ИЗЪ ПИСЕМЪ КЪ СЕСТРЕ.

 

Конецъ, родная... И, кажется, на этотъ разъ действятельно конецъ...

Я кончилъ прошлое и жаль мне разставаться съ нимъ. — Я жилъ тогда... Я верилъ, я любилъ, надеялся, я зналъ... Я весь былъ въ будущемъ... Ну, а теперь?

 

Мне тяжело... Невыносимо... Очень тяжело...

Но въ сторону нытье... Я буду продолжать и разскажу тебе про те переживанія, те впечатленія и удары, которые докончили меня.

Начну съ того, чемъ я въ Россіи жилъ... Что думалъ, слышалъ, виделъ... На что надеялся и верилъ и что зналъ.

Вотъ я въ тюрьме... Народу много и разнаго... Здесь вся Россія... Здесь лучшій и наиболее стойкій элементъ... Здесь северъ, югъ, востокъ и западъ... И выборъ есть: Здесь офицеръ, здесь и священникъ, здесь и крестьянинъ и купецъ... Народу много и времени хватаетъ, и люди думаютъ, а иногда и говорятъ: Такъ вырабатываютъ взглядъ.

Есть взгляды разные, мо на спасеніе Россіи онъ одинъ. Для всехъ, кто жилъ въ Россіи, кто посиделъ въ тюрьме, кто знаетъ всю структуру власти, всю стройную систему Г.П.У., кто понялъ, осозналъ, почувствовалъ всю силу людей, которымъ «все позволено», здесь нетъ двухъ мненій, это ясно: Самой Россіи власть не скинуть. Прибавлю: И не изменить. — Пока въ Россіи власть не приметъ божескихъ и человеческихъ законовъ, въ ней эволюція не возможна.

Но тамъ надеются... Ведь безъ надежды трудно и просто невозможно жить... Надеются на что-то... На что-то и на все, но только на «извне»....

И я надеялся... Сейчасъ писать мне это странно.. Надеялся на эмиграцію и на западъ.

Я зналъ, что здесь, у эмиграціи все преимущества... Здесь люди могутъ мыслить, говорить, читать,писать, меняться мненіями... Рождать идею... Организовываться, делать... А главное, здесь могуть объединиться, слиться, быть существомъ однимъ и стать Россіей будущей... Я это зналъ, а верилъ я?

Я верилъ, что революція научила... Что люди, наконецъ прозрели, изменились, поняли, а главное объединились... Что здесь идетъ работа, что ея хотять, она нужна, и только вотъ чего-то ждутъ... Я верилъ, что здесь люди любятъ, что здесь одинъ за всехъ и все за одного... Что правда здесь, что здесь объединеніе силъ... Я верилъ въ духъ.

Идя сюда, я понималъ, что мы россійскіе, и здешніе, мы не одно и то же... Кто лучше, хуже, выше и ктониже, я не берусь судить. Номы невы... Вотъ это ты прими, пойми, и положи въ

 

основу для для пониманія меня: я новый, самый новый, тамошній, россійскій человекъ.

Въ чемъ разница? Попробую ответить. Я знаю: — Россія умерла... Я верю: — Россія родилась... Я виделъ ея смерть и чувствую начапо жизни.

Здесь говорятъ... Не верятъ и не знаютъ, но говорятъ: «Россіи незачемъ рождаться, она жива, живетъ и будетъ жить»... Я умеръ, но родился. Ты продолжаешь жить — Вотъ разница. Вотъ те надежды, вера , знаніе, съ чемъ я пришелъ...

Я на свободе... Хотелось жить и знать... Съ чего начать?

Газеты...

Я бросился на нихъ... Въ лесу — я ихъ курилъ... Въ Россіи я читалъ классическую «Правду».... Но вотъ передо мной свободная печать. Вотъ истинная правда — Русская газета. Чуть не крестясь я развернулъ ее. Передовая...

Я прочелъ... Мне показалось что то непонятно... Какія то фамиліи, и кто-то кемъ то недоволенъ...

Я взялъ другую... Тамъ тоже споръ идетъ... И что то странное...Все мелочи... Опять мне непонятно.

Я утешалъ себя...

Ну это такъ — сегодня, неудачно... Не повезло... Да я ведь многаго не знаю... Не подготовленъ, поэтому не понимаю, но время хватитъ... Я пойму, узнаю...

Завтра...

Странно... Но все тоже...

Большевики кричали: «Тамъ , въ эмиграціи рознь... Тамъ партіи... Они дерутся»... Никто не верилъ.

Такъ неужели же, подумалъ я, они правы?

Я продолжалъ читать и начала понимать... Все время шла. полемика и споры... Хотелось оправдать...

Что-жъ думалъ я, ведь это полюбовно... Все для победы надъ врагомъ... Нетъ, что-то нетъ... Все было тутъ не то. — Тутъ важно было победить другъ друга.

Вотъ первый шокъ... Онъ непріятно действовалъ... но я надеялся и продолжалъ искать... Ведь я людей еще не виделъ, и думалъ здесь найти и правду, и исходъ...

Я былъ у белыхъ... Тамъ видвлъ многое... И многое не ладное.

Прошло семь летъ и снова я увиделъ то же.

 

Все те же партіи, объединенія, соединенія... Центры, съезды. Платформы и программы... Все жалкій старый лепетъ... Слова... Слова... Делъ никакихъ... Основы нетъ... Все мелко такъ, безсильно и смешно...

Кто во главе? Все те же злые старички со стажемъ. — Великая война... За ней две революціи... Гражданская война... Все ими.. Не нами, ими создано, и ими проиграно.

Ихъ просятъ: Уходите! Но нетъ!... Они все ссорятся и думаютъ — За ними вся Россія. За ними — никого. Такъ, по три человека... И ужъ конечно не Россія...

Но это все отцы... Все главари, руководители... Все тени прошлаго... Ни западъ, ни Россія, такъ — серединочка... Они ужъ доживаютъ и не родятся вновь...

Ихъ много здесь. Но это ведь не все... А молодежь? А эмиграція? Масса? Дети?... Такъ неужели же... Подумалъ я... Нетъ. Слава Богу нетъ... Совсемъ не то...

Здесь въ душахъ кузница... Не слышно, неприметно здесь жертвенно куютъ — любовь.

Здесь фабрики, заводы, трудъ... Здесь тягости и бедность. Нищета... Ноздесь и главное: Нашъдухъ... ЗдесьРусь, иРусь действительно святая... Здесь просто. — Здесь тебе помогутъ, напоятъ и накормятъ и 10 франковъ въ долгъ дадутъ.

Нетъ, нужно осознать, что мы одни... Мы эмиграція рядовая, мы офицеры, мы молодежь, мы все, которые на фабрикахъ, заводахъ — мыодни. У насъ нетъ руководителей, у насъ есть братья тамъ, — въ Россіи... И черезъ голову всехъ главарей имъ руку мы должны тянуть.

*

Теперь, родная, мне хочется сказать тебе про главное... Во что я верю, что я знаю, и что мне кажется всего важней...

Была Россія.

Старая, давнишняя... Еще до насъ... Тамъ Духъ былъ все... Во всемъ... Везде. — Въ царяхъ, въ церквахъ... Въ монастыряхъ и странникахъ... Въ страданіяхъ, въ земле... Все было духъ.

Тамъ не было основы твердой, незыблемой идеи — Ученія Христа... Тамъ не было и знанія мудраго... Слепою верой, совестью и интуиціей Россія старая жила...

 

Но воть ей люди знаніе кинули... Не муярость Божію, а лолузнаніе... Какъ зверю кровь...

Россія приняла... Поколёбалась вера... На смену ей пришли желанія... Матерія поравнялась съ духомъ... Родился большевикъ...

Молчала мудрость древняя... Идеи не было... Молчала церковь и не дала основъ...

Россія новая.

Я въ Соловкахъ. Въ рукахъ у меня ломъ... Я долженъ выкорчевать изо льда какое то бревно... На дворе морозъ, перчатокъ нетъ... Ломъ холодный, тяжелый, тело ломаетъ, работа безсмысленна...

Ко мне подходитъ парень... Ясные, чистые, глаза, на голове чуть на бокъ одета фуражка, на ней значекъ одного изъвысшихъ учебныхъ заведеній...

«Другъ! Дай помогу...»

Я передалъ ломъ... Сильными размашистыми, крепкими, верными ударами, онъ быстро раскололъ ледъ, выбросилъ изъ него полено и остановился...

Сдвинулъ на затылокъ фуражку, оперся на ломъ и поднявъ свои красивые глаза, какъ бы про себя не сказалъ, а скорее выдохнулъ: «Хорошо...»

Я не понялъ. Мы помолчали...

Вы за что? По какому делу?... Спросилъ я его, чтобы начать разговоръ...

Онъ чуть улыбнулся и ответилъ: «Я Христіанинъ...»

Что?.. Что?.. Отъ неожиданности повторилъ я вопросъ... Объясните...

«Васъ это удивляетъ?.. И непонятно?»... Началъ онъ.

«Да. Я Христіанинъ... Насъ здесь партія... Мы прибыли съ последнимъ этапомъ... Все мы изъ высшихъ учебныхъ заведеній и считаемся политическими. Но такъ какъ Западъ на анархистовъ обращаетъ меньше вниманія, чемъ на соціалистовъ, то насъ не хотятъ переводить на политическій режимъ... Мы объявили голодовку... После семи дней я сегодня первый разъ вышелъ... Хорошо...» Вздохнулъ онъ, и продолжалъ:

«Мы не лолитики... Власть называетъ насъ мирными анархистами... Мы не отказываемся... Это пожалуй верно... Мы не

 

контръ-революціонеры, мы скорее контръ-матерьялисты... Мы ни белые, ни красные... Мы синіе — Христовы...»

Прозвонилъ колоколъ. Работа кончилась. И мы разстапись, чтобы скоро встретиться...

Вечеромъ, после поверки, когда каторга спала, забравшись въ уголъ наръ я сиделъ съ нимъ и его пріятелями въ темномъ, вонгочемъ, страшномъ Соловецкомъ бараке. Все это была молодежь... Настоящая, здоровая, сильная, крелкая духомъ и теломъ, новая, самая новая молодежь Россіи.

«Кто мы»? Говорилъ одинъ изъ нихъ.

«Мы Христіане... Мы просто Христіане до конца... Мы веруемъ въ Ученіе Христа — въ Любовь... Въ Любовь къ Добру и Правде, къ Истине... Ну словомъ къ Богу.

Мы веруемъ въ законъ Христа... Онъ простъ... Онъ детски простъ и Божески онъ мудръ.... Онъ говоритъ: Зло побеждай добромъ... Люби людей... И это все... И въ этомъ все... Здесь все теоріи, здесь жизнь и реальность...

Соціализмъ началъ: Я ни во что не верю. — Я знаю. — Бога нетъ! Повелъ... Ушелъ за націю... Позвалъ трудящихся... И бросилъ міру: Интеръ — Нація!.. Классъ! Все для него! И за него борьба!

Пределъ... Борьба достигла апогея... Масштабъ широкъ... Онъ міровой и слово сказано... Оно высоко.

Мы выше, шире! Мы полней! Мы тоже знаемъ: Духъ — Богъ! Въ немъ вся основа. Любовь, а не борьба!.. Не классъ, а человечество! Вотъ идеалъ!.. Вотъ идеалъ Христа!

Соціализмъ велъ.... Отбросилъ совесть и перепрыгнулъ нрав-ственность.... Связалъ людей закономъ помощи другъ другу и въ міръ пошелъ... Онъ много обещалъ... Казалось, тамъ тоже былъ порывъ къ добру...

Мы шли за нимъ... Рай впереди... Онъ близко... Виденъ... Но вотъ онъ все сказалъ, все сделалъ... Дошелъ до коммунизма, большевизма. . И стопъ!. Тупикъ!.. Соціализмъ рушится...

Въ чемъ дело?

Его логическій конецъ...

Какъ? Почему? Опомнились и начали искать... Бросались въ стороны... Къ меньшевикамъ, къ эсерамъ, къ анархистамъ... Мы

 

все прошли сквозь это. — Но тамъ все те же щи, да чуть пожиже...

Искали и наконецъ нашли... Ошибка оказалась въ корне: Бога нетъ.. Нетъ духа въ человеке... Нетъ любви... Нетъ человека и остался зверь...

Такъ правду мы нашли. Идею чистую, реальность высшую — ученіе Христа.

Онъ передохнулъ и продолжалъ...

«Мы не одни... Насъ много по Россіи... Мы держимъ связь... Вотъ посмотрите письма... Но это ведь не все, не главное... Такъ верили давно... Такъ верили и въ первые века Христіанства... Такъ верили и духоборы, и Толстой... Но главное... Въ противовесъ ученію Дьявола... Теперь такъ веритъ вся страдавшая Россія. И горе въ томъ, что веритъ, но этого не сознаетъ... Что ищеть, ходитъ около... Но вотъ найти, сказать и исповедывать не можетъ».

Мы лежали на нарахъ... Я вйделъ какъ остро переживаетъ свои слова этотъ молодой новый Русскій человекъ. Онъвскочилъ на нары, всталъ на колени, подвинулся ко мне и повысивъ свой шопотъ продолжадъ: — «Я говорилъ... Вы поняли меня... И вотъ теперь мне хочется кричать. —

Вы все! Все русскіе! Ты молодежь! Ты эмиграція, братъ!

Услышьте зовъ, мольбу и крикъ души Россіи — «Объединитесь подъ ученіемъ Христа!

Въ страданіяхъ, въ мученіяхъ, по тюрьмамъ, ссылкамъ, въ избе крестьянина и у станка рабочаго вновь возрождается въ Россіи Духъ...

Растерзана, разрознена, избита.. Слаба, нема, безпомощна Россія. Молчитъ... Ей ротъ зажатъ... Силъ не хватаетъ... Нетъ прежней веры... Нетъ новой — знанья мудраго. Нетъ слова истины — Ученія Христа.

Насъ гонятъ... Тяжело... И нетъ... Не можетъ быть объединенія... Ведь врагь силенъ... Вотъ если бы толчекъ извне... Вотъ если бъ эмиграція объединилась и подняла бы синій флагъ любви... Эхъ, чтобы было!... Сила... Моральный сдвигъ... Стихія, которая смела бы все и растворила бы въ себе весь большевизмъ...

Но нетъ... Мечты... Тамъ люди не страдали...» Какъ то сразу оборвалъ онъ себя и продолжалъ уже более спокойно.

 

«А знаете ли Вы, кто близко къ намъ? Вамъ это будетъ непонятно? Коммунисты!... Да. Коммунисты: Не шкурники. — Идейные... Ведь эти верятъ... Не знаютъ, просто верятъ... А думаЮтъ, что знаютъ, но не верятъ... Не понимаютъ, но всетаки стремятся къ идеалу... Идутъ, дойдутъ, упрутся во всю безсмысленность ученія о матеріи... Поймутъ и повернутъ къ Христу...

Нашъ Русскій человекъ онъ былъ и Стенькой Разинымъ, онъ былъ и Пугачевымъ, онъ былъ Зосимой старцемъ — онъ вправо, влево большевикъ... Онъ сила, онъ стихія... Онъ можетъ быть «холоднымъ», онъ долженъ быть горячимъ»... Но никогда онъ не былъ «теплый»... И никогда не будетъ онъ «политикъ»...

Россія широка.. Россія ищетъ правды... Ее шатаегь въ стороны... Шзтаетъ до конца... И ни «варяги» изъ Германіи, и ни платформы, ни программочки Россію не спасутъ. Пусть каждый скажетъ: Я христіанинъ... Затемъ я русскій... И ужъ потомъ... И ужъ совсемъ потомъ: Я монархистъ, республиканецъ и т. д.

Россіи нужно знаніе мудрое, основу твердую, идеологію... Одну идею высшую — ученіе — Ученіе Христа».

Молодой кончилъ... Мы вышли на крыльцо барака.. Лагерь еще спалъ... Была ранняя весна, начался разсветъ. Солнышко еще не встало, но его перзые, холодные, розовые лучи уже охватили востокъ и, чернымъ, резкимъ, какъ будто вырезаннымъ силуэтомъ выделялась на немъ вышка, а на ней часовой... Хорошо, легко, по новому было на душе... Вотъ она новая весна, новая заря Россіи... Понялъ я тогда.

И вотъ я здесь... Нетъ Соловковъ, не видно Россіи... Не видно отсюда и ея зари.