы с Церковью. В самый разгар голода началась агитация за использование церковного имущества для якобы оказания «помощи голодающим».

Суду предавались не только отдельные духовные лица, но и целые церковные причты. В 1923 году епископ Иувеналий, протоиерей Успенский, староста Сынтарев были осуждены за совершение молебна перед иконой Божией Матери, найденной на колокольне Казанской церкви, а за отказ изъять ценности совет церкви заключили под стражу и трибуналом приговорили к трем годам лишения свободы. Всего же с начала года в связи с кампанией по изъятию церковных ценностей в Туле было расстреляно и замучено более шестидесяти лиц церковного звания.

По милости Божией Владыку вскоре освободили из заключения, и 17 октября 1923 года указом Священного Синода епископ Иувеналий был возведен в сан архиепископа и назначен на Курскую кафедру.

Неуютно встретил Преосвященного город. Улицы пестрели плакатами с карикатурами на духовных лиц и призы-

вами к их уничтожению. Священников и монахов заставляли чистить улицы, сгребать снег с крыш, таскать дрова и воду, расчищать железнодорожные пути. Все это им полагалось делать в облачении, с крестами. По рассказам очевидцев, больно было видеть пастырей, идущих по улицам города с лопатами на плечах под конвоем красноармейцев.

В городе закрыли все двенадцать домовых церквей. В храме духовного училища на месте алтаря устроили сцену, а саму церковь обратили в танцевальный зал, где учили танцам красноармейцев. Иконы замазали краской, на их месте написали коммунистические лозунги, призывы, а вокруг лика Спасителя нарисовали пятиконечную звезду...

Общее число публичных доносов на духовенство, напечатанных только в центральных газетах и журналах, достигало многих тысяч. По доносам фабриковались дела, пастырей арестовывали, а их приходы автоматически, тихо, без лишнего шума закрывались. На Соловки, на верную гибель, гнали эшелоны со священнослужителями.

В феврале 1924 года якобы за "антисоветскую агитацию" был арестован и Владыка Иувеналий и отправлен по этапу в Соловецкий концлагерь.

В то время на Соловках находилось уже более 120 служителей Церкви, из них 25 архиереев. Сначала лагерное начальство было довольно снисходительно: заключенных епископов, священников и монахов поселили отдельно от уголовников—в бывшем Святительском корпусе, примыкающем к церкви митрополита Филиппа.

С б часов вечера в монастырском храме совершалось всенощное бдение, а в 4 часа утра—Литургия, которая заканчивалась к шести—началу утренней поверки и рабочего дня.

Знаменитый литургист, знаток церковного устава, поражавший современников исключительной памятью на церковные песнопения, Владыка Иувеналий начал в соловецкой ссылке работу над "Архиерейским Торжественником", составившим впоследствии шесть переплетенных томов (три тысячи страниц). Работая над материалом, Владыка сделал попытку связать практику древнерусских архиерейских служб, запечатленных в Чиновниках московского кремлевского Успенского собора, Холмогорско-Преображенского собора, нижегородского Преображенского собора, новгородского Софийского собора с современной церковной практикой, подвел так называемые "провинционализмы" под единые правила для всех архиерейских служб.

Соловки изменили жизнь не одного пастыря: их переписка ограничивалась лишь деловыми посланиями к близким родственникам, а то и вовсе прекращалась, рвались родственные связи, распадались семьи: жены, дети покидали мужей и отцов, не желая жить с "лишенцами". Если до Соловков многие священники вели активную духовную жизнь, имели влияние на прихожан, то после Соловков стали самыми заурядными священниками: ограничивались богослужениями, совершением треб и воздерживались, часто по просьбе верующих, от проповедей и всего, что могло бы вызвать новое "дело"...

В 1928 году вернувшийся из ссылки архиепископ Иувеналий был назначен на Рязанскую кафедру. Великий

молитвенник, благодатию Божией он оказывал сильное влияние на молящихся. Его молитвенная настроенность передавалась и верующим, которые не просто присутствовали на службах, а жили одной семьей с отцом-архипастырем. Церковные службы Владыка очень любил, и они всегда проходили торжественно и благоговейно. Глубокой ночью люди спешили в Иерусалимский храм, где в присутствии Владыки совершались по-монастырски ночные службы-полунощницы. И как бы долго ни длилось богослужение, прихожане не замечали ни времени, ни усталости, и сразу же по окончании спешили в собор, куда архиерей должен был прибыть для совершения Преждеосвященной Литургии.

В собор Владыка ездил обычно на белой лошадке, которая сама знала дорогу к храму. Часто люди приходили задолго до приезда Владыки и, собравшсь у церкви, вглядывались вдаль. Но вскоре извозчику Симеону Скворцову запретили возить архиерея, и Владыка стал, прихрамывая, ходить в собор пешком. Хромать Владыка стал после пребывания в тульской тюрьме. Подстать архиепископу было и рязанское духовенство, на высоте—церковные хоры. Часто Владыка устраивал торжественные богослужения, старался, чтобы церковь всегда была украшена. Архиерей собрал вокруг себя священнослужителей-певцов. Хор духовенства, куда входили келейник Владыки игумен Евгений (Анохин), иеромонах Серафим (Крупнов), протодиакон Василий Баландин, диакон Борис Андреев, диакон Иоанн Бодряшкин,—превосходил правые хоры собора и всех остальных церквей епархии.

Отец Иоанн Бодряшкин был келейником архимандрита Ефрема, настоятеля Иоанно-Предтеченского монастыря города Казани, и ранее, в ноябре 1922 года, добровольно последовал за своим настоятелем в ссылку в Усть-Цильму. Впоследствии архимандрит Ефрем, духовный друг архиепископа Иувеналия, постоянно служил с ним в храмах

Рязани. Владыка Иувеналий упоминает в своих письмах об отце Иоанне Бодряшкине и архимандрите Ефреме.

В богослужения Владыка ввел некоторые новшества. Так, в течение всего Успенского поста совершались особые длительные службы с пением канона Божией Матери и чтением акафиста.

После праздника Успения вечером совершался чин погребения Божией Матери с пением стихов из Псалтири и чтением похвальных статий в честь Успения Богородицы. Завет Владыки сохранить "умилительные Успенские моления" исполняется в Рязани и по сей день. В 1934 году в Борисоглебском соборе был отслужен молебен по случаю двадцатилетнего служения Владыки в архиерейском сане.

Владыка Иувеналий принимал в епархию возвращающихся из ссылок священников, давал им приходы, по возможности помогал материально, говоря, что "люди эти заслуживают поощрения, потому что безропотно страдают из-за гонений на Церковь".

В 1935 году арестованный священник из Старожиловского района иеромонах Анатолий (Купряшкин) сбежал из-под стражи и около недели скрывался в доме Владыки, но был кем-то выдан, вновь арестован и сослан.

Радушно встретил Владыка игумена Кирилла (Зеленина), дал приход в селе Рыкова Слобода, но там батюшка, быстро собрав общину верующих, сумев привлечь к храму молодежь, навел на себя подозрения и был изгнан местной властью за якобы "антисоветскую деятельность". Владыка скрывал и его, и спустя некоторое время направил служить в села Спас-Утешье и Абакумове Рязанского района.

В декабре 1934 года в Рязань из ссылки прибыл протоиерей Александр Турлевский и был пострижен Владыкой в монашество с именем Фотий. (Позже отец Фотий был хиротонисан во епископа Читинского).

В 1935 году арестовали келейника Владыки отца Евгения. Старец очень скорбел: "Жить стало трудно,—делился

он с епархиальными служащими,—никому нельзя довериться, так как не знаешь, какими людьми окружен. Люди продают себя и становятся агентами ГПУ".

22 января 1936 года, под Крещение, арестовали и самого Владыку. Он содержался в Таганской и Бутырской тюрьмах. 4 апреля 1936 года, "за участие в контрреволюционной группе", Владыка был приговорен Особым Совещанием НКВД к пяти годам заключения в исправительно-трудовых лагерях и отправлен в Сиблаг. Летом 1937 года переписка с ним оборвалась, и долгие годы ничего не удавалось узнать о его дальнейшей судьбе. Уже в 1989 году на официальный запрос Управлепие КГБ ответило следующее:

КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ

БЕЗОПАСНОСТИ СССР

УПРАВЛЕНИЕ

 по Рязанской области

З.Х1.89 г. № 11/8686

г. Рязань

Управляющему Рязанской Епархией

Архиепископу Рязанскому и

Касимовскому СИМОНУ

 (Новикову Сергею Михайловичу)

г. Рязань, ул. Фрунзе

На № 374 от 5 октября 1989 г.

Сообщаем, что Масловский Евгений Александрович, он же монах ЮВЕНАЛИЙ, 15 января 1878 года рождения, уроженец гор. Ливны Орловской области, архиепископ Рязанский и Шацкий, был арестован 22 января 1936 года. Обвинялся в том, что "являлся организатором и вдохновителем контрреволюционной группы духовенства, монашества и церковников, систематически с духовенством из числа арестованных вел контрреволюционные суждения, давал установки контрреволюционного характера, в частности о переводе Церкви на нелегальное положение, лично сам служил в церкви торжественную панихиду по бывшему русскому царю Николаю 2-му, произнес в церкви речь контрреволюционного содержания во время своего 20-летнего юбилея, он же разрешал производство тайных постригов, комплектовал вокруг церкви учащуюся молодежь, т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 58 п. 10 и 11 УК РСФСР".

По постановлению Особого Совещания при НКВД СССР от 4 апреля 1936 года Масловский Е. А. за участие в контрреволюционной группе заключен в исправительно-трудовой лагерь сроком на 5 лет. Для отбытия наказания был направлен в Сиблаг (г. Мариинск Кемеровской области).

Сведениями о дальнейшей судьбе Масловского Е. А. не располагаем.

Президиум Рязанского Областного суда от 16 декабря 1958 года при пересмотре дела постановил из обвинения Масловского Евгения Александровича исключить ст.58 п. 11 УК РСФСР.

В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года "О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период—40-х и начала 50-х годов" Масловский Евгений Александрович реабилитирован. Вы можете получить в прокуратуре Рязанской области.

Начальник Управления Ю.В. ЧИЧЕЛОВ

Лишь теперь установлено, что Владыке Иувеналию, находившемуся в Томской исправительно-трудовой колонии, 2 сентября 1937 г. было предъявлено новое обвинение, а 13 октября "тройка" НКВД Новосибирской области приговорила его к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в ночь с 24   на 25   октября 1937 года. Находясь в заключении, оторванный от своей паствы, он духом до конца не разлучался с ней. Письма его, своим содержанием направленные ко всем знавшим его, адресованы им на имя одной его благочестивой почитательницы, учительницы-пенсионерки Анны Константиновны Арнольди (теперь уже умершей), взявшей на себя ответственную и рискованную в те годы миссию осуществлять письменную связь между находившимся в заключении Владыкой и рязанской

паствой, поддерживать Владыку посылками и письмами, хлопотать о его деле.^¹

Указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II 23 июня 1992 года священномученик Иувеналий прославлен в Соборе Рязанских святых.

Первая открытка с дороги

Дорогая Анна Константиновна! Шлю Вам свой привет и. Б. благ. Подъезжаем к Новосибирску. Завтра будем в Мариинске. Неужели мы увидим о. Евг.?^* Меня сопровождает о. Ал. Скорбященск. Андреев. Настроение у нас бодрое, радостное. Впереди чувствуется что-то светлое... Выехали в день Муромск. Б. М. и Св. Вас.^** 12/25 апреля. Верю, что Св. Вас. отпустил меня из Рязани и дал свою икону Муромск. Б.М. нам в спутницы. Со дня разлуки со всеми Вами вижу особую милость Божию, которая не оставляет во все дни.

Многое интересное хотелось бы Вам рассказать, но до времени. Мы подъезжаем к Новосибирску, завтра будем в Мариинске. Погода хорошая, любуемся видами. О.Андрей Куницын едет в Красноярск на 5 лет на вольную высылку. Я его видел несколько дней в Бутырках и сладце побеседовали.

С особой любовью и нежностью вспоминаю и благословляю всех знакомых. А. И. 12 мая 1936 года.

Второе письмо из Мариинска

Дорогая Анна Константиновна! Мне известно, что Вы получили мою открытку с дороги. Надеюсь, что Вы читали и мои письма к Кате, так как знаете, где я и что со мной. Весьма тоскую без писем.

Ведь я еще ни одного письма не получил из Рязани от родных и близких, впрочем иначе и не должно быть, так как только неделю тому назад я имел возможность сообщить Кате свой постоянный адрес. Меня интересует все в Вашей жизни. Интересно, что за 2 часа до посещения меня «врачами», вечером 1 января, я от-

крыл известную Вам книгу, желая в ней найти некое утешение своему смятенному духу, в ту минуту, и прочитал замечательные слова о предстоящем путешествии вдаль, неизбежном испытании и скором возвращении домой.

Строки о путешествии и испытании оказались вещими, а о возвращении домой вселяют во мне надежду, что недолго мне здесь быть, тем более что и внешние обстоятельства слагаются в пользу последнего. Как бы мне хотелось поделиться с Вами всем, что пришлось пережить за последнее время. Сколько назидательного, утешительного, отрадного, мистического.

Отсюда у меня и бодрость духа, и мир в душе, и сознание, насколько мы ничтожны и как велика сила Божия и Его милость к нам.

На каждом шагу, при всех трудностях и тяжести вижу руку Божию, охраняющую, спасающую, утешающую, ласкающую, увеселяющую...

Скоро, через три дня, будет наш рязанский праздник Святителя Василия. Надеюсь, что Вы вспомните меня. Нечего говорить, что я в этот памятный день для меня буду мысленно с вами, вместе с вами буду переживать наше общее духовное торжество, живо вспоминая всех близких мне по духу людей, родных и знакомых.

Последние месяцы моего пребывания в Рязани меня почему-то тянуло ежедневно прочитывать одну случайно попавшуюся мне молитву первоучителя славянского Кирилла, в которой он перед разлукой со своей паствой вверял ее Богу, прося сохранить ее в чистоте веры, твердости духа и единении. И я читал ее, проникнутый любовью к своим детям, но далекий тогда от мысли о близкой с ними разлуке.

Теперь я чувствую, что это должно было так быть. Я покоен за детей и их воспитателей. Я верю, что они в надежной пристани, тем более, что «отец мой» меня отпустил в день его древней памяти и дал мне в спутницы свою Покровительницу.

В жизни моей произошла на днях перемена. Я по старости лет освобожден от обязанностей дневального. Это для меня не плохо.

Я по-прежнему нахожусь в 14-м бараке, занимаю место на нарах.

Скажите Кате, что дедушка Владимир скончался зимою в Кирове (Вятке).

Вчера мы здесь наблюдали полное затмение солнца. Благодаря хорошей погоде и малой облачности была прекрасная видимость. Что за дивное было зрелище, когда луна закрыла собой диск солнца. Появился венец вокруг темного пятна изумительной красоты. Тут же видна была утренняя звезда и др. звезды. Внизу, вокруг, на горизонте через облака были проблески мягкого солнечного розоватого отблеска, вроде слабой утренней звезды (зари)...

В лагере у нас разбивают клумбы и делают довольно красивые цветники. Но при жаркой погоде часто бывают холода, так что всегда нужно иметь под рукой теплую одежду.

Прошу Ваших молитв. Вам и всем родным благословение Божие и мой сердечный привет. Пишите. Ваш А. И.

Адрес: г. Мариинск, Зап. Сиб. Кр. 1-ое мар. Отделение Сиблага НКВД. 1936 г. июня 7/20 дня.

Письмо третье

1936 г., июля 9/22 дня, Чистюнька, Центр. Усадьба.

Дорогая Анна Константиновна!

Сердечно благодарю Вас за денежный перевод, я его получил в Мариинском Отделении и деньги вручены мне. Пишу Вам из Чистюньки, куда меня направили на постоянное жительство. Сюда я прибыл 2/15-VII, а 3/16-УП, т.е. в день Василия Рязанского, состоялась наша приемка. Не знаменательно ли все это? — Выезд из Москвы 12/25 апреля и приезд сюда 3/16 июля? ...

Здесь меня хорошо приняли и устроили в центральной усадьбе при штабе счетоводом-картотетчиком в финчасти, и я уже работаю. Меня окружают милые люди, мои соработники, которые вводят меня в курс

нового дела. Работа несложная, но требует известных знаний. Я доволен. Занятия бывают с 9 часов утра до 3 часов дня и вечером с 6 до 10 вечера.

Живу я в бараке, имею койку, чисто и даже уютно. Есть баня и речка, где можно купаться. Местность степная, климат здоровый. Летом жара, зимой бураны. Необходимо иметь теплую одежду. Из Мариинска мы выехали 23 июня ст. ст., день для меня знаменательный, если принять во внимание то, что я видел в Москве на Лубянке... Не знаю, говорила ли Вам об этом Надежда Александровна. Накануне отъезда забежал ко мне Женя, и было трогательное прощание. Я покоен душою за него, так как он возродился и теперь тот же, что и был раньше, с твердым намерением не разлучаться со своим отцом. Он очень часто заботился обо мне и помогал мне в питании. Напишите, пожалуйста, ему, как я устроился, и передайте от меня ему привет и благословение. Спасибо Вам, Анна Константиновна, за память и заботу обо мне. Ваше поздравление со днем моего Ангела я получил здесь. Спасибо и за посылку, ее переслали мне сюда, и я ее завтра получу. Все Ваши письма, о коих Вы упоминаете, я получил. Всякая посылка здесь встречается с большой радостью и играет большую роль в смысле поддержки, а тем паче такая, как Ваша. Еще раз Вам спасибо за все. Поблагодарите Надежду Павловну и Анну Алексеевну за память и поздравление. Буду рад получить от них весточку. Радуюсь возвращению на родину Анны Алексеевны и поздравляю ее. Поздравьте от меня с днем Ангела Ольгу Алекс. Зенькович, Ольгу Степановну и других именинниц.

По существующему здесь правилу мне пришлось надеть мирскую одежду, а также постричь волосы, что сделал здесь Владыка Феофан,^* бывший игумен в Рязани у Иерусалима (его знает Катя), своими священными руками подрезав мне волосы в кружок. Борода моя, коей интересовалась Катя, остается неприкосновенной, и ее здесь разрешают носить.

Скажите Кате, что ее посылка тоже пришла сюда из Москвы и письма я ей буду писать на днях.

Мысленно вспоминаю Рязань с, дорогими рязанца-ми. Живу добрыми воспоминаниями.

Прошу всех и Вас не забывать меня в своих молитвах. Всем шлю благословение.

Искренне Ваш. А. И.

Адрес мой: Ст.Топчиха, Томской жел.дор.,Чистюнь-ское Отд. Лагпункта Сиблага НКВД.

П. С. Если кто пожелает иметь мой адрес, можете дать. Мой привет Диме, бабке Екатерине. Как чувствует себя Ваша Оксана? Дедушка наш встретил знакомого по Рязани настоятеля Астраханки, он работает в Управлении, где дедушка жил в январе, а другого по Соловкам из такого же учреждения. Оба они очень внимательно отнеслись к дедушке.

Письмо четвертое

Дорогая Анна Константиновна!

Вашу открытку получил на днях, но ответить сейчас же по получении ее никак не мог, так как был очень занят по новой своей службе, — составляем отчет, так что приходится работать и ночью. Спасибо Вам за память и заботу обо мне. Перевод Ваш на Чистюньку пришел, и я скоро деньги получу. Переслали мне деньги по Вашему переводу из Мариинска, который меня не захватил там. Посылка Ваша дошла великолепно: все в полной сохранности, яйца с надлежащей свежестью.

За все, за все Вас и родных и близких очень благодарю. Я теперь стал поправляться благодаря поддержке Вашей и добрых людей, а ведь, поверьте, Анна Константиновна, за дорогу и после Петровки я так отощал и ослабел, что еле ходил. Мне не хотелось нарушать своих правил, и Господь помог мне их сохранить и хранить, находя в этом великое утешение, а Вы мне в этом содействуете. Я, хотя и похудел не только по сравнению с Рязанью, но и Мариинском, но это к лучшему и по заключению здесь близких выгляжу здоровее. Я чувствую, как ко мне возвращаются силы, несмотря на

то, что мне приходится много работать. Кстати, из счетовода меня здесь переквалифицировали в бухгалтера. Я веду контрольный журнал, — это море одних цифр, требующих большого внимания и аккуратности, а этот журнал обычно ведет старший бухгалтер. Спасибо моим сослуживцам, они такие хорошие, добрые люди, так внимательно относятся ко мне, что я отдыхаю душою. Весьма приличны в обращении, никакого не услышишь ни от кого от них «гнилого слова». Все заняты делом, и я поражаюсь, как они вдохновлены им. Цифры для них — это целая поэзия, а всякая операция с ними — это целая поэма...

Я, конечно, еще не дошел до такого апогея, но не отстаю от них, находя по новости и свежести работы в ней для себя некоторый интерес, не скажу в ущерб своему духовному настроению.

Начинается Успенский пост. Вспоминаю незабываемую Рязань. Живу ее пленительными воспоминаниями всего прекрасного, высокого, красивого в лучшем понимании этих слов. Все, что возможно от меня сейчас, буду воскрешать в своих мыслях по памяти и записи наши вечерние успенские умилительные моления. Думаю, что и вы сохраните добрые традиции и воскресите все, что было так для нас утешительно. Прошу Вас всех об одном— не забывайте меня в своих молитвах,— они дороже для меня всего. В них я вижу себе поддержку и непрекращающуюся взаимную любовь. Неужели еще до сих пор никто не занял моего места, и Вы остаетесь сиротами?

Всем, трудно мне сейчас перечислить всех, но вообще всем моим детям шлю свой отеческий привет, желаю всем преуспеть в добре, всех благословляю.

Ваш благодарный А. И.

1936, август 13.

П. С. 7/У1П по нов. ст., а по старому 25/У11 у нас скончался один протоиерей Феодор. Пожалуйста, закажите сорокоуст и поминайте -его. Он был очень хороший человек и много заботился обо мне, услуживал в обиходе. Скончался от паралича сердца. О. Феодор из Ивановской области.

Письмо пятое

Дорогая Анна Константиновна!

Не знаю, как выразить Вам и всем, кто заботится обо мне, мою сердечную благодарность. Как я был тронут, когда вечером, вернувшись после занятий, в 11-м часу накануне Преображения, получил Вашу посылку с яблоками. Дорого яичко к светлому празднику! Здесь не имеют места никакие человеческие соображения, так как посылки привозятся к нам по мере их накопления на Топчихе и в разные сроки, так что трудно было пригнать получение ее. Вспоминаю Соловки. Ведь там точно то же было. Придя ото всенощной под Преображение, я нашел у себя посылку с яблоками. Там пароходы тоже ходили не по расписанию.

Во всем этом вижу руку Божию, через любовь вашу утешающую меня грешного. Как это дорого здесь, когда ощущаешь, что Господь не только тебя питает, но и утешает и веселит. Слава Ему Премилосердному.

Успенский пост, который я так всегда любил, ибо он соединялся с дивными духовными переживаниями, воскрешает в памяти моей прошлое незабываемое.

Каждый день по вечерам (в 5 ч.) про себя пою параклисис, который чудесным образом обрел здесь и переписал себе, я ведь так его хотел достать все время, и таким образом духом с вами сейчас в эти спасительные дни. А в самый день праздника надеюсь быть общником трапезы Господней.

Прошу Вас об одном: не забывайте и молитесь за меня.

Было время, когда я предстательствовал пред престолом Божиим о всех вас, а теперь сам нуждаюсь в молитвах ваших.

Спасибо, что вы поддерживаете меня и телесно. Здесь это необходимо и весьма нужно. Господь да воздаст за все это Вам и всем сторицей! У меня работы очень много, сижу и работаю не покладая рук. Этому я рад, — некогда скучать, время летит быстро.

Какова судьба моего Торжественника, начало коему было положено в Соловках? Он лежал у Кати в шкафу

на нижней полке в желтых папках. Наверное, пропал... Жаль труда! Но так, очевидно, нужно и спасительно для меня и моего настроения.

Как Ваше здоровье, самочувствие? Что нового в вашей общей жизни? От Жени получил письмо. Я ему послал отсюда открытку.

Как поживает маленький Женя и Тоня с Зоей? Я их поминаю. Ольге Ал. Зенькович мой привет и всем. По именам не называю, но Вы знаете всех и всем передадите его и благословение Божие, каковое да пребудет на Вас, охраняюще и спасающе Вас от бед и зол и всех.

Ваш благодарный дедушка.

1936 г., август 7/20

П. С. Спасибо за мед. Сообщите мне, пожалуйста, адрес Софии Конст. Чемякиной. Мне нужно ей написать.

Письмо шестое

Дорогая Анна Константиновна!

Вчера получил в полной исправности Вашу посылку, а раньше, недели Г/2 — Ваши письма. Большое Вам спасибо. Я жив, здоров и благополучен. С окончанием уборочной кампании, меня назначают сторожем на зернохранилище. Пишите по прежнему адресу на Центр. усадьбу. Прошу Ваших святых молитв. Помолитесь, чтобы Господь хранил меня и чтобы я был здоров. Дежурить ночью и на воздухе.

Кланяйтесь всем и всем Божие благословение. Напишу еще как-нибудь... Тороплюсь..

Дедушка.

13/Х-1936 г.

Письмо седьмое

Дорогая Анна Константиновна!

Еще раз очень и очень благодарю Вас за посылку, а также за Вашу заботу и старание облегчить мой жизненный путь. Спаси Вас Господи}

Надеюсь, что Вы получили мое последнее письмо, написанное наспех карандашом, так как я не хотел упустить удобного случая и послать письмо. Ваши письма читаю с большим интересом. Вы так хорошо пишете, а, главное, интересно сообщая Ваши новости. Ведь здесь я одинок, не с кем поделиться мыслями, переживаниями, я живу среди нацменов: киргизов, бурят, калмыков и проч. С одной стороны, разумею—духовной, это и хорошо, так как способствует самоуглублению или внутренней духовной жизни, о чем так любил писать покойный епископ Феофан Затворник, а с другой стороны, иногда хочется поделиться с кем-нибудь этими духовными переживаниями, а тут не с кем. Я по-прежнему нахожусь на том же хуторе, но теперь, как я Вам писал, уже сторожем ночным, караулю овес, сложенный в сарае и на току, возле сарая.

Пока, на мое счастье, стоит теплая погода, и ночью бывает свежо, а иногда холодный туман, но все же не мороз и не дождь. Слава Богу за все. Но диво! В первую ночь своего дежурства, под Покров, я вспомнил свою благодательницу — Блаженную Ксению и помолился ей, чтобы она устроила мой путь, имея в виду и морозы, и здешние страшные бураны, и волков, и проч. И что же — вечером 1 октября наш воспитатель повстречался со мною и говорит: «А Вы знаете, что Вас берут на Ворошиловку (наша главная ферма, к коей приписан наш хутор или отряд), в контору?» «Что Вы?» — говорю я. «Да, да, на днях будет наряд. Вам там будет очень хорошо». Вот Вам! ... Наряд уже получен три дня тому назад, но пока я здесь, так как начальник не отпускает, пока не пришлют мне заместителя. Заместитель обещан, и на днях должен быть прислан.

На Ворошиловке, через которую идут письма и посылки, в бытовом отношении очень хорошо, особенно, имея в виду зиму и ее холода. Есть теплое помещение, интеллигентная среда. Да будет воля Божия!

Сегодня у нас чудная погода — тепло, повторение «бабьего лета», мы ходили по-летнему одетые, но вечером, когда зайдет солнце, надо одевать теплое. Здесь говорят — небывалая осень! Я очень рад погоде.

Свежий воздух меня значительно укрепил, и здоровье мое поправилось. В письме своем Вы пишете об одной прозорливой, которая предвещает скорое мое возвращение. Все в руках Божиих! Не знаю, получили ли Вы мое письмо, в коем я писал Вам, что за час до рокового посещения меня врачами, я открыл Библию, и мне пришлось прочитать место, которое предвещало и тяжелые переживания, и далекую дорогу, и ссылку, и скорое возвращение. Это место так меня поразило, что я закрыл Библию, не запомнив ни книги, ни главы, ни стиха. Признаюсь, мне было жутко принимать эти оказавшиеся в первой своей части пока пророческие слова. Да будет воля Божия над нами! Говорю над нами, так как считаю себя неразрывно связанным с Вами всеми. Ах, Анна Константиновна, как бы хотелось поделиться всем, что пришлось пережить и теперь переживается мною. Я одно могу сказать, что милостив Господь, и все, что Он делает, все делает для нашей духовной пользы. Письма Ваши я все получил, о коих Вы пишете, а также посылки. Все дошло великолепно! Благодарите добрую Анну Алексеевну за перевод. Кланяйтесь ей и ее мужу, этой дивной «двоице», о коей вместе с Гришей сохраняю доброе воспоминание. Как они устроились в Е., получил ли Роман Вл. мои рождественские, кондаки преп. Романа Сладкопевца, которые я ему послал в декабре в Тотьму?

Не знаю, какой Преосвященный Иоанн управляет Рязанью, молодой (Широков) или старый (Соколов), — оба они прекрасные люди. Первый был в Соловках со мной очень близок, тогда еще иеромонах. Жаль Диму! Бедный, бедный о. Андрей! Если воля Божия была над ним, то и легкие его и прочие боли все пройдут. В Бутырках он мне говорил, что он удивляется: все стал есть, желудок поправился, и с легкими дело ничего. Шлю ему Божие благословение. Скажите, пожалуйста, какая Ниночка вышла замуж за Шурика? Я знаю трех:

Женину сестру, подругу Гали (Джоконды) и еще маленького роста, которая всегда в последнее время стояла около кафедры. Какая из них, мне думается, вторая, она последний год училась в Москве. Весьма скромная

и хорошая девушка, хотя и все они хорошие. Шлю благословение молодой чете и матери. За Ваших молюсь. Помолитесь 16/Х по старому стилю за Анну, день кончины моей родной матери.

Кланяйтесь всем, всех помню, о всех молюсь, всем шлю Божие благословение.

Ваш дедушка.

П. С. Адрес тот же, если буду и на Ворошиловке, без прибавок и изменений.

Письмо восьмое

Дорогая Анна Константиновна!

Последнее Ваше письмо от 25-го октября я получил 4 ноября, в день Казанской Бож. Матери.

Спешу Вас порадовать: меня 22 октября по старому стилю (на Казанскую) перевели на 2-ю ферму Ворошиловку, где я теперь работаю в конторе счетоводом. Совершилось это неожиданно для меня. Теперь я нахожусь в хороших бытовых условиях. Живу в теплом доме и работаю в тепле, нахожусь среди хороших, культурных людей, которые хорошо ко мне относятся.

Слава Богу за все! И сторожеством своим я остался доволен. Оно оставило хороший след. Я утешался, карауля по ночам. Сколько оно давало моему духовному настроению пищи; здесь и размышление, и молитва, и дивные переживания самособранности. На мое счастие не было сильных морозов и буранов, хотя уже с 25 октября наступила зима.

Итак, дорогая Анна Константиновна, ничего с нами не делается без воли Божией, которая все направляет к нашей же пользе. Спасибо Вам за добрую память. Теперь Ваши письма будут идти скорее, так как они будут поступать непосредственно с центральной усадьбы на нашу ферму, а раньше с фермы шли на адрес. Адрес мой остается тот же.

В последнем письме, не знаю, получили ли Вы его, я писал, что деньги Анны Алексеевны я получил, и благодарил ее. Весьма тронут всем, что Вы пишете об Оксане. Передайте ей мой привет и благословение.

Пусть она продолжает свое учение и не торопится поступать на службу. Господь приемлет и добрые чувства и желания и вменяет все в дело. Кто это такой говорил ей, что она скоро увидит дедушку с его детками? Дай Бог, чтобы это исполнилось!

У нас зима, снегу мало, но ездят на санях, не проходит дня, чтобы не дул ветер, начались и бураны, но не такой силы, как они бывают в феврале, декабре, когда, говорят, часто не увидишь ладони своей вытянутой руки. Место, где я теперь нахожусь, представляет небольшой поселок возле фермы, состоящий из 6 небольших крестьянских домиков, есть здесь и баня. Сельхоз-ферма в 1/2 километре от нас. В домике нас живет 10 человек конторских служащих. Как прискорбно, что Женя теперь находится на тяжелых земляных работах, как пишет Катя, его обокрали. Но мне думается, что это временное для него испытание.

Пишите, не забывайте в молитвах. Всем привет и Божие благословение и Вам.

Будьте здоровы и благополучны!

За последний квартал июль-сентябрь я получил за работу зачет в 30 дней, т.е. 1 месяц на меня начислили, как бы я его проработал, и таким образом срок сидения сокращен на 1 месяц.

Ваш дядя.

1936 г. Ноября 9-го.

Письмо девятое

Дорогая Анна Константиновна! Спасибо Вам за Ваше письмо от 26 ноября. После некоторого перерыва в письмах мне его было особенно приятно получить. Вы ведь всегда интересно пишете, но редко. Спешу Вас поздравить с Днем Вашего Ангела, но боюсь, что письмо несколько запоздает. У нас вот уже второй день стоит буран, поэтому я не уверен, что оно пойдет сегодня. Шлю Вам самые лучшие пожелания и исполнение всех Ваших добрых желаний. Вспоминаю этот день и вместе с Вами переживаю все внутренне-духовное его содержание. Здесь все про-

шлое как-то выпукло выступает в памяти и с особым чувством анализа переживается. Вот приближаются великие дни, незабываемые, и уже душа по-особому настраивается и готова пережить во всей чистоте и полноте святость этих дней. Да, я буду мысленно в эти дни. с Вами, не забудьте и Вы меня в своих святых молитвах и все, кто помнит меня. Неужели Господь благословит вскоре нам всем увидеться, и московские Ваши слухи, и курские предвещания, и мои предчувствия и др. предсказания все сбудутся и принесут мне и вам неописуемую радость?! Посылка Ваша все еще не получена. Она, несомненно, уже пришла на Топчиху, но из-за буранов еще не перевезена на центр, усадьбу и не доставлена нам. Очень и очень Вас благодарю за нее и за заботы Ваши обо мне. По получении ее буду Вам писать.

Про себя скажу, что я здоров, бодр духом и благополучен. С окончанием года работы прибавилось, отчет, как говорят, на носу. Приходится заниматься днем и вечерами.

Радуюсь, что моим преемником Иоанн Широков. Он хорошего настроения святитель.

Передайте мой искренний привет всем родным и близким. Всех помню и за всех молюсь и всех благословляю. Всех благодарю за заботу. Всех прошу не забывать в святых молитвах. Пишите. Храни Вас Господь. Божие Вам благословение.

Ваш дядя.

1/14.ХП-1936 г.

Письмо десятое

Дорогая Анна Константиновна!

Вчера получил Вашу посылку. Она дошла в полной исправности, и подсолнечное масло, о котором Вы так беспокоились, прибыло в надлежащем виде. Таким образом, сегодня, в день Вашего Ангела, я разделяю вместе с Вами Ваше торжество, не только молитвенно, духовно, но делаюсь общником Вашей именинной трапезы.

Вспоминается традиционный именинный пирог с морковью. Но ныне вместо пирога объемистая посылка с яствами. Спаси Вас Господи!

Не правда ли, как Господь утешил меня? Благодаря буранам посылка запоздала и явилась накануне именин, как на Преображение яблоки и в Соловках, и на Чистюньке. Такие неожиданности воспринимаются с особым чувством умиления. Господь и в мелочах нас недостойных утешает.

Спаси Вас Господи за все: за заботы, за память, за желание не только облегчить мою настоящую жизнь, но и доставить во многом приятное.

Поблагодарите за меня Оксаночку за конфеты. Ведь и она бывала на Ваших именинах у меня и стряпала чудный пирог. Ваше письмо с новостями я получил. Читал письмо Евгения к Екатерине и всем. Очень тронут тем, что он так хорошо настроен и с такою верою воспринимает ниспосланный ему крест, а это залог того, что Господь вскоре ему пошлет облегчение. На днях получил из Юрги открытку от Кирюши. Он с Борей в одном месте. Кланяйтесь всем. Сугубо прошу Ваших молитв, особенно в праздничные дни. Будьте здоровы и Богом хранимы.

Ваш дядя. 13/26 декабря день кончины моей мачехи Марии. Помяните, пожалуйста, когда получите письмо, а письмо задержится в пути, сейчас у нас начался сильный буран, и вряд ли завтра пойдет почта.

Письмо одиннадцатое

Дорогая Анна Константиновна!

Смотрительно случилось так, что бураны, разыгравшиеся у нас в последние дни, задержали почту, и Вашу именинную посылку я получил в сочельник, накануне праздника Рождества Христова. Таким образом она превратилась из именинной в праздничную и доставила мне немалую радость. Большое Вам спасибо и за память, и за Вашу заботу обо мне. Ваши посылки удивительно всегда приходят кстати, так было на Пре

ображение Господне, так было 9 декабря, в день Ваших именин, так и на Рождество Христово.

Хоть все это мелочи, но в нашей жизни и они ценятся и поднимают дух, создают настроение и бодрят в жизни. Получили ли Вы мои два последних письма?! Первое до получения Вашей посылки, а второе после, в коем я Вас благодарил за нее и сообщал, что она дошла великолепно, и масло в целости, а также поздравлял Вас с наступающими праздниками. Как Ваше здоровье, как Ваше настроение, как Вы встретили и проводили праздники? У нас сочельник был выходной день, ввиду переписи. Создалось предпраздничное настроение, и праздник был встречен, как нужно — воспоминания дорогих мест, дивных служб, песнопений мысленно восполнили недостающее, и хотя мы занимались в эти дни, но я жил, преисполненный духовной радости и мира, как бы вне сего мира.

У нас стоит сейчас очень хорошая погода, легкий морозец и тишина после довольно продолжительных буранов, особенно последний был неимоверной силы, это что-то неописуемое. Мы все сидели дома, жизнь замерла, выходить из дома было нельзя, ибо можно было заблудиться, да и нам было строго запрещено выходить из дома. Воздух был насыщен мельчайшей снежной пылью, которую разносил сильный ветер, делая 90 километров в час, т.е. нес снежную пыль быстрее в полтора раза курьерского поезда. Снежная пыль проникает во все скважины, так что сени, чердаки, все было полно снега, он забирается в рукава, за пазуху, всюду.

Видели ли Вы в Третьяковской галерее картину Верещагина «На Шипке все спокойно», на которой часовой изображен в трех видах, стоя на часах в буран? Вот она дает некоторое представление о буране.

Говорят, что январь и февраль — это время буранов. Поэтому, если письма мои будут запаздывать, не сетуйте на меня. Насколько возможно, почта у нас аккуратная. Я здоров, бодр, преисполнен праздничного настроения и какого-то неописуемого мира и радости. Желаю Вам всем, родным и знакомым, всего лучшего, того же мира и радости. Храни Вас Господь!

Из Курска я в тот же сочельник получил письмо от Аристарховых с извещением о высылке мне посылки. Буду ей писать.

Не забывайте в молитвах и письмах.

Ваш сердечно благодарный дедушка.

1937 г. Январь 9 (дек. 27)

Письмо двенадцатое

Дорогая Анна Константиновна!

Сегодня получил Ваше письмо от 17 января. Спасибо за добрую память, а также и за заботу обо мне. Вашу праздничную посылку получил на 4-й день праздника, а в сочельник Вашу именинную посылку. Ваше желание сбылось. Буран задержал ее в пути, и она пришла именно в тот день, в какой Вам именно желалось. Об этом я Вам уже писал. С большим интересом читаю Ваши письма и сердечно благодарю Вас за все новости, какие Вы мне сообщаете. Ваши молитвы о моих присных меня глубоко трогают. И в будущем не забывайте меня и их. Поздравьте, пожалуйста, от меня с днем ангела Оксаночку и поблагодарите ее за ее гостинцы. Дай Бог, чтобы ее надежды оправдались. Этому и я был бы очень рад. Настроение Евгения меня радует, он ведь теперь сторожем, и, как м. Екатерина мне пишет, доволен. Но почему у него такой объявился аппетит, что он, несмотря на поддержку, чувствует себя полуголодным? Очевидно, свежий воздух так благотворно действует.

Когда-то Господь приведет увидеться с Вами? Пока реального ничего не предвидится в этом смысле. Как жаль бедного о. Ивана Бодр.! Как рано он ушел в вечность. Бедный Ефрем, он так горько оплакивает его кончину. Получили ли Вы мое письмо от 9 января? Я часто вижу во сне Рязань и близких и мысленно всегда с нею. Кланяйтесь всем, кто меня помнит. Прошу у всех у Вас молитвенной памяти. Анне Алексеевне и ее мужу с Гришей кланяйтесь. Поздравьте их от меня с новосельем. Сохраняю о них добрую память. А я все-таки не могу узнать, кто такая Нина, жена Шуры. Она сегод-

ня именинница. Поздравьте. И если бы я ее увидел, я узнал бы.

Ваш благодарный дядя.

1937 г. Январь 14/27

Письмо тринадцатое

Дорогая Анна Константиновна!

Сегодня у нас выходной день (воскресенье), и я пользуюсь случаем, чтобы написать Вам. Сердечно благодарю Вас за приветствие с днем моего рождения и Ангела, также за именинную посылку, которую я получил накануне праздника трех Святителей (30 января) и на новоселье. Меня ведь неожиданно перевели на Центральную усадьбу 26 января (по ст.ст.). Распоряжение было, очевидно, на память блаж. Ксении. Поэтому я думаю, что это к лучшему.

Мой адрес остается прежний. Теперь я буду получать письма и посылки скорее, чем на Ворошиловке. Здесь я сперва плел корзины для картофеля, а потом на овощехранилище набивал бочки квашеной капустой, рубил капусту, перебирал картофель, вообще я теперь подвизаюсь на общих работах. Удивляюсь, как Господь дает мне силы, бодрость и благодушие. Благодарю Господа за все. Работаю вместе со своими собратиями и со своим собратом. Из младших собратий 12 человек, один из Рязани — села. Всех их со мною сюда перевели к нашей общей радости, так что я теперь не чувствую одиночества. Есть с кем побеседовать и отвести, как говорится, душу. Живу в общем бараке. Окружают меня хорошие люди. С питанием и здесь дело наладилось. Это весьма важно в том отношении, что я имею возможность сохранять посты и свои монашеские правила. Спасибо Вам и всем, что облегчаете мое существование и так существенно поддерживаете.

Последнее время в конторе мне было трудновато, так как мы работали целый день с 9 ч. утра до 12-1 часу ночи, иногда до 2-х и 3-х часов с перерывом на обед 1 час и на ужин 1 час, а здесь мы выходим на работу в

7 часов утра, в 12 часов обедаем, и с 2-х часов дня работаем до 7 часов вечера. Как Вы видите, мы можем отдохнуть и выспаться. Кроме сего в воскресенье бывает выходной день, чего в конторе не бывало.

Все, что ни делает Господь, делает в нашу пользу, и я благодарю Его за настоящее положение.

Приветствую Вас и всех с наступлением поста. Прошу у всех прощения и желаю Вам спасительно провести святой пост и в радости и в полном здоровье встретить святую Пасху. Мысленно переношусь в милую Рязань. Вспоминаю, как мы вместе молились и проводили эти дни. 10 января (23 по новому) скончался в Казани мой брат Сергей. Прошу Вас поминать его в своих молитвах. Скорблю, что я не мог быть на его погребении и теперь не могу его поминать за Божественной литургией. Спасибо Вам за молитвы за моих. Пишите, не забывайте и меня в молитвах Ваших. Храни Вас Господь. Передайте всем мой привет и благословение Божие. Всех помню и за всех молюсь.

Ваш благодарный дядя.

1937 г. 15/28 февраля. Неделя блудного сына.

Как поживает Ваша Оксана? Божие ей благословение.

Письмо четырнадцатое

Дорогая Анна Константиновна!

Надеюсь, что Вы получили мое письмо от 28 февраля, поэтому знаете некоторые подробности моей жизни. Вот барак, в котором я нахожусь ныне [в письме Владыки нарисован барак и сторожевая вышка возле него].

Он находится в ограде, за которую мы не можем выходить, но это ничуть не отражается на нашем настроении. Я по-прежнему бодр духом, слава Богу, здоров и в общении со своей братией, собранной смотрительно волей Божией воедино, благодушествую и радуюсь о Господе. Но из Рязани только один (Вас. Москв.), а все остальные из разных мест. Я занимаю в бараке отдельное нижнее место наподобие места в купе вагона, так

что у нас в бараке вагонная система, только купе открытое, без стенок. Напротив меня мой собрат, Красноярский Феофан, некогда иеромонах, служивший в Рязани, — его помнят прихожане Иерусалимской церкви. Вместе с ним мы работаем в одной бригаде. Теперь он у нас бригадиром. С ним я и кушаю.

Господь устроил так, что мы имеем возможность и здесь себе готовить постное. Спасибо Вам за Вашу масляничную посылку. Она пришла вовремя. «Наполеон» (пирог) выше всякой похвалы, как и именинный крендель и яблочный пирог. Вы меня балуете вкусными и хорошими вещами, не только что поддерживаете.

Пост мы встретили хорошо. Случилось так, что всю первую неделю великого поста зарядил буран, и мы не работали и сидели дома, — это дало нам счастие вычитать все постовые службы, хотя и не во всей полноте, — за отсутствием некоторых книг, но все же с большим для нас духовным утешением, а в четверг неожиданно получили от матушки Екатерины канон Андрея Критского. Какая была у нас радость!

Мы его вычитали весь в этот день. В субботу были общниками трапезы Господней. Буран прекратился, и мы вышли на работу. После плетения корзин я работал на овощехранилище, там я набивал бочки квашеной капустой и откатывал их, потом рубил капусту, перебирал день в подвале гнилую картофель, а теперь наша бригада работает на чистке снега на свежем воздухе. Дивлюсь, как Господь помогает моей немощи.

Я справляюсь со своей новой работой и вырабатываю свою норму. Чистим мы снег с чердаков бараков, откапываем их, занесенные огромными сугробами. Свежий воздух великолепно действует на меня, явился аппетит и крепкий сон. Работаем по 10 часов с отдыхом на 2 часа, для обеда. С 7-ми часов вечера до 6 утра отдыхаем. После канцелярской работы— благодать! Письма Ваши все я получил, также переводы и открытку. Низко, низко Вам кланяюсь и сердечно благодарю Вас за заботы обо мне, а также и всех, в особенности за молитвы о моем почившем брате и за строки утешения. Вы сделали все, что и я бы сделал, но чего не могу сделать ввиду

своего нынешнего положения. Радуюсь, что Вы хорошо встретили праздники. Я духом был со всеми Вами. С каким нетерпением жду времени, когда вернусь к Вам и послужу вам.

П. С. Сейчас узнал, что на днях привезли прутья, так что я, быть может, опять буду заниматься пустынническим деланием в двух смыслах: и внешне и духовно. Узнал также, что в тюрьмах всех освобождают свыше 55 лет независимо от статей. Отсюда вывод, что и меня могут освободить, но когда?

Сон, о котором я Вам писал, частично исполнился с удивительной точностью, а конец его длинная дорога, предстоящая мне, гладкая, как скатерть, с посошком моим (маленьким, который я видел во сне и который мною был оставлен в кабинете начальника того Учреждения, где я проводил дни в прошлом году в Рязани) в руках. Молитесь, да Господь явит волю Свою благую, спасительную для меня и вас. Но да будет воля Божия!

У нас все еще зима, хотя солнце греет по-весеннему. Так будет до 10-го апреля, говорят, когда стает снег. Письма от Анны Алексеевны я еще не получал. Благодарите ее за ее заботы и помощь. Всегда с любовию вспоминаю эту редкую «двоицу». Спаси их Господи! Спасибо сестре Саше за ее великолепное печение. Весьма тронут ее усердием. Передайте благословение Вашей Оксане, благодарите ее за ее христианские порывы, добродетели. Но зачем она лишает себя того, чем ее утешают близкие. Спаси ее Господи!

Желаю вам всем в радости встретить Святую Пасху и насладиться ее духовным торжеством.

Не забывайте в молитвах преданного и всегда благодарного Вашего молитвенника — дедушку.

1937 год, март 24.

Письмо пятнадцатое

Дорогая Анна Константиновна!

Сегодня мы отдыхаем, у нас выходной день (воскресенье). И как было для меня приятно сегодня получить от Вас письмо (2.IV). Сегодня же отвечаю Вам.

Перевод на 25 руб. от 10Д1 Анны Алексеевны я получил, получил и Ваше большое письмо от 5/111 и полупостную посылку. За все Вам очень и очень благодарен. Надеюсь, что Вы получили мое последнее письмо от 24.111, в котором я Вам писал обо всем вышеизложенном. Благовещенская посылка еще не была получена, но она по бездорожью, которое сейчас наступило у нас, задержится на ст. Топчихе (40 верст от нас) и придет к нам не ранее 6-й недели Великого поста, т.е. к Вербному Воскресению, и это будет как нельзя кстати.

Ваши посылки, действительно, являются дополнением к посылкам бабушки и доставляют мне большое утешение, — не только питают, но и «греют».

Поэтому изменять их характер я не вправе. Смотрю на них как на милость Божию, изливаемую богато на немощь мою через Ваши добрые сердца и христианские души. Спаси Вас Господи и помилуй.

Ну и удружил мне мой «приятель» своим письмом. Уезжая с Ворошиловки на Центральную усадьбу и не зная о дальнейшей своей участи, я просил счетовода, с которым работал, написать бабушке, чтобы она пока не посылала посылок, но писала письма, что я не замедлю ей сообщить о своем новом адресе. С Центральной усадьбы, где я остался вместе со свой братией, я вскоре написал ей письмо, но она, кажется, его не получила, а дальнейшие письма, из которых Вы составили теперь понятие о моем новом положении, ничего тревожного в себе не заключали, как это на самом деле и есть, тем более, оно временное.

Я Вам, кажется, писал, что работаю на общих работах. У нас своя бригада. Бригадиром ее Владыка Феофан Красноярский. Бригада наша единственная заслужила доверие и теперь выходит за ворота с пропуском без конвоя, а я 26 марта (по стар.) назначен зав. кладовой на центральной усадьбе, храню и выдаю бригадам лопаты, ломы, грабли и др. инструменты и от них по окончании работ принимаю инструмент.

От работ я освобожден, но живу по-прежнему в том же бараке и выхожу по пропуску. Это милость Божия, явленная мне в день памяти (Ангела) моего приснопа-

мятного батюшки старца о. Гавриила, его святыми молитвами. Владыку Феофана на днях провожаем — он уезжает туда, где муж Лав. Фед., далеко на юг, но мы остаемся здесь. Я здоров, бодр духом и благодушествую. Благодарю Бога за все. Верю, что Ваши и родных моих молитвы доходят до Бога. Спасибо Вам и за молитвы о моем почившем брате Сергее. Шлю Вам Божие благословение, о всех молюсь, с любовию всегда вспоминаю добрых рязанцев и милую Рязань, ставшую для меня родной. Желаю Вам вступить в спасительные дни страстной седмицы и в радости встретить Святую Пасху. Прошу Ваших святых молитв.

Ваш дедушка.

1937 год, апрель 11 (н. ст.)

П. С. Жене шлю Божие благословение. Помоги ему, Господи, в его добрых начинаниях. Спасибо ему за молитвы о брате и добрую память обо мне, недостойном. Отцу Андрею мой привет и благословение, также и Саше. Пишите, не забывайте, письма Ваши читаю с большим интересом.

Письмо шестнадцатое

Дорогая Анна Константиновна!

Спешу Вас уведомить, что Вашу постовую посылку я получил в воскресенье на 6-й неделе великого поста 5/18 апреля. Сердечно благодарю Вас за то утешение, которое Вы доставили мне этой посылкой. В ней так все прекрасно! Спаси Вас Господи!

Завтра «совершаем», т.е. по-русски — оканчиваем «душеполезную четыредесятницу». Слава Богу! Господь привел нас к спасительным дням страстной седмицы и предваряющему ее входу Господню в Иерусалим, дав нам возможность в условиях нашей жизни сохранить святой пост, не нарушая его ни ястием, ни питием. От души приветствую Вас, а в лице Вашем всех своих духовных чад с наступлением Великого Праздника Пасхи. Желаю его спасительно встретить и радостно провести.

Во все эти знаменательные дни я духом буду с вами, буду молитвенными воздыханиями и слезами здесь, на

чужбине, сопровождать ваши духовные переживания и разделять ваши пасхальные радости.

Воздохните и обо мне, недостойном, отверженном от общения вашего чувственного, внешнего, но не духовного... Я верю в силу церковной молитвы обо мне и это чувствую на каждом шагу... О, как много расскажу Вам, когда увижу Вас, о всех милостях Божиих, так богато изливающихся на мне. Как Вас Господь милует, как Ваше здоровье? Получили ли Вы мое последнее письмо от 11/1У? Не помню, писал ли я Вам, что в моей жизни здесь произошла перемена к лучшему. Я теперь зав. кладовой рабочего инструмента, который выдаю рабочим бригадам и принимаю его от них. От работы я освобожден. Иногда приходится сделать топорище и насадить на него топор, также ручки к лопатам, но это очень редко.

У меня остается много свободного времени, и я его провожу в уединении. Могу почитать и помолиться. А случилось это так: когда я работал однажды на чистке снега и устал порядком, я невольно воскликнул: «Господи, доколе забудеши мя до конца, доколе отвращаеши лице Твое от мене?» — И что же? Не прошло и двух часов, как начальник Центральной усадьбы подзывает меня и поручает мне заведование кладовой.

Я так и ужаснулся от неожиданности, и без слез не мог пережить этого момента...

У нас 17/30 марта началась было весна, продержалась с неделю, опять началась вторая зима — выпал снег, и пошли морозы, даже был небольшой буран в начале (по старому) апреля. Ждем наступления второй весны. К тому же и «жаворонки» прилетели из Рязани, предвещая скорое тепло. Спасибо за них — они очень вкусные. У нас стоит все еще санная дорога и поэтому есть сообщение с Топчихой (40 верст).

Шлю привет всем, не перечисляя всех по именам, но всех помню и живо представляю. Храни Вас Господь.

Ваш дедушка.

1937 г. апрель 9/22.

П. С. В воскресенье 12 апреля — память святителя Василия и Муромской Божией Матери. В прошлом

году мы в этот день двинулись в путь-дорогу из Москвы в Мариинск. Как знаменательно!

"Как здоровье отца Андрея? Где он?

Под 1 марта (стар. ст.) я видел его во сне и приветствовал его словами «Христос Воскресе». Но он стоял в белом подряснике, светлый, но ничего мне не отвечал.

10/23-1 V начался сильный буран, и мы сидим дома и не работаем. Надо полагать, что буран еще продолжится дня 2-3, а затем начнется оттепель и весна с распутицей. Когда вы получите это письмо?

Письмо семнадцатое

Воистину Воскресе Христос!

Сегодня, в неделю Фомину, получил Ваше пасхальное письмо от 22/30 апреля, дорогая Анна Константиновна! Сердечно благодарю вас за Вашу добрую память, приветствие и добрые пожелания. Взаимно Вас приветствую. Надеюсь, и Вы получили мое пасхальное поздравление.

Ваши письма я всегда читаю с большим интересом, а сегодняшнее Ваше письмо доставило мне большую радость, разумею Ваше сообщение о возможности скорого моего возвращения, надежда на что у меня с каждым днем растет и растет, не только по мотивам чисто внешнего порядка, но и мистического. Я буквально вижу во всем, до очевидности, осязаемую руку Божию, во всех мелочах моей жизни, что нередко вызывает у меня слезы умиления и благодарности. Об этом, когда увидимся, мы будем говорить во славу Божию.

Неужели я не описывал Вам моего знаменательного сна? Сон этот я видел в ноябре месяце на память преподобного Феодора Студита, который, как известно, был не только подвижником, но и исповедником (11 ноября по старому), а исполнение его совершилось 26 января по старому, когда совершается его вторая память в году. Сон этот был настолько ярок, что я, когда проснулся, не мог придти в себя. Три раза он вновь возобновлялся, и каждый сон являлся продолжением предыдущего.

Представилось мне, что я будто бы нахожусь в Москве на заседании какого-то съезда в Кремле среди членов его, и вот председатель этого съезда, всем известное лицо, фамилия которого •начинается теми же тремя буквами, что и фамилия Над. Мих., нашей общей знакомой, обратившись в мою сторону, очень вежливо приглашает меня в президиум, и я подымаюсь на возвышение и сажусь за стол, по указанию его, по правую руку рядом с ним. Начинается заседание, и я чувствую, что я не гость, а представитель духовенства, и как таковой принимаю такую высокую честь. Председатель во время заседания переговаривался со мною, вспоминая своих знакомых из нашей братии (вообще он был более чем внимателен ко мне). Потом, заметив кого-то из присутствующих не особенно опрятным в костюме, вывел меня на середину и сказал: вот посмотрите, как у него все в порядке, вот и сапожки какие. На этом первый сон прекращается.

Я вижу второй сон: — Я вхожу в довольно просторную комнату, под свежими впечатлениями только что бывшего заседания. В комнате помещаются батюшки и монахи, но кто — не помню. И я рассказываю им, что я удостоился чести быть на собрании, как представитель духовенства, что это важно для нас, что это новое, светлое в нашей жизни, но братия недоверчиво относится ко мне — не верит счастью, а я говорю, что так будет. Этим заканчивается второй сон.

Третий сон: — Я вхожу после перерыва на то же заседание съезда. Все на местах, я запоздал. Сажусь на свое место в президиуме, чувствую некоторую неловкость, что запоздал. И вдруг вижу у стены стоит мой красного дерева костылек (из Солопков), с которым я вышел из своего помещения в ту знаменательную ночь, отправляясь на «почтовку». Этот костылек я оставил в кабинете начальника, где находился, когда меня отправляли на машине в Москву. Я удивился и обрадовался ему. Потом встаю и иду в угол, там стоял эмалированный таз с моей намыленной сорочкой. И стал ее достирывать. Она была бела, как снег, и мыльная пена тоже была удивительной белизны. Почувствовал, что это неудобно

делать, так как на это могут обратить внимание, я возвращаюсь на свое место, а заседание продолжается. Затем председатель говорит: «Пора устраивать перерыв и пить чай», и я вижу на длинном-длинном столе лежит белая, как снег, скатерть, вроде полотенца или дорожки, вначале она лежала в виде зигзагов. Тогда я встаю, становлюсь против длины стола, беру за оба края скатерть и начинаю ее выравнивать; быстро ее выпрямил, и она лежала на столе, как стрела. Появились чайные приборы и тут же принесли великолепный торт и мы стали пить чай, и я проснулся.

Когда меня 26 января (ст. стиля) привезли на центральную усадьбу, я оказался в обществе собранной со всех участков нашей братии, смотрением Божиим соединенной воедино, я вспомнил 2-й спои сон.

Костылек мой, верю, будет мне возвращен, как символ моего святительства, оставленный в Рязани, так как я срачицу свою отстирал.

«Если ваши греси будут как багряное, аз яко снег убелю» — говорит Господь. Я чувствую, что искупил свои грехи перед Богом, и что наступает время проявления милости Божией ко мне грешному. А милость Божия будет для меня в длинном пути к возвращению. Еще в прошлое время перед своими переменами в положении и назначениями я видел сны, что пил чай с тем, кого теперь уже нет, но от кого все зависело. Зигзаги перед дорогой я уже переживаю. Но они незначительные и непродолжительные. Когда я приехал на Центральную усадьбу, мне прислал в подарок один из моих сослуживцев точно такой же костылек, какой у меня был в Рязани, такой же формы и цвета, с ним я хожу здесь.

Не удивительно ли?

На Вербное Воскресенье я думал, что попаду в этап на север в более тяжелые условия, куда направили лиц моей категории, куда поехал Владыка Феофан, но я по молитвам Святителя Василия остался здесь по летам и здоровью (3-я категория) вместе с прочней братией.

Глубоко сожалею, что на страстной неделе пришлось ограничиться только вычитыванием только всех 4-х Ева-

нгелистов ввиду отсутствия служб страстной седмицы. В пятницу один батюшка художник сделал великолепную плащаницу. Я ее освятил и мы ее лобызали с известными нам песнопениями, а в субботу перед ней (она лежала у меня на подушке на моей постели) читали деяния. Суббота была днем выходным. Исповедались и в 12 часов ночи, когда все спали, сидя на своих койках по несколько человек, шепотом пропели полунощницу, пасхальную утреню, обедню и причастились, а затем похристосовались и разговелись.

Какая для нас это была радость, какое утешение. Сердце было преизобильно исполнено радости о Воскресшем Господе. Но все-таки нам пришлось выйти на работу, чистить снег и убирать грязь, и мы работали, про себя поя пасхальные песнопения, чувствуя, что дух наш выше всего, что радость все поглощает, и ничто не может ее у нас отнять. Вечером мы про себя шепотом пропели вечерню с чтением Евангелия. Так мы провели всю седмицу.

Теперь о кофте. Я очень рад, что она у Вас, носите ее на здоровье. Катя мне прислала телогрейку, так что и я вполне обеспечен.

Женю прощаю, и кто же его будет гнать от себя? Разве он видел что-либо похожее на это, когда мы встретились в Мариинске? Я не знаю, где я буду и что буду после возвращения. Но гнать его от себя у меня и в мыслях не было. Успокойте его. Посылки Вашей пасхальной я еще не получал. Спасибо за нее. Божие благословение Вам и Оксане за ее дары, столь трогательные. Маленького Женю поцелуйте от меня. Храни Вас Господь!

Ваш дедушка.

1937 г., мая 9-го.

Письмо восемнадцатое

Дорогая Анна Константиновна!

Сегодня, 10/23 мая, я получил Вашу пасхальную посылку. Сердечно благодарю Вас за Вашу заботу. Яйца пришли в полной сохранности, как и прочие

вкусные вещи. Спасибо дорогой Оксане. Ее память меня трогает. Спасибо и тем, кто потрудился в печении прекрасного кулича и участии в сооружении посылки. Посылка хотя и запоздала, но пришла кстати, на новоселье. Нас 5-го (18-го) мая перебросили в село Чистюньку на разборку моста на реке Алее, который во время ледохода прорвало, а также на постройку нового деревянного моста. Адрес мой остается прежний, на Центральную усадьбу. Мы живем в 12 верстах от последней, в здании местного училища. Устроились очень уютно среди мирных жителей, что так прекрасно действует на психику. Работа тяжелая. Первый день я с бригадой грузил лодки пшеницей. Пришлось таскать, ничего не поделаешь, мешки по 5 пудов; конечно, такие, как я, таскали мешок вчетвером на удивление посторонних зрителей, так что один из них в шутку сказал: «Что Вы, точно покойника, несете мешок?» Второй день я вертел точило, на котором точили топоры; а на третий день я уже работал топором. Не удивляйтесь — довольно удачно тесал бревна, хотя и впервые. Но после обеда меня, как старца, определили дневальным в наше помещение. Теперь я подметаю полы, убираю помещение, каждый день мою полы (недурно), чищу уборную, караулю днем вещи своих собратьев, вот и все. Слава Богу за все! Видимо, Господь молитвами Вашими ущедряет и утешает меня. Временами я думаю — не на даче ли я? Если Вы получили мое письмо от 9 мая, то в нем прочитали описание моего знаменательного сна. Теперешнее мое положение — это последний зигзаг скатерти, которую я вытянул в стрелку. Я вышел на дорогу длинную, прямую, домой.

О, если бы это было так!

У нас стоят дивные теплые дни — 15-20 градусов тепла. Но стоит подуть ветерку, как ощущаешь холод и приходится одевать теплые вещи.

В селе Чистюнька есть хорошенькая церковь, есть в ней и служба Божия, но посещать ее нам не велят, не можем мы одни выходить из помещения в поселок. Настроение у меня хорошее, бодрое, предвкушаю какую-то грядущую радость... Я здесь отдыхаю духом

в тиши, когда все уйдут на работу. Наше помещение напоминает мне серый домик против Благовещенской церкви, столь знакомый Вам.

Прошу Ваших святых молитв. Не забывайте меня в молитвах и письмах.

Ваш дядя.

23.У-37 г.

П. С. Кланяйтесь всем, кто меня помнит. Передайте мой поклон и Божие благословение отцу Андрею. Как его здоровье?

Как досадно, что изображения мне не передали, а какие они хорошие, и как мне хотелось их иметь.

25/У-37 г. Сейчас мне вручили свящ. изображения с разрешения кого следует. Я очень рад. Как Вы встретили праздник Святой Пасхи? Поздравьте с Днем Ангела Леночку Рыжкову и ее Маму. Как растет и живет Женя, ее брат?

Письмо девятнадцатое

Дорогая Анна Константиновна! Спешу Вам сообщить, что вчера мы вернулись снова на Центральную усадьбу. Здесь пробудем несколько дней, и числа 5-6-го июня отправляемся в этап в г. Томск в колонию инвалидов. Со мною едут старики свыше 55 лет и инвалиды. Ходят разные слухи, которые подают надежду на светлое будущее. Быть может, осенью мы будем дома. Настроение у меня прекрасное, бодрое, предвкушающее неизъяснимую радость в будущем. Сон мой сбывается с поразительной точностью. Прошу Вас и всех, кто меня помнит, усиленно помолиться. Быть может, по молитвам Святителя Василия, Господь благословит мне осенью быть дома. Посылок и денег мне не присылайте до сообщения Вам нового моего адреса, а письма можно по старому адресу на Центральную усадьбу. В переписке должна произойти некоторая пауза, перерыв на три недели. Если будет возможность, с дороги пришлю открытки. Поэтому не волнуйтесь, а молитесь. Приветствую Вас и всех с гря-

дущим праздником Святителя Рязанского Василия Буду со всеми Вами духом.

Храни Вас Господь!

Ваш дядя.

18/31 мая 37 г.

П. С. Получили ли Вы мое письмо с Чистюньки?

Открытка двадцатая

Наша поездка в г. Томск отменена. Поэтому я остаюсь на прежнем месте. Адрес мой остается прежний. Жду от Вас весточки. Я здоров и бодр духом. Шлю Вам свой сердечный привет. Будьте здоровы. Поздравляю Вас с праздником 7/У1^¹ и 10/У1^² по ст. ст. Мысленно буду с Вами.

Ваш дядя.

9.У1-1937

Открытка двадцать первая

Спешу Вам сообщить, что 17/30 июня я благополучно прибыл в г. Томск. Устроился на новом месте прекрасно. Здоров и бодр духом. Пишите по адресу: Томск-1-й. Колония массовых работ № 2.

Подробности в следующем письме.

Дядя.

1937 год, июля 2.

Открытка двадцать вторая

Дорогая Анна Константиновна!

Вчера получил Вашу поздравительную открытку (2-ю) — первую весточку по новому моему адресу, и был очень утешен, что в Рязани известен мой адрес. Спасибо за память и поздравление. Я жив, здоров, бодр духом и благополучен. Пока отдыхаю и не работаю по

своей инвалидности в ожидании комиссии. У нас после дождей установилась хорошая погода, но чувствуется север. Из Топчихи мне прислали Вашу открытку, большое письмо и троицкую посылку, но именинной открытки и именинной посылки я еще не получал. Ожидаю их на следующей неделе. Глубоко тронут и искренно благодарен; надеюсь, что Вы уже получили мое закрытое письмо отсюда от Ю/УП. Здесь встретил кое-кого из своих знакомых братии, а также Т.Е. Ник. Ган. Она тоже инвалид и ожидает своего возвращения домой. Как жаль Андрюшу! Почему он упорно не пил отвара льняного семени, ведь он бесследно излечивает аппендицит.

Храни Вас Господь! Божие Вам благословение. Молитесь блаженной Ксении!

1937 год, июля 11/24.

Ваш дядя.

П. С. Поздравьте О. А. с днем Ангела.

Деньги Анны Ал. еще не получил.

Письмо двадцать третье

Дорогая Анна Константиновна!

Приношу Вам свою искреннюю благодарность за Вашу добрую память и заботу. Вашу посылку именинную я получил 17/30 июля. Надеюсь, что Вы получили мое подробное письмо от Ю/УП, в коем я сообщал Вам о получении от Вас посылки от 5/18 июня, подробного Вашего письма и второй поздравительной открытки.

Спасибо Вам за все! Перевод Анны Алексеевны, посланный Вами на Топчиху, мне еще не переслали сюда. Его перешлют вместе с моими личными деньгами.

По своей инвалидности и отсутствию здесь мастерских, которые находятся пока в стадии оборудования, я не работаю.

Вчера, 1 августа/19 июля, открыла действие свое прибывшая к нам судебная комиссия, но она по бытовым статьям. Вчера освободила много бытовиков, прошедших перед сим врачебную комиссию. По нашим

статьям на днях будет нам врачебная комиссия, а через неделю особая специальная комиссия, которая и пересмотрит наши дела и решит нашу участь. В октябре, как нам объявили, ожидается широкая амнистия. Да будет воля Божия!

Шлю привет и благословение всем родным и Вам. Прошу у всех усиленных молитв обо мне.

1937 г., 2 августа, Ильин день.

Ваш благодарный дядя.

П. С. Спасибо за дорогой портрет. Благодарю Анну Алексеевну за перевод и поздравляю Романа Влад., ее мужа, с днем Ангела, а ее с дорогим именинником.

Открытка двадцать четвертая (последняя)

Дорогая Анна Константиновна!

Вашу посылку с яблоками и медом получил 7/20 августа, а 21 августа получил Вашу открытку. Искренно благодарю за ту и другую. Очень тронут Вашим вниманием и заботой. Я здоров, жив и благополучен, бодр духом. Мне здесь хорошо, и люди меня окружают хорошие. Беспокоюсь о состоянии Вашего здоровья и советую Вам сделать себе операцию. Не надо искушать Бога. У нас уже наступает осень, хотя стоит хорошая погода, но чувствуется холод. Перевод Анны Алексеевны (40 р.) мне переслали из Топчихи, и я его уже получил. Очень и очень ее благодарю.

Приветствую Вас и всех родных с праздником 15 августа.^¹

Ваш Дядя.

1937 г., август 22.

ВОСПОМИНАНИЯ ОБ АРХИЕПИСКОПЕ РЯЗАНСКОМ И ШАЦКОМ ИУВЕНАЛИИ

Вспоминает Анна Евгеньевна Грохольская:

Годы 1928-1936—это годы нашей молодости—трудные, страшные, голодные годы. Но в воспоминаниях они не кажутся такими, а, наоборот, вспоминаются как светлые, содержательные, дающие опору и установку на всю последующую жизнь. Свойство человеческой памяти вообще — оптимизм, но в нашей молодости этот оптимизм имел твердое основание — хорошо налаженную церковную жизнь.

Во главе рязанской церкви стоял тогда столп православия — архиепископ Иувеналий (Масловский). К нам в Рязань он приехал умудренный жизненными годами, управлением последовательно двумя епархиями. Тульской и Курской, и годами ссылки на Соловках. В это время в самой Рязани было много церквей, а в епархии насчитывалось их до пятисот...

Мы с сестрой Марией — 15-17-летние девушки — всегда жалели, что из-за своей бедности ничем не могли материально помочь Владыке, как наши подруги (одна могла из своего огорода принести морковки, капусты, другая могла из отцовского пайка принести гречки или селедки). Владыка и архиерейский дом не пользовались никаким снабжением. Но зато мы с сестрой могли петь на клиросе во время тихих архиерейских служб в Благовещенской церкви. Владыка любил, когда за этими службами пели девочки Климентовские. Иногда Владыка благословлял меня почитать «первый час», передавая через иподиаконов или своего келейника о. Евгения: «Пусть Аня почитает». Он нас знал, потому что папа (отец Евгений Климентовский), до ссылки в Соловки, со службой настоятеля Иерусалимского храма совмещал службу у Владыки библиотекарем. Нередко Владыка пешком ходил в Иерусалимский храм, где он молился в алтаре во время литургии. После папы настоятелем Иерусалимского храма стал игумен Полихроний, который был духовником Владыки.

Для нас, больше чем для кого-либо другого, дорого то, что рязанские церковные традиции в настоящее время неукоснительно соблюдаются.

В те годы церковь и духовенство, и городское и сельское, были очень бедны, так как все доходы забирали налоги (без конца возраставшие). Художники-любители работали бесплатно. Один старичок, художник-самоучка (бывший генерал) Вениамин Дмитриевич Чемякин, сам делал митры и прекрасно нарисовал раку Святителя Василия Рязанского над мощами на левом клиросе Рождественского собора, а его жена Софья Константиновна Чемякина организовала девочек и вышила с ними покров для раки.

Надо отметить, что соборяне в большинстве своем состояли из старой интеллигенции и аристократии, которые материально и морально старались поддерживать Владыку, хотя сами жили впроголодь. Владыка на это не мог не реагировать; вышеупомянутая Софья Константиновна Чемякина старалась в каждый большой праздник принести Владыке пирог. Однажды Владыка говорит своей прислуге: «Мать Екатерина, если Софья Константиновна придет еще раз с корзиной, — ее не принимать». Наступил следующий праздник — и опять на столе пирог. Владыка обращается к матушке:

«Матушка, что же Вы не слушаетесь. Я же просил не принимать Софью Константиновну с корзиной». Софья Константиновна отвечает: «Владыка, матушка не виновата. Я пришла без корзинки, а принесла пирог в салфетке».

Чемякины не пропускали соборных богослужений. Как-то их не было на службе. Владыка потом им говорит: «В прошлую субботу, когда я кадил внутри храма, на Вашем месте нашел «пустое место».

Постоянными посетителями собора были: дочь профессора Московского Университета и внучка Саввы Морозова Мария Геннадиевна Смольянинова, бесплатный секретарь Владыки Анна Константиновна Арнольди (в прошлом дочь помещика, окончившая два факультета университета), врач Александр Иванович Чернобаев с семьей, семья крупного военного — Зенькович, стено-

графистка Софья Сергеевна Кипарисова и многие другие. Храмы посещало много молодежи. Владыка был прост в обращении, доступен, добросердечен.

В 1936 году в январе Владыку арестовали и отправили в Сибирь. С ним разделили участь и все остальные светочи, певцы и витии Рязани и области. Большинство из них окончили жизнь священномучениками. Храмы были закрыты и большей частью разрушены. На всю Рязань и область осталась одна кладбищенская церковь — Скорбященская. Часть верующих также окончила жизнь в лагерях. Остальные жили прекрасными воспоминаниями светлого прошлого незабываемого.

Оставшиеся сейчас в живых 70-80-летние бабушки продолжают называть себя «иувеналиевскими». И нас «иувеналиевских» становится все меньше, но каждый имеет в душе образ святителя, посеявшего в нас на всю жизнь семена добра и любви к церкви и службе Божией.

Вспоминает Мария Евгеньевна Климентовская:

После ареста и ссылки в сибирский лагерь Владыки Иувеналия для нас, верующих, почитателей Владыки, было утешительно повидаться с его делопроизводителем (бесплатным, «на общественных началах». Владыка не имел канцелярии — нечем было платить служащим, сам писал указы). Так вот эта делопроизводитель, Анна Константиновна Арнольди, после ссылки Владыки с риском для жизни осуществляла связь между рязанской паствой и находящимся в лагере Владыкой.

Анна Константиновна собирала на посылки (благо их в течение полутора лет разрешали пересылать), писала ему ободряющие письма, служащие моральной поддержкой и поднимающие дух. Отвечал Владыка также на ее адрес. И так были ценны эти ответные письма Владыки, эти живые свидетельства непрекращающегося духовного общения, что их нельзя было слушать без слез.

Анна Константиновна вела подвижнический образ жизни. Она снимала крохотную частную комнатку, ко-

торая не имела печки и зимой обогревалась керосинкой. Так что свежему человеку пробыть в ее прокопченой комнатушке 1-2 часа было подвигом, который вознаграждался лишь слушанием писем Владыки и рассказами о нем и его служении.

Этих писем набралось 24. Они хранились у икон, перевязанные ленточкой. Когда письменная связь после 22 августа 1937 года оборвалась, Анна Константиновна мечтала отвезти их (подлинные письма Владыки Иуве-налия из ссылки) в Москву, в Патриархию, Святейшему Патриарху Алексию, с которым Владыку Иувеналия связывала сердечная дружба. Оба они начинали свое служение молодыми иеромонахами, преподавателями Псковской семинарии. Оба молодые, образованные, полные сил и энергии, один после Московской, другой — после Казанской академии, они близко сошлись друг с другом и сохранили дружеские отношения на всю дальнейшую жизнь.

Анна Константиновна умерла в 1961 году в возрасте 83 лет, так и не сумев осуществить свою мечту — передать Владыкины письма Святейшему Патриарху Алексию.

Мы с сестрами, похоронив Анну Константиновну, не имевшую родственников в Рязани, в первую очередь постарались разыскать эти драгоценные письма.

И вот они у нас в руках. Я перепечатала для себя копии, собрала подлинники писем, лучшие.фотокарточки Владыки Иувеналия, некоторые его документы и отвезла их в Москву, в Патриархию, и передала в руки личного секретаря Святейшего Патриарха Алексия— Даниилу Андреевичу Останову, который все благосклонно принял и сказал, что обязательно передаст Святейшему, кабинет которого был через стенку с кабинетом секретаря (в помещении Синода).

Завещание Анны Константиновны я выполнила, но о дальнейшей судьбе этих подлинников я ничего не знаю.

Мы все храним живую деятельную память о Владыке Иувеналии, которую пронесли через всю жизнь.

И когда перечитываешь письма (пусть в копиях), то чувствуешь общение с праведником, священномучеником, который также до конца не разлучался духом с любимой паствой.

Праведники во веки живут...

Любовь не умирает...

Вспоминает Софья Сергеевна Кипарисова:

К прибытию архиепископа Иувеналия удалось найти для него небольшую квартирку, очень скромную, из двух маленьких комнат в домике напротив Благовещенской церкви. В одной из комнат поселился Владыка, в другой — его келейник игумен Евгений, и еще меньших размеров проходная кухня и комнатка для прислуги.

Архиепископ Иувеналии был великий молитвенник. Чтение молитв, молитвенные возгласы Владыки за службой были всегда так проникновенны и так благостно действовали на молящихся, что невольно хотелось молиться и молиться. Особенно трогательными были великопостные службы: еженедельные пассии с чтением акафиста Страстям Христовым и пением ирмосов «Волною морскою».

Никогда не забываемый и всеми нами, рязанцами, любимый. Владыка Иувеналии неустанно призывал нас к вере и любви к Господу Иисусу Христу, пострадавшему за нас на Кресте, призывал к иной жизни, жизни в Боге и с Богом, к новой жизни и становлению новой тварью: «Кто во Христе, тот новая тварь».

Еще одним звеном, связующим архиепископа Иувеналия с пасомыми, была привычка или потребность Владыки благословлять после церковной службы жаждущих получить Божие благословение, а такими жаждущими были все, находившиеся в храме. Так наш светлый, благостный Владыка, памятуя слова Спасителя: «Я есмь пастырь добрый и знаю моих и мои знают Меня», неутомимо преподавал нам Божие благословение, которым мы всегда очень дорожили.

Высокопреосвященнейший архиепископ Иувеналий до своей ссылки в Соловки служил в Курске. И курская паства любила и чтила своего архипастыря. Одним из знаков этой любви и почитания был подарок ко дню Ангела Владыке от курской паствы — Архиерейский Чиновник, в переплете которого была вмонтирована серебряно-позолоченная икона Царицы Небесной Иверской. Владыка очень дорожил этой святой иконой, и, по милости Божией и Его Пречестной Матери, она не попала в руки неверных, ее удалось спасти при разгроме жилища Владыки со всем его содержимым. Довольно долго этот Архиерейский Чиновник хранился у меня, а потом, когда на Рязанскую кафедру был назначен архиепископ Филарет (Лебедев), я передала Чиновник с Иконой ему, и он взял его с собой в Ригу, когда стал Рижским и Латвийским в 1951 году.

Слова назидания и беседы неутомимого и усердного молитвенника нашего, всеми нами глубоко чтимого и горячо во Христе любимого архиепископа Иувеналия, были всегда глубоко содержательными, что видно из проповедей, застенографированных мною.

Вспоминает Мария Дмитриевна Рождественская:

Архиепископ Иувеналий часто, особенно в престольные праздники, служил во всех храмах Рязани: Благовещенском, Иерусалимском, Воскресения Сгонного, Вознесения, Николо-Ямском, Троицком, Спаса на Яру, Скорбященском, Лазаревском, Симеона Столпника и других, в субботние же и воскресные дни всегда служил в соборе. Его всегда при входе встречало духовенство с крестом. Маленький, лет 6-7, иподиакон Володя Щулаков, стоявший обычно со свечой в маленьком, специально для него сшитом стихаре, при встрече приветствовал Владыку на весь собор звонким детским голосом, но голосом сильным: «Тон деспотен, ке архиерео имон, кирие филатте, Исполла эти деспота!» (Сейчас отец Владимир Щулаков и его сын отец Вениамин служат настоятелями в районных приходах Рязанской епархии).

Нам запомнились некоторые особенности богослужения в соборе при Владыке Иувеналий: так, за всенощными бдениями, если стихиры пелись на глас, то обязательно с канонархом, так что содержание стихир, все до последнего слова, было понятно молящимся. Прекрасными канонархами были келейник Владыки Иувеналия игумен Евгений и молодой иеромонах отец Серафим (Крупнов).

Владыка ввел некоторые новшества: так, в течение всего Успенского поста ввел по вечерам так называемые параклисисы (особые умилительные службы с пением нараспев на два хора канона Божией Матери «Многими содержим напастьми», чтением акафиста Успению Божией Матери и чтением Евангелия. Эти богослужения совершались ежедневно, тогда как до Владыки Иувеналия в Успенский пост ограничивались лишь чтением акафиста Успению Божией Матери.

И сейчас при большом стечении народа в соборе ежедневно в Успенский пост совершаются параклисисы в честь Успения Божией Матери.

После праздника Успения вечером совершалось умилительное вечернее богослужение — Погребение Божией Матери. Впервые при Владыке Иувеналий над плащаницею Матери Божией была сооружена сень (временная, деревянная), убранная зеленью и цветами. Владыка Иувеналий с духовенством и желающими из молящихся были сфотографированы на фоне этой сени. Правда, фотография получилась несколько темновата, но разобрать многих, с Владыкой в центре, возможно архимандрит Ефрем, протоиерей о. Александр Климентовский, игумен Евгений (келейник Владыки), протодиакон о. Василий Баландин, иподиаконы и другие.

Вспоминает псаломщица Борисо-Глебского собора Мария Константиновна Малахова:

Наша семья во время служения Владыки Иувеналия в Рязани не проживала, и я не знала Владыки Иувеналия, но слышала о нем много хорошего.

Особенно поразили меня рассказы моей предшественницы, псаломщицы собора матери Анны — в миру Анны Ефимовны Филиной, она же монахиня Серафима и схимонахиня Василия.

После закрытия монастыря матушка Анна пришла к старенькому священнику отцу Филарету, служившему в Сарове, за советом, куда ей теперь идти. Батюшка, отец Филарет, посоветовал ей: «Поезжай в Рязань, там Владыка Иувеналий — это столп от земли до неба; я иногда туда приезжаю...» Матушка поехала в Рязань и устроилась псаломщицей в собор. У нее был прекрасный голос и слух.

Уже в Рязани с матушкой Анной поделилась Владыкина прислуга, матушка Екатерина: «Приехал к Владыке старенький священник, переехавший из Сарова в Срезнево, отец Филарет. Владыка вышел в коридор встретить его, и оба упали друг другу в ноги, и ни один, ни другой не встает первым. Тогда матушка Екатерина, у которой на глазах это было, произнесла: «Владыка, пожалей старца!» И Владыка встал первым.

В какой-то небольшой праздник или памятный день Владыка служил в соборе. Матушка Анна вошла в алтарь. Владыка стоял на горнем месте. Запели «Снятый Боже», и вдруг матушка видит необычный свет, который осиял горнее место, и Владыка стоял в лучах этого света. Видение так же внезапно окончилось. В конце службы Владыка сам давал крест. Когда матушка подошла к кресту, Владыка ей сказал: «Матушка, умолчи!»

Матушка рассказала мне об этом уже перед своей смертью (в 1982 году).

Вспоминает Мария Семеновна Гаврилова:

Мы жили на Затинной улице, около Благовещенской церкви, напротив которой жил Владыка Иувеналий.

Однажды я подошла под благословение к Владыке со своими двумя племянниками, девочкой Таней — 5 лет и мальчиком Женей — 6 лет.

Владыка, благословляя детей, положил свою руку на головку Тани и сказал: «Эта девочка неземная», а по-

том, положив руку на головку Жени, произнес: «А этот мальчик земной...»

И вскоре Таня умерла от кори„ а Женя вырос и дожил до 60 лет.

Вспоминает Елена Леонардовна Вольная:

В своей молодости я, так же, как и многие из верующей молодежи того времени, постоянно ходила в собор и старалась не пропускать службы Владыки Иувеналия. Он был уже пожилым — лет 50-55-ти, с выдающейся внешностью. Но главное — в нем была одухотворенность, мирная настроенность и доброта.

При произнесении им проповедей чувствовалось, что все, к чему он нас призывает, не отвлеченные истины, а это его внутренняя жизнь, то, чем живет он сам. Его молитвенная настроенность передавалась и всем верующим, и мы были не просто слушателями, а одной семьей с отцом-архипастырем во главе.

Владыка был вдохновенным оратором, и все его богослужения сопровождались поучениями, и мы ждали его проповедей. Мы не знали, что весь запас этих полученных нами духовных ценностей нам пригодится вскоре, что мы этим наследием будем жить долгие годы безвременья и тяжелой войны, пока не наступят другие времена и не придут новые делатели на Ниву Христову.

Вспоминает Нина Александровна Веселова:

В своей юности я вместе с моей семьей (отцом, матерью, двумя сестрами и братом) постоянно ходили на богослужения архиепископа Иувеналия. Службы были частые, праздничные. Владыка никогда не сторонился прихожан, которые, пользуясь его добротой и теплым отношением к ним, из церкви никогда не уходили без его благословения, как бы он ни уставал.

Родители мои помогали Владыке, чем могли, и он благоволил к нашей семье. Мне посчастливилось быть у него дома, где он меня и моего жениха благословил Печерской иконой Божией Матери на брак.

землекопа, и мы с сестрой Лидой, годом старше меня, ели сырые капустные листья; отец Евгений сказал нам: «Вы, как козочки, едите капустку».

Через некоторое время, действительно, отец Евгений принес «бурочки» — мягкие, тепленькие, синего цвета.

Все это делалось тихо, без аффектации — ребенок на год-другой обут. Так Владыка умел тайно помогать бедствующим.

Прошла целая жизнь — 50 лет. Я окончила институт, защитила диссертацию, проработала в высшем учебном заведении 38 лет, ушла на отдых, но до сих пор мне памятны эти «бурочки» и я молитвенно вспоминаю Владыку Иувеналия и отца Евгения.

Вспоминает Анна Федоровна Козлова:

В молодости я часто посещала богослужения архиепископа Иувеналия в рязанском соборе и до сих пор помню, что Владыка прекрасно служил, был молитвенником и помогал сиротам.

Вспоминает Анна Александровна Иванова (Шабрина):

На восточной окраине Рязани, по улице Затинной, напротив небольшой церкви Благовещения Пресвятой Богородицы, сохранился и ныне небольшой деревянный серый дом. Часть этого дома занимал Владыка Иувеналий с келейником (о. Евгением) и прислугой (матушкой Екатериной)— лет 65, с трясущейся головой и очень просто державшейся, но на самом деле выдержанной, умной и глубоко преданной Владыке. Из коридора и передней был вход в комнату Владыки метров 10-12, в которой находились шкаф, стол, узкая железная кровать, накрытая вязаным покрывалом, кресло, стул. Небольшое окно выходило в маленький садик. Владыка очень любил цветы, и весной мы, несколько девочек из постоянных молящихся собора, собирались и сажали в этом садике цветы. Владыка, бывало, посмотрит в окно и скажет: «Девочки, смотрите, тяжело не носите». В са-

дике было два дерева, между ними стояло плетеное кресло, в котором Владыка летом любил отдыхать. Питался Владыка очень скромно: любил, когда матушка Екатерина готовила суп или щи с грибами и гречневую кашу. Когда откуда-нибудь появлялась селедка, после того, как ее съедали, из головы и костей варился суп. Владыка, так же, как и большинство из нас, спокойно мирился с трудностями военного времени.

Вспоминает Клавдия Дмитриевна Веретенникова:  

Наша семья жила на ул. Затинной, напротив дома, где жил Владыка Иувеналий. Мы имели корову и продавали Владыке молоко. Иногда носили сами, иногда за молоком приходила прислуга Владыки матушка Катя. Нас у родителей было 6 человек детей — девочек. Я была старшей. И мы с сестрой Ниной всегда спорили: «Давай, я понесу молоко. Нет, давай я!»

Для нас было приятно уже взойти на крыльцо Владыкиного дома, а если удастся увидеть Владыку — это уже была большая радость. Он к нам, детям, был такой внимательный, приветливый.

Папа у нас работал кузнецом, мама занималась хозяйством. Когда были именинники папа или мама, Владыка всегда передавал- для них большие просфоры. Рассчитывались за молоко по истечении месяца. Как-то приходит к нам гостившая у Владыки его сестра. Надежда Александровна, и говорит: «Разрешите, мы будем брать молоко в долг и дальше. Вчера были приготовлены деньги за молоко за прошлый месяц, да брат ведь какой! — пришел к нему какой-то сельский батюшка (у него не хватает на налог), ему и отдал. Еще кто-то бедствующий пришел, тому тоже отдал, и ничего не осталось. Он все готов отдать».

А матушка Екатерина рассказывала: «Подходит какой-нибудь большой праздник... Надо бы сходить на рынок, что-то купить для праздничного стола. Владыка знает это, но не зовет и денег не дает — значит нет... 'Наступает праздник. Пока длится долгое праздничное богослужение, кто-то принесет пирожков,

кто-то рыбки, кто-то свежих помидоров; приготовишь прямо с огня картофельное пюре, и когда Владыка и отец Евгений приезжают, на столе все свежее и праздничное».

Мы, молодежь, очень любили ходить на архиерейские богослужения в собор или в другие храмы в престольные праздники, наслаждались на Владыкиных службах, не уставали и всегда дожидались конца службы, когда Владыка всех благословит.

Вспоминает Ираида Михайловна Иванова:

Впервые на службу, совершаемую в Успенском соборе Владыкой Иувеналием, я пришла еще девочкой. До этого я ходила, как это полагалось раньше, в свой приходской храм — Благовещенский. Но когда мне пришлось побывать на службе, совершаемой Владыкой Иувеналием, и уже никогда больше не расставалась с этими службами до конца его пребывания в Рязани, т.е. до того страшного дня, когда его взяли и увезли неизвестно куда. Было столько пролито слез, что словами выразить невозможно.

Впоследствии я имела скудные сведения о нем из его писем, присылаемых Анне Константиновне Арнольди. Но о том, как кончилась его жизнь, где и когда, я ничего не знаю.

Он остался незабываемым мною и многими другими до конца наших дней.

Во время его служения в Рязани было много храмов, были и монастыри. Владыка в них во всех служил. Где должна быть очередная служба Владыки, мы узнавали из объявлений с амвона в конце службы. На архиерейские службы ходили верующие, не считаясь с дальностью расстояния (транспорта тогда никакого не было, и все ходили пешком в любое время дня и ночи). Богослужения были такие, каких до Владыки Иувеналия мы не знали. Даже будничные службы нам казались праздником.

Наше поколение не застало преподавания в школах Закона Божия, духовной литературы ни у кого не было, и все, что мы слышали за богослужением, было един-

ственным источником религиозных знаний. Владыка давал установку, чтобы пение и чтение в храмах было истовое и разборчивое, так что мы с того времени знаем и молитвы, и почти все службы года. При нем в каждую всенощную было канонаршество — канонарил в мантии, переходя от клироса к клиросу, келейник Владыки отец Евгений. Владыке всегда сослужили два архимандрита — Ефрем и Мина. Шестопсалмие читал в мантии на архиерейской кафедре архимандрит Ефрем, читал неподражаемо. После елеопомазания Владыку разоблачали в алтаре, и в мантии он выходил и становился в храме на маленькой кафедре у бокового иконостаса, где он молился с нами до конца службы, после чего он шел на амвон и благословлял каждого.

Службы были очень долгие. Духовенству тогда жилось материально трудно. И Владыка не имел большого количества облачений и митр, а то, что было, было даром его почитателей.

Владыка Иувеналий был высокообразованным, большой, щедрой души святителем. К нему можно было придти в любое время, и он с любовью принимал каждого. И каждый получал от него утешение и чувствовал себя как бы переродившимся.

Прожив большую жизнь, я считаю себя счастливейшим человеком, что в своей молодости находилась под окормлением такого святителя.

Я всю жизнь поминаю его на молитвах, а в день его тезоименитства, 2/15 июля каждого года, служу о нем заказную обедню.

Вспоминает Наталия Акимовна Юркова:

Я была совсем небольшой девочкой, когда ходила в собор на богослужения архиепископа Иувеналия и, можно сказать, знала его наглядно. Но меня поразило, что лицо у него было такое светлое, и выражение лица было такое благостное, что запомнилось на всю жизнь. Я все время хожу в Борисо-Глебский собор, почитаю многих священнослужителей, но такого светящегося лица и проникновенного взгляда больше ни у кого не видела.