Глава IV

НЕИЗВЕСТНЫЕ СТРАНИЦЫ ИЗВЕСТНОЙ ВОЙНЫ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ

Ежегодно в августе бывшие харбинцы и те, кто участвовал в военной операции 1945 года на Дальнем Востоке, завершившей вторую мировую войну, невольно вспоминают события тех лет. Война была короткой, но вспомнить есть что.

Вот и я вспоминаю... В ночь на 9 августа 1945 года часа в 2-3 ночи мы с женой проснулись от нескольких сильных взрывов бомб где-то вблизи Харбина. Мы подумали, что это первый налет американской авиации, потому что чуть раньше были сообщения японских телеграфных агентств о том, что американские войска высадились на Окинаве. Лишь утром узнали из сообщения харбинского радио о том, что СССР объявил войну Японии и в полночь начал военные действия против Квантунской армии. И это была ночная бомбардировка станции, построенной японцами Лафа-Харбинской стратегической железной дороги.

По радио сообщили, что на рассвете 9 августа наступление начали войска трех фронтов -I и II Дальневосточных и Забайкальского, с участием Тихоокеанского флота и Амурской речной флотилии. 15 августа, после обращения императора Японии Хирохито к нации и объявления о принятии Японией условий Потсдамской декларации о безоговорочной капитуляции, японцы разоружили войска и полицию Маньчжоу-го и стали сами патрулировать город. Одновременно, во избежание возможных инцидентов, русские молодые люди - как граждане СССР, так м эмигранты, начали патрулировать город группами в несколько человек под руководством сотрудников Генерального консульства СССР и следили за порядком.

18 августа 1945 года в Харбин на самолете прибыл советский десант. На Старохарбинском шоссе я встретил их автомобиль с офицерами и грузовик с солдатами, следовавшие с аэродрома в центр города. Но лишь в 20-х числах августа стали входить в город основные вооруженные силы.

В эти и последующие дни русские молодые люди продолжали работать в Штабе обороны Харбина (ШОХе). Многие вооружились, захватив один из японских арсеналов, и охраняли военные и гражданские промышленные объекты, а также жизнь и имущество людей, патрулировали город, оказавшийся без власти. В дальнейшем молодежь помогала войскам, и некоторые наиболее активные харбинцы были награждены медалью «За победу над Японией».

Комендант Харбина, Герой Советского Союза, гвардии генерал-майор Скворцов в первые же дни собрал в своем штабе харбинских предпринимателей русской национальности и попросил сделать всё, чтобы предприятия работали и деловая жизнь города нормализовалась. Я как подрядчик строительных работ присутствовал на этом собрании. Жизнь города быстро вошла в обычный деловой ритм. Открылись магазины, ожила главная улица города Китайская, я продолжал вести подрядные работы. Благодаря китайцам-поставщикам мы имели все необходимые материалы по вполне нормальным коммерческим ценам.

К сожалению, были нарушения порядка в городе и грабежи, совершаемые в том числе и военнослужащими. Это вынудило коменданта города издать и вывесить по городу, уже в сентябре, приказ на русском и китайском языках о том, что в случае мародерства следует вызывать комендантский патруль, которому разрешается применять оружие на месте преступления. В основном солдаты и офицеры относились к харбинцам дружелюбно, приходили в гости, а когда, скажу забегая вперед, начались репрессии СМЕРШа, то через офицеров армии родственники посылали задержанным в харбинскую тюрьму записки и передачи и получали ответы до тех пор, пока задержанных не увезли в СССР.

8 сентября 1951 года на конференции в Сан-Франциско 49 государствами был подписан мирный договор с Японией. Советский Союз не подписал мирный договор, потому что не были приняты его поправки и, в частности, условие, чтобы договор от Китая подписала КНР, хотя в 1945 году японские войска в Китае сдавались правительству генералиссимуса Чан Кайши. Тем не менее договор вступил в силу, несмотря на то, что СССР считал его сепаратным. Политика Сталина и Вышинского в вопросе мирного договора оказалась ошибочной, и Советский Союз, а после его распада и Россия, не имеют мирного договора с Японией. По Сан-Францисскому договору Япония признавала бы суверенитет СССР над Курильскими островами, а позже стала претендовать на четыре южных острова Курильской гряды. Получается, что проблему Курильских островов Советский Союз сам создал, не подписав мирный договор в 1951 г.

19 сентября 1956 года в Москве была подписана советско-японская декларация, в которой заявлено о прекращении состояния войны с момента ратификации этой декларации и о восстановлении дипломатических и консульских отношений, а также о решении продолжать переговоры о заключении мирного договора и о развитии торговых и экономических отношений. Но мирного договора нет до сих пор, хотя Правительству Российской Федерации удалось сдвинуть этот вопрос из состояния застоя. А вопрос передачи японцам двух или четырех островов Курильской гряды вызывает острую дискуссию.

Почему войска Забайкальского фронта смогли молниеносно форсировать почти неприступный Хинган в 1945 году. На этот вопрос долго не было внятного ответа, пока издающаяся в Чите газета «Новое Забайкалье» не поместила информацию из архивов забайкальских органов государственной безопасности под грифом «ноль-ноль». Корреспондент газеты вспоминает, что 12 августа 1945 года 6-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-полковника А.Г. Кравченко молниеносным броском преодолела хребты Большого Хингана (это был четвертый день войны) и двинулась на столицу Маньчжоу-го Синьцзин (Чанчунь) и Мукден (Шэньян). В этой необычности применения крупных масс танков ключ к решению основных задач операции.

Кому принадлежала идея использовать танковую армию в качестве бронированного тарана, пробившего Большой Хинган? В воспоминаниях военачальников об этом не написано. В Коми проживают участники той дальневосточной войны, но и они не имеют ответа на этот вопрос. Так чья же это идея?

В1995 году сотрудники музея истории войск Забайкальского военного округа получили из УКГБ Белоруссии по Гродненской области архивное следственное дело № П-7528 на арестованного в июне 1937 года командира 11-го механизированного корпуса комдива Я.Л. Давидовского. При изучении специалистами этого дела они сделали неожиданное открытие: идея об использовании массы танков для скачка через хинганские хребты возникла в 1932 году и была воплощена в оперативный план штаба РККА в 1933 году. Авторами являлись будущие маршалы М.Н. Тухачевский, В.К. Блюхер и командующий войсками Забайкальского военного округа комкор И.К. Грязное.

Был разработан план на случай войны с Японией, которая в те годы оккупировала Маньчжурию и готовилась к войне с СССР. По плану штаба РККА Забайкальская армия, состоявшая из механизированных частей

и конницы, овладев Хайларским укрепленным районом, через Хинганские хребты спустится в долину реки Нонни, имея тактическую задачу зайти в тыл японской армии. Об этом плане, как видно из статьи в «Новом Забайкалье», знал начальник оперативного управления Генерального штаба генерал армии С.М. Штеменко, но он не посмел назвать имена расстрелянных авторов этой идеи, а предложил командующему Забайкальским фронтом маршалу Р.Я. Малиновскому изучить эту идею, а не использовать танковую армию во втором эшелоне, как предполагалось военными. Малиновский, приехав на место, согласился с Генеральным штабом.

Вот почему 36-я армия Забайкальского фронта так быстро, буквально за четверо суток, прошла этот боевой путь в августе 1945 года, что во многом предопределило быстрое окончание второй мировой войны.

«Новое Забайкалье» с горечью констатирует:

«...В 1936-1937 гг. составители плана войны с Японией были расстреляны. Не избежали печальной участи и руководители ЗабВО и его частей. В частности, арестовали весь руководящий состав 11-го мехкорпуса, до командира батальона включительно. Корпус в 1938 году расформировали».

Начальник управления НКВД по Читинской области Хорхорин в 1938 году докладывал: «...Вскрыта и ликвидирована антисоветская военно-троцкистская организация в Забайкальском военном округе. Для достижения поставленных целей участники организации по прямым директивам японского Генерального штаба разработали предательский план войны»^*.

Таким образом, Хорхорин «установил» и «гениально разоблачил», что план разгрома Квантунской армии Японии разработан по директивам самого японского Генерального штаба!.. Нелепость этого «разоблачения» Хорхорина, конечно, была ясна и тогда, но никто не рискнул «остановить» этого не то профана, не то политического преступника, разрушавшего вооруженные силы своей страны таким нелепым обвинением.

В 1934-1937 гг. 11-й механизированный корпус ЗабВО настойчиво отрабатывал в горах Забайкалья свою главную задачу - разгромить основные силы противника в его же глубоком тылу, которую в 1945 году блестяще выполнила 6-ая гвардейская танковая армия. Газета констатирует: «История жестоко посмеялась над Хорхориным. Но речь идет не о нем. Речь идет о восстановлении исторической справедливости».

Начальника штаба Квантунской армии генерала Х.Хата взяли в советский плен русские харбинцы. В военных мемуарах как-то нечетко описано пленение начальника штаба Квантунской армии Японии генерал-лейтенанта Хипосабуро Хата. А произошло это, как стало известно, следующим образом.

После того, как император Японии Хирохито 15 августа 1945 г. объявил, что Япония принимает условия Потсдамской декларации о безоговорочной капитуляции, в Харбине был создан Штаб обороны Харбина (ШОХ) под руководством генерального консульства СССР, в который вошли русские молодые люди - граждане СССР и эмигранты, в количестве более 1200 человек. Днем 18 августа пять бойцов ШОХа во главе с Валентином Георгиевичем Широколобовым пленили начальника штаба Квантунской армии ген. Х.Хата и его штаб, а также генерального консула Японии в г.Харбине г-на Миякава. Они сразу же были доставлены в ШОХ и переданы только что прибывшему с десантом генерал-майору Г. А. Шелохову - особоуполномоченному по организации порядка в городе Харбине^*.

Валентин Георгиевич Широколобое опубликовал в бюллетене «На сопках Маньчжурии» свои воспоминания о том, как был пленен генерал Х.Хата. Очевидец и непосредственный участник - исполнитель этой акции, недавно скончавшийся в г.Кемерово, В.Широколобов утверждал, что если бы начальник штаба Квантунской армии скрылся из Харбина, то осуществление капитуляции Квантунской армии задержалось бы на некоторое время, а этого нельзя было допустить.

Вот краткое изложение рассказа В.Г. Широколобова:

«...Штаб Квантунской армии во главе с генералом Х.Хата дислоцировался на аэродроме в Модягоу, был готов к тому, чтобы в любую минуту бежать, лишь бы не попасть в плен к Красной армии... Как только машина ШОХа (в которой ехал В.Широколобов и бойцы) выехала на проселочную дорогу, идущую параллельно Ипподромному шоссе, метров через двести мы увидели такую картину: по направлению к памятнику Чурейто рысью ехали две арбы, на каждой из которых сидели по пять - семь человек. Всё было необычно: арбы были на резиновом ходу, лошади не мелкой монгольской породы, каких мы привыкли видеть ежедневно, а большие, гнедой масти, которые использовались только в Квантунской армии.

Мы одно время ехали параллельно с последней арбой (первая ушла очень далеко) - машина по проселочной дороге, а арба по шоссе. Рельеф местности не позволял нам переехать на шоссе, чем и воспользовались седоки первой повозки».

В.Широколобов продолжает: «В этот момент сыграла решающую роль моя интуиция, выработанная и воспитанная в самом себе в течение 13 лет репрессивной японской оккупации, - я правильно и точно отличал японцев, воспитанных на самурайских традициях, от простых японцев, то есть различал военных, жандармов и прочих, в какую бы одежду они ни наряжались. В данном случае я видел, что передо мной были не простые японцы, а из высшей элиты... Нами овладела мысль - нельзя отпускать врага. Я крикнул ребятам: «Этих японцев нельзя отпускать, их нужно забрать и доставить в ШОХ».

С этого момента началась погоня, предупредительная стрельба из пулемета «по верху». Шофер нашей машины полустоя крутил баранку и через открытую дверь кабины разговаривал с нами, ища подходящее место, чтобы выброситься на шоссе, но так, чтобы значительно опередить быстро бежавшую лошадь. Люди, сидевшие на арбе, поняли, что за ними погоня. Возница изо всей силы стал стегать лошадь, которая перешла в галоп.

План японцев, сидевших на арбе, был ясен: осталось совсем немного до железнодорожного переезда, а там рукой подать до памятника Чурейто, под которым было убежище... Наша машина наконец круто повернула вправо, рывком выскочила на Ипподромное шоссе, опередив бегущую лошадь метров на пятьдесят. Дали пулеметную очередь «по верху», возница с трудом остановил лошадь, по инерции ударившуюся грудью в капот машины. Японцы поняли, что они в плену и подняли руки. Их оказалось шестеро.

...Звук этой последней очереди донесся и до аэродрома, его услышали представители консульства и руководители ШОХа, когда они садились в автомашину, чтобы вместе с только что прибывшими десантниками проследовать в ШОХ. Таким образом, - завершил свои воспоминания Валентин Георгиевич, - время захвата в плен части штаба Квантун-ской армии и начало движения кортежа с аэродрома совпало. Естественно, машины с аэродрома пришли в ШОХ на несколько минут раньше, чем мы прибыли с пленными».^*

Дополню повествование. Что произошло дальше? Бойцы ШОХа не знали, кого именно они взяли в плен и доставили в штаб. Когда выяснилось, что в плену начальник штаба Квантунской армии генерал Х.Хата и генеральный консул Японии в Харбине г-н Миякава, то прибывшие с десантом офицеры Красной армии сразу же заявили, что забирают пленных с собой.

В своих мемуарах маршал К. А. Мерецков отметил большую помощь, оказанную русским населением Харбина Красной армии. Он пишет: «Замечу, что серьезное содействие оказали нам русские жители. Например, в Харбине они наводили наших десантников на вражеские штабы и казармы, захватывали узлы связи, пленных и т.п. Благодаря этому нежданно-негаданно для себя в плену оказались некоторые высшие чины Квантунской армии».^*