АНДРЕЙ МИТРОФАНОВИЧ ЖУРАВСКИЙ

Арест, заключение, ссылка, реабилитация

К началу Великой отечественной войны профессор Андрей Митрофанович Журавский заведовал кафедрой высшей математики Ленинградского горного института (ЛГИ) и отделом приближенных (Методов Математического института АН СССР.¹

Начиная с осени 1941 года, в связи с задачами военного времени и эвакуацией ЛГИ, вся работа А.М. Журавского сосредоточилась в Ленинградском отделении Математического института АН СССР (ЛОМИ), руководителем которого он был назначен¹. К. концу зимы 1941-1942 он очень ослабел, но продолжал работать. В газете «На страже Родины» за 12 февраля 1942 года он писал: «Несмотря на все трудности в осажденном городе, математики Ленинграда ни на один день не прекращают активной научной работы, зная, что она служит укреплению оборонной мощи нашей Родины».

А 17 февраля 1942 года он был арестован Отделом контрразведки Управления НКВД по Ленинградской области (КРО УНКВД ЛО)² В момент ареста A.M. Журавский жил на улице Ракова (Итальянской) в трехкомнатной квартире с семьей, состоявшей из матери, Екатерины Ивановны Журавской³, и сестры, Евгении Митрофановны Журавской.

Екатерина Ивановна Журавская вела дневник.⁴ О дне ареста она записала: «Пришли эти ужасные люди. Все рылись и увели моего дорогого... Злые, худые люди. Он что сделал худого? Трудился без конца...»⁵

А.М. Журавский вместе с двенадцатью учеными, преподавателями и инженерами ленинградских вузов был обвинен в принадлежности к контрреволюционной антисоветской организации, ожидав шей прихода немцев в Ленинград и подготавливающей декларант об оказании помощи немецкому командованию⁶.

Одним из доказательств таких его намерений было сочтено наличие у него в момент ареста неиспользованного командировочного.

удостоверения Президиума ленинградских учреждений АН СССР от 24.09.1941 о командировании его в Казань¹. Есть версия, что одной и s причин ареста был также клеветнический донос одного из сотрудников ЛГИ, однако она не подтверждена доступными документами.

В период следствия и суда A.M. Журавский содержался во внутренней тюрьме УНКВД ЛО г. Ленинграда. Следствие по делу вел ст. следователь КРО УНКВД ЛО мл. лейтенант госбезопасности Н.Ф. Кружков. В ходе следствия Журавскому было сообщено, что его родные отреклись от него, и только через четыре года, при первом свидании с ними, он узнал, что это была ложь.

Следствие было закончено 3 апреля 1942 года, а 23 апреля Военный трибунал войск НКВД СССР Ленинградского округа принял решение о слушании дела «в закрытом судебном заседании без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей»².

Военный трибунал войск НКВД 25 апреля 1942 года признал всех обвиняемых по делу виновными в совершении преступлений, предусмотренных статьями 57-3, 57-10ч. 2 и 58-11 Уголовного кодекса РСФСР (обобщенное содержание этих статей — участие в организации, способствующей путем подрыва и ослабления Советской власти иностранному государству, находящемуся в состоянии войны с СССР) и приговорил их к высшей мере наказания — расстрелу³. Приговор был вынесен судом в следующем составе: председательствующий — военюрист 2 ранга Лапшов, военюрист 3 ранга Мальчиков и батальонный комиссар Коршунов.

Как же проходили следствие и суд? При проверке следственного дела в 1954 году в порядке надзора Военной прокуратурой Ленинградского военного округа было установлено: «дело в отношении Котлякова, Журавского <...> искусственно создано следователем Кружковым, применявшим избиение, обман, угрозы и другие запрещенные законом меры ведения следствия. Используя крайнее истощение обвиняемых, следователь Кружков принуждал их подписывать протоколы с ложными фактами, покупая, по существу, признание вины за кусок хлеба. Опасаясь отправки дела на доследование,

что влекло новые унижения и издевательства, Котляков, Журавский и другие подсудимые и на суде дали о себе показания, не соответствующие действительности, в плане требований следователя Кружкова, который даже в судебном заседании контролировал каждое слово подсудимых, воздействуя на них своим присутствием»¹... Родные A.M. Журавского не знали ни о предъявлении ему обвинения, ни о суде, ни о приговоре. Следователь Кружков говорил им, что Андрей Митрофанович находится в исключительно хороших условиях, ни в чем не нуждается, плодотворно работает и вскоре будет вывезен из Ленинграда².

После отъезда семьи Журавского из Ленинграда (в конце 1942 года) его имущество было конфисковано, а его личный архив был уничтожен сотрудниками НКВД еще во время следствия «как не имеющий значения для дела и не представляющий ценности»³.

Президиум Верховного Совета СССР 28 мая 1942 года постановил в отношении всех осужденных по делу заменить высшую меру наказания десятью годами лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях⁴.

Вскоре A.M. Журавский был отправлен по этапу в Усольлаг, находящийся в Соликамском районе Молотовской (ныне Пермской) области⁵. В этом лагере он пробыл недолго и выполнял там различные работы, в частности, занимался ремонтом приборов. В конце 1942 - начале 1943 года специалисты по проектированию артиллерийских орудий, с которыми Журавский уже сотрудничал перед арестом, видимо, ходатайствовали о его переводе в ОКБ—172, функционировавшее в системе 4-го Спецотдела МВД СССР. Это конструкторское бюро находилось тогда в Молотове. А. М. Журавский поступил в тюрьму № 1 Молотова 18 февраля 1943 года и начал работать в ОКБ—172.⁶ В начале августа 1943 года мать Андрея Митрофановича Е.И. Журавская, жившая после эвакуации из Ленинграда в д. Ижев-

ка Бандюжского района Татарской АССР, совершенно неожиданно получила от него денежный перевод. Вот как она писала об этом в своем дневнике: «Сегодня пришли мне деньги из Молотовской области из тюрьмы. Я ужасно была потрясена... Мы думали, что Анд-рюша в Москве, работает в хороших условиях, и вдруг...»¹.

А.М. Журавский 20 декабря 1944 года был переведен из тюрьмы № 1 Молотова в тюрьму № 1 Ленинграда², где и пробыл до окончания срока заключения. Все эти годы он работал в ОКБ—172, реэвакуированном в Ленинград и размещенном на территории тюрьмы № 1 («Кресты»).

Его первое свидание с матерью и сестрой, с которыми он не виделся более четырех лет, состоялось 20 мая 1946 года. Его мать, которой было уже 78 лет, очень плохо видела, и он, зная об этом, подарил ей при встрече собственноручно изготовленную в тюрьме подзорную трубку и букет цветов³.

С середины сентября до конца ноября 1946 года Журавский был и командировке в г. Щербаков (ныне Рыбинск), туда и обратно он ехал в отдельном купе обычного пассажирского вагона с конвоиром и штатском.

Начиная с апреля 1947 года разрешались свидания с родными, примерно раз в два месяца, а с июня 1950 года - ежемесячно. О дате свидания сообщалось заблаговременно извещением, присылаемым по почте. Начиная с осени 1948 года на имя Екатерины Ивановны Журавской ежемесячно стали поступать денежные переводы от Андрея Митрофановича на сумму 140-150 рублей. Продовольственные передачи принимались без каких-либо ограничений по количеству и ассортименту. Евгения Митрофановна очень заботилась о здоровье бра-ia и носила обильные передачи, стараясь, чтобы он получал достаточное количество калорий и витаминов в любое время года.

В 1949 и 1951 годах Андрея Митрофановича отправляли в командировку в Москву, в Артиллерийскую академию для сообщений и доклада.

17 февраля 1952 года Е.И. Журавская записала в своем дневнике: «10 лет, как взяли дорогого. Ждала его, думала придет. Женя ездила к нему, сказали, там его нет. Где он, родной мой?» и «28 февраля.

Женя вчера получила телеграмму от дорогого. Он находится в Коми. А я-то, глупая, мечтала...»¹

В течение девяти лет работы в ОКБ-172 A.M. Журавский выполнял научно-исследовательские работы, имеющие важное теоретическое и практическое значение для совершенствования артиллерийского вооружения². Им была разработана оригинальная теория теплового процесса, развивающегося в артиллерийском орудии при стрельбе, а на ее основе - методика теплового расчета ствол артиллерийского орудия, позволяющая вести проектирование артиллерийского вооружения с учетом его боевого использования. По этой работе им был сделан доклад в Артиллерийской академии в декабре 1951 года³. Согласно постановлению, вынесенному к докладу, новые проекты артиллерийских орудий должны были сопровождаться расчетом по разработанной им методике. Им были также выполнены специальные задания по расчетам ряда проектируемых артиллерийских систем и разработаны допустимые режимы огня для действующих артустановок Военно-морского флота. В ОКБ-172 Журавским были начаты работы по разработке режимов огня противовоздушной артиллерии, по исследованию живучести артиллерийских стволов и явления, возникающего при движении снаряда, вылетающего из разогретого ствола. Кроме того, им был произведен расчет газовой турбины реактивного двигателя. В ОКБ—172 им была подготовлена к публикации монография «Теория теплового процесса в артиллерийском орудии», изданная указания его авторства⁴. Эта монография до сих пор не устарела и используется в учебной работе как классический учебник. A.M. Журавский был также автором около 20 технических отчетов и статей в специальных журналах по тематике ОКБ-172.

Андрей Митрофанович рассказал мне об одном эпизоде из жизни ОКБ-172.

Однажды в выходной день начальство неожиданно приказало всем сотрудникам подняться в рабочие помещения и занять свои места и произвело «смотр» сотрудников, после которого некоторым из них было предложено побриться, другим — надеть галстук, переодеться и опять явиться на рабочие места.

Вскоре в рабочей комнате появился молодой, энергичный генерал со свитой. Он подходил к каждому сотруднику, расспрашивал, кто чем занимается. Когда очередь дошла до Андрея Митрофановича, и он ответил на вопросы генерала, последний сказал: «Это представляет большой интерес» и дал указание адъютанту сделать соответствующую запись. Впоследствии выяснилось, что это был Министр Вооружений СССР Д.Ф. Устинов.

Судя по всему, начальство ОКБ—172 очень ценило и уважало Андрея Митрофановича. Об этом говорит хотя бы тот факт, что спустя восемь дней после его отбытия в ссылку спецпочтой из ОКБ было отправлено написанное им перед отъездом заявление на имя заместителя председателя Совета Министров СССР Л.П. Берия с просьбой о направлении его на работу в одну из организаций Министерства вооружений для продолжения работ, начатых в ОКБ-172. Это письмо, бесспорно, сыграло важную роль в его дальнейшей судьбе¹.

В двадцатых числах февраля 1952 года A.M. Журавский, отправленный после отбытия срока заключения в ссылку в Коми АССР, оказался в Сыктывкаре, практически без денег, без полноценного паспорта, без документов об образовании, без какого-либо имущества. В 59 лет ему предстояло заново начинать трудовую жизнь.

Этот период жизни А. М. Журавского, продолжавшийся с 27 февраля 1952 года по 15 января 1953 года, очень хорошо прослеживается но его письмам к матери, он написал ей за это время 47 писем. Эти письма характеризуют его как человека.

Ниже приводятся наиболее интересные фрагменты из некоторых его писем.

1 марта 1952 года. «Сейчас ищу работу. Найти ее нелегко. Если не удастся устроиться в Сыктывкаре, поеду в Ухту. Может быть, там найдется работа на нефтяных промыслах. <...> Сейчас живу в доме колхозника, где получил койку».

16 марта 1952 года. «Живу в Сыктывкаре. Нашел работу в педагогическом институте, куда меня приняли в качестве лаборанта математического кабинета с окладом 450 рублей¹».

30 марта 1952 года. «Начал изучать язык коми. Очень интересный язык по своей структуре и фонетике. Боюсь, что не смогу его хорошо освоить. В ближайшее время <...> примусь за подготовку к печати некоторых из своих исследований».

20 апреля 1952 года. «О своем материальном положении я подробно писал и очень прошу не посылать мне денег. Я знаю, что вам самим и без того трудно. К сожалению, я не могу помочь вам сейчас, но не теряю надежду осуществить это в дальнейшем. <...> Как только отремонтирую арифмометры, приступлю к вычислениям, которые нужны для одной работы. Тем и мыслей у меня очень много, ими я обеспечен надолго. В качестве отдыха занимаюсь языкознанием. <...> Читаю последние литературные произведения и исторические исследования».

12 мая 1952 года. «Помогаю студентам, которые готовятся к экзаменам и зачетам. <...> В гости ходить избегаю, несмотря на приглашения. Жалко терять время, которого не хватает для работы и чтения».

18 мая 1952 года. «Чувствую себя здоровым, но очень утомленным, видимо, сказываются и возраст, и отсутствие отдыха за истекшие годы. Работать, однако, очень хочется, и все время приходится следить за правильным расходом сил и распределением рабочего времени».

24 июля 1952 года. «Я сейчас занимаюсь со студентами-заочниками, прибывшими на летнюю сессию в Педагогический институт и прочел ряд лекций на курсах усовершенствования для преподавателей начальной и средней школы».

1 сентября 1952 года. «У меня ничего лишнего нет и, по принятым понятиям, я живу бедно. Однако того, что я имею, мне хватает и даже остается. Вот этими-то моими достатками мне и хочется с тобой поделиться. Ты так много дала всем нам в детстве и юности, что просто непростительно было бы не доставить тебе небольших удовольствий теперь. Мне будет большой радостью знать, что ты можешь позволить себе маленькое удовольствие и не будешь при этом стеснена в расходах».

Тем временем, в соответствии с резолюцией Берия на заявлении A.M. Журавского, различными подразделениями МГБ, МВД и Министерства вооружений СССР проверялись возможность и целесообразность его использования в системе Министерства вооружений и возвращения в Ленинград. Наконец, после положительного заключения МГБ СССР, согласованного 20 сентября 1952 года с заместителем Главного военного прокурора Советской армии¹, вопрос был вынесен на Особое совещание при Министре ГБ СССР, которое постановило: «Журавского Андрея Митрофановича за отбытием срока наказания из ссылки освободить, разрешить проживать в г. Ленинграде с использованием на работе в системе Министерства вооружений»².

26 октября 1952 года Андрей Митрофанович пишет матери:

«Теперь о замечательном событии, которое со мной произошло. И среду на прошлой неделе меня вызвали в Управление Министерства госбезопасности и сообщили, что мне разрешается проживать в Ленинграде».

30 октября 1952 года. «Мне выдали новый паспорт, с которым я могу ехать в Ленинград».

19 ноября 1952 года. «Директор Института возражает против моего отъезда в середине учебного года... <...> Мы договорились, что я смогу уехать, как только закончу чтение лекций... <...> Меня очень уговаривают остаться работать в Пединституте».

29 ноября 1952 года. «Я вынужден задержаться в Сыктывкаре до конца семестра и экзаменов. <...> Мое первоначальное намерение выехать в середине декабря было связано с передачей экзаменов <...> другим преподавателям, которые провели бы испытания по прочитанному мною курсу, или с устройством экзаменов до начала экзаменационной сессии. Но в первом случае моя работа перекладывается на чужие плечи, а во втором случае страдают интересы студентов».

13 января 1953 года. «Приказ о моем отчислении отдан. Я сдаю дела и на днях должен получить полный расчет».

15 января 1953 года семья Журавских получила телеграмму о его выезде из Сыктывкара.

В Коми государственном педагогическом институте А.М. Журавский проработал с 10 марта 1952 по 15 января 1953 года, первоначально — лаборантом, а с 16 ноября 1952 года — старшим преподавателем кафедры математики.

Профессор математики Александр Григорьевич Порошкин Сыктывкарского государственного университета, работавший в конце 1952 года ассистентом кафедры математики в Коми педагогическом институте под непосредственным руководством A.M. Журавского, вспоминает: «Я был очень удивлен, когда зав. кафедрой математики познакомил меня с профессором, занимающим должность лаборанта. Наверно, это был первый "живой" профессор в нашем институте».

А.Г. Порошкин также вспоминает: «Очень уважительно и с интересом относился Андрей Митрофанович к языку коми, на бытовом уровне начал разговаривать на нем: в столовой, в магазине, в буфете к обслуживающему персоналу обращался по коми, хотя, конечно, знал, что собеседник говорит и по-русски»¹.

Андрей Митрофанович Журавский приехал в Ленинград 19 января 1953 года. Он вернулся к своей семье после того, как был насильственно оторван от нее на 11 лет. Его матери в это время было уже 85 лет.

Е.И. Журавская записала в этот день в дневнике: «Приехал дорогой, я даже не верю. Радость моя, мое счастье...»²

Получив направление в Министерстве оборонной промышленности, в августе 1953 года он был принят на работу в ОКБ-43 на должность старшего инженера-расчетчика. Вскоре он был переведен на должность руководителя группы Расчетного отдела и продолжил начатые в О КБ-172 работы.

В июле-декабре 1954 года Военной прокуратурой Л ВО (непосредственно помощником Военного прокурора подполковником юстиции Разумовым) в связи с поступившими жалобами «подельщиков» А.М. Журавского, Н.И. Постоевой и С.С. Рузова, была произведена проверка архивно-следственного дела № 555. При этом в качестве свидетелей по делу были допрошены Н.С. Кошляков, К.И. Страхович, A.M. Журавский, Е.М. Журавская, академик В.И. Смир-

нов, бывший следователь УНКВД ЛО Н.Ф. Кружков и др.¹ Также (шла запрошена производственная характеристика A.M. Журавского из ОКБ-43.²

Были рассмотрены также имеющиеся ранее материалы служебных расследований о применении следователем Кружковым Н.Ф. мер физического воздействия к арестованным: копия Отношения Особой инспекции ОК УКГБ при СМ СССР по ЛО и справка по делу № 45-46 от 12.08.1954 на бывших сотрудников следственного отдела УНКВД по ЛО Кружкова Н.Ф. и Иванова М.И.³

11 декабря 1954 года врио Военного прокурора Л ВО полковником юстиции Ершовым был вынесен протест в Военный трибунал ЛенВО на приговор ВТ войск НКВД ЛО от 25 апреля 1942 года по делу Кошлякова Н.С, Журавского A.M. и девяти других осужденных с просьбой отменить приговор.

20 декабря 1954 года Военный трибунал Л ВО в составе: председательствующего здм. председателя ВТ ЛВО полковника юстиции Толкачева и членов: подполковника юстиции Чепура и подполковника юстиции Красноперова рассмотрел протест Военного прокурора ЛВО. Установив, что никаких объективных доказательств вины Кошлякова, Журавского, Тимофеева, Третьяк, Строганова, Светлова, Соколова, Рузова, Худекова, Постоевой, Извекова и Зегжда не имеется, и они признаны виновными в совершении тяжких государственных преступлений в силу самооговора, к чему они принуждались недозволенными способами ведения следствия следователем Кружковым, который использовал для искусственного создания дела тяжелые условия блокады Ленинграда и путем физического и морального истязания довел видных ученых Кошлякова, Журавского и других до такого состояния, что они вынуждены были оговорить себя в совершении тяжких преступлений, чтобы избавиться от шантажа, угроз, избиений, оскорблений и других унизительных в отношении их действий, чинившихся в камерах при допросах, ВТ ЛВО вынес Определение об отмене приговора в отношении перечислен-

ных лиц за отсутствием состава преступления¹. Андрею Митрофановичу Журавскому была выдана справка № Н-9/55 от 20.01.1951 о его полной реабилитации.

Этим же составом суда в тот же день было вынесено Определение о возбуждении уголовного дела в отношении бывшего следователя (в рассматриваемое время — начальника Управления милиции Новгородской области) Кружкова Н.Ф. по ст. 58-7 УК РСФСР².

Весной 1955 года A.M. Журавский был восстановлен на работу в ЛГИ в своей прежней должности — заведующего кафедрой высшей математики.

В ОКБ—43 он остался работать руководителем группы, но с 1 июля 1955 года в качестве совместителя. В последующие годы он был консультантом и членом Ученого совета этой организации.

Вернувшись в ЛГИ, A.M. Журавский развил очень интенсивную педагогическую и научную деятельность, консультировал ряд отраслевых институтов, участвовал в работе всесоюзных и международных конгрессов³. В феврале 1958 года ему была присуждена ученая степень доктора технических наук.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 сентября 1961 года Андрей Митрофанович Журавский был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Парадоксально то, что он был представлен к этой награде организациями Министерства оборонной промышленности за работы, выполненные большей частью в период его заключения!

В 1967 году ЛГИ, ОКБ—43 и некоторыми отраслевыми институтами было возбуждено ходатайство о присвоении A.M. Журавскому звания «Заслуженный деятель науки и техники РСФСР» (приуроченное к его 75-летию), но это звание не было ему присвоено. Суд по некоторым отрывочным сведениям, ходатайство не дошло до Москвы, а было приостановлено одним из высших партийных органов Ленинграда.

Летом 1969 года, когда Андрею Митрофановичу было уже 76 лет, его работоспособность и физическая форма были таковы, что ему была предложена должность научного руководителя нового научно-производственного комплекса, состоящего из КБ, опытного завода и полигона. Осенью он должен был дать ответ на это предложение.

Но 30 июля 1969 года Андрей Митрофанович Журавский, находящийся на отдыхе в Зеленогорске, был сбит мотоциклистом и получил серьезные для его возраста травмы. Он скончался в больнице Сестрорецка в результате развившихся посттравматических процессов 4 сентября 1969 года.

Похоронен Андрей Митрофанович на Красненьком кладбище Петербурга («гаревый» участок), рядом с могилой матери. На могиле установлен памятник из гранита с мраморным скульптурным портретом.

В заключение приведу некоторые, весьма интересные фрагменты воспоминаний об А.М. Журавском, характеризующие его как ученого и человека.

Главный специалист КБСМ В.И. Жук вспоминает, что Андрей Митрофанович рассказывал в ОКБ—43 о том, что он еще в середине 30-х годов предлагал начать проектирование цифровых вычислительных машин и готов был этим заняться, но его идея была отвергнута как нецелесообразная директором Энергетического института I.M. Кржижановским.

Очень интересны воспоминания бывшего аспиранта Азиса Джафаровича Гунашева, с которым Андрей Митрофанович много беседовал в последние месяцы жизни (во время летнего отдыха) и который перед его смертью ухаживал за ним в больнице вместе с его сестрой¹.

Так, во время беседы о демократии и свободных выборах Андрей Митрофанович сказал: «История показывает, что, к сожалению, итоги свободных выборов зависят от того, у кого в данный момент находится палка, как бы ее культурно не называли».

Говоря о своем участии в работах по оборонной тематике, он признался: «Я работаю не на большевиков, а на Россию, которая должна быть великой державой, кто бы ни был у власти».

Литература, содержащая сведения

о периоде заключения и ссылки А.М. Журавского.

1. Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. Ч. 3. Гл. 10. - P.: YMCA-PRESS, 1973.

2. Виленкин Н.Я. Формулы на фанере // Природа. 1991. № 6. С. 103.

3. Голованов Я. Палачи и жертвы дела № 555// Огонек. 1992. № 5. С. 16—19

4. Репрессированные геологи: Биографические материалы. — СПб., 1992. С. 55.

5.  Карпенко В.В. Опальный профессор (к столетию со дня рождения A.M. Журавского) // Горняцкая правда (ЛГИ). 1992. № 19-20.

6.  Чебанов В.Д., Порошкин А.Г., Карпенко В.В. Наука за решеткой // Горняцкая правда (ЛГИ). 1993. № 8-9.

7.  Кольцов А.В. Ленинградские учреждения Академии наук СССР в 1934-1945 гг. - СПб.: Наука, 1996. С. 113-114.

8.  Профессор с большой буквы (к 105-летию A.M. Журавского) // Горняцкая правда (ЛГИ). 1998. № 2-3.

Во всех перечисленных публикациях имеются неточности в сведениях об A.M. Журавском, которые объясняются, в основном, отсутствием у авторов точных данных о его жизни и деятельности на том или ином этапе исследований.

Приложение

Сов. секретно

Приказ

Народного комиссара внутренних дел Союза ССР

за 1938 год. № 00240¹

СОДЕРЖАНИЕ: об организации Особого конструкторского бюро УНКВД по Ленинградской области.

20 апреля 1938 г., г. Москва

Организовать с 1 декабря 1937 г., по прилагаемым штатам особое конструкторское бюро Управления НКВД по Ленинградской области.

Ввести в действие объявляемое при этом Положение об Особом конструкторском бюро УНКВД по Ленинградской области.

Прием, назначение и увольнение личного состава Особого конструкторского бюро проводить приказом УНКВД по Ленинградской области.

На личный состав Особого конструкторского бюро распространить все льготы (Положение о гособеспечении, нормы личного довольствия, перевозки, порядок отпусков, санаторно-курортная помощь, снабжение вещевым довольствием и проч.) на единых основаниях с соответствующими категориями сотрудников отделов ГУГБ НКВД.

Все расходы по содержанию Особого конструкторского бюро отнести за счет специальных средств.

Приказ и приложение разослать по общему списку.

Заместитель Народного комиссара

внутренних дел Союза ССР КОМКОР

М.ФРИНОВСКИЙ

Сов.секретно

Приложение к приказу НКВД СССР

1938 г. № 00240¹

ПОЛОЖЕНИЕ ОБ ОСОБОМ КОНСТРУКТОРСКОМ БЮРО

УНКВД ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ.

1. Особое конструкторское бюро УНКВД Ленинградской области организовано в целях всемирного использования заключенных специалистов, для выполнения специальных конструкторских работ оборонного значения.

Основной задачей ОКБ является устранение выявленных и выявляющихся конструкторских дефектов в морских и береговых артиллерийских системах, изготовленных по чертежам Ленинградского завода «Большевик», а также разработка проектов и рабочих чертежей новых артиллерийских систем и модернизация систем, состоящих на вооружении флота и береговой обороны.

ОКБ работает по плану, утверждаемому 3-м Главным Управлением Народного Комиссариата Оборонной Промышленности.

4. Начальник ОКБ имеет заместителя по технической части, на которого возлагается:

1) Организация и руководство на основе утвержденных планов конструкторскими работами бюро.

2) Согласование выполненных в бюро проектных и рабочих чертежей с представителями Наркомата Обороны и заводами-изготовителями, а также обеспечение технических проверок выполняемых в бюро работ.

3) Оформление соответствующей документацией вы полненных и принятых представителями Наркомата Обороны и заводов проектных и рабочих чертежей, а также наблюдение за изготовлением по ним на заводах отдельных механизмов и артсистем в целом.

4) Ежемесячный отчет перед начальством ОКБ о проделанной работе и представление к 5-му числу каждого месяца необходимых сведений о работе технической части за истекший месяц, для включения в сводный по всему бюро отчет.

5. Смета на содержание ОКБ разрабатывается на основе утвержденного плана работ и с учетом количества заключенных, требующихся для выполнения работ, предусмотренных планом.

Смета представляется для финансирования в 3-е Главное Управление Наркомата Оборонной Промышленности, после рассмотрения и одобрения ее заместителем начальника Управления НКВД по Ленинградской области.

Порядок отчетности о производственной и финансовой деятельности бюро устанавливается 3-м Главным Управлением НКОП.

Бюро имеет свой бюджетный счет в Госбанке. Распорядителем кредитов является начальник ОКБ и лица по его полномочию, утверждаемые в каждом отдельном случае заместителем начальника Управления НКВД Ленинградской области.

6. Хозяйственной частью ведает заведующий хозяйством, на которого возлагается:

1) Организация и оборудование рабочих мест. Обеспечение материалами для ремонта, хоз. инвентарем, чертежными принадлежностями и пр.

2) Организация, оборудование и хоз. наблюдение за общежитием заключенных.

3) Организация и наблюдение за медобслуживанием

заключенных.

4) Организация питания заключенных.

5) Хозобслуживание:

а) вещдовольствие сотрудников и заключенных;

6) санобслуживание заключенных (баня, стирка белья, парикмахерская);

в) ремонт зданий и оборудования;

г) обслуживание водопровода, канализации, электросети и отопления;

д) складское хозяйство;

е) транспорт (перевозка грузов и заключенных).

7. Агентурной работой среди заключенных ведает опер уполномоченный, который в своей работе руководствуется имеющимися на этот счет приказами НКВД СССР, Управления НКВД по Ленинградской области и распоряжениями ГУЛАГа НКВД СССР.

8. Охрана ОКБ и заключенных осуществляется на основании имеющихся по линии ГУЛАГа положений и приказов, применительно к которым вырабатываются инструкции для начальника охраны, дежурных старших надзирателей и постовых надзирателей, утверждаемые заместителем начальника Управления НКВД Ленинградской области.

9. Режим для заключенных ОКБ устанавливается особыми правилами, утверждаемыми начальником Управления НКВД по Ленинградской области.

Сов.секретно

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕТА МИНИСТРОВ СОЮЗА

ССР товарищу Сталину И.В.¹

Исполнилось 10 лет со дня основания и организации в системе МВД СССР и MB СССР ОСОБОГО КОНСТРУКТОРСКОГО БЮРО по проектированию артиллерийских систем силами заключенных специалистов.

За время своей деятельности, ОСОБОЕ КОНСТРУКТОРСКОЕ БЮРО 4 Спецотдела МВД СССР (ОКБ-172) выполнило важнейшие Правительственные задания по проектированию артиллерийского вооружения, разработав 23 крупных проекта и выполнив свыше 60-ти научно-исследовательских работ.

ОКБ-172 разработаны конструкции следующих артиллерийских систем: 45 мм противотанковая пушка образца 1942 г. (М-42), 76 мм полковая пушка (ОБ-25), 130 мм двухорудийная башенная артиллерийская установка (БЛ-2ЛМ), 130 мм двухорудийная башенная артиллерийская установка для мониторов (Б-2-ЛМТ), 152 мм морская установка (МУ-2), 100 мм башня для укрепления районов (БУР-10).

Указанные системы приняты на вооружение и использованы в ходе Отечественной войны, показав отличные результаты.

В настоящее время Особое Конструкторское Бюро 172 успешно ведет работы по проектированию новых мощных артиллерийских установок для Военно-Морского Флота, укрепленных районов и сухопутных Сил Советской Армии: в 1948 г. закончены испытания на полигоне новой 180 мм одноорудийной береговой башенной артиллерийской установки (МУ-1) и успешно продолжает работать над проектами: 130 мм двухорудийными универсальными корабельными башенными установками (БЛ-109 и БЛ-110), 152 мм трехорудийной универсальной башенной установкой (БЛ-118) , 130 мм бронебашенной установкой для укрепления районов (БЛ-117) и др.

Учитывая большую и плодотворную работу, проведенную Особым Конструкторским Бюро № 172 за время своей деятельности, просим Вашего согласия представить:

1. К награде ОКБ-172 орденом «Трудового Красного знамени»

2. Наиболее отличившихся оперативных сотрудников МВД СССР и вольнонаемных работников ОКБ-172 наградить орденами и медалями Советского Союза в количестве 30 чел.

3. Особо отличившихся специалистов, работающих после отбытия срока наказания в ОКБ-172 по вольному найму, к СНЯТИЮ СУДИМОСТИ в количестве 10 чел.

Министр ВООРУЖЕНИЯ Союза ССР (Устинов)

МИНИСТР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ Союза ССР. (Круглов)

КОМАНДУЮЩИЙ АРТИЛЛЕРИЕЙ СУХОПУТНЫХ ВОЙСК ГЛАВНЫЙ МАРШАЛ АРТИЛЛЕРИИ (Воронов)

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ВОЕННО-МОРСКИМИ СИЛАМИ АДМИРАЛ (Юмашев)

НАЧАЛЬНИК ИНЖЕНЕРНЫХ ВОЙСК СВ. МАРШАЛ ИНЖЕНЕРНЫХ ВОЙСК (Воробьев)