На правах рукописи / Эссе

ВОССТАНОВЛЕНИЕ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА  В СССР ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

 (глазами очевидца)

 По образованию и по профессии я биолог, и здесь я опишу свой взгляд на то, как Советский Союз «догонял и перегонял Америку» в области сельского хозяйства сразу после Второй мировой войны и в более позднее время.

 На заре советской власти продразвёрстка, «раскулачивание», коллективизация, репрессии, непосильные налоги, голод и война погубили миллионы крестьян. Потом – Вторая мировая война. Послевоенный голод был очень сильный. Помню, как в середине 40-х годов папа поехал на осеннюю охоту в Подмосковье. Мне тогда было лет 10. Как мы ждали возвращения папы! Он был меткий стрелок, и мы были уверены, что он привезёт дичь. И тогда мы наедимся... Но дичи папа не привёз... Три пары голодных глаз глядели на папу, да и сам папа был похож на скелет – кожа да кости. И вдруг папа заплакал. И рассказал: «Я видел ужас: в избе, где я остановился, на лавках лежали распухшие от голода умирающие дети. Глава семьи пропал без вести на фронте, а значит, никакого пособия за фронтовика семья не получала. За недоимки у них забрали всё. ВСЁ! Трудодни в колхозе не оплачивались. Им нечего есть. Им нечего сеять. Они умирают...» Мой папа отдал им всё, что смог настрелять. И мы, конечно же, одобрили папин поступок, хотя самим очень хотелось есть.

 В конце войны и в первые послевоенные годы нам, москвичам, разрешили сажать картошку на газонах и обочинах дорог, что мы с успехом и делали. Сажали мы «глазками». Правда, первый наш урожай... украли, украли всё, до единой картошечки. Это был удар. Иногда мама откуда-то приносила картофельные очистки. Мы их тщательно мыли, варили и с великим удовольствием уплетали за обе щеки.

 

 1948 год. Сентябрь. Я уже в пятом классе. Я очень ждала уроки биологии, но они были серые и скучные. Нам говорили, какая прекрасная наука – мичуринская биология и что лучшее в мире материалистическое научное учение – это учение академика Т.Д Лысенко, в отличие от идеалистических учений вейсманистов-морганистов и прочих лжеучений. Мы бойко отвечали заученные тексты, не зная, что уже прошла Августовская 1948 года сессия ВАСХНИЛ (Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени Ленина), где была разгромлена действительно самая сильная в мире русская генетическая школа и вообще вся биологическая наука. Всё это я узнала позже, как и то, что из вузов, университетов страны были изгнаны крупные учёные-биологи, цвет науки, а их места заняли приспособленцы от науки. К тому времени в Саратовской тюрьме уже погиб 26 января 1943 года академик Николай Иванович Вавилов, который, будучи гениальным учёным, поставил перед собой глобальную цель – победить голод. Но его убили, его научную школу разгромили, его рукопись – дело всей жизни – исчезла...

 Русские учёные во главе с В.В.Докучаевым ещё в 1892 году начали работы по преобразованию неплодородной Каменной Степи (Воронежская губерния), где свирепствовали пыльные бури. Был проведён цикл работ, в том числе – заложены полезащитные лесополосы. С годами они превратились в настоящие лесные биогеоценозы со своей флорой и фауной. Академик В.Н.Сукачёв продолжил дело В.В.Докучаева, закладывая в засушливых степях полезащитные полосы. Но после Второй мировой войны появился «Сталинский план преобразования природы». Осуществлять его был призван неуч, хотя и академик, Т.Д.Лысенко. Разгромив в августе 1948 года биологическую науку в СССР, изгнав из университетов, вузов, научных учреждений настоящих учёных, среди которых были Сукачёв, Огнёв, Формозов, Шмальгаузен и многие, многие другие, Лысенко развернул кипучую деятельность. Лесополосы стали монокультурными, т.е. высаживали только один вид дерева, например, только дуб. Больше того, Лысенко считал, что внутривидовой борьбы нет, все друг друга поддерживают, поэтому в одну лунку сыпали по несколько желудей. Дубки, не успев вырасти, погибали. В 1971 году я облетела на сельскохозяйственном самолёте лесополосы: лесополосы В.В.Докучаева превратились в лесные биогеоценозы, как и лесополосы В.Н.Сукачёва, а лесополосы Лысенко все погибли.

 

 Окончив среднюю школу в Москве, в 1955 году я поступила учиться на биолого-почвенный факультет МГУ им.М.В.Ломоносова. Моё студенчество совпало с началом хрущёвского плана освоения целинных земель. И мы, студенты, в 1956 году, по призыву Н.С.Хрущёва, с огромным энтузиазмом поехали на уборку урожая. (С этого и начались летние студенческие рабочие отряды). Работали мы в Кустанайской области Казахстана. Когда мы приехали, пшеница ещё не созрела, и добрую половину августа мы пололи свёклу. Было очень трудно, но мы, комсомольцы-добровольцы, справились с сорняками. Потом работали на косилках, на токах, на сушке зерна (к делу относились очень серьёзно, сырое зерно не грузили в машины, сухость его мы определяли кожей, засовывая руку глубоко в гурт), на погрузчиках, возили зерно на элеваторы. Ухабистые дороги были жёлтыми от высыпавшегося зерна, машины были со щелями. Элеваторы тоже были не подготовлены. Скоро зерно перестали принимать, и оно оставалось на токах. Позже местные жители нам написали в Москву, что всё зерно и вся свёкла «ушли под снег», т.е. пропали, сгнили. Как же мы проклинали 2-го секретаря ЦК ВКП(б) Казахстана, который отвечал за уборку урожая 1956 года на целине. Мы даже узнали его имя – это был Леонид Ильич Брежнев.

 Малообразованный Хрущёв вдруг везде и всюду решил посадить (как говорил один юморист, лучше сказать – посеять), так вот, решил посеять кукурузу, посеять везде и всюду – вместо арбузов на астраханских бахчах (там вызревали изумительные арбузы) или вместо многолетних лекарственных растений на полонинах в Закарпатской Украине и т.д. Размах был грандиозный. Результат: ни арбузов, ни лекарственных растений, ни кукурузы. Даже консервные заводы по переработке кукурузы стали закрываться за неимением сырья. Главным агрономом в Закарпатье был тогда крупный учёный Евгений Луговой, отец моего знакомого. Он написал Н.С.Хрущёву развёрнутую докладную записку, в которой подробно и со знанием дела объяснял, почему нельзя ликвидировать ценные плантации многолетних растений, продукцию которых охотно покупают иностранцы за валюту, что очень выгодно нашей стране, а также объяснял, почему нельзя сеять там кукурузу – эти условия не для неё. Реакция Хрущёва была мгновенной: снять Евгения Лугового с работы. Этот удар учёный не перенёс: у него случился инфаркт, и вскоре он умер.

 Я пишу только о том, чему сама была свидетельницей, работая в разных регионах нашей страны, или со слов людей, которым я доверяю.

 Кроме кукурузы, Хрущёв ещё любил свиней и, видимо, свинину. И он ничего умнее не придумал, как (внимание!) отобрать и ликвидировать (!) лошадей у казахов и заставить их разводить свиней. Это уже не просто глупость, а издевательство: лошадь для казаха – это его продолжение, а свинья для мусульманина – поганое животное. Я спрашивала казахов, как же они работают в свинарнике. Мудрые казахи отвечали: «Это работа. Сжимаем зубы и работаем. Дома отмываемся. Ничего, перетерпим». Они ведь не едят свинину. А лошадь для казаха – и товарищ, и транспорт, и молоко (кумыс), и мясо, и одежда (шкура) – всё!

 

 После окончания биофака МГУ я работала в Астраханском государственном заповедике, что в дельте Волги. В начале 60-ых годов на берегах Волги выше заповедника возвышались горы тухлой рыбы (запах был невыносимо противный), а над ними кружили тысячи птиц – чайки, вороны, коршуны и прочие любители подобной пищи, которые слетались и сбегались на пиршество. Но откуда эта рыба? Оказывается, рыболовецкие бригады тралили рыбу сетью с очень мелкой ячейкой, вылавливая мальков, но рыбозаводы мальков не принимали – и весь улов вываливали прямо на берег. И это было нормой! И никто не отвечал за такое безобразие. А в магазинах рыбы не было.

 В Астрахани и в Астраханской области в 1960-1963 гг., когда я там работала, в продовольственных магазинах вообще не было продуктов – ни рыбы, ни мяса, ни масла, ни круп. Все деньги ухнули на освоение Космоса и на вооружение. Даже хлеб продавался с ограничениями. Я москвичка, но родители не могли мне помочь, т.к. продуктовые посылки из Москвы были запрещены. Поэтому после отпуска я увозила из Москвы коробки с хлебными сухарями, крупами, маслом. Но ведь много не увезёшь. Родители, приезжая ко мне погостить, тоже везли продукты. Местные дети редко видели сахар и никогда не видели шоколадные конфеты, которые им не понравились – «горькие». Так мы выживали. И так мы шли к изобилию.

 

 В 1966 г. я работала в северо-таёжной экспедиции в центре Онежского полуострова

(Архангельская область) на Сол-озере. Ещё недавно там был процветающий рыболовецкий посёлок. Но Хрущёв одним росчерком пера ликвидировал малые поселения, людей куда-то переселили, остались добротные пятистенные избы на сваях с заколоченными окнами. Зрелище удручающее. А рыболовецкий промысел на Сол-озере прекратился...

 

 Вообще наши доблестные руководители – Генсеки ЦК ВКП(б), КПСС – не мелочились, их деяния в отношении Природы были масштабны, а девиз борьбы с Природой нам вдалбливали со школы: «Мы не можем ждать милости от природы, взять их у неё – наша задача». И старались изо всех сил, а как известно, сила есть – ума не надо.

 Генсек ЦК КПСС Л.И.Брежнев решил одновременно обводнять и осушать земли, а заодно северные реки захотелось ему повернуть вспять. Всё делалось непродуманно. В результате тысячи гектаров земли были погублены, обмелели реки, пересохли колодцы. Уничтожение болот как биоценоза нанесло катастрофический удар Природе, от которого она не оправится (осушенные болота не восстанавливаются, но засоляются и становятся непригодными для сельского хозяйства). Никакие протесты не помогали.

 Много вреда принесло зарегулирование, например, Волги. Построив плотины, забыли про обводные каналы для осетровых, которые на нерест поднимаются очень высоко по течению и нерестятся на полоях Камы. Рыба билась о плотину, вода была красной от крови; потом обессиленных осетров вылавливали браконьеры, извлекали икру (знаменитую чёрную икру), а рыбу выбрасывали.

 Когда заливались водохранилища, то вода поглощала деревни, леса, заливные луга. Непродуманное регулирование уровня воды в Волге приводило к гибели животных. Так, если полои из-за резкого спада воды отшнуровывались раньше, чем выводились из икринок мальки сазана или жереха (а они нерестятся именно на полоях), то мальки оставались на пересыхающих полоях и погибали. А зимнее рукотворное половодье в дельте Волги c небывало высоким уровнем воды, когда под воду ушли все земляные гривы, на которых при обычном весеннем половодье спасались животные, погубило почти всё стадо диких кабанов, уникальное в своём роде.

 Кроме того, Брежнев ополчился на травопольную систему земледелия (севооборот селскохозяйственных культур), предложенную ещё до войны академиком Вильямсом как гениальный способ сохранения плодородия почвы в отсутствие удобрений. Наши партийные «мудрецы» в 60-70-ые годы приказывали сеять из года в год одну и ту же культуру на заданной площади. Земля истощалась. Пример сам пришёл ко мне. Случилось так, что в 1976 г., ровно через 20 лет после того, как мы убирали урожай пшеницы в Кустанайской области в 1956 г., в этих же местах убирали урожай пшеницы студенты МФТИ, в том числе и мой племянник. Так вот урожай с гектара в 1956 г. был 17 центнеров, а в 1976 году – всего 2 центнера. Чтобы спасти землю, некоторые директора шли на обман. В 1971 г. я работала в Ростовской-на-Дону области, совхоз «Гигант», и заметила, что там... севооборот. На мой вопрос главному агроному, как им это удалось, она мне рассказала, что вокруг дороги, по которой с инспекцией ездит начальство, они сеют монокультуру из года в год, но в глубинке сохранили севооборот. Поэтому их совхоз – миллионер, все хорошо зарабатывают, хорошо живут. Не знаю, как в дальнейшем сложилась судьба этих умных и смелых людей.

 Атака на Вильямса была не шуточной. В начале 70-ых годов решили уничтожить памятник Вильямсу около Тимирязевской с/х академии: подогнали два трактора, на глазах изумлённых студентов и публики обвязали памятник верёвками и пытались его куда-то оттащить, но к радости всех, верёвки всё время рвались, и памятник Вильямсу оставили в покое. Тогда решили срыть с лица земли могилу Вильямса (Вильямс умер в 1939 г.), которая находится в Тимирязевском парке. Подогнали бульдозер, но старая ученица Вильямса и хранительница могилы учёного легла на неё и не дала свершиться кощунству. Тогда ещё, к счастью, не было ОМОНА...

 Как известно, наши советские колхозники при Сталине были крепостными – им не выдавали паспорт, и они никуда не могли уехать из своей деревни. Колхозники около городов ещё могли приторговывать своими продуктами, а удалённые деревни представляли грустное зрелище. Первый после смерти Сталина руководитель СССР Маленков выдал в 1953 году колхозникам паспорта, т.е. дал вольную (его портреты висели в избах рядом с иконами), и многие рванули из своего убожества к новой жизни. Их очень легко можно понять. Ведь в своих деревнях они ничего хорошего не видели. А жизнь-то одна...

 

 В 1965 году мы поехали работать в Предуралье, в марийскую тайгу с целью изучения грызунов – переносчиков тяжёлых заболеваний человека и животных. Экспедиционный отряд включал сотрудников и студентов МГПИ им. Ленина. Прибыли в столицу Марийской АССР город Йошкар-Олу и перед отъездом в тайгу пошли в магазины закупать продукты (экспедиция длительная – с мая по октябрь). И – о, ужас! – оказалось, что в магазинах ничего нельзя было купить, т.к. все продукты продавались только по талонам. В отчаянии мы пошли в горком партии (не в Москву же возвращаться за продуктами), и партийные власти снизошли и выдали нам талоны на продукты. После этого мы всегда везли продукты из Москвы, и не только для себя, но и для жителей той деревни, где мы базировались.

 Известно, что для советских людей самым главным продуктом питания была картошка. Много картошки я съела на своём веку, но самая вкусная картошка, которую я ела, - это картошка с марийских песчаных полей: рассыпчатая, сахарная. А в Москве продавали какую-то чёрную полусгнившую невкусную картошку. Мои марийские друзья рассказали мне о случае, типичном для тех лет очковтирательства. Картофелеуборочной техники в Марийской АССР не хватало, и на уборку картофеля послали, как это у нас было принято, студентов и сотрудников различных учреждений. Осень была очень дождливая. Люди приехали в своей обычной городской одежде. Но не в этом дело. Картошку они выкопали, сложили в гурты. За картошкой должны были подъехать машины, но машины опаздывали. И автобусы не спешили увозить горожан. И вдруг появились... бульдозеры. Они на глазах изумлённых горожан разметали гурты картошки по полю и присыпали её землёй. Что же произошло? Оказывается, партийные марийские деятели поспешили доложить в Москву о завершении уборки урожая картофеля. Но неожиданно из Москвы приехала комиссия! Поэтому и закопали картошку обратно в землю, чтобы поле выглядело убранным. Больше того, местные жители узнали об этом и приехали с мешками набрать картошку. Но советская власть всегда бдила: опять была подогнана техника, картошку закопали уже так глубоко, что до неё было не добраться.

 

 Мой брат много лет работал на Уралмаше в Свердловске. Время от времени он приезжал в Москву, и мы заранее начинали копить замороженное мясо, чтобы поддержать его семью (жена, две дочери), т.к. в магазинах Свердловска мяса не было. На Уралмаше были очень высокие зарплаты, а вот купить ничего, кроме водки, они не могли. Это уже 70-ые годы и позже.

 

 В 1977 г. я работала в биологической экспедиции в Вологодской области. Чудесные разнотравные заливные луга стояли не кошенные (уникальное молоко вологодских коров нагуливалось именно на этих лугах), кое-где стояли прошлогодние (!) стожки. Я отправилась в ближайшую деревню. Жалкое зрелище! Жителей почти не осталось: несколько пожилых людей и один мальчик (приехал на каникулы к бабушке). Молодёжи нет – все уехали жить в города. Коров сдали. Сено в прошлом году косили для продажи, но никто (!) не купил. Напомню - это было лето 1977 года.

 Изобилие продовольствия приближалось семимильными шагами...

 

 В 1989-1990 годах я работала в Таловском районе Воронежской области на территории агролесомелиоративного комплекса Сельскохозяйственного института им. В.В.Докучаева. Урожай выдался фантастический. За всю свою долгую жизнь я не видела таких тучных колосьев или таких огромных стручков с горошинами размером с вишню. (Впрочем, есть опасение, не результат ли это чернобыльской аварии 1986 года – ведь именно там, на этих землях осело одно из радиоактивных облаков, но в таком случае преступно было скрывать это). Итак, 1990 год: зерновые, бобовые уже созрели, но урожай почему-то не убирали. В чём дело? Если дотянут до дождей, то техника по чернозёму вообще пройти не сможет. Водители с/х техники ругались на руководство, которое задерживало выдачу бензина. На бензоколонке рабочий и вовсе перешёл на нецензурную речь, объясняя, что партийное руководство даёт талоны на заправку только обкомовско-райкомовских машин, но не сельскохозяйственных. Я помчалась в обком партии. И там на полном серьёзе мне объяснили, что из Тюмени отправили два вагона-цистерны с бензином для Таловского района (?!), но они потерялись в пути (?!). Я не унималась и написала письмо Председателю Совета Министров СССР Николаю Ивановичу Рыжкову с просьбой спасти урожай. Какая я была наивная! Я тогда ещё не понимала, что в тот момент начинающейся перестройки девизом коммунистов было: чем хуже, тем лучше. Они полагали, что саботаж спасёт их гнилой строй. А на народ им, как всегда, было наплевать.

 

 Подозреваю, что такой саботаж руководящих коммунистов был по всей стране. Поэтому к осени 1990 года мы получили абсолютно пустые прилавки и голодных людей.

 Народное социалистическое сельское хозяйство достигло пика своей бездарности и несостоятельности.

 Я не остановилась здесь на воплощении в жизнь хрущёвского лозунга о химизации всей страны, когда сильнейшие яды бездумно сыпали направо и налево, повсюду валялись мешки с удобрениями, из-за чего была массовая гибель животных, нарушалась целостность биоценозов, не говоря уже о влиянии этой химизации на здоровье человека. Это особый разговор.

 

 Послесловие

 После краха социалистической системы хозяйствования жизнь в Марийской республике постепенно стала налаживаться. В деревню, где некогда базировалась наша экспедиция, провели электричество (слава Чубайсу!), а то они жили с движком, который часто ломался, так что керосиновые лампы там были обычным делом. Люди купили холодильники. А главное – появились продукты! Как они меня угощали, когда я к ним приехала погостить в 1996 году! Ассортимент тот же, что и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и по всей России (слава реформаторам и в первую очередь – Гайдару и Чубайсу!).

 Вопрос-загадка из брежневских времён: Ползёт длинное, зелёное, пахнет колбасой – что это такое? Ответ: воскресная электричка из Москвы с сумками, набитыми колбасой. Смешно? Нет! Очень грустно.

 К 90-ым годам страна наша была в агонии. Её спасли рыночные реформы Гайдара и Чубайса, несмотря на чудовищное сопротивление хасбулатовского Верховного совета России, несмотря на пустую к их приходу государственную казну (ни золота, ни валюты), несмотря на очень дешёвую нефть (8-10 долларов за баррель), да и сама нефтяная отрасль лежала в руинах, а бензин, как и всё остальное, был дефицитом. И не вина реформаторов, что они очень мало времени были у власти (всего 9 месяцев в 1992 году!). Я уверена, что придёт время, когда их подвиг оценят по достоинству.

 В конце я хочу воспроизвести один из типичных диалогов, которые случаются у меня с бывшими крестьянами, переехавшими в Москву. Мы стоим у прилавка, который ломится от продуктов. Пожилая женщина еле держит тяжёлую сумку с продуктами и ругает Гайдара: «До чего довёл страну! Раньше, до перестройки, мы жили лучше. В колхозах был порядок, в магазин завозили все необходимые продукты» и т.д. Я её спросила, почему же она уехала из своей деревни в Москву. Ответ был откровенным: «Так ведь в колхозе есть было нечего, мы голодали». Вот и пойми Россию умом...

 

 Март 2009 года, г.Москва

* * *

 Сегодня 28 января 1996 года. Только что сообщили,

 что умер Иосиф Бродский...

 

СКАЗКА О КРЫСАХ

  Жили-были крысы. Много крыс. Раньше-то здесь жили и шикарные павлины, и трудяги-бобры, и хитренькие лисы, и весёлые дрозды, и мудрые слоны, и ещё много-много народу, всякого и разного. Жили дружно. Каждый занимался своим любимым делом и делал его хорошо. Но вдруг невесть откуда появились там крысы. Сначала они были в меньшинстве.

На них и внимания никто не обращал: маленькие, серенькие, бесшумные. Но вдруг они сказали: «С завтрашнего дня считать крыс большинством!» Все посмеялись. Думали, шутка. Но назавтра крысы убили павлинов, лис спихнули в глубокий ров и приказали рыть тоннель, заменив ими кротов, шкурками которых крысы утеплили бывшие бобровые, а теперь свои хатки. В этой смуте, кто не сумел убежать, куда глаза глядели, погиб от голода и холода или на каторжных работах. Например, певчих дроздов крысы заставили валить деревья вместо погубленных бобров, а волков сделали начальниками в загонах для благородных оленей... Правда скоро оленей почему-то не стало. Крысы придумали такую игру: говорят «благородный олень», а подразумевают например зайца – и к волкам на перевоспитание; в другой раз подразумевают белку или ёжика, или милую косулю, или... И всё перепуталось. Уже никто не знал точно, «кто есть ху». Да и сами волки стали говорить, что они не волки, а крысы.

 Итак, на огромной части территории этой планеты крысы царствовали без помех. А земля там была богатая, плодородная. Но крысы не умели созидать, а умели только бороться и разрушать, постоянно что-нибудь грызть и размножаться. И съели они всё, что накопили бобры, и всё, что накопили белки, ёжики, мышки всякие. Как говорится, с миру по зёрнышку – крысы сыты. Не брезговали они и свежатинкой – много «мокрых» дел за ними числилось. Но об этом нельзя было говорить. И все молчали – боялись крыс.

 И за много десятков лет все привыкли к такой несправедливости. И вроде бы даже нравилась однообразная убогая жизнь. Каждый думал: «Только бы не трогали»». Да и от крыс порой крошечки доставались. И всё было хорошо.

 Но однажды появились там какие-то странные звери. Крысу они назвали крысой, ворону – вороной, соловья – соловьём... И чёрное они назвали чёрным, а белое – белым... Это было дерзко. И это было так непривычно, что все закричали: «Бешеные! Бешеные! Отстрелять их!» Отстреляли... Но вдруг опять появились такие же странные звери, только их было больше. И их отловили, посадили в клетки, отстреляли. Подавляющее большинство животных не скрывало своего негодования по поводу смутьянов. Но странное дело: от этих некрупных слабых созданий, у которых не было ни клыков, ни когтей, исходило какое-то непонятное излучение или какая-то вибрация, что вызывало ответное свечение. Не у всех конечно, а у тех, кто самой Природой был настроен на их волну. И как от прикосновения волшебной палочки доброй феи, животные очнулись от колдовства. И поняли: «Так жить нельзя!». И объявили крыс крысами. Но не стали их убивать, а сказали: «Крыса, знай своё место!».

 И начался долгий и нелёгкий путь от хаоса к порядку. Но это уже другая сказка.

 

* * *

ПУШКИН ПРИСНИЛСЯ

 В 1937 году в СССР с размахом праздновали (!)  100-летие со дня… убийства А. С. Пушкина

 

 

 Мне приснилось, что Пушкин родился на 100 лет позже, приснилось

 заседание суда - СУДЯТ ПУШКИНА А.С.

 Обвинительная речь генерального прокурора СССР,

 подполковниКа Г.Б.Вышки, 8 февраля 1937 г., г. Москва.

 Товарищи, мы имеем дело с очень опасным преступником, врагом народа. Перед нами ПУШКИН Александр Сергеевич. Разберём подробнее писанину этого поэта-писателя, с позволения сказать.

 Оставим в стороне гнусную инсинуацию "Борис Годунов" с такими "перлами" как "Живая власть для черни ненавистна. Они любить умеют только мёртвых", или "Народ в ужасе молчит", или "Народ безмолвствует". Это беспредел. Но дальше - больше. Вспомнить страшно, как А.С.Пушкин изобразил Емельяна Пугачёва - неутомимого борца за народное счастье! А чего стоит фраза подсудимого, ставшая, увы, крылатой: "Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!" ("Капитанская дочка", гл. 4).

 Мало этого. Своими так называемыми сказками Пушкин растлевал души малолетних. Вспомните, как начинается поэма "Руслан и Людмила". А начинается она сказкой "У лукоморья". Говоря о дубе, пусть даже зелёном, кого подразумевал Пушкин? Кто это, я вас спрашиваю?! Нам ясно, когда

 "Мы говорим Ленин, подразумеваем партия,

 Мы говорим партия, подразумеваем Ленин", -

вот как пишет горлан, главарь русской поэзии Владимир Маяковский! А у Пушкина расшифровки нет - думай, как хочешь, а это, не побоюсь сказать, вольнодумство.

 "Златая цепь на дубе том". Это что? Справедливости ради заметим, что здесь Пушкин перекликается с вышеупомянутым лидером нашей партии (кстати, до сих пор не похороненным), который как всегда мудро говорил, что из золота коммунисты будут делать нужники, т.е. унитазы, а проще - сортиры, по-нашему. Это хорошо. Но дальше! По цепи этой кругом дуба ходит некий "кот учёный". Это подразумевается часть интеллигенции, которая с радостью согласилась сотрудничать с рабоче-крестьянской властью. Другую часть интеллигенции упомянутый вождь, обозвав говном, выгнал из России, облегчив существование будущей власти, которая университетов не кончала.

 Вернёмся к Пушкину. Его кот учёный, когда идёт направо, песни, видите ли, поёт, то-есть убаюкивает пролетариат вместо того, чтобы призывать на борьбу за светлое будущее, а когда кота заносит налево, то он сказки говорит: «Там чудеса». Хорошо бы только о чудесах - ведь «мы рождены, чтоб сказку сделать былью».Но Пушкин опускается до очернения всего светлого: "Там леший бродит, русалка на ветвях сидит..." Кого он подразумевал под "лешим"? А его "русалка"? Это уж камень в огород наших славных женщин-тружениц: комбайнёров, строителей, наездниц, пожарных, министров, депутатов и проч. И всё-то у Пушкина "неведомое" и "невиданное": и дорожки, и звери. А были ли невиданные звери, спросим мы? А его "избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей" - это, простите, плод больного воображения, т. е. Пушкина надо срочно к Кащенко, а он всё про Кощея толкует. Тут можно и пожалеть соотечественника, но...

 Но его "Сказка о золотой рыбке" убивает нашу жалость, не дав ей прорасти. Что он пишет?! Сначала как будто всё правильно: на берегу моря живёт супружеская пара - очень старенькая и очень бедная. Понятно, что они хотят лучшей жизни. Увы, в море не водятся человеколюбивые щуки. Но однажды старик поймал золотую рыбку, которая, как выяснилось, всё может. Неинициативный старик (видимо, в прошлом из кулаков, сосланный) советуется со своей старухой, которая родом, что очевидно, из бедняков. Её желания постепенно восходят до естественного желания управлять государством и самой рыбкой. Это здоровое желание простой бедной неграмотной женщины! Уже упоминавшийся вождь всех простых людей написал о таких: у нас каждая кухарка сможет управлять государством. И управляют! Но вы послушайте, что говорит подсудимый Пушкин устами бывшего кулака и кровопийцы:

"Что ты, баба, белены объелась? Ни ступить, ни молвить не умеешь, Насмешишь ты целое царство".

 Более гнусного обвинения в адрес простого народа и его славных руководителей я не знаю. Что же получается? Наши ведущие и направляющие смешили царство, т.е. страну? Чем?! Справедливыми приговорами врагам народа? Или ликвидацией крестьянства как класса? Или разгромом такой буржуазной лженауки как генетика? Или уничтожением сотен тысяч храмов, этих пристанищ мракобесия, пусть даже уникальных памятников зодчества? Или разгромом выставок художников? Или повсеместным внедрением на наши поля кукурузы – с севера до юга и с запада до востока? Или преследованием поэтов, писателей, учёных, инженеров, рабочих, композиторов, врачей, учителей? Или масштабным осушением болот? Или поворотом рек вспять? Разве это смешно?! А наш великий вождь, лучший друг детей и физкультурников? Разве он смешил?! - Нет! Нет!! Нет!!!

 Этот Пушкин повраждебнее Мандельштама будет!

 Поэтому я считаю Пушкина А.С. виновным: в диссидентстве, в клевете, в предательстве, очернительстве, в дискредитации простого народа и его славных руководителей.

 Пушкин А.С. - враг народа, это очевидно.Сюда же добавим социальные корни подсудимого и его связь со всеми африканскими разведками.

 Прошу приговорить Пушкина А.С. к 10 (десяти) годам без права переписки с конфискацией и полным уничтожением его наследия и запретом на публикацию его клеветнических и враждебных произведений.

.

 Генеральный прокурор СССР

 подполковниК Г.Б.Вышка, Подпись

 8 февраля 1937 г. Гербовая печать СССР

 

Суд удовлетворил просьбу ген. прокурора Г.Б.Вышки. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.

10 февраля 1937 года в 15 час.45 мин. по московскому декретному времени

приговор приведён в исполнение...

 

 С подлинным верно. Секретарь Н.Кулюкина

 

* * *

 Мятеж 3-4 октября 1993 года. Москва. Россия

 

 Прошло 25 лет с тех событий. Чего только не услышишь сейчас про эти дни. Особенно охотно высказываются зачинщики мятежа: Хасбулатов, Бабурин, Руцкой. Усердствуют их сторонники - всякие политологи, корреспонденты, один даже книгу написал, хотя ему было тогда 13 лет. И все они вырывают факты из целого и обсасывают их. У меня совершенно другой взгляд на эти события.

 Я обычный человек, тогда мне было 57 лет, я работала в одном из научных институтов Российской академии наук. И я хорошо помню те дни.

 Всё началось задолго до этого. Первый всенародно избранный президент России Борис Николаевич Ельцин принял страну в ужасном состоянии: экономика на нуле, казна пустая – ни валюты, ни золота (об этом объявил с трибуны Верховного совета Российской Федерации депутат Г.А.Явлинский), магазины пустые, за продуктами, когда их «выбрасывали» (чисто советский термин, означает неожиданное поступление в продажу небольшого количества товара), – огромные очереди, причём сразу предупреждали, что всем не хватит, талоны на продукты, талоны на покупку белья, одеял, пальто, обуви и пр., «карточки москвича». В Москве начались «табачные бунты», люди сутками дежурили около табачных киосков, чтобы купить курево. К тому же противники Ельцина запретили колхозникам привозить продукты в Москву, так что рынки тоже опустели. Тогда руководители Москвы срочно заключили договоры с соседними странами, и они начали поставку овощей и другой сельскохозяйственной продукции. А у колхозников всё сгнило, и они обвиняли кого угодно, только не себя.

 В начале 1992 года исполняющий обязанности премьер-министра РФ Егор Тимурович Гайдар, светлая ему память, начал коренное реформирование экономики России, которая катилась в пропасть – к голодным бунтам и гражданской войне (Зюганов призвал коммунистов «выходить из окопов»). Надо было шагнуть из плановой социалистической экономики в экономику рыночную. Освободили цены. Но честнейший Гайдар не мог предположить, что цены подскочат в тысячу раз. Да ещё Верховный совет России во главе с Хасбулатовым, избранный ещё во времена СССР, раскручивал инфляцию, ежедневно повышая пенсии. Гайдар просил не делать этого хотя бы пару месяцев, но ВС словно с цепи сорвался. А цены – в руках советских монополий. Их надо было разрушить. Нужна была срочная приватизация с дроблением монополий.

 Часто сравнивают Россию с другими странами. Но ни в одной стране не было 70-летнего бездарного правления неграмотных большевиков-коммунистов. Ни в одной стране не уничтожали крестьянство как класс через «раскулачивание». Ни в одной стране не было таких страшных репрессий, когда в тюрьмах и лагерях ЧК-НКВД-КГБ погибали её лучшие сыны и дочери. Наши люди забыли, что такое частная собственность, приучились халтурить и воровать. Так что фон для реформ был ужасным.

 «Наш паровоз вперёд летит, в коммуне остановка…». До коммуны он не долетел, остановился. Правительству Гайдара предстояло героически сдвинуть проржавевший «наш паровоз», починить и заставить служить на пользу людям. Да, нужно было разъяснять людям суть реформ, но на это не было ни времени, ни сил: надо было накормить и одеть людей.

 Помню, как сопротивлялся Верховный совет РФ. Многие решения ВС РФ противоречили Конституции. Тогда Хасбулатов с лёгкостью менял статью, ставил на голосование, и коммунистическое большинство принимало. Так что к октябрю 1993 г. у нас от Конституции уже ничего не осталось. Едва Гайдар начал работать, как ВС РФ стал добиваться отстранения его с должности и.о.премьер-министра. В конце 1992 г. Ельцин договорился с Хасбулатовым на таких условиях: Гайдар уходит, а ВС РФ идёт на самороспуск и переизбрание. Гайдар ушёл, а Хасбулатов показал фигу и категорически отказался идти на самороспуск и переизбрание ВС РФ. Вот тут-то и началось необратимое противостояние. Да ещё ВС постоянно пытался объявить импичмент Ельцину, первому президенту России, всенародно избранному с огромным перевесом голосов.

 12 июня 1991 г., во время выборов первого президента России, я работала наблюдателем на избирательном участке и предотвратила вброс 400 (!) бюллетеней за Н.И.Рыжкова. Разразился скандал, и председатель избирательной комиссии, умоляя меня не составлять акт, рассказала, что председателям комиссий было указание М.С.Горбачёва, первого президента СССР, но избранного не на всенародных выборах, а «красной сотней» (из числа отобранных депутатов-коммунистов Верховного совета СССР): любой ценой провести в президенты России Н.И.Рыжкова, тогдашнего председателя Совета министров СССР. Не удалось. Ельцина избрали с большим перевесом голосов.

 Интересная деталь: в те бурные дни некие молодые учёные проанализировали результаты выборов на разных участках, в разных странах и регионах за 100 лет и выяснили, что на разных избирательных участках результаты выборов в одном регионе одинаковые. Например, в Москве на первых президентских выборах результаты по всем участкам были примерно такими: за Ельцина более 80%, за Рыжкова совсем мало, об остальных кандидатах я и не говорю (список был большим). И вдруг на одном участке в нашем районе за Рыжкова – 100%. Мы подали жалобу и потребовали расследования. Приехала комиссия. Оказалось, что этот участок – закрытый (воинская часть), все избиратели – военные. Бюллетени исчезли. Офицер объяснил, что в казармах было холодно, и они сожгли все бюллетени, чтобы обогреть казарму (?!). И это было на следующий день после выборов! Напомню, что 12 июня 1991 года, день выборов первого президента России, был жарким. Составили акт, и этот избирательный участок г. Москвы был исключён из подсчёта голосов.

 Итак, Е.Т.Гайдар в конце 1992 года ушёл в отставку. Коммунисты ВС, а их было большинство, избрали на пост председателя Совета министров РФ В.С.Черномырдина. Но тем не менее противостояние продолжили.

 На референдуме весной 1993 г. народ поддержал Ельцина и реформы. Я и здесь работала наблюдателем во время голосования и свидетельствую, что никакой подтасовки не было – всё честно.

 Итак, страсти накалялись. Верховный совет Российской Федерации словно взбесился.

 Демократы начали работать над новой Конституцией. Проект был опубликован. Каждый мог участвовать в её написании. Например, мы вписали строчки об экологической политике – и они вошли в текст. Но Верховный совет сопротивлялся всему. Абсолютный негатив. Здравомыслящие депутаты были в подавляемом меньшинстве. Самораспускаться это агрессивно-послушное большинство (термин Юрия Афанасьева) не собиралось. И президент России Б.Н.Ельцин вынужден был издать приказ №1400 о роспуске Верховного совета и новых выборах. Но депутаты-сторонники Хасбулатова плотно засели в здании ВС (в народе его назвали «Белый дом») и не желали его покидать, даже когда отключили все коммуникации.

 И вот наступило 3 октября 1993 года. Страшная тревога нависла над страной. Патриарх Алексей заявил, что он отлучит от церкви тех, кто первый прольёт кровь. Однако начались бесчинства мятежников. Я следила за событиями по телевидению, слушала Радио «Свобода»: Руцкой, Макашов, Баркашов начали вооружать своих сторонников. Первыми жертвами стали охранники Мэрии (дом-«книжка» на Арбате), которых разоружили, чтобы не спровоцировать макашовцев, а эти отморозки хладнокровно расстреляли безоружных людей. Они первыми пролили кровь, но патриарх Алексей, увы, молчал. Дальше макашовцы-баркашовцы направили грузовик с вооружёнными людьми к телебашне в Останкино. Грузовик протаранил стеклянную преграду, и вооружённые бандиты устремились внутрь. Один из сотрудников выглянул на шум и был убит… Мы слышали по радио истеричные крики Руцкого из «Белого дома», который открытым текстом «приказывал» лётчикам лететь бомбить Кремль. К тому времени распоясавшийся Верховный совет отстранил законного президента России Ельцина от власти, а вице-президента России Руцкого назвал президентом России.

 По телевидению Александр Любимов (ведущий телепередачи «Взгляд») призывал к спокойствию и вообще посоветовал ложиться спать. Но я, наоборот, оделась и собралась идти «на баррикады». Но куда?! Я не отлипала от телевизора. И вот то, чего мы ждали: в 23 часа на экране возник Гайдар с коротким обращением. Он сказал, что Отечество в опасности, и призвал сторонников Ельцина выйти к Моссовету на Тверскую (кажется, улицу Горького уже переименовали) и защитить демократическую Россию. Тут же раздался телефонный звонок - моя знакомая без лишних слов коротко спросила: «Где мы встречаемся?».

 После призыва Гайдара защитить Отечество народ валом повалил на Тверскую. Мы стояли недалеко от балкона Моссовета. Люди приходили с едой и раздавали её. Появились лоточники с пирожками и бутербродами и тоже раздавали их бесплатно. Предстояла очень тревожная ночь. Многие пришли с транзисторными приёмниками, вокруг собирались люди, и мы слушали Новости. Мой приёмник был настроен на радио «Свобода». Время от времени с балкона Моссовета к нам обращались уважаемые люди, в том числе Гайдар, артист Иннокентий Смоктуновский (пришёл сразу после спектакля). Смоктуновский, прошедший Вторую мировую войну, заклинал: только без крови, только без крови… Кстати, Гайдар приехал в здание Моссовета со всей семьёй. Появлялись и провокаторы. Но мы их сразу «вычисляли» и… высмеивали, после чего они быстренько исчезали.

 Недалеко от Моссовета мы соорудили довольно внушительную баррикаду.

 Обстановка накалялась. Мы уже знали, что к «Белому дому» подтягиваются танки. Мы ждали развязки. Но военные не решались вступить в противоборство и не слишком понимали, какую сторону им принимать. Они помнили, что 19-21 августа 1991 года военные спасли страну, не поддержав ГКЧП. Теперь они были в растерянности. Тем более что им сказали, будто у Моссовета собралась кучка фашистов, врагов народа.

 Замечу, вокруг меня у Моссовета стояли доброжелательные приятные люди разных возрастов. Некоторые пришли с детьми. Помню очень старенькую женщину, она пришла с палочкой и… раскладным стульчиком. Нас объединяла любовь к своей стране, никакой грубости, никакой агрессии.

 И кто-то из сторонников Ельцина принял мудрое решение: провезти военных, которые отказывались штурмовать «Белый дом», вдоль колонны собравшихся. А нас было примерно миллион человек: мы плотно стояли вплоть до Васильевского спуска. Кстати, тогда я не увидела ни одного милиционера – полная самоорганизация.

 И вот появились автобусы с военными. Они были в масках. Мы им улыбались, дружелюбно махали руками, предлагали угощения, но окна автобусов были плотно закрыты. Мы ловили за масками их взгляды и улыбались, улыбались, улыбались…

 Мы понимали, что мятежники перешли Рубикон. Также мы понимали, что первый удар примут те, кто стоит у Моссовета, если перевес окажется на стороне макашовцев. И мы ждали решительных действий Ельцина. Было примерно четыре часа утра 4-го октября 1993 года. Холодно. Обогревались у костра. И вдруг – выстрел! Военные, которых провезли мимо миллиона граждан России, в основном москвичей, встали на сторону Ельцина. Они произвели выстрел по пустому этажу «Белого дома». Дым, огонь и полная деморализация Руцкого, Хасбулатова, Бабурина и их подельников.

 Сейчас постоянно талдычат, что Ельцин расстрелял Парламент, т.е. Верховный совет России во главе с Хасбулатовым. Ложь! Парламент – это люди, а не здание. Так вот из депутатов, которые засели в «Белом доме», ни один не пострадал. Ни один!

 Потом, к великому сожалению, началась хаотичная перестрелка, откуда-то взялись снайперы, а беспечные люди начали стягиваться к «Белому дому» посмотреть «спектакль». Их пытались остановить, обращались по громкоговорителям, но им было «интересно». Так что погибшие у «Белого дома» - в основном жертвы собственной глупости. Сообщали, что погибло примерно 150 человек. Потом Зюганов всем внушал, что погибли тысячи… Это ложь. Если бы это было правдой, то на первую же коммунистическую демонстрацию Зюганов вывел бы их родственников с портретами погибших. Ничего подобного не было.

 Кстати, после полуночи с 3 на 4 октября один наш парень решил пойти к «Белому дому» и посмотреть, как там у них. Вернулся и докладывает: народу мало, но им начали раздавать колбасу и деньги. Он тоже пристроился к очереди, но, когда подошёл к раздаче, ему заявили, что он появился поздно, а раньше его не было, – и ничего не дали.

 Да, тогда демократы, сторонники реформ Ельцина-Гайдара, победили. И очень жаль, что сейчас победила шайка любителей ловить рыбку в мутной воде. Сейчас они правят бал. И опять назревает нарыв на теле многострадальной России.

 Когда же народ перестанет безмолвствовать?

 БРЮКИ (эссе)

 

 Женщина в брюках сейчас уже никого не удивляет, будь она молодой или старой, стройной или ожиревшей, кривоногой, пузатой – любой. Но старшее поколение женщин помнит яростную борьбу с брюками.

 Середина 50-ых годов. Мы, студенты МГУ им. М.В.Ломоносова, учимся уже в новом здании на Ленинских горах. Занятия физкультурой были в общем графике лекций и занятий. Зимой на лыжах мы бегали рядом с учебным зданием. По учебному расписанию после двухчасовых лыжных пробежек на нашем курсе, помню, была лекция по органической химии великолепного профессора Реутова. Наши спортивные костюмы – это байковые курточки и широкие шаровары с резинкой или обшлагом на щиколотке. Мы не всегда успевали переодеться из лыжных костюмов в юбки или платья. Аудитория на химфаке была большой, амфитеатром. Те, кто не успевал переодеться, пристраивались на задних рядах. Но наш любимый профессор (мы, девочки, действительно были все в него влюблены) каким-то образом угадывал нарушительницу этикета. После приветствия, когда курс из трёхсот человек усаживался на свои места, профессор Реутов произносил: «Девушка в лыжном костюме, выйдите и переоденьтесь». Посрамлённая, красная от смущения студентка вышмыгивала из аудитории для переодевания.

 Студенты-биологи полевых профессий во время каникул всегда ездили в различные экспедиции. Одежда – полевая: штормовка, резиновые сапоги, ковбойка, в жару – сатиновые шаровары и брезентовые спортивные тапочки. Ни брюк, ни тренировочных тогда не было и в помине. В рюкзаке – только необходимое.

 После 2-го курса, осенью 1957 года, мы с подругой поехали на Орнитологическую станцию, что на Куршской косе на Балтийском море, изучать перелёты птиц. Местные жители - наши русские переселенцы (эта территория до Второй мировой войны принадлежала Германии) - буквально преследовали нас за наши шаровары. Мне это надоело, и я решила преподать урок нашим русским моралистам. Мы ждали попутный грузовик для поездки в районный центр. Пока мы ждали, местные жительницы нас всячески ругали, позорили, обзывали и проч., и проч., и проч. Сами они были в юбках. Наконец, подошёл грузовик. Я попросила самую крикливую и злобную отойти со мной в сторонку. Отошли. И мы стали наблюдать посадку в грузовик. Девочки в шароварах легко прыгали на колесо и через борт – в кузов грузовика, красиво и изящно. Местным же мешали узкие юбки, они их задирали и выставляли напоказ всему свету синие, лиловые, розовые, зелёные, жёлтые штаны-панталоны с резинками под коленками, не всегда чистые. Зрелище было удручающее. Крикунья притихла и шёпотом спросила: «И я так же выгляжу со стороны?» - «Да». И нас оставили в покое.

 В конце октября 1957 года, закончив работу на Орнитологической станции, мы возвращались домой на поезде «Калининград – Москва». Но мы не успели ничего купить для еды. Это не беда – пойдём в вагон-ресторан, решили мы. Но тут и возникли сложности. Когда мы вошли в пустой вагон-ресторан, нам преградили путь: «Нельзя!» - «Почему?» - «Вы в шароварах» - «Но у нас нет юбок» - «Нельзя, и всё!». Что же делать? Но, как известно, голь на выдумки хитра. Мы взяли простыни и обмотались ими. Получились длинные белые юбки. Мы вернулись в ресторан и беспрепятственно пообедали. Напомню, что именно в этом 1957 году в Москве прошёл Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, и можно было увидеть гостей в белых балахонах. Может быть, поэтому наша экзотическая одежда не вызвала удивления. Не знаю.

 В начале 60-ых годов после окончания биофака МГУ я работала в Астраханском государственном заповеднике, чьи кордоны разбросаны по всей дельте Волги. В соответствии с научной тематикой я обследовала колонии голенастых птиц (цапель, колпиц и др.), кольцевала их птенцов. Мой путь до лодки проходил через казахский аул. Казашки выбегали на улицу из своих мазанок, и эта толпа шла за мной, посылая мне проклятия, угрозы, даже швырялись камнями. Страсти кипели из-за… одежды. Как были одеты они? – Рубаха, шаровары, поверх них – юбка, на голове – белый тюрбан. Как я была одета? – Штормовка (брезентовые куртка и брюки), болотные сапоги с ботфортами. Мне это надоело, и я решила выяснить, что их так раздражает во мне. И вот однажды, когда в очередной раз я шла через аул, а за мной гудела толпа улюлюкающих разгневанных женщин, я повернулась и пошла к ним навстречу. Они остановились и притихли. Я подошла: «Здравствуйте. Я сюда приехала работать и буду часто проходить здесь. Я вижу, что вы чем-то недовольны, но не понимаю, чем. Пожалуйста, объясните мне, и, может быть, мы поймём друг друга». И женщины мне объяснили, что так, как я, нельзя одеваться. А как? Оказывается, поверх брюк штормовки я должна надевать юбку. Так вот в чём дело! И я стала объяснять, что, работая на воде, я то с берега сажусь в лодку, то из лодки выхожу на берег, а юбка может помешать широкому шагу, и я плюхнусь в воду. Они заулыбались, закивали головами. Оказывается, с ними это часто и происходило, когда они ездили рыбачить. Я объясняла дальше: по работе, чтобы окольцевать птенцов цапель, бакланов и др. в гнёздах, надо постоянно лазать на деревья, и юбка сразу же порвётся, уж я не говорю, что в юбке вообще трудно залезть на дерево. И тут они тоже со мной согласились. Расстались мы друзьями. А через какое-то время я стала замечать, что постепенно эти женщины, когда им надо было плыть на лодке, надевали только шаровары…, без юбки.

 Как-то к нам в АГЗ на практику приехали студентки из Прибалтики. Тогда, в начале 60-х годов, я впервые увидела настоящие брюки. А стройные молоденькие девушки в этих брюках выглядели просто прекрасно. Я их встречала в г. Астрахани. Я заметила, что, когда мы проходили мимо учреждений, где сидели скучающие сотрудницы, они при нашем проходе выскакивали на улицу и провожали нас проклятиями. Дальше – больше. До Заповедника предстояло ехать много часов: сначала по Волге на пароходе, потом – на машине. Продовольственные магазины в 60-ые годы, особенно после полёта Гагарина, были пустыми – всё для Космоса. Я повела студенток в столовую, обычную городскую общепитовскую пустующую столовую с грязными так называемыми скатертями, тьмой мух и убогим меню. Но… Но нас не пустили! – «В брюках нельзя!». Как же быть?! От отчаяния я пошла к директору столовой, объяснила, что нам ехать до места более пяти часов, просила его сжалиться. Он оказался вменяемым добрым человеком: провёл нас потихоньку на кухню и там накормил. (По сути, именно это было нарушением – нарушением гигиенических норм, и он рисковал). Как же мы были благодарны этому хорошему человеку!

Вот так брюки входили в нашу женскую жизнь. Правда, сейчас, на стыке веков, в России произошёл крен в другую сторону: женщины любой конфигурации ходят в потёртых, замызганных джинсах, в лучшем случае в брюках, даже в театр и на концерт, на вечер и в гости. Но я думаю, если вернётся чувство красоты, то это поправимо. А вообще-то брюки – очень удобная одежда, но всему своё место.

 01.06.2009