СЧАСТЛИВЫЙ СЛУЧАЙ
Вспоминая события из прожитой жизни, Эда Юрьевна часто повторяла: «И тут мне опять повезло». Действительно, везение и счастливый случай не раз ее выручали в тяжелые моменты.
Урусова вспоминала:
«В театр я попала совершенно случайно. Там работало много вольнонаемных, и одна актриса родила чуть ли не за два дня перед спектаклем. Да еще перед праздником. Стали искать ей замену, нет ли еще актрисы где-нибудь. А трасса огромная от Известковой до Ургала. И вот узнали, что есть актриса уже с опытом. Вытащили меня, спросили: «Можете завтра сыграть?» Я ответила — смогу. На следующий день я сыграла спектакль, и моя карьера была обеспечена.
Так что чистый случай меня выручил. Вместе с тем, если бы я не была актрисой, ничего бы этого не было...»
Так началась ее работа в театре КВО (культурно-воспитательного отдела) Управления Бамлага.
В ходатайстве о пересмотре дела Э.Ю.Урусовой было отказано.
Дело группы актеров Ермоловского театра тянулось весь 1938г. В конце этого года Унковский и Демич оказались в од-
ной камере в Бутырской тюрьме. Благодаря этому они смогли сговориться и отказаться от своих показаний, данных сразу после ареста. Следствие продолжалось...
По рассказам, очень тяжело переживал Михаил Унковский показания по его делу, которые дал его близкий родственник и, казалось бы, друг, многим ему обязанный. Только в июне 1939г. Постановлением Особого совещания все они — шесть человек — были осуждены на 8 лет заключения в ИТЛ. Можно подумать, что Урусова в этой группе была как бы главной, так как ей дали 10 лет.
Театр КВО, в котором начала работать Урусова, располагался в Известковой.
Вскоре она становится в нем ведущей актрисой. В первый год Урусова была занята в трех спектаклях. В следующем году у нее добавляется еще пять ролей. Она начинает самостоятельно ставить небольшие пьесы и водевили.
Театр не был обойден вниманием администрации Управления и другого лагерного начальства. Благодаря этому актеры из заключенных имели существенные льготы и даже пользовались относительной свободой. Но главное, конечно, — возможность заниматься своей любимой работой. Это помогает сохранять веру в будущее. Характерна надпись на фотографии, подаренной Урусовой художественным руководителем театра В.Шапиро:
«На долгую, хорошую память милой Эде о нашей совместной работе и в чаянии будущих, более счастливых творческих встреч в иных, радостных временах.
Ведь жизни еще много впереди, и должны, и еще будут светлые дни.
28 февраля 42г. Известковая».
Из интервью Э.Урусовой:
«Мы делали все, что могли, и порою свыше возможного. Ставили в тех условиях почти всю классику, а когда началась война, мы, конечно же, не могли остаться в стороне. Когда в «Правде» опубликовали «Русские люди» К.Симонова, мы всего за две недели срежиссировали и поставили наш спектакль — гораздо раньше, чем Художественный театр в Москве».
В 1942 году в ответ на свой запрос Эда Юрьевна получает официальное извещение о смерти мужа — Михаила Унковс-
кого. Он был осужден без права переписки. За все время от него пришла в Москву матери только одна открытка с дороги, написанная карандашом. Эту открытку он, по-видимому, выбросил из окна поезда, как это делали тогда многие.
О судьбе Унковского стало известно от его товарища по заключению Олега Курнатовского, который встретился в 1946 году с Марианной Васильевной Хорошко, когда она была на гастролях в Хабаровске. Он был скрипачом и работал в Музыкальном театре. Марианна Васильевна приводит его рассказ в отдельной записке, посвященной своим репрессированным товарищам из театра им. Ермоловой:
«Я случайно узнал, что вы прежде работали в Московском театре им. М.Н.Ермоловой. Наверное, вы знали Мишу Унковского? Я должен рассказать вам о нем, потому что мы были вместе с ним на Колыме. В бараке спали на соседних койках. Михаил Унковский был замечательным человеком, он был душой нашего барака. Необыкновенно умел во всех нас поддерживать бодрость духа. Он был необычайно активен в своем желании вынести все трудности, выдюжить, выжить в этих чудовищных условиях, в которых мы находились. И холод, и плохое питание... Михаил острил, шутил, иногда разыгрывал перед зеками какие-нибудь сценки из своих и, может быть, и из чужих ролей. Он помогал нам, заключенным, дожить, вернуться домой к родным, к любимой профессии. Но все оказалось хуже. Вторая лагерная зима была лютой. Унковский отморозил ноги, и одну ему ампутировали. После этого в нем все сломалось. Исчезла вера возвращения на сцену. Он утратил волю к жизни и умер ночью во сне».
Война принесла в лагеря так же, как и всей стране, нехватку всего самого необходимого и, прежде всего, продовольствия. Между тем в порты Дальнего Востока стали приходить караваны судов из США и Канады с грузами, поставляемыми по Ленд-лизу.
Встала острейшая необходимость обеспечить доставку грузов на транссибирскую магистраль из Советской Гавани — самого удобного порта для приема морских судов. Началось строительство железной дороги через Сихотэ-Алиньский хребет между Советской Гаванью и Комсомольском-на-Амуре. Для
этого с ветки Известковая — Ургал не только сняли рельсы, но и основную рабочую силу — заключенных. От Комсомольска-на-Амуре стройку вели заключенные Бамлага, от Советской Гавани - с Колымы. Вслед за ними отправился туда и театр. Между тем наступил настоящий голод. Кормили только хлебом, в котором муки было не больше половины. В Комсомольске работал по вольному найму отбывший заключение родственник Урусовой - ученый геолог Константин Боголе-пов. Впоследствии он продолжал работать на Дальнем Востоке и его избрали в Академию наук. Пока театр оставался в городе, он приносил актерам чай в неограниченном количестве — единственное, что было в свободной продаже. Они заваривали крепчайший «чифирь», и это их очень поддерживало. Довелось Урусовой встретиться там и с великим советским футболистом Николаем Старостиным.
Но дорога продвигалась к океану, и театр двигался вслед за строителями. Как раз в это время у Эды Юрьевны разыгралась жесточайшая язва. Спасали ее всем коллективом. Она лежала в мужском бараке, а актеры с риском пробирались мимо охраны в ближайшую деревню. Там они обменивали на молоко хлеб, который выделяли для этого из своих скудных паек. Молоко было единственной диетической пищей, которая поддерживала Урусову. «Благодаря этому я выжила. Это было содружество людей одной судьбы, нас спасала солидарность», — вспоминала она.
Стыковка железнодорожных путей была отмечена с большим торжеством, в котором театр принимал участие. После завершения строительства он вернулся в Известковую.
В Советской Гавани к этому времени скопилась целая флотилия транспортных судов, и оттуда сплошным потоком пошли эшелоны. Голод кончился. Появились разнообразные консервы, окорока с клеймами XIX века, жиры и прочие американские продукты. Урусовой стало легче справляться с болезнью желудка и с цингой.
«Мне страшно повезло, — говорила она, — со мной были люди, которые прекрасно ко мне относились... И все, что только можно было сделать в тех условиях доброго для меня, они это делали...»
Однажды с ней произошел такой случай. Ее должны были отправлять в какое-то другое место. Чтобы этого избежать, доктор-заключенный поставил ей диагноз — аппендицит и сделал операцию, удалив здоровый аппендикс. Отправка не состоялась.
Конечно, в жизни заключенных было много всяких событий. Но Эда Юрьевна редко и мало рассказывала о них. Все-таки как-то она рассказала об одном необычайном происшествии в театре.
У заключенных-актеров были пропуска на выход из зоны. И вот одна молодая актриса на железнодорожной станции спокойно вошла в вагон-ресторан проходящего поезда «Владивосток - Москва» и подсела к группе молодых офицеров, ехавших на Запад. Через какое-то время она эффектно разыграла сцену, что у нее пропали все вещи вместе с документами.
Офицеры стали свидетелями, и ей в поезде выдали справку об утрате документов. С этой справкой она забрала из дома маленького сына и уехала куда-то далеко в провинцию. Там она по справке об утрате документов получила новый паспорт и зажила спокойно. Подвело ее то, что в письме подруге в лагерь она написала, каким образом можно легко выйти на свободу. Ее, конечно, разыскали и вернули обратно.
Театр КВО в Известковой продолжал расширять свой репертуар. В нем кроме драматических спектаклей появились водевили, музыкальные комедии, оперетты. Урусова играла сама и все чаще выступала в качестве режиссера. Всего в театре КВО ею было сыграно около 30 ролей и сделано 8 режиссерских работ. В том числе в спектаклях по пьесам Островского, Гоголя, Лавренева, Катаева, Симонова, Мопассана...
О своей работе в театре КВО Урусова говорила: «Невозможно забыть, с какой радостью встречали нас наши товарищи — заключенные. И нам было радостно слышать их смех, видеть, как светлеют их лица. Словно мы подносили им глоток живительной влаги. Вряд ли были у меня когда-либо еще такие благодарные зрители».
Анастасия Цветаева в своем поздравлении с юбилеем писала Урусовой:
«Я прекрасно помню Вас на репетициях и спектаклях театра КВО на станции Известковая, где судьба свела нас в 1943 году. Ваш неистребимый оптимизм, помогая и нам, — сохранил Вам жизнь».
В 1945г. у театра появился еще один контингент зрителей -военнопленные японцы, которые тоже очень живо реагировали на выступления актеров.
Победоносное окончание войны и приближение к концу срока заключения придавали силы, вселяли надежду на будущее. Особым совещанием от 08.09.1945 года срок заключения Урусовой был снижен на 1 год.
Сохранился листок бумаги, на котором Эда Юрьевна записала стихи Анатолия Жигулина, пережившего Колымские лагеря. Видимо, и через много лет они были созвучны ее душе и ее воспоминаниям.
Опубликовано в 1981г. в книге «Избранное» (возможно, изданной в Магадане). См. «Собеседник», окт. 1987г.
О люди, люди с номерами,
Вы были люди, не рабы.
Вы были выше и упрямей
Своей трагической судьбы.
Я с вами шел в те злые годы,
И с вами был не страшен мне
Жестокий титул «враг народа»
И черный номер на спине...
Мы были выше и упрямей
Своей трагической судьбы.
Из записок реабилитированного
Вот одна запись из ее тетради:
«Жизнь, везде жизнь, жизнь в нас самих, а не во внешнем. Подле меня будут люди, и быть человеком между людьми и остаться им навсегда, в каких бы то ни было несчастьях, неуныть и не пасть — вот в чем жизнь, в чем задача ее».
Ф. М.Достоевский (письма к брату из тюрьмы)
В 1947-48 годах вышли из лагерей те, кто выжил, отбыв десятилетние сроки заключения... Но они не могли вернуть-
ся к своим родным, в свои дома, на прежние места работы. Им не разрешалось жить в областных городах и ближе 100 км от столиц. То есть для бывших москвичей нельзя было жить практически в пределах Московской области.
Многие из них оставались работать по вольному найму вблизи мест своего заключения, а основная масса осела по небольшим городам центральных областей.
17 июня 1947 года Э.Ю.Урусова была досрочно освобождена, но некоторое время продолжала работать по вольному найму в концертной бригаде Постройкома Ургальского строительства лагеря №4 НКВД СССР до ее ликвидации.
Сохранился акварельный рисунок (пейзаж) в формате открытки с надписью на обороте:
«Милому, чуткому другу, талантливой актрисе, замечательному педагогу - Эдде Георгиевне Урусовой от благодарной ученицы в память о совместной работе в Ансамбле.
Вы будете для меня всегда примером благородства и порядочности, человеком, сумевшим в этих трудных условиях с гордостью пронести имя Русской Актрисы, научившей меня «поклоняться искусству, только ему безраздельно, бесцельно» (В.Брюсов)
04.05.48. ст. Известковая, Г.Ургальская»
И еще одна открытка без подписи:
«Дорогая т. Урусова!
Приближается день всемирного праздника — день 8 марта. Как и все — советские девушки и женщины отмечают свой юбилейный день хорошими успехами в труде и учебе. Где бы они ни находились, они всеми силами стремятся, чтобы своим трудом быть полезными Родине.
И вот Вы сейчас по своему призванию делаете большое благородное дело. И если я скажу от себя, то эти мысли будут многих, которые уважают Вас и ценят как человека знающего и любящего свой труд. (Простите, не знаю Вас по имени.) Но я желаю Вам самого отличного здоровья и хороших успехов на благо процветания нашей любимой Родины.
4 марта 48г., г.Облучье С ком. приветом!»