4

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Историк-краевед Василий Иванович Смирнов (1882–1941) долгие годы жил

и работал в Костроме, занимаясь изучением археологии и этнографии края. Он

был председателем Костромского научного общества (КНО), заведующим Этноло-

гической станцией и директором Костромского музея. В конце 1928 г. усилились

нападки местной власти на работу КНО и музея. В. И. Смирнова уволили с долж-

ности директора, а в следующем году полностью лишили работы в Костроме. Он

нашел место в Ивановском областном музее, но в ночь с 15 на 16 сентября 1930 г.

был арестован, разделив судьбу большинства краеведов. Краеведение, которым

они занимались, было объявлено старым и «буржуазным» в противоположность

новому, «советскому» краеведению. В. И. Смирнов в заключении находился во-

семь с половиной месяцев, пока шло следствие, успев при этом побывать в тюрь-

мах нескольких городов. Был приговорен к трем годам административной высыл-

ки в Северный край.

Будучи вдовцом, в конце 1928 г. он женился на Лидии Сергеевне Китицыной,

сотруднице Этнологической станции. Находясь в разлуке, они писали друг другу

каждый день. Письма В. И. Смирнова из заключения и ссылки и составили осно-

ву этой книги. В тюремный период послания поневоле очень кратки: приходилось

писать их в основном на открытках, так как корреспонденция проходила через

цензуру.

Общение с соседями по камере дало ему, как ученому, немало новых впечатле-

ний. И, отсидевши в тюрьме 100 дней, он, помимо открыток, начал писать боль-

шое письмо о своих наблюдениях, надеясь передать его жене при встрече. Про-

должением стали записи, сделанные им в ссылке. Со временем у него появилась

мысль о книге с названием «Народ в тюрьме». Это намерение удалось реализовать

только через 70 лет после кончины автора. Письмо-дневник опубликовано: Смир-

нов В. И. Народ в тюрьме (1930–1931). Материалы к биографии В. И. Смирнова

(1882–1941)/Сост. Т. В. Смирнова (Сергиев Посад, 2011), а также выложено Ми-

хаилом Мельниченко на сайт личных дневников «PROZHITO. ORG».

Однако ежедневные послания также представляют определенный интерес.

В них больше проявились личные отношения, что позволяет назвать их письмами

о любви.

5

Сейчас издано немало воспоминаний тех, кто прошел лагеря в сталинское вре-

мя. Административная высылка, к которой был приговорен автор писем, была

гораздо менее жестоким наказанием. И некоторые даже считают ее вовсе не на-

казанием. Письма В. И. Смирнова дают представление о том, чем была в те годы

административная высылка, в которую попадали ни в чем не повинные люди,

пройдя в течение нескольких месяцев тюремное заключение.

Дополнением к этим письмам служат описание города Архангельска нача-

ла 1930-х годов, сделанное В. И. Смирновым. Письма из Архангельска брату

М. И. Смирнову 1938–1941 гг. и письма жене из геологической экспедиции 1941 г.

рисуют картину жизни Северного края в конце 1930 – начале 1940-х годов.

В книгу в качестве приложения включены также воспоминания дочери

В. И. Смирнова о детстве в Архангельске.

Для представления о широте интересов В. И. Смирнова как краеведа в книгу

вошел его небольшой очерк об одной экспедиции по Костромскому краю, совер-

шенной им вместе с Л. С. Китицыной во время летнего отпуска 1928 г., незадолго

до изгнания из Костромы и ареста.

Письма В. И. Смирнова к брату находятся в Государственном архиве Ярос-

лавской области (ГАЯО), фонд Р-913. Остальные публикуемые материалы

хранятся в Отделе письменных источников Государственного историческо-

го музея (ОПИ ГИМ), фонд 547. В. И. Смирнов понимал ценность писем, как

исторических источников, и специально заказал несколько деревянных ящиков

для их хранения. Л. С. Китицына вынуждена была их оставить на чердаке дома

у М. А. Амосовой, когда уезжала из Архангельска летом 1945 г. В 1960-х гг. та на-

писала, что уезжает на родину, в республику Коми, а дом будут ломать. Китицы-

ной с большим трудом удалось вывезти из Архангельска ящики с письмами. Все

письма из тюрем и ссыки, понимая их важность, она попросила надежного чело-

века перепечатать на машинке. Впоследствии передала архив мужа в ОПИ ГИМ.

Но тогда, в 1977 г., Музей побоялся принять письма из тюрьмы и ссылки. Их

в 1988 г. передала в ОПИ ГИМ Т. В. Смирнова.

В книгу включена только небольшая часть этого архива. В нем содержится не-

сколько тысяч писем. Это и семейная переписка, и письма, полученные В. И. Смир-

новым от разных лиц, в том числе сотни писем от краеведов. Архив еще ждет ис-

следователей.

Татьяна Васильевна Смирнова

6

ПИСЬМА О ЛЮБВИ

Сегодня люди почти не пишут писем – так, как это было прежде, перыш-

ком по бумажному листу. И даже шариковой ручкой не пишут. Гораздо проще

и быстрее позвонить, набрать на телефоне СМС или написать по электронной

почте… Тем ценнее письма из прошлого, которые хранятся в семьях. В них от-

разились самые сокровенные движения души, подробности быта, оттенки от-

ношений между людьми, восприятие событий в стране и в мире. Когда чело-

век пишет воспоминания, прошлое деформируется, в письмах же оно предстает

не искаженным памятью…

Письма в семье Василия Ивановича Смирнова (1882–1941) сохранялись с дав-

них пор, некоторым из них уже более ста лет. Много раз приходилось переезжать

с места на место: он учился в Переславле, Владимире, Москве, долго и успешно

трудился в Костроме – преподавал, в 1920-х гг. возглавлял краеведческое общество

и музей… Гонения на краеведение заставили его перебраться в соседнее Иваново,

а оттуда через многие тюрьмы – в ссылку, в Северный край. Там в Архангельске он

и умер. И где бы он ни был – дома или в экспедициях, в тюрьмах или в ссылке, – он

писал и получал письма.

Собственно, удивительно другое: все эти письма удалось сохранить, от огром-

ных, многостраничных – до маленьких, казалось бы, ничего не значащих клоч-

ков бумаги. После смерти мужа этот архив (не только эпистолярный, разумеется)

стала бережно хранить Лидия Сергеевна Китицына, и вслед за ней эти шесть тя-

желенных деревянных ящиков, выкрашенных морилкой, проделали немалый путь

из Архангельска в подмосковное Хотьково.

Что заставляло их делать это? Можно ответить одним словом – любовь. Брат-

ская, сестринская, сыновняя и дочерняя, любовь жены к мужу и его к ней…

А еще – любовь к месту, в котором ты оказался волею судеб, к своему делу, которое

почитаешь важнее собственной жизни…

7

Сегодня трудно это понять. Подобно несчастному коту Шредингера, который

во время мысленного эксперимента был в одно и то же время ни жив, ни мертв, со-

временный человек все время мучается от одиночества, постоянно находясь среди

людей, задыхается от обилия информации, не имея возможности сосредоточиться

на чем-то одном. Но только сравнивая можно понять, что возможны иная жизнь,

иные отношения между людьми. Именно здесь, на этих страницах.

Знаменательно, что первую публикацию писем подготовила дочь В. И. Смир-

нова и Л. С. Китицыной, Татьяна Васильевна Смирнова, рожденная в «местах,

не столь отдаленных». Эта книга – продолжение ее трудов.

Лариса Сизинцева,

кандидат культурологии,

доцент Костромского государственного

технологического университета

В СЕВЕРНОМ КРАЕ

Читаю гранки еще неизданной книги. Она – о судьбе моего однофамильца –

Василия Ивановича Смирнова, в далекие предвоенные годы отбывавшего часть

незаслуженного наказания в нашем городе. Судьба его отражена в письмах к род-

ным, а письма – из тюрьмы, из ссылки. О чем можно писать оттуда, зная, что цен-

зоры будут вчитываться в каждое слово? О жизни и любви, о планах на будущее,

невзирая ни на что! В каждом письме – трогательная забота о своих любимых,

которые остались в той, счастливой жизни. «За себя я спокоен. Чувствую хорошо

себя. Не носите мне много провианта – я сыт…». Он успевает давать простые

житейские советы: «Не позабудь 20 октября отдать 20 руб. за квартиру», «Тасе,

пожалуй, лучше взять уклон чертежный, если не прельщает строительный».

Он просит присылать необходимые книги и статьи, чтобы продолжить начатую

работу: «Обработка материала по народным приметам идет туго – нет нужных

книг». И работа, действительно, идет: «Занимаюсь обработкой программы по из-

учению крестьянской стройки. Ее можно будет устроить в ближайшее же время

в издательство “Работник просвещения”». Но ведь это – тюрьма, заключение,

арест по непонятной причине: «Недоразумение, надеюсь, скоро разъяснится».

А «разъяснилось» оно высылкой в Северный край. Так Василий Иванович ока-

зался в Архангельске: «Я в “вольной” высылке. Нас высадили на ст. Исакогорка,

северной железной дороги в 10 километрах от Архангельска».

8

Город Архангельск – старинный российский порт, всегда был включен в жизнь

страны. Созданный по указу Ивана IV (Грозного), он почти полтора века был един-

ственным международным портом России, достиг наивысшего расцвета при царе

Алексее Михайловиче, был обласкан любопытством и вниманием царя Петра I,

но им же и задвинут в угол при появлении Санкт-Петербурга. В трудные для стра-

ны годы, которые обычно случались в военное время, Архангельск становился

необходимым для выполнения важных государственных задач. Так было в царское

время, так осталось и во время советское. А еще город традиционно был местом

ссылки и тоже – во все времена.

В 1929 году Архангельск, выдержав конкурентную борьбу с Вологдой и Котла-

сом, стал центром Северного края, и это событие изменило тихую провинциаль-

ную жизнь города. Строительство новой жизни началось на обломках старой. За-

крылись церкви и монастыри, исчезли красиво одетые люди. Быстро восстановили

порт и лесопильные заводы, разрушенные в Гражданскую войну. Стали откры-

ваться новые учебные и научные заведения, музеи, создавались научные и про-

светительские общественные организации. В городе развернулось строительство

жилых и административных зданий, уже не только деревянных, но и более бла-

гоустроенных каменных. Хотя проблема жилья, особенно для административно

ссыльных, была очень острой, да и для многих других, активно заселявших но-

вый краевой центр, тоже оказалась проблемой. Ближе и понятнее стала Арктика,

отсюда отправлялись экспедиции по Северному морскому пути. Сюда прилетали

знаменитые летчики. В городе заметно прибавилось населения. Но это были непо-

хожие на открытых северян люди. «Бывшие», «уплотненные», «административно

ссыльные», «пораженные в правах», «спецпереселенцы», «враги народа», «члены

семей врагов народа» – так постепенно нагнеталась атмосфера репрессий. На тер-

ритории Северного края разворачивался печально знаменитый ГУЛАГ.

Здесь проходили трудные годы административной ссылки Василия Ивановича

Смирнова. Можно считать, что ему повезло – он сумел найти работу. Официально

это было запрещено. Но далекий Север всегда развивался за счет ссыльных – и в до-

революционные, и в советские годы. Создать в короткое время экономический,

культурный, научный центр без ссыльных было невозможно. А они направлялись

сюда по приговорам – «высылка в Северный край» – в огромном количестве: спе-

циалисты всех профилей, артисты и архитекторы, инженеры и врачи. Согласные

работать на любом поприще, за любые гроши или даже за элементарную еду.

«Цены здесь невиданно низкие для заработка взрослого мужчины». А еще надо

найти жилье, а «ссыльных боятся и потому на квартиры пускают неохотно».

9

Описание Архангельска того времени сделано В. И. Смирновым от лица неко-

его «иностранца», но он и сам был приезжим «и чувствовал себя почти ино-

странцем», как указывает во вступительном слове его дочь – Т. В. Смирнова.

Город показан реалистично, этнографически точно подмечены детали, привыч-

ные для местных, но необычные для приезжих. И в записки о городе, и в письма

к родным Василий Иванович все время вставляет описание своих впечатлений

от увиденного, иногда – грустные, иногда – ироничные, иногда – восхищенные.

Истинный краевед, этнограф, ценитель природы и истории, он прекрасно по-

нимает уникальность края, куда его забросила судьба: «если бы здесь вплотную

заниматься этнографией, очень можно было бы собрать интересного, хотя здесь

побывало немало этнографов и фольклористов». А судьба становилась все бла-

госклоннее – удалось устроиться на работу в Геологический трест, что дало воз-

можность участвовать в экспедициях, писать статьи. Снова началась музейная

деятельность, геологическая, археологическая. Но уже близко – война, а еще –

бесконечные очереди за продуктами, которых так мало было в Архангельске.

И вдруг – скоропостижная смерть! Сколько осталось недоделано! «Мне так

хотелось, чтобы он вырастил Танечку. Он так ее любил, так много с ней зани-

мался», – писала Л. С. Китицына брату Василия Ивановича, сообщая печальную

весть о его кончине. «Не сердцем, а умом» поняла маленькая Таня утрату люби-

мого отца.

Логичное завершение сборника – воспоминания Татьяны о своем детстве в во-

енном Архангельске. Детская память избирательна, сохраняет только самое яр-

кое. Маленький ребенок взрослеет, знакомится с окружающим миром, невзирая

на войну, голод, холод и болезни.

Сборник, составленный из писем и воспоминаний, легко читается, хотя и по-

вествует о суровом времени. Судьба семьи, включенная в историю страны, обыч-

на, но в то же время уникальна. Добрый, умный, талантливый Василий Иванович

Смирнов прожил трудную, но интересную жизнь. Краеведческое мышление, ко-

торым он блестяще владел, перешло и к его дочери Татьяне Васильевне, подарив-

шей нам прекрасную книгу о своем отце, о своей семье. Спасибо за этот подарок

и крепкого Вам здоровья!

Марина Александровна Смирнова,

кандидат исторических наук,

ст. преподаватель кафедры гуманитарных наук

Северного государственного

медицинского университета (Архангельск)

10

В. И. Смирнов

ОТКРЫТКИ, ПИСЬМА И ТЕЛЕГРАММЫ

ИЗ ТЮРЕМ

с 16 сентября 1930 г. по 20 мая 1931 г.

(через цензуру)

Несмотря на краткость посланий В. И. Смирнова, проходивших через

цензуру, они представляют интерес, прежде всего, потому, что писал

он их с первого дня, в отличие от письма-дневника. Они дают представление

о чувствах человека, уверенного, что на нем «нет ни пятнышка», и оказавше-

гося вдруг в тюрьме, человека, который полагает, что недоразумение скоро

закончится, и успокаивает родных. Он весь еще полон забот о незаконченных

научных трудах и просит присылать их для обработки. Беспокоится о жене

и о дочери от первого брака Насте. Пишет, что ему надо передать. Заклю-

ченных то и дело переводят из одной тюрьмы в другую – тюрьмы перепол-

нены. Так что он успевает побывать в восьми тюрьмах Иванова, Ярославля,

Владимира, Вологды. Это создает немалые трудности для родных. Каждая

поездка с передачей в другой город связана с большими сложностями. Лидия

Сергеевна работает, надо отпрашиваться да не опоздать вовремя вернуть-

ся, иначе могут уволить. Посылки же, собранные с таким трудом, теряют-

ся, потому что арестанта снова и снова этапируют на новое место.

К беспокойству жены В. И. Смирнова, о бесконечно любимом муже до-

бавляются и серьезные материальные трудности. Ей приходится работать

на двух работах, стоять в очередях, заботиться о 15-летней Насте, и рас-

продавать вещи – ведь скоро становится ясно, что его вышлют, и придется

менять место жительства – оба они не могут представить жизни врозь.

Проблемой является и огромная библиотека, в состав которой включена еще

библиотека брата – Сергея Ивановича Смирнова, профессора Московской

духовной академии, скончавшегося в 1916 г. Надо искать покупателей, ре-

шать, какие книги продавать, и по какой цене, а какие, договорившись с кем-

то, оставить на хранение и т. п. Все это есть в ее ежедневных письмах.

(В этой книге они не приводятся).

11

Вопрос о деньгах также имеет большое значение. Цены растут. Нор-

мы хлеба по карточкам вскоре урезают. А посылки приходится отправлять

не только мужу, но и его брату Михаилу Ивановичу Смирнову, и жене брата

Наталье Викторовне – они также находятся в заключении. Проблема с день-

гами становится исключительно острой, когда в январе 1931 г. Л. С. Кити-

цыну увольняют из Ивановского музея.

Близится вынесение приговора. И В. И. Смирнов, понимая, что окажется

в ссылке, пытается из заключения давать советы, что из вещей продать,

как распорядиться библиотекой и т. п.

И в этих письмах о мучающих их хозяйственных заботах, у него встре-

чаются порой такие строки: «Во всех положениях мне хочется одного:

отдать все силы делу. И еще: хоть чем-нибудь, хоть как-нибудь согреть

твою жизнь».

Т. Смирнова

* * *

Письма В. И. Смирнова из заключения хранятся в ОПИ ГИМ: Ф. 547. Оп. 2, eд. хр. 42,

а перепечатанные на машинке: оп. 1, eд. хр. 4.

Цифры в начале каждого письма – это №№ комнат следователей. Адрес, откуда по-

слана корреспонденция, установлен по почтовому штемпелю. На письмах помет-

ки: «От следственного В. И. Смирнова» или «От срочного В. И. Смирнова» и другие.

Записка

# Сейчас особенно необходимо, чтобы ты сохранила присутствие

духа. От этого будет зависеть не только твое и Настино благополучие,

но и мое.*

За себя я спокоен. И если что меня смущает, так это Ваше внешнее бла-

гополучие. В случае нужды продавай разное барахло. Во всяком случае,

питайтесь получше, чтобы сохранить силы.

Переезжайте на квартиру, не дожидаясь, когда окончательно освободят

ее всю. Я сегодня об этом говорил.

Очень советую поискать тебе другое место.

По поводу моего положения не советую предпринимать никаких шагов.

12

Можешь, впрочем, написать …Нет, как хочешь. Только не траться,

не езди сама ни в Москву, ни в Ленинград.

Рассчитайся за меня в авансовом отчете. Лучше всего передай доку-

менты Тине Яковлевне – она сделает это лучше. Передай ей и остаток.

С собой я взял 21 руб., возьму чаю, сахару, чашку, белье, зубной по-

рошок и т. д.

Целую крепко.

Будь здорова. Береги себя.

Твой В. Смирнов 16/IX. Час ночи.

*Настя (Тася, Стася), Анастасия Васильевна Смирнова (1915–1993), дочь В. И. Смирнова от пер-

вого брака.

82 Иваново-Вознесенск

# Дорогие мои.

Я забыл захватить подушечку. Передайте. Больше пока как будто ниче-

го не надо.

Передайте две или три книжки. Не знаю, найдешь ли ты квитанцию

от сберегательной книжки. Она розового цвета, должна быть в среднем

ящике стола.

За себя я спокоен. Чувствую хорошо себя.

Не носите мне много провианта – я сыт.

Поскорее переезжай на квартиру – одну комнату вам уступят.

Целую. Будь здорова и спокойна.

До скорого свидания.

17/IX

82 Иваново-Вознесенск

# Милая моя. Чувствую себя хорошо. Отдыхаю и отсыпаюсь, сыт. Обо

мне не беспокойся. Недоразумение, надеюсь, скоро разъяснится.

Рассчитываю почитать здесь и поработать.

Перешли мне металлическую чайную ложку и столовую деревянную.

Будь здорова. Береги себя. Питайтесь. Твое здоровье и присутствие

духа особенно нужны теперь. Целую.

18/IX 30

13

82 Иваново-Вознесенск

# Милая Лидук! Не унывайте – ничего страшного нет за мной.

Спасибо за заботы о питании моем, но они слишком велики – повто-

ряю, я сыт. Не забывайте питаться сами.

Пока ничего не надо за исключением книг. Хорошо бы вроде послед-

ней книги «Этнографии».

Рад, что вы переезжаете на квартиру.

Будьте здоровы и счастливы, мои родные. Целую.

19/IX 30

82 Иваново-Вознесенск

# Милые мои. Табаку мне не носите. Поменьше всякой съедобы –

не обездоливайте себя. Чувствую себя хорошо.

Пришлите кусочек простого мыла для бани. Простыню.

Пишу Аннушке, чтобы переслала старые башмаки и сапоги. Надо бу-

дет починить мои ботинки, когда получишь

Будьте здоровы и счастливы.

Не унывайте.

Целую крепко.

20/IX 30

82 Иваново-Вознесенск

# Дорогие мои. Мне не пришло в голову, когда виделся с вами, попро-

сить переправить мне, если найдутся, мои медицинские бумаги. Хочу

показаться врачу – времени достаточно.

Попроси нашего столяра теперь же исправить подоконники в вашей

комнате, а, может быть, разрешат хозяева и в других. Не торгуйся –

я с ним сделаюсь, когда выйду.

Вот что хорошо бы принести мне – это винегрета (в стеклянной ба-

ночке). Больше мое воображение ничего не может придумать.

Будьте здоровы и счастливы, мои милые.

Чувствую хорошо себя.

21/IX

14

82 Иваново-Вознесенск

# Милые мои. Не прочь был бы еще раз повидаться – хочется просто

посмотреть.

В четверг после передачи не худо бы дождаться отсюда белья.

Вместо рукописи «Власть земли и культа» переправить бы мне «При-

меты». На досуге, может быть, сумею обработать этот материал.

Чувствую себя хорошо.

Передачу получил.

Будьте счастливы, мои родные.

22/IX 30

82 Иваново-Вознесенск

# Родные мои.

Не худо бы при случае передать мне линованной бумаги листов 10.

Прошу еще вот о чем. Найти сказку «Солдатское счастье», отдать

перепечатать ее на машинке. Сказку я обещал для «Антирелигиозного

сборника», выложил ее отдельно от прочих.

Масла у меня еще достаточно. Сахар есть. Пожалуй, немного хлеба

переправьте.

Опасаюсь, что сами вы сели на одну картошку…

Не скорбите и берегите силы.

Я чувствую себя хорошо, Счастливо! Целую.

23/IX 30

82 Иваново-Вознесенск

# Милые мои. Книги я прочел. Пришлите что-н. еще, но не беллетри-

стики.

Жратвы много не посылайте. Масла еще много. Брюква, морковь

и пара яблок очень на тему

Знаю, сколько хлопот и горя причиняет эта история. Но что поделаешь?

За будущее я спокоен. Будьте счастливы и мужественны.

Я очень люблю вас

Целую. 24/IX 30

15

82 Иваново-Вознесенск

# Родные, милые мои!

Я был бы счастлив, если бы знал, что вы не упали духом. За себя я спо-

коен. Сплю много, чувствую себя бодро.

Если не присылали из Костромы денег, может быть, не узнает ли мама,

почему это?*

Тасе очень советую, не откладывая, заняться немецким языком.

Какие бы ни были затруднения, я буду больше и больше любить вас.

Здесь вы кажетесь мне еще более дорогими.

25/IX 30

*Мамой В. И. Смирнов называет Елизавету Михайловну Китицыну (1881–1966), мать жены. Она

жила в Костроме.

82 Иваново-Вознесенск

# Милые, дорогие.

Теплые штиблеты пока мне не нужны, не нужна и фуфайка. Здесь

тепло.

Чаю, сахару и масла больше не присылайте.

Передайте как-нибудь немного черных ниток.

Чувствую себя хорошо. Занимаюсь, читаю.

Мечтаю о том, что скоро будем продолжать начатые нами научные ра-

боты.

Будьте счастливы. Берегите силы, питайтесь.

6/IX 30

82 Иваново-Вознесенск

# Милые мои и дорогие.

Как вы там живете? В моей жизни ничего нового не случилось. По-

прежнему сплю, питаюсь, читаю …Так катится день за днем.

Хочется согреться около вас и согреть вас.

Сейчас мне ничего не надо – все есть.

Я спокоен. Будьте мужественны.

Целую. 27/IX 30

16

Проверено Иваново-Вознесенск

# Милые мои. Как вы живете? Питаетесь ли? Покупайте молока, не жа-

лейте на это денег.

Я не успел купить дров. Как бы ни было это трудно, придется с этим

поспешить теперь же.

С трудом закончил обработку взятых материалов. Рассчитываю еще

за что-нибудь приняться – лишь бы переслали сюда, как я просил в пись-

ме и лично.

Чувствую себя хорошо и спокойно.

Крепко целую.

28/IX 30

Проверено Иваново-Вознесенск

# Дорогие, родные мои. Вчера, кроме всякой снеди, получил от вас

6 открыток.

Не помню точно, где мои медицинские документы. Но особой надобно-

сти в них пока нет. Столяр знает, что сделать, и деньги подождет. Книж-

ный шкаф подожди продавать. Лучше начать с распродажи ненужных

книг. Я думаю, что кое-что мог бы купить Союз безбожников. Но на все

это нужно время, которого у тебя немного…

Денег мне не нужно. У меня пока все есть.

Чувствую себя хорошо.

Пропустите ближайший четверг – ничего не передавайте. У меня все

есть.

Целую крепко.

29/IX 30

82 Иваново-Вознесенск

# Родные мои, любимые. Знаю, что доставлю вам большое удоволь-

ствие, если попрошу принести что-нибудь. Так вот, при случае пере-

дайте немного соли, не отказался бы от винегрета. Больше ничего пока

не надо. Когда у тебя бывает выходной день? Можно попросить пере-

дать не в обычный день.

17

Хорошо бы ты устроила фотографирование за музейный счет кафелей

и каменного молотка из Юрцевского озера.

Поблагодари автора от меня за интересную книгу и попроси прислать

статью «Сельскохозяйственная магия».

Будьте здоровы и спокойны. Хотелось бы написать большое теплое

письмо.

Целую.

30/IX 30

82 Иваново-Вознесенск

# Дорогие, любимые мои. Знаю, как тяжело все переживается там,

во всяком случае, значительно тяжелее, нежели здесь. Меня поддержи-

вает сознание, что на мне нет ни одного пятнышка… Но скоро все кон-

чится – вместе будем работать и отдыхать.

Не позабудь 20 октября отдать 20 руб. за квартиру.

Пожалуйста, попытайся добиться свидания.

Мне ничего не надо, я здоров.

До свидания, мои хорошие. 1/X 30

82 Иваново-Вознесенск

# Милые, дорогие, я здоров. Хотел бы очень повидаться.

Не забудь отдать в переделку свою шубу. Что касается зимней одеж-

ды для Таси, так посоветуйтесь, может быть, можно переделать

из чего-нибудь старого.

Из съедобного принесите мне немножко масла и белого хлеба. Больше

ничего не надо.

Целую вас крепко. 2/X

82 Иваново-Вознесенск

# Дорогие мои. Я не согласен, чтобы вы кормили меня здесь на убой,

а сами довольствовались обедом за 12 копеек. Не нужно мне сахару

и конфект, ватрушек и т. п.

Думаю, что лучше тебе перебраться на педагогическую работу.

18

Тасе, пожалуй, лучше взять уклон чертежный, если не прельщает

строительный.

Здоров. Работаю и читаю с увлечением.

Целую. 3/X 30

82 Иваново-Вознесенск

# Милые мои. Знаю, как трудно со службы и с учебы вырваться, чтобы по-

пасть сюда на свидание, но все же разок попытайтесь добиться свидания.

Трех книг хватит мне надолго, поэтому больше пока не передавайте.

Хорошо бы переправить программу по изучению крестьянской стройки.

Конечно, выгоднее перейти на педагогическую службу и надо это де-

лать, если представится случай.

Не откажусь от чемодана или еще лучше от корзиночки.

Целую вас, моих родных.

4/X 30

82 Иваново-Вознесенск

# Родные мои. Хочу переслать через уполномоченного составлен-

ный мною очерк. «Обреченные дни». При случае спросите у него. Ра-

боту надо перепечатать и послать по тому же адресу в журнал «Ате-

ист». Обработка материала по народным приметам идет туго – нет

нужных книг.

Меня очень беспокоит, продолжается ли работа после меня по устрой-

ству выставки «На путях к коллективизации»?

При случае передайте мне деревянную ложку и штук 5–10 конвертов.

Будьте здоровы. Целую.

5/X 30

82 Иваново-Вознесенск

# Милые мои. Приношения всякие мне по возможности сократите, так

как жалованья в таком разе не хватит. Притом же я не успеваю всего ис-

треблять. Можно вполне пропустить одно воскресенье, оставив его без

передачи. Деньги здесь совсем не нужны.

19

Спроси при случае директора, нельзя ли рассчитывать получить за неис-

пользованный месячный отпуск и за переработанные 15 дней. Я тогда

написал бы доверенность. Знаю, как нужны вам там деньжонки. А мне

ничего не надо. Впрочем, пришлите какого-нибудь чайного напитка.

Целую вас крепко. 6/X 30

82 Иваново-Вознесенск

# Милые, дорогие. Самое главное, самое нужное – сохраните свои

силы, берегите себя, будьте спокойны. Как-нибудь потом проживем,

а сейчас хотя бы по частям продавайте книги и вообще, что найдете

возможным.

Прошу возможно сократить приношения – я сыт.

Сегодня был в бане. Здоров. Чувствую себя спокойно. Люблю, и это

дает мне силы.

Две книги прочел. В четверг перешлю. Дайте что-нибудь другое.

Целую крепко. 8/X 30

82 Иваново-Вознесенск

# Мои дорогие. Чувствую себя хорошо. Ничего мне надо. Работаю.

Интерес к жизни не потерял. Думаю о вас.

Мне кажется, хорошо бы отдать в переписку на машинке очерк мой

«От Молвитина до Буя»*. Его можно будет послать в один из журналов.

Придется также перерисовать рисунки.

Надеюсь, скоро увидимся. Будьте спокойны. Живите, не горюйте.

Целую очень крепко. 9/X 30

*Очерк «От Молвитина до Буя» см. стр. 266-285.

82 Иваново-Вознесенск

# Дорогие мои. Занимаюсь обработкой программы по изучению кре-

стьянской стройки. Ее можно будет устроить в ближайшее же время

в издательство «Работник просвещения». Необходимо лишь будет там

у вас на месте заполнить некоторые пробелы в библиографии вопроса

и вставить одну табличку в предисловие (бланк изд. ЦБК – хорошо бы

20

его переправить сюда). Жизнь моя совершенно заполнена работой.

И если вы будете продолжать пересылать столько разной жраниды, я со-

всем не уйду отсюда.

Думайте о себе. Это страшно важно. Продавайте книги и разное барах-

ло. Но не голодайте, питайтесь, как следует.

В последнее время меня беспокоит вопрос с вашей обувью, с дровами.

Как вы там? Целую крепко.

10/X 30

# Родные мои, милые. Получил три открытки от 5, 6 и 7 числа. Жалею,

что так тяжело вам приходится жить в настоящее время, но я нисколько

не сомневаюсь за будущее. Нужно сейчас не надорвать силы. Поэтому про-

дайте что-нибудь, купите дров, справьте зимнюю одежу и не голодайте.

Не падайте духом – это сейчас самое главное.

Тасе надо купить все учебники. Ты должна учиться очень хорошо и за-

ниматься языками.

Теплая одежа мне пока не нужна.

Как мне жаль вас, мои любимые. Целую крепко.

11/X 30

82 Иваново-Вознесенск

# Милая моя Лида.

Меня сегодня перевели в Домзак – это около Бурылинского кладбища.

Передачи и свидания по средам и воскресеньям от 11 до 3.

Милые мои, как мне вас жаль! Я же лично спокоен.

Целую вас крепко. 1/X 30

82 ОГПУ

# Милые мои, дорогие! Живу в Домзаке. Новая обстановка мало меня

занимает, стараюсь думать о своих делах, о вас и о работе. Заниматься

здесь, к сожалению затруднительно.

С передачей теперь будет труднее, так как расстояние значительно

дальше. Но в здешней лавке иногда можно кое-что купить: селедку,

хлеб, яблоки и т. д. Не носите совсем мне масла или очень понемногу –

21

оно горкнет. Не надо конфект – здесь можно их купить. Запасать много

вообще пока не надо, поэтому шубу перешлете позднее, зато простые

сапоги, портянки, запасная чистая рубашка, кальсоны и носки нужны.

Простыни не надо. Хорошо бы насушить для меня сухарей. Как ты все

выносишь? Где почерпаешь силы? Принесите соды.

Будьте здоровы, берегите себя. Целую крепко. 12/X 30

По ОГПУ ком. 82

# Милая Лида, жалею, что просил тебя хлопотать о свидании. Для тебя

ведь это очень неудобно из-за службы. Поэтому не спеши пока с этим

вопросом.

Несмотря на то, что мне очень не хочется обрастать здесь вещами, все-

таки я решил попросить тебя сшить из мешковины чехол для матраца

в виде мешка несколько длиннее моего роста и четверти три шириною.

Рукопись «Быт рабочих на лесосплаве» получил, но до обработки ее

очередь дойдет еще не скоро.

Очень опасаюсь за тебя, что ты совсем измотаешься с такими нагруз-

ками. Рассчитывай силы.

Дорогая Тася! Напиши мне, как у тебя идут дела в школе, какой вы-

брала уклон. Писал ли твой брат о себе – где он работает – об этом тоже

сообщи мне.*

Будьте счастливы, не горюйте.

13/X 30.

Целую.

*Брат А. В. Смирновой – Глеб Васильевич Смирнов (1909–1939), сын В. И. Смирнова от пер-

вой жены.

По ОГПУ ком. 82

# Милые мои, дорогие. Когда я думаю о широкой просветительной про-

грамме Музея с лекциями и докладами, начинаю очень беспокоиться – как

ты справишься при наличии загруженности работами и заботами?

Пришлите мне ватную тужурку вместо пальто, которое я отошлю до-

мой, и похуже брюки взамен этих. Полученную отсюда одежу хорошень-

ко вытрясите и вычистите. Белье мое стирайте отдельно.

22

Купите мне записную книжку. Больше как будто ничего не надо. В ко-

робочке соли. Еще зубную щетку.

Берегите себя, не горюйте.

Целую крепко. 14/X 30

По ОГПУ ком. 82 Иваново-Вознесенск

# Милые мои, хорошие. Никто так часто не делает передач, как вы.

В воскресенье не приносите ничего, разве только белье. Нельзя ли на-

нять кого-нибудь сделать передачу, чтобы не терять самим времени. Вот

еще что прошу вас: хлеб разрезайте, хотя бы на 4 куска, так как здесь

ножа нет.

Сегодня хотел переслать книгу «Общественные науки», но заторопил-

ся и забыл.

Не присылайте мне таких вещей как виноград. Это меня очень рас-

страивает.

Поручи маме сдать квартиру. В то же время сегодня я попытаюсь за-

свидетельствовать доверенность.

Целую вас крепко, крепко. 15/X 30

По ОГПУ ком. 82 Иваново-Вознесенск

# Милые вы мои. Свидания, как я узнал, в дальнейшем для меня будут

разрешаться на общем основании, т. е. по воскресеньям и средам. Дол-

жен сознаться, что повидаться очень-таки захотелось.

Маме я написал письмо, в котором просил ее взять на себя заботу

о сдаче квартиры. По словам юриста, письмо такого порядка является

вполне законной доверенностью.

Будьте здоровы. Целую вас крепко. 16/X 30

По ОГПУ ком. 82 Иваново-Вознесенск

# Милая Лида! Попроси, пожалуйста, тов. Уполномоченного передать

тебе мой тюремный дневник 1905–6 гг.* Быть может, когда-нибудь со-

берусь его обработать.

Последнее письмо, полученное мною от тебя, датировано 11 октября.

23

Очень прошу передать мне нафталина, шариками, штук 10. Еще раз

попрошу почаще передавать белья (кальсоны, рубашки, носки, полотен-

це и наволочку).

Сейчас пишу отчет об археологич[еских] обследованиях этого лета.

Но работать здесь очень трудно.

Как вы выносите, где находите силы?

Целую вас, любимые мои, крепко.

17/X 30

*В 1905 г. В. И. Смирнов был арестован по делу Переславль-залесского социал-демократического

кружка и несколько месяцев находился в тюрьме. Дневник, который он в ней вел, так и не был

ему возвращен, несмотря на все просьбы.

По ОГПУ ком. 82 Иваново-Вознесенск

# Милые, славные мои. К отчету археологических разведок нужно

будет приложить выкопировку из общей карты и карту окрестностей

озера Сахтыш. Первую можно сделать из общей 10-верстки, которую

очень прошу взять у Тины Яковлевны, вторую заказать Елене Нико-

лаевне скопировать с карты, находящейся на выставке производитель-

ных сил.

Хорошо бы костный материал переслать в Зоологический музей Ака-

демии Наук. Если пересылку наш Музей возьмет [на себя – Т. С.], я со-

ставлю препроводительную бумагу.

Продали ли вы что-нибудь, чтобы не бедняться настолько, что нанять

переписать работу является уже событием?

Целую вас.

18/X 30

*В летний отпуск1929 г. В. И. Смирнов провел археологические разведки и обнаружил в окрест-

ностях озера Сахтыш стоянку, богатую культурными остатками. В 1960-х гг. ее раскапывал со-

трудник Института Археологии АН СССР Д. А. Крайнов.

По ОГПУ ком. 82 Иваново-Вознесенск

# Милые и хорошие мои. Меня очень расстраивает, что вы так чрез-

мерно заботитесь о моем питании. Молока приносите поменьше, кон-

фект совсем не надо, у меня еще очень достаточный запас сахара, яйца

24

не съедены еще прежние. Я знаю, что питая меня в два горла, сами вы

сидите впроголодь. Жаль мне вас нестерпимо…

Плохо здесь идет моя работа. Но все-таки завтра закончу отчет свой

об археол. разведках. Примусь опять за программу.

Как я вас люблю, милые мои, милые! 19/X 30

По ОГПУ ком. 82 Иваново-Вознесенск

# Милые мои, дорогие, хорошие.

Когда вы уже ушли, я понял, что забыл вас спросить, как же вы живете,

в частности, как идут служебные дела и учеба? Досадно, что я больше

думал в то время о себе.

Сейчас был в бане – чувствую себя хорошо. Беспокоят только несколь-

ко мои обычные боли в желудке. Но вы не пугайтесь – повидаю врача.

Отчет об археологических разведках прочти и отдай переписать за мой

счет в 4-х экземплярах – один для Академии, другой в Главнауку, третий

Облмузею.

Будьте спокойны. Целую. 20/X 30

По ОГПУ ком. 82 Иваново-Вознесенск

# Милые мои, родные. Получил сейчас передачу.

Надо посылать меньше молока, очень немного белого хлеба, совсем

не надо конфект и яблок – все это мы достаем здесь в лавочке.

Был у врача – дал лекарства.

Больше мне ничего не надо. Обо мне не беспокойтесь. Хлопотать

не советую.

Купите себе дров. Дальше будут дороже.

Будьте счастливы, мои любимые.

Целую вас. Вчера не писал вам. 22/X 30

По ОГПУ ком. 82 Иваново-Вознесенск

# Милые, любимые мои. Попрошу я вас при передаче прислать мне

какой-нибудь платок или кусок материи, чтобы завязывать на день одея-

ло, подушку, плед и простыню, а то очень пылится все это.

25

Все у меня есть. Лишь изредка бывает, что хочется чего-нибудь вроде

помидоров или винегрета.

Между прочим, я хотел попросить вот о чем. На выставке «Старое

и новое Иваново» есть мои книги и книги, взятые на мое имя из библио-

теки*. Хорошо бы последние сдать, а первые взять.

Несмотря на то, что живу в таком своеобразном доме отдыха, мне ка-

жется, что дни бегут очень быстро, хотя заниматься стал меньше.

Будьте спокойны и терпеливы. Люблю вас крепко и жалею больше,

чем себя.

23/X 30

*В. И. Смирнов успел сделать в Ивановском музее выставку «Старое и новое Иваново».

По ОГПУ ком. 82 Иваново-Вознесенск

# Милые и дорогие. Сегодня впервые я был на работе – копали тран-

шею для водопровода. Работа на воздухе доставила мне большое на-

слаждение. Жаль, что эти гастроли выпадают нечасто на мою долю.

Чувствую себя спокойно. Жизнь заполняется новыми впечатлениями.

Но научные занятия пришлось бросить.

Будьте спокойны. Делайте свое дело. Если свидание сопряжено с за-

труднениями – в смысле, например, потери времени, не стремитесь это

сделать.

Целую.

24/X 30

По ОГПУ ком. 82

# Милые мои. Сегодня я выезжаю во Владимир. Тебе послал телеграм-

му. Если увидеться не удастся, то поимей в виду, что в Домзаке я оставил

у отделенного бутыль, баночку стеклянную и две книги.

Чувствую себя очень спокойно. И вас прошу не горевать и не беспоко-

иться. Владимир, конечно, неудобен для свиданий и передачи. Но что же

делать?

Целую крепко. 25/X 30

У меня нет деревянной ложки.

Если поедешь туда, здесь заручись пропуском.

26

Телеграмма

# Здоров Ярославль Домзак Отделение Спеши привезти теплые вещи

Смирнов

25/X

Письмо Ярославль

# Милая, родная моя детка. Я здоров, чувствую себя спокойно. Жалею,

что много затрудняю тебя.

Сейчас не знаю еще, что меня ожидает. Но что бы ни было, за себя

я не унываю. Ко всему понемногу приспосабливаешься.

Немного занимаюсь своей работой.

Очень мне хочется чем-нибудь и как-нибудь помочь тебе, разделить

твою тяготу. Особенно денежная сторона вопроса должна быть как-то

разрешена. Рассчитываю заняться литературной работой. Это не даст

много, а главное – нескоро и нерегулярно даст деньги. Поэтому совер-

шенно необходимо пока перебиться, продав что-нибудь из барахла.

Особенно необходимо, хотя бы частично, освободиться от библиоте-

ки. Не сможешь ли кого-нибудь за плату приспособить сделать спи-

ски. Вообще-то можешь действовать в этом отношении, как найдешь

лучше.

Я дал тебе телеграмму отсюда, чтобы получить шубу и валенки. Еще

сухари. Это самое главное, и прочего мне не надо.

Белья, сахару и чая у меня запас достаточный. Не расходуйся на сла-

сти – мне очень тяжело их получать.

Физически чувствую себя хорошо и спокойно переживаю эту передря-

гу. Работу найду, и жизнь устроим вместе

Милая, любимая. Сколько же ты хлебнула горя и заботы. Будь муже-

ственна. Береги себя для более лучшей жизни.

Еще одну заботу хочу назвать тебе. При случае попроси уполномочен-

ного Тихомолова отдать тебе мой тюремный дневник 1905 года – это он

обещал мне сделать. Скоро юбилей, и дневник мог бы пригодиться мне.

Хорошая моя, будь спокойна – все образуется. Целую тебя крепко.

Насте одновременно шлю открытку.

Свидания и передачи здесь бывают по средам и четвергам для след-

ственных (пока я следственный) и по воскресеньям для осужденных.

27

Еще раз желаю тебе всего хорошего. Береги себя. Обо мне заботься

поменьше.

4/XI 30

Разрешение на свидание надо получить у начальника Ярославского се-

кретного отдела ОГПУ, причем в разрешении надо просить поставить,

что свидание дается личное и не менее, как на полчаса.

Ярославль

# Милая моя, родная. Не успел, как следует, переговорить с тобой

во время свидания. Между прочим, не успел предупредить тебя – не пе-

редавать разных сладостей. Меня это обилие положительно удручает:

5 кусков мыла, большой запас чая и т. д. – и это в то время, когда вы си-

дите полуголодные

Очень прошу тебя продолжать помогать маме.

Отдохни, не езди пока на свидание, так как это сопряжено с расхода-

ми. Вообще расходуйте на меня поменьше.

Целую тебя крепко.

Будь здорова, не горюй.

7/XI.30

Ярославль

# Родная. Посылку, отправленную тобой во Владимир, еще не полу-

чал. Варежек и теплых чулок не покупай. Посылки тоже не стоит посы-

лать – пока я ни в чем не нуждаюсь, все есть. Здесь в лавочке свободно

покупаем сахар, толокно, огурцы, иногда конфекты и т. д.

В Ивановском домзаке я забыл только галоши, но и то не совсем уве-

рен – не передал ли их вам.

Доверенность моя тебе, по словам начальника, послана. Получила ли

ты ее? От тебя получил открыточку, посланную с вокзала. Чувствую

себя бодрее.

Целую крепко.

Твой Вас. Смирнов

11/XI 30

28

Письмо Ярославль

# Милая Лидуня. Посылаю тебе четыре расписки времени нашей экс-

педиции. Может быть, по ним Музей оплатит. Должны бы быть также,

по моему мнению, оплачены, хотя бы в части, наши расходы, связанные

с добыванием этих материалов. По распискам ты, во всяком случае, по-

лучи. Иначе я не согласен отдавать материалы Областному музею и про-

шу их переправить в Исторический музей в Москву.

Сегодня я посылаю тебе еще открыточку. Твои письма от 7 и 9 полу-

чил. В случае выезда отсюда, как только узнаю приговор, обязательно

телеграфирую, а пока что буду писать.

Раздумывая о дальнейшем, прихожу все к выводу о необходимости,

по возможности, поскорее ликвидировать громоздкое барахло. Во вся-

ком случае, письменный стол и одну кровать можно продать теперь

же. Нужно однако рассчитать еще одно. Меня могут направить в такую

дыру, где для тебя не может найтись никакой работы. В таком случае,

не будет ли целесообразнее тебе не связывать пока свою судьбу с моей?..

Впрочем, обо всем этом подумаем, когда вопрос будет яснее.

У меня к тебе просьба – купи мне безопасную бритву. Прежнюю у меня

отобрал конвой и присвоил себе.

Толокно, сахарный песок и сухари очень мне помогают. Первого я за-

купал с избытком, сухарей тоже хватит до места.

Очень тебе благодарен, что послала отчет в Академию. Хорошо,

если бы ты собралась послать статью «Обреченные дни». Хочется чис-

литься в сущих людях.

Передай мой привет семье директора и сослуживцам.

Тебя же, моя любимая, целую крепко-крепко.

14/XI.30

Твой Вас. Смирнов

Ярославль

# Милая, родная моя. Я здоров сейчас, более чем когда-либо, спокоен.

Владимирскую посылку так и не получил. Добивайся от почты выдачи

ее. Хочу попросить тебя снабдить меня персидским порошком. На вся-

кий случай – пузыречек валерьянки.

29

Мне приходит в голову, что ты могла бы предложить организовать

в Музее доисторический отдел. Это дало бы тебе возможность некото-

рое время заняться интересным делом. Вообще-то я представляю, ка-

ково тебе приходится там …Все-таки не грех, если бы Музей сделал

за свой счет некоторые снимки с добытых нами вещей, у меня есть еще

несколько расписок, по которым надо получить с Музея.

Будь счастлива. Все будет хорошо. Целую тебя крепко.

14/XI 30

Ярославль

# Дорогие мои. Я жив и здоров. Очень беспокоюсь о вас – есть ли дро-

ва, как питаетесь.

Более подробно о себе напишу завтра.

Целую крепко. 18/XI 30

Ярославль

# Милые мои. Последняя передача оказалась очень кстати. Меня

перевели из Отделения Домзака в Ардом при ОГПУ, а вещи все там

остались. Поэтому не мог передать обратно освободившейся посуды.

Жалею, что не повидался: может быть, удастся как-нибудь добиться

свидания. Попробуйте.

Пишите по адресу на ОГПУ. Писем не получал с 9 ноября. Целую. Здо-

ров. 19/XI 30

Ярославль

# Милая, дорогая. Знаю, что ты измучена, истрепана. Это особенно

меня мучит. В отношении всего другого я совершенно спокоен. Во всех

положениях мне хочется одного: отдать все силы делу. И еще: хоть

чем-нибудь, хоть как-нибудь согреть твою жизнь.

Будь спокойна и уверена, что все кончится…

Сними как-нибудь на досуге для меня копию послужного списка.

Целую. Будь счастлива.

20/XI. 30

30

88 Иваново-Вознесенск

# Милые мои, дорогие.

Хочется узнать, как вы живете. Купили ли дров?

Я здоров. Жду спокойно разрешения вопроса.

Пришлите мне зубную щетку – я потерял.

Целую вас крепко. 30/XI 30

88 Иваново-Вознесенск

# Милая Лидуня! За доверенностью побывай у Лепорского в 88 комна-

те.* Она готова.

Белья не надо пока. Запас сухарей большой. Консервы лучше побе-

речь. С этой стороны вообще я устроен.

Сами вы, вероятно, очень плохо питаетесь – и это меня больше всего

беспокоит. Целую вас обеих крепко. Я здоров. 1/XII 30

*Лепорский – один из следователей В. И. Смирнова.

88 к. Иваново-Вознесенск

# Дорогие мои, любимые.

Я здоров. Еще раз прошу вас – не тратьтесь на мое питание. Денег мне

совершенно не надо – за все время здесь я истратил лишь несколько ко-

пеек на газеты. Спасибо за лекарство.

Мне нужны печатные отчеты Научного Общества за три последние

года (за 1926, 1927 и 1928 г.). Их, вероятно, сможешь достать.

Целую вас. Беспокоюсь – достали ли вы дров. 2/XII 30

88 Иваново-Вознесенск

# Милые, родные мои. Позавчера получил открыточку от 29-го. Очень

был рад. Белья не надо. Пришли мне русскую или верхнюю рубашку.

Черного хлеба совсем не присылайте, денег тоже. Пять руб. 80 коп. по-

лучил.

Не присылайте много еды, особенно соленого. Сахар есть. Сухари

тоже.

31

Чувствую себя спокойно.

Очень жалею вас – намучились вы со мной. Бедные вы мои, знаю, что

сами вы живете впроголодь. Будьте счастливы.

Целую. 4/XII 30

88 к. Иваново-Вознесенск

# Милая моя. Представляю себе, как нелегко тебе устроить отдел «Труд

и его организация в производстве». Как бы я помог тебе. Вообще очень

хочется поработать…

Поменьше присылайте мне еды. Я сыт. Купи мне коробочку толокна.

Беспокоюсь, как ты устроилась с квартирой. Напиши.

Пришли «Путеводитель по Костромскому музею» и отчеты за 1926,

1927 и 1928 годы.

Милая Тася! Устроилась ли в ячейку комсомола? Напиши. Получи-

ла ли 25 руб.?

Целую обеих крепко. 5/XII

88 к.

# Дорогие, милые мои! Подпись под доверенностью, может быть, за-

верит Музей; если он этого не сделает, попроси тов. Лепорского.

С передачей молока не хлопочи – я не очень бы охотно стал пить. Во-

обще прошу меньше мне присылать еды: я сыт. Желудок не страдает.

«Русскую книгу 19-го века» еще не получил. Но все-таки пришлите

еще что-нибудь прочитать по историческому марксизму.

Вчера получил от тебя вторую открытку от 4 декабря. Я тоже буду пи-

сать пореже – не каждый день. Белья пока не надо.

Целую вас крепко, мои любимые. 7/XII 30

88 Иваново-Вознесенск

# Милые мои. Нельзя ли прислать смену белья, кроме простыни,

и верхнюю рубашку. Я как-то просил прислать мне коробочку толокна.

Молока не надо. За простоквашу спасибо, ее присылайте изредка и до-

зами поменьше. Хорошо бы несколько вареных картофелин.

32

Книг до сих пор не получил. Пока подожди передавать.

Не купите ли мне 400 гр. сахарного песку.

Я здоров. Целую вас, мои любимые. Жалею, что так много причиняю

горя. 10/XII

81 Иваново-Вознесенск

# Милые мои.

Пришлите мне смену белья, без простыни, а полотенец два. Книжек.

Насушите сухарей, но пока не пересылайте.

Занимаюсь немного, так как утомляются очень глаза, Здоров и споко-

ен. Хочется знать, помогаешь ли, Стася, нести общее горе.

Нечаянно разбил стеклянную банку. Кувшин пока оставляю у себя.

Целую вас. 13/XII 30

88 к. Иваново-Вознесенск

# Милая Лида. Мне нужно чистое белье: две пары, плюс одна рубашка.

Простынь не надо. В баню ходим часто. Как ты и Стася? Мерзнете, ве-

роятно, в такие холода. Купите дров, хотя бы пришлось за бесценок для

этого продать книги – все равно наукой мне заниматься не придется.

От тебя получил только две открытки, от Стаси ни одной.

Жалею и люблю вас. 16/XII 30

81 к Иваново-Вознесенск

# Родные мои, славные, хорошие.

Как вы живете? Здоровы ли? Как идут служебные дела у одной,

как учится другая – все это беспокоит меня, обо всем этом я ничего

не знаю.

Мне ничего не надо сейчас. Пришлите какую-нибудь книжку по исто-

рическому марксизму или по яфетидологии. Но не покупайте, а возьми-

те в библиотеке.

Пришлите белья, но без простынь и наволочек.

Хорошо бы сахарного песка еще одно кило.

Целую вас крепко-крепко. 20/XII 30

33

88 Иваново-Вознесенск

# Милая Лида. Получил еще две твоих открытки – от 10 и 18-го. Мыло,

чай и сахар у меня есть. Нужно полотенце. Открытки.

Материалы для литературных работ пока не присылай, так как не могу

еще получить на руки прежние. О книге «Русская книга XIX века» сде-

лал еще раз заявление.

Меня беспокоит и неясен вопрос о том, как ты обходишься с день-

жонками, и еще серьезный вопрос, как живете с Настей? От нее писем

не получал. Очень большие запасы сухарей и консервов меня стесня-

ют – поэтому сегодня я возвратил часть того и другого назад. Всего мно-

го, я здоров и спокоен. Целую вас крепко. 25/XII 30

88 Иваново-Вознесенск

# Милые, славные мои, хорошие.

Как я рад был получить вчера открытку от 29 декабря, как она подняла

мой дух!

В новом году хочется пожелать счастья, которого так мало выпа-

ло на нашу долю в конце прошлого. Теперь конец моего вопроса уже

не за горами, и когда-нибудь мы будем вместе. Поэтому я хочу вас видеть

неугнетенными и здоровыми. Заботьтесь не только обо мне, но и о себе.

Берегите себя.

Будьте счастливы, мои родные. Целую крепко-крепко.

31/XII 30

88 к Иваново-Вознесенск

# Милая, родная моя. Не падай духом, как-нибудь устроишься. Часто

повторяю твое утешение: все будет в прошлом.

Большая просьба: поменьше передавайте съестного. Здесь сытно. Жа-

лею, что не могу передавать вам назад хлеб, сахарный песок и пр. У меня

еще много всего: 4 банки консервов, целы все сухари и т. д.

Спасибо за рыбу и творог. Последнего посылай тоже пореже.

Попроси маму предложить квартирантам в рассрочку купить домиш-

ко. Сообщи, сколько они могли бы дать. Все оставшееся барахло не жа-

34

лей продавать и не голодайте. Все, все, кроме того, что найдешь нужным

сама оставить.

Передай мне линованной бумаги. Целую крепко-крепко.

Не горюй.

10/I 31

Письмо Ярославль

# Милые мои, дорогие, родные.

Сегодня посылаю вам телеграмму и это письмо. Я нахожусь в отделе-

нии Ярославского домзака на Тутаевском шоссе. Здоров и бодр. У меня

так много съестных запасов, что присылать и привозить не надо, тем

более, что неизвестно – долго ли здесь пробуду: вероятно, возвращусь

еще раз в Иваново.

У меня непочатый мешок сухарей, три банки консервов, масло, толок-

но, печенье, достаточно сахара. Кроме того, здесь в лавочке можно ку-

пить разный продукт. Деньги есть.

Таким образом, за меня не волнуйтесь, не нервничайте. Я в очень чи-

стой и теплой камере. Спокойно смотрю в будущее.

Устраивайте себя, устраивай себя на службу – это придаст мне новые

силы, потому что одно меня беспокоит, это ваше материальное положе-

ние и настроение.

Будьте мужественны, переносите, мои любимые, это несчастье стойко.

Белья у меня много. Здесь можно отдать его в стирку. С этой стороны,

значит, что можете быть спокойны.

Писать буду вам по вторникам и пятницам. Тася, очень советую тебе

не бросать школу – получится то же, что и с братом – останешься недо-

учкой. Помогай Лидии Сергеевне – вместе легче перенести горе.

Целую вас крепко-крепко, мои хорошие, мои несчастные.

20/I 31.

Телеграмма 23/I из Ярославля

# Нахожусь Ярославском Домзаке Приезжать не надо возвращусь Все

есть здоров

Смирнов

35

Из ОГПУ от В. И. Смирнова Иваново-Вознесенск

# Родная моя. Попал я в хорошую камеру. Покупаю в лавочке консервы,

воблу и постный сахар. Мне нужно чистое белье. От тебя и Таси не полу-

чал писем от 21 января. Можешь представить, как это беспокоит меня.

Желаю вам всего хорошего. Целую всех. 12/II 31

От следственного В. И. Смирнова Иваново-Вознесенск

# Дорогие, славные мои. Спасибо вам за передачу. Теперь у меня все

есть. Не тратьтесь особенно, так как в три горла есть не могу. Чувствую

себя хорошо. Хочется очень работать …

Денег не надо. Варежки также не нужны, как и шарф. Сама запасись

на случай экспедиции бельем, теплой одеждой, сухарями и т. д. За тебя

я очень беспокоюсь.

Принесите опять немного творожку. Целую вас, моих самых любимых

крепко. 14/II

От следственного В. И. Смирнова по ОГПУ Иваново-Вознесенск

# Родные мои. Спасибо за ваши заботы. Только зачем вы так помногу

всего пересылаете? Я не успеваю съедать, и мне негде держать продук-

ты. Работаю я до полчаса четвертого, благодаря чему чувствую себя хо-

рошо. Обо мне не скучайте.

Денег мне не нужно. Я сыт. С удовольствием ем творог и пью толокно.

Хотелось бы мне иметь твою, Тася, карточку. Может быть, как-нибудь

разоритесь сфотографироваться. Жалко, что свидание не удается. Напи-

шу подробнее потом.

А пока целую вас крепко

19/II 31

От следственного В. И. Смирнова по ОГПУ Иваново-Вознесенск

# Милые мои. Я представляю, как сложились ваши материальные дела,

и мне все время хотелось бы придти вам на помощь. Мне кажется, что

две мои работы можно было бы напечатать. Но они остались у следо-

36

вателя. Поэтому прошу вас от моего имени при встрече с ним просить

передать их вам.

Будьте добры, купите для меня штук 5–6 десятикопеечных марок. Мне

удалось здесь купить несколько хороших селедок.

Целую вас крепко.

26/II 31

От следственного В. И. Смирнова по ОГПУ Медникова*

82

# 28 февр. Дорогая моя. Получил две твоих открытки от 27 февр. До-

садная история с посылкой. Как хорошо было бы повидаться 4-го. Рас-

считываю, что к этому времени будет известен приговор. Сухари все

целы. Вчера еще купил белого хлеба – треть буханки. Наволочку пере-

менили в стирке в Ярославле. Доверенность, значит, осталась у следова-

теля. Вероятно, она и не нужна особенно. Во всяком случае, при встрече

спроси его или пусть это сделает Тася. Я здоров. По-прежнему работаю

на воздухе.

Обнимаю и целую вас обеих крепко. Нюту поблагодари за вкусные

вещи.** Сегодня получил еще несколько селедок.

Целую. В. Смирнов

*Медников – один из следователей В. И. Смирнова.

**Нюта – Анна Сергеевна Китицына, сестра Л. С. Китицыной.

От следственного В. И. Смирнова по ОГПУ Медникова

82

# 2/III 31. Родные мои. По-видимому, процедура разрешения на сви-

дание упрощена: делается это по списку, должно быть, имеющемуся

здесь. Ты пишешь, что мне надо побольше сухарей и денег. Я думаю,

что у меня того и другого достаточно. Попытаюсь проситься поехать

на свой счет, мотивируя тем, что я хватил досыта этапов. При следую-

щей передаче я возвращу шубу и валяные сапоги. Припасите мне, по-

жалуйста, две пары портянок и простые сапоги. Но пока что передавать

подождите. Не знаю, что делать с чемоданом – меня связывает. Я здоров

и бодр. Целую вас, моих хороших.

37

От следственного В. И. Смирнова по ОГПУ Иваново-Вознесенск

# Милая Лида. Какая же ты бледная и расстроенная! Сомневаюсь, что-

бы свидание доставило тебе то удовольствие, на которое ты рассчиты-

вала, может быть. Когда я пришел и развернул передачу, тоже расстро-

ился: зачем вы все отдаете мне? Милые мои, не делайте этого больше.

Не торопитесь снаряжать меня. Главное, не носите сюда много вещей.

Знайте, что ни у кого нет такого тяжелого багажа, как у меня. Целую вас,

родные мои, крепко.

4/III 31

Иваново-Вознесенск

# Милые мои. Сейчас в 6 ч. 30 м. вечера меня куда-то направляют. По-

пытайтесь получить мои рукописи. Я здоров и спокоен. Завтра пошлю

телеграмму.

Целую крепко. 7/III 31

Приписка другим подчерком.

Послан, вероятно, в Ярославль. Придите за посудой в Домзак ком. № 11.

Ярославль

# 17/III 31 Милые мои, дорогие. Как же я браню себя за то, что не взял

пальто и плед. Теперь этого не случится, тем более что становится с каж-

дым днем ближе к теплу. Из белья, в случае поездки сюда, захватите

только рубашку и кальсоны. Я был в бане, и теперь на руках у меня есть

грязное белье.

Пока относительно литературной работы, пожалуй, лучше подождать.

Опустил при свидании спросить – получили ли листок, на котором были

записаны заглавия книг и статей о деревянной стройке.

Адрес магазина ГИЗа, который покупает целые библиотеки по всем

отраслям знания: Москва, уг. Тверской и Моховой, Центральный книж-

ный букинистический магазин ГИЗа, д.11/17.

Хорошо бы предложить Солнцева – Древности Российского госу-

дарства.

Целую.

38

Ярославль

# Милые мои.

Получил посылку. Большое спасибо. Когда-нибудь снабдите меня нит-

ками, зубной щеткой и чайной ложкой.

Я здоров. Целую вас крепко. 27/III 31

Ярославль

# Дорогая Лидук! Получил бандероль и две открытки от 19 и 24 марта.

Теперь все, значит, в порядке. Напрасно ты обездолила себя, прислав

мне все ваши небогатые запасы провианта. У меня еще не съедены преж-

ние – вобла, селедки, консервы. Сухарей гора. Сахару очень много.

Родная моя, относительно книг я только теперь стал устанавливать

точку зрения, которую разовью при личном свидании. Между прочим,

если для ГИЗа представят интерес «Декабристы» и др. книги по вопро-

сам истории освободительного движения, уступи руб. за 300–400. Там

полный комплект «Былого».

Я здоров. Но беспокоюсь за тебя. Целую крепко. 31/III

От следственного по ОГПУ Ярославль

Смирнова

# Милая Лида. Здоров. Отсчитываю деньки, оставшиеся до твоего

приезда. Чувствую себя бодро. Все есть – так что с этой стороны за меня

не беспокойтесь

Понемногу стал заниматься статьей. Материалы для нее и две открыт-

ки, как я уже сообщал, я получил. Будь здорова, береги себя.

Целую крепко. 3/IV 31.

От следственного по ОГПУ Ярославль

Вас. Ив. Смирнова

# Милая, родная, хорошая.

Как я мало тебя видел! Совсем не успел поговорить. Потом я рас-

строился, когда увидел передачу: зачем столько ты всего привезла?

39

Ведь половину придется отдать или продать. Хлеб уже продал. Больше

ничего мне не привозите и не присылайте, если я еще буду здесь про-

должительное время. Получил повестку на посылку. Приговора еще

не объявляли.

Заявление о переезде на свой счет посылаю.

Целую тебя крепко-крепко. 7/IV 31.

От следственного по ОГПУ Ярославль

Вас. Ив. Смирнова

# Дорогая Лидунинька. Деньги получил. Теперь у меня около 50 руб.

Этого хватит вполне, и больше не присылай. Посылку тоже получил.

Открытки твои от 6/IV и 7/IV получены. Приговор еще не объявляли.

Думаю, что в этап попаду еще нескоро. Хорошо бы еще разок повидать-

ся с тобой, чтобы поговорить насчет книг – ничего я не успел в прошлый

раз. Но очень жалко на разъезды денег. Хорошо, что продали кровать.

Только ничего мне не привозите, в крайнем случае, если уж нельзя с пу-

стыми руками, захватите немного жареного мяса. Гребень и консервы

не успел передать. Целую тебя, моя родная.

10/IV 31

От следственного по ОГПУ Ярославль

В. И. Смирнова

# Дорогая Лидук! Милая, пиши почаще, а то я беспокоюсь. Пригово-

ра еще нет, и, видимо, еще не скоро отсюда поеду. С провиантом у меня

благополучно: 10 коробок консервов, 2 мешка сухарей, 11/2 банки мас-

ла, есть еще порядочно сахара. Послал в посылке Кронида Ивановича

Либеровского грязное белье: 1 рубашка верхняя, 1 нижняя, кальсоны,

носовой платок, простыня, носки, полотенце, головной твой платок.

Жену его зовут Ксенией Александровной. Скорее всего, по его сло-

вам, она сама занесет. Но на всякий случай сообщаю ее адрес: ул. Розы

Люксембург, д. 21.

Если соберешься когда-нибудь сюда, хорошо бы предупредить об этом.

Но как мне вас жалко, сколько это у вас отнимает сил!

Целую тебя. 14/IV 31

40

От следственного по ОГПУ Ярославль

Вас. И. Смирнова

# Милая, дорогая Лида. Получил старую твою открыточку от 5-го

апреля только сегодня, 17-го. Открытки 6 и 7-го апреля получены были

раньше (10-го). С тех пор не имею от вас вестей. Беспокоюсь. Пишите

почаще. Узнай, что с моим приговором. Приговора еще не объявляли.

У меня все есть. Здоров. Поездки сюда дороги, поэтому не спешите ез-

дить, хотя повидаться и очень хочется.

Я числюсь за СО ПП ГПУ по ИПО, поэтому пропуск на свидание лич-

ное на 40 минут берите там.

Целую тебя крепко, мою родную, любимую.

17/IV 31

Телеграмма Ярославль

# 20 апр. 1931. Приезжай. Приговор получил. Лида выбирай Архан-

гельск Настя Кострому

Смирнов

От срочного В. И. Смирнова Ярославль

Ком. 17.

# 21/IV 31. Милая, ненаглядная моя Лидуненька. Очень жалею, что

о твоих делах узнал я раньше, чем ты, жалею, что приготовляя меня,

ты не собрала себя. Поэтому надо позаботиться о себе: запасти консер-

вов и сухариков, собрать белье, одежду и разное барахлишко. Главное,

не надо торопиться уезжать в Архангельск. Если туда не удастся, выби-

рай Вологду или В. Устюг. Это одна сторона дела. Другая – самая важ-

ная – устроить Настю, если не удастся дотянуть тебе до каникул. Можно

это сделать, или отправив ее в Кострому, если примут ее там в школу

и если Елизавета Михайловна найдет ей местечко. Или, найдя ей квар-

тиру. Очень готовно предлагает Кронид Иванович и пишет об этом жене

и Ел. Анат. Рыбаковой. Сходи к той и другой – посмотри и решите вме-

сте. Вещи можно частью передать им. А часть продавай (беллетристику

и местные издания). Часть в Кострому. Целую тебя и жду в мае.

41

От срочного В. И. Смирнова Ярославль.

Ком. 17

21/IV 31 # Родная, милая моя

Пишу дополнительно, так как не уписалось все, что надо. Мне кажется,

что если можно поместить что-нибудь из вещей Елене Анатольевне Рыба-

ковой (Новая улица, д. 69) или к Ксении Александровне (ул. Розы Люксем-

бург, д. 21), так не спеши с продажей. А главное не форсируй своего выезда

из Иванова. Но как же ты поедешь – ничего у тебя нет – ни сладкого, ни хле-

ба, ни консервов. Жалею, что не возвратил с Настей часть передачи. Если

поедешь сюда, а я надеюсь еще порядочно здесь посидеть, не захватывай

ничего в плошках (не возьму) и вообще лучше ничего не привози – мне

за глаза на месяц хватит. Мне нужно повидать тебя, и в начале мая я буду

ждать. Милая, это уже последние препятствия к нашему счастью. Вези

часть барахла с собой, а часть можно оставить и попросить дослать. Очень

бодро смотрю на будущее и очень люблю тебя. Целую милую, хорошую.

От срочного Вас. Ив. Смирнова Ярославль

# Милая моя, дорогая. Пока еще неизвестно, пойдет ли мой этап зав-

тра. Чаще всего об этом сообщают накануне. Таким образом, ты, может

быть, успеешь еще повидать меня до следующей субботы, 2 мая. Жалко,

конечно, деньжонок, но что же делать.

Мне не хочется подавать советы, что брать тебе с собой, так как тебе

виднее. Придется жить долго, поэтому многое может понадобиться: зна-

чит, оставленное надо в таком виде запаковать, чтобы могли нам пере-

слать. Не вызвать ли тебе маму, чтобы она помогла собраться. Лидуня,

милая моя, как я тебя жалею и люблю. Будь мужественна и здорова.

Целую твои глазки. 24/IV 31. Ярославль, 8 ч. вечера

От срочного В. И. Смирнова Ярославль

Ком. 17

# Милая, родная моя. Вероятно, выедем в самые ближайшие дни.

На всякий случай о своей судьбе черкни открыточку и сюда, и на Во-

логодский домзак. Хотя возможно, что проеду сразу дальше. У меня

42

непоколебимая уверенность, что все образуется, что где-нибудь удастся

устроиться на работу, и что мы, в крайнем случае, после хлопот настой-

чивых будем вместе.

Если не дадут Архангельска, переезжай в В. Устюг. Тогда я буду лов-

читься перебраться к тебе. Хуже, если и это не удастся.

Если тебе не будет трудно, захвати с собой из рукописей: лесосплавной

словарь, программу о стройке с книгой Соловьева и листком библиогра-

фии этого вопроса, наконец, хорошо бы захватить пояски.*

Моя любимая, как ты теперь успеваешь все делать? Много надо сил,

чтобы все это вынести. Советую багажом с собой отправить примус, са-

моваришко, немного чайной и кухонной посуды и утвари. Сейчас узнал:

еду сегодня.

Целую тебя всю – глазки, ручки.

28/IV31

*В. И. Смирнов пишет о неоконченных работах. В 1929 г. он ездил в экспедицию по изучению

лесосплава на реке Костроме. Подготовленная работа не была опубликована. Работа о тканых

костромских поясках опубликована в 1940 г. в «Советской этнографии».

Телеграмма 30/IV 31 из Ярославля

# 28 выехал здоров Смирнов

Вологда

# Родные мои. Прибыл в Вологду. Чувствую себя хорошо. Здоров.

Говорят, что оставят в Вологде. В Архангельск теперь не едут. Но это

только слухи. Во всяком случае, это поимейте в виду. Адрес: Вологда,

Домзак № 1, мне.

Целую вас крепко. 29/IV

Вологда

# Милые мои, дорогие. Все, что на этот раз могу сообщить вам – это,

что продолжаю находиться в Вологде. Здоров, бодр. Здесь можно купить

колбасы, консервов, хлеба, конфет. Но у меня все есть. Ничего неизвест-

но, когда и куда тронемся. Самое неприятное, что от вас, наверное, уже

43

не получу известий – таков порядок. Между тем, для меня самое важ-

ное теперь знать, что происходит с вами. Попробуйте спешной почтой

на домзак № 2. Это вторая открытка моя.

Целую вас, моих родных, любимых.Будьте бодры.

3/V 31

Записка, вложенная в письмо к Насте.

# Милая Лидуня, родная моя. А, может быть, ты еще в Иванове? Все

равно пишу – пусть Настя перешлет.

Вся внешняя сторона моего существования довольно благополучна.

Но беспокойство за вас все больше и больше меня начинает угнетать.

Ты подумай только – не редкость, что письма заключенных лежат в кон-

торе по 40 дней.

Три недели я не имею представления о твоей судьбе. Только созна-

ние, что у тебя на плечах есть голова, которую ты не потеряешь, что бы

ни случилось.

Будем смотреть на всю эту историю, как на случайное, не так уж боль-

шое несчастье, потому что главное осталось с нами. И еще больше я тебя

люблю, жалею и стремлюсь всеми силами души видеть тебя, быть с то-

бой. Это рано или поздно будет.

Целую тебя, мою милую: будь здорова и спокойна.

20/V 31

P. S. Узнал от начальника, что в Архангельск нас не пошлют, а рас-

суют в вологодских пределах.

Открытка без штемпеля с места отправления.

# Милые, дорогие мои. Пишу с дороги в Архангельск. Неизвестно,

доедем или высадимся где-нибудь на пути. Бывает и так. Здоров и бодр.

Телеграмму получил накануне выезда. Хочется думать, что теперь уже

недолго осталось до момента более устойчивого существования.

Целую вас, за которых больше беспокоюсь, нежели за себя, так как мне

что-то везет фортуна: лежу у самого окна, а оно одно.

Милые, милые мои, еще раз целую.

25 мая.

Ст. Лепша.

44

В. И. Смирнов

ПИСЬМА ИЗ ССЫЛКИ

с 26 мая по 6 августа 1931 г.

(через почту)

Полученная возможность посылать письма через почту позволила

В. И. Смирнову гораздо подробнее сообщать жене о своей жизни. Он пи-

шет о положении административно высланных, о встречах со знакомыми

краеведами, также оказавшимися в этом городе. Его тревожит, что ее

не отпустят – ведь у нее «минус», то есть ограничение мест проживания.

Но больше всего в письмах описаний того, как напряженно, не сда-

ваясь перед трудностями, он ищет работу и жилье. И то, и другое

необходимо, чтобы могла приехать она, его любовь. Может быть, ярче

всего характеризуют его личность такие строки одного из писем:

«Милая, милая. Уж, конечно, я не дам тебя в обиду, я который боюсь лоша-

дей, коров, собак, паровозов, лязга рельс, я найду в себе силы защитить

и пожалеть тебя».

А еще: в любых обстоятельствах он не может оставаться равнодуш-

ным к природе. И посылает ей в письме цветок клюквы и веточку карли-

ковой березы.

Письма из ссылки хранятся в ОПИ ГИМ: Ф. 547. оп. 2, ед. хр. 43 и 44,

а перепечатанные на машинке – оп. 1, ед. хр. 4.

|| Милые, дорогие мои. Наконец я без конвоя и не за решеткой. Я в «воль-

ной» высылке. Нас высадили на ст. Исакогорка, северной железной дороги

в 10 километрах от Архангельска. Живем пока в вагоне. Я уполномочен-

ный, веду сношения с администрацией и таким образом зарабатываю себе

карьеру. Весь эшелон вольно-высланных брошен на железнодорожные

работы. Надо устроиться табельщиком или десятником. И, по-видимому,

это удастся.

45

Пока не могу сообщить свой адрес, потому что в вагоне проживем

недолго: день–два. Можно устроиться жить и на частной квартире.

В город – с разрешения коменданта. Я думаю, что, попав в город, я су-

мею как-нибудь найти там протекцию и перевестись. Во всяком случае,

пока что не приходиться вам связывать свою судьбу с моей. Но, по со-

вести говоря, я очень соскучился.

У меня всего хватило – хлеба, сухари еще остались, две банки консер-

вов еще есть и апельсин, который я решил съесть вместе с вами. Доволь-

но много сахара. Завтра получу рабочую книжку в ЦРК, таким образом,

продукт будет.

Обед из 2-х блюд здесь стоит 30 коп. Приличный.

Себя пока что прокормлю, одним словом.

Самая большая забота – сдать белье в стирку – накопилось много гряз-

ного. Но завшивел я не очень сильно, и то лишь в последнее время, в ва-

гоне от одного чувашина, который владел прямо-таки вшивым колхозом.

Это письмо не в счет – на досуге я написал большое, но пока не посы-

лаю. О всяких изменениях в своей судьбе буду извещать.

Милые мои, хорошие, любимые. Ведь только из-за вас я и живу. Как бы

я хотел жить теперь для вас.

Целую бесконечное число раз.

26/V 31

|| 27 мая 31 г. Телеграмма

Из Исакогорки.

Свободен здоров адрес временный Исакогорка до востребования

|| Родные мои, хорошие. Даже такая, очень относительная свобода, ка-

кой я сейчас пользуюсь, доставляет некоторое удовлетворение.

Нам предложили работу и довольно ясно подчеркнули, что отказы-

ваться нельзя. Работа на ремонте дороги. Помещаемся в товарном ва-

гоне. Холодно, так как здесь заморозки и ветры с Ледовитого океана

жестокие. Вчера порхал снежок. Раз зашла речь о метеорологии, скажу

пару слов о белых ночах. Понимаете ли – ночи нет. Закатится солнце,

не успеет померкнуть заря, занялась одновременно другая. Впечатление

46

такое, как бы по нашим широтам часов 9 вечера, оказывается 12 или

1 час, в 2 уже совсем светло – солнце высоко.

Но не только холодно, еще и грязно, хотя нары мы подметаем. Одна-

ко сами мы грязны. Сегодня обещают баню. Вчера обедали в столовой

на ст. Бакарица. Обед 12 коп. очень хороший. Здесь много сахарного

песку – по 3 руб. кило, продается свободно, много консервов, сравни-

тельно недорого по вольной цене хлеб – 5 руб. буханка.

Итак, свою карьеру я начинаю чернорабочим. Сегодня буду работать

на разгрузке балласта – говорят, что выгрузка двух вагонов дает зарабо-

ток в 3 руб. Это одна из самых легких работ. Балластный поезд приходит

два раза в сутки. Самая разгрузка занимает 1 час. Таким образом, у меня

два рабочих часа.

Пробовал поискать квартиру и нашел в деревне Заручье комнату очень

хорошую на двоих по шесть рублей. Один уже живет в ней, человек до-

вольно приличный. Хозяева тоже. Но деревня эта далеко, я один буду

ходить отсюда на работу, а время нашей работы неопределенное. Значит,

надо сначала переменить работу. А главное – получить документы.

Вообще я не собираюсь навсегда остаться здесь и в этой роли. В пер-

вый день отдыха поеду в Архангельск попытать счастья перебраться

туда. Думаю, что мне это удастся.

Белье отдал в стирку.

Деньги у меня целы. Как видите, все могу добыть себе. Поэтому, хоть

эта сторона – пока в благополучном состоянии.

Пишите мне пока по адресу ст. Исакогорка, сев. ж. д., Почтовая конто-

ра, В. И. Смирнову до востребования.

Теперь несколько слов о вас. Перво-наперво, питайтесь вы получше.

Об этом я очень прошу вас, так как силы нужны, а копить деньги смысла

большого нет.

Второе, не загружайся лишними работами из-за денег, по тому же са-

мому – надо беречь силы.

Наконец, не спешите сюда, если только еще сюда разрешат выезд.

Надо мне приобрести устойчивое положение. Не знаю, что значила

в твоей телеграмме фраза: «старайся остаться Вологде». Я делал, хотя

уже было это поздно, отчаянные попытки в этом направлении, но не вы-

шло дело. Если Вологда назначена тебе, а в Архангельск не позволяют,

тогда я поведу уже отсюда линию о переезде моем в Вологду.

47

Теперь, как водится, самое интересное припас к концу. Целую вас, це-

лую крепко-крепко моих милых, любимых, единственных.

Из Вологды я послал 13 писем и одно с пути. Интересно, сколько вы

получили. 28/V 31

|| Милая моя, родная, крошка.

В моей судьбе пока мало что переменилось. Разве только то, что вчера

разгружал балласт, а сегодня нагружал шпалы.

Ты не думай, что я удручен или измучен. Нет, я умею беречь себя.

Неприятна неопределенность: сегодня мы работали на ст. Архан-

гельск, а вчера на ст. Бакарица, завтра еще куда-нибудь пошлют. По-

сле работы приезжаем или приходим в свое логово – в товарный ва-

гон на нары.

Со мной рядом помещается Беляев Вадим, студент, его брат Валерий

из какого-то Костромского техникума,* далее учитель из Хабаровска

Мих. Ив. Пшеничников и Лощинский Брон. Тимоф., железнодорож-

ный техник.

Остальные 23 человека крестьяне. Впрочем, есть еще один китаец-

торговец Ци-га-ли.

Кое-кто утек искать лучшей доли. Но я хочу получить сначала доку-

мент, потом уже попытаться устроиться в Архангельске.

Туда поеду послезавтра.

Говорят, что нашу партию в 40 человек, работавшую сегодня на ст.

Архангельск-Пристань (на левой стороне Двины, а на правой – напро-

тив нее самый Архангельск), разместят до осени на этой «Пристани».

Это будет очень хорошо. Здесь можно будет найти квартиру и сообщать-

ся с городом на пароходе. Многие служащие города живут здесь.

Недавно Архангельск разгрузили от высланных, поэтому, как переда-

ют, спрос на рабочую силу очень большой. Милая, любимая моя Лиду-

нинька – все пустяки. Одна только мысль, как бы нам свидеться? Как бы

устроить жизнь нашу вместе. И то, и другое не за горами.

А пока целую твои ручки, и губки, и глазки и прошу тебя – береги себя.

29/V 31

Посылаю письмецо также Насте.

*Вадим и Валерий Беляевы, братья, юные костромские краеведы.

48

|| Милые, родные мои. Перебрался из вагона на жительство в канцеля-

рию. Тепло и чисто, хотя спать приходится на полу. Сегодня выдали сахар-

ный песок на 6 дней (стакан с четвертью), трески и хлеба по 750 гр. Обед

здесь едва съедаю, а хлеба остается. Буду сушить сухари.

Сегодня с дележкой продуктов, с переноской вещей что-то устал. По-

этому посылаю такое скудное содержанием письмо. От вас еще вестей

не получал. Целую, как полагается, крепко.

30/V 31

|| Родная, хорошая, добрая моя, нежная деточка. Где ты? Как живешь?

Зоренька светлая, звездочка моя милая.

Мне кто-то сказал недавно: умные люди о своих планах не говорят

никому. Я не причисляю себя к умным людям. Но дураком прослыть тоже

не хочется. Поэтому, имея в виду, что письмо может стать достоянием

не твоим только, я буду краток в изложении своих дел и намерений.

Мне удалось благополучно побывать сегодня в городе. Был я там всего

3 часа, даже немного меньше. Но это не важно. Важно то, что устроиться

здесь можно, хотя, быть может, и не сразу. Случайно на улице я встретил

одного знакомого краеведа – он предложил использовать его квартиру

и поселиться пока что с ним, как только добуду вид на жительство. Го-

ворят, что удостоверения личности (собственно говоря, волчий паспорт)

выдадут 9-го июня. Не позднее. Место найти не так, видимо, трудно.

Я успел уже нащупать кое-что.

Может быть, уже на почте лежит твое письмо, которое прольет свет

на телеграмму: «Пока что без перемен. Устраивайся в Вологде».

Но мне не удалось сегодня и вчера побывать на почте. Как мне хочется

знать, что и как там у вас делается.

Не беда, если я переберусь в другое место из Исакогорки (всего веро-

ятнее – сначала на Пристань-Архангельск, а потом уже в самый город).

Сюда я буду ездить, и письма ваши получу.

Сейчас я устроился очень недурно в смысле квартиры. Живем мы

втроем в комнате, в которой, кроме печи, установлены 3 кровати, стол,

2 табурета, наши вещи, и еще остается аршина 3 свободного простран-

ства. Смею сказать, что так хорошо редко и едва ли кто-нибудь устроил-

ся. Моими сожителями являются Н. Н. Кузнецов, товарищ председателя

Общества мироведения,* и В. И. Зайцев – агроном. Оба они работают

49

в канцелярии штаба, а я так себе примазался. Первый раз ночую на кро-

вати с того момента как выехал из Ивановского подвала. Но там я но-

чевал вдвоем с Керезом, а здесь буду один. Сейчас пойду набивать со-

ломой наволочку, под перину. Понемногу мое положение улучшается.

И я начинаю верить, что как-то все образуется.

Лидуня, родная, как я тебя люблю, как мне хочется пока что знать, что

ты цела и здорова. Пиши мне.

Может быть, пошлешь мне бритву и теплую Настину рубашку. Здесь

очень большие холода. Холодно не в комнате, а на улице. Больше ничего

не посылай, кроме кофе. Здесь сахару сколько хочешь, хлеб у меня оста-

ется, есть консервы и у меня, и в магазинах.

Роднулька моя, целую тебя в губки и в спинку.

Ты меня не разлюбила?.. 31/V 31

*Кузнецов Николай Николаевич (1970–1942), член Русского Общества Любителей Мироведения

(РОЛМ), основанного в 1909 г. В 1927–1930 гг. – товарищ (заместитель) председателя РОЛМ.

В начале 1931 г. арестован вместе с большой группой членов этого общества и выслан на 3 года

в Архангельск.

Открытка

|| Милые мои. Беседовать с вами в письме или в думах стало потребно-

стью моей. Но вот беда: от вас не получал до сих пор здесь ни одной ве-

сточки. Сегодня позабыли, несмотря на мою просьбу, справиться на по-

чте – есть ли мне письма.

Когда-нибудь я вам расскажу многое, что за недостатком места, сооб-

щить сейчас не в состоянии.

Покойной ночи. Целую.

1/VI 31

|| Милая моя деточка. Получил сейчас твою телеграмму и два письма.

Не получил раньше телеграммы и первого письма, потому что доверил

это дело другим лицам, которые отнеслись к вопросу халатно. Послал

телеграмму: «переезжаю служить Архангельск». Ты догадаешься, что

выбирать надо Архангельск и письма адресовать в дальнейшем туда же.

Из телеграммы ты поймешь, что я начинаю устраиваться.

Адрес перепутал телеграф, а не то, чтобы я рехнулся, хотя рехнуться

и не так уж трудно.

50

Если случится, что тебе предложат на ближайших днях «выбирать»

город, все же, выбери Архангельск, постарайся выторговать время

на устройство дел или до конца ученья Насти. Этот отрезок времени

даст мне возможность устроиться более прочно, может быть, и в квар-

тирном отношении в Архангельске.

Деньги у меня есть, и все вообще есть. Я писал как-то, просил, чтобы

ты выслала мне бритву и теплую рубашку. Если выслала – ладно, а если

не выслала, так приложи часы. Но отдельно их не высылай и, пока что,

кроме писем, мне вообще ничего не надо.

Да, книги – вопрос один из трудных. Мне приходит в голову – не пере-

править ли их на чердак к маме в Кострому.* С Ивановым нам, вероятно,

в будущем придется иметь дела меньше, нежели с Костромой. Допустим,

перевозка будет стоить 100–150–200 руб. Этим смущаться не следует,

так как библиотека стоит значительно дороже.

Относительно Насти мои соображения такие. Не сжигать ей корабли

в Иванове, а ехать сюда с удостоверением от школы об отпуске на лето.

Может случиться, что я еще не успею закрепиться прочно в Архангель-

ске, и меня перебросят куда-нибудь. Нельзя выезжать из Иванова, пока

я не найду квартиры. Дело в том, что я подыскал, это – угол, и ни тебя,

ни Настю там принять и поселить нельзя.

Нельзя ей бросать квартиру и потому еще, что, может быть, пого-

стивши здесь, если не удастся устроиться в архангельском техникуме

или в другом учебном заведении, придется ехать или в Кострому, или

в Иваново.

Скверно, что нет пока твердого адреса у меня. Впрочем, почему бы

не писать пока на адрес Алексея Алексеевича Золотарева, у которо-

го я рассчитываю прожить некоторое время, и к которому могу всегда

побывать, если, паче чаяния, найду сразу что-нибудь получше: Архан-

гельск, Соломбала, Набережная речки Соломбалки, д. 1, кв. 1. Золотаре-

ву для меня.** Но можешь также писать: Архангельск, до востребования.

Я и сам не знаю, что лучше – в том смысле, как скорее буду получать.

Мой совет: спроситься о поездке в Архангельск, в виду того, что у тебя

отпуск, но не упоминать о том, что сюда хочешь переехать, потому что

«выбираешь». Надо ехать сюда обязательно с удостоверением с места

службы, что ты в отпуске. Значит, надо подогнать свой выезд таким об-

разом, чтобы он совпал с отпуском на той или иной службе.

51

Без этого документа и особенно без паспорта не проедешь. Нельзя го-

ворить, что едешь к высланному мужу или отцу. «Еду к родственникам

гостить». Никаких справок о зачете двух месяцев не наводи. Там надо

только получить разрешение на выезд, которого у тебя, согласно под-

писке о невыезде, нет. Имей в виду, что это запрещение о невыезде, мо-

жет быть, с тебя уже сняли, ибо постановление коллегии от 28 февраля

по моему делу в этой части могло быть не утверждено Москвой. Неда-

ром до сих пор тебя не трогают.

Ты прости, что мои письма до сих пор мало очень вносили ясности

в представления твои об Исакогорке и прочем. Но я писал после работ

на железной дороге страшно усталый. Сегодня я дневальный, и у меня

несколько больше свободного времени и сил, чтобы написать кое-что

подробнее.

В Вологде я получил одну только телеграмму. Об этом я уже писал. Сам

я отправил оттуда 14 писем. Одну открытку я послал с дороги 25 мая, на-

чиная с 26, пишу каждый день или открытки, или закрытые письма.

Какой климат? – спрашиваешь ты. Отвратительный. Из 7 дней, которые

я здесь пробыл, в течение 3-х дней шел снег, и все время дули холодные

ветра с Ледовитого океана. Сегодня теплее, но идет дождь. Сапоги обя-

зательны. Надо отправить багажом сундук с одеждой. Особенно нужно

все теплое, в том числе и валяные сапоги.

Милая, родная, ненаглядная. Я писал вам, что не следует связывать

свою судьбу с моей в том смысле, что, пока я не нашел пристанища

и не осмотрелся, нельзя бросаться сюда. В вагоне и особенно на улице

здесь жить нельзя. Если я успею оглядеться, виднее будет, что захватить

из вещей. Думаю, что резон взять и примус, и посуду с прочим барах-

лом, если часть этого не понадобиться Насте в том случае, буде она при-

нуждена будет заканчивать курс наук в Иванове.

Мануфактура и барахло здесь очень дороги. Но продавать на базаре

крайне опасно. Адмвысланных ежедневно на облавах забирают и вы-

сылают, а деньги отбирают.

Очень трудный и невторостепенный вопрос о Настином колхозе.

Несколько слов о своем месте. Приходит сегодня наш «уполномо-

ченный», личность легендарная, кстати сказать, по фамилии Сары-

чев, и говорит, что есть требование в Архангельск четырех канцеля-

ристов.

52

– У тебя, Смирнов, почерк хороший? – «Отличный» – говорю. Что

за учреждение, не знаю. Но мне совершенно все равно. Надо только

перебраться легально. И, если этот подлец не обманет, завтра или по-

слезавтра я перееду.

Пока я очень хорошо сравнительно с многими другими высланными,

устроился. Сыт и здоров.

Милая моя деточка. Теперь уже недолго. Будь осторожна. Все рассчи-

тай. Целую тебя несчетное количество раз. Твой Васенька.

2/VI 31

*Мамой В. И. Смирнов называет Елизавету Михайловну Китицыну (1881–1966), мать Л. С. Ки-

тицыной.

**Золотарев Алексей Алексеевич (1879–1950), краевед, религиозный философ, публицист, пред-

седатель Рыбинского научного общества. Был арестован в 1930 г. и выслан в Архангельск.

|| Милая моя, родненькая. Может случиться так, что я не сдвинусь от-

сюда в Архангельск еще дней 7–8, так как удостоверение личности вы-

дать не спешат, говорят, что сделают это не раньше 9-го июня. Ехать же

без документа в Архангельск не так интересно. Это обстоятельство надо

иметь в виду.

Что делать? Приходится ждать.

Я не нумерую, к сожалению, этих своих писем. Просто пишу малень-

кие письма каждый день. Во вчерашнем письме я сообщил тебе, между

прочим, свой не очень еще верный архангельский адрес и давал советы,

какие документы нужны при поездке. На всякий случай повторяю адрес:

Архангельск, Соломбала, Набережная речки Соломбалки, д. 1, кв. 1.

С собой обязательно отпуск. Или какое-нибудь удостоверение со служ-

бы, чтобы не сочли дезертиром труда, + паспорт.

Перестал писать большое письмо, которое отдам или перешлю позд-

нее. Перестал писать его, потому что нет сил и времени. Да к тому же

могут оказаться не ко климату мои записи. А жаль, перед глазами прохо-

дит подлинная жизнь, такая красочная и интересная, что невольно при-

ковывает к себе внимание.

Как я рад, что не получил твоих посылок в Вологде – ведь я бы по-

гиб с ними. Только то обстоятельство и спасло меня в этапе и в Вологде

от раскулачивания, что я раздал шпане и нешпане почти весь запас своих

сухарей. Делился и еще кое-чем. Все-таки и в аду бывает честность!

53

Еще раз подтверждаю, что мне продовольствия хватило. Сегодня рас-

купорил последнюю банку консервов. Могу купить этого добра здесь,

сколько пожелаю или сколько хватит денег. А денег у меня, несмотря

на то, что из них некоторое количество ушло на вспомоществование

нуждающимся, остается еще много – больше 20-ти рублей. Скоро полу-

чу зарплату. Говорят, что нас рассчитают по 1 руб. 50 или 1 руб. 80 коп.

за день. Цены здесь невиданно низкие для заработка взрослого мужчи-

ны. Но пока это только слухи, которыми земля полнится.

Получил твою открыточку от 30-го. Странно, что ты не получила сле-

дующего моего письма: пишу каждый день, хоть и не помногу.

Жаль Леонида Николаевича.* Выгадал он немного – 7 месяцев вроде,

как я против Даниила Осиповича.**

Сегодня пронзительный ветер с дождем. Впечатление поздней осени.

Я не пошел на работу. С одной стороны, надо зачинить кое-что, с дру-

гой, – пора уже заняться собственными делами, так как надежда на пере-

езд в Архангельск по милости уполномоченного очень невелика. Сегод-

ня он уже не говорит об этом предмете ни слова. Врал. И телеграмму

о своем переезде в Архангельск на службу я дал, выходит, преждевре-

менно. Беды от последнего, полагаю, не будет.

Был сейчас у начальника дистанции – он ничего не будет иметь против,

если я, научный и плановый работник, как я отрекомендовался, перееду

с дороги в город. Но это зависит от полномочного представителя ОГПУ,

а не от него, – добавил он. Теперь надо поймать последнего и пококет-

ничать с ним.

Это не просто. Ну, как-нибудь да вывернусь.

Милая моя, я знаю, что тебе хочется поскорее повидаться, я ведь сам

только об этом и думаю. Но что поделаешь. Так медленно все идет,

и столько трудностей и препятствий на пути к нашему счастью.

Если только сколько-нибудь позволят обстоятельства, обязательно тебя

встречу. Но как я опасаюсь, что ты поспешишь поехать сюда, между тем,

как сам-то я еще не буду в Архангельске иметь пристанища. Как только

что-нибудь там будет подходящее, хотя бы просто крыша над головой для

двоих, телеграфирую тебе. Но надо еще в Архангельск перебраться…

Еще раз настойчиво приходит в голову мысль, что постановление Ива-

новской коллегии от 28 февраля в части, касающейся тебя, Москвой

54

не утверждено. Интересно бы узнать, пребывают ли в Костроме Полян-

ская, Овчинникова и Парийская или их уже разбросали.*** Если случи-

лось последнее, тогда, конечно, и тебя не минет чаша сия. Я подписывал

постановление о высылке моей, не Москвою сделанное, а Ивановским

органом.

Сегодня получу продуктовую карточку. Можно будет взять сахару –

1200 г. на месяц, хлеба на 5 дней – 10 фунтов, мяса, растительного масла

и т. д. Так как при обеде еще дают 200 г. хлеба, ты понимаешь, что у меня

этого добра преизбыток будет порядочный.

Не беда, что дальнейшие твои письма будут идти еще некоторое время

на Исакогорку. Сообщение с Архангельском хорошее, и я всегда сюда

могу съездить. А, может быть, скоро и переберусь.

О более или менее крупных событиях в этом направлении буду теле-

графировать. Жаль – телеграфная плата увеличилась вдвое.

Милая, главное не форсируй свой выезд. Если не будет места прит-

кнуться, получится прямо катастрофическое положение. Мне нужно

3 дня пробыть в Архангельске – тогда другое дело.

Сегодня я съел апельсин, потому что он так сморщился и почернел,

что я думал – он испортился. Ел обед на вокзале своей ложечкой, на ко-

торой изображена девочка, собирающая грибы, и вспоминал, облизывая

ее, тебя, вспоминал, как мы собирали грибки и бруснику около Игодов-

ского озера.

Свидетельство со службы нужно здесь обязательно, иначе не посту-

пишь никуда. Таким образом, если в техникуме не закончатся дела рань-

ше, бери оттуда свидетельство, а, может быть, подгонишь свой отпуск

по службе в Облзу к поездке. Вот было бы здорово! Удостоверение тогда

тоже захвати.

Каким образом могла ты накопить такую уйму денег за такой корот-

кий срок? Не понимаю. По правде говоря, у меня никогда не бывало по-

стольку. Вероятно, голодом морились. Конечно, так. Это меня удручает.

Ваши силы сейчас нужнее грошей. Купите себе масла хоть разок, иначе

я любить вас не стану.

Ну, прощай, мой милый, тощий как спичка, статистик. Целую тебя

в лоб, в нос, в губы, в подбородок, в шейку и т. д. Твой Васенька.

3/VI. Напиши, получила ли мои предыдущие письма. В противном

случае дай мне другой адрес. Пиши лучше мне до следующей телеграм-

55

мы на Соломбалу, а не до востребования. Не знаю, последнее в Архан-

гельске удастся ли легко.

*Леонид Николаевич Казаринов (1871–1940), краевед, основатель и первый директор Чухлом-

ского краеведческого музея. Арестован в 1930 г и выслан в Северный край (Котласский район).

**Даниил Осипович Святский (1881–1940), член Русского Общества Любителей Мироведения,

ученый секретарь Центрального бюро краеведения, ученый в области фенологии, метеорологии,

истории астрономии. Арестован в 1930 г. вместе с другими членами РОЛМ, отправлен на строи-

тельство Беломорско-Балтийского канала.

***Овчинникова, Парийская, Полянская – члены Костромского научного общества.

Открытка 6/VI 31.

|| Милые мои. Сегодня опять я не получал ваших писем – пробыл до ве-

чера в городе. Дела налаживаются. Завтра еще раз я должен буду поехать.

Пока что продолжайте писать по прежнему адресу на Исакогорку.

У меня нет бумаги, и ее трудно здесь достать. Может быть, захватите

потом с собой. Теперь я прошу еще выслать мне 30 рублей – не больше

и не меньше. Дело в том, что я не рассчитал некоторой задержки в вы-

плате зарплаты.

Целую вас, как полагается, очень крепко. Когда поотдохну, напишу

подробнее.

|| Милая, хорошая моя. Сегодня, приехавши с работы, нашел на поду-

шке твое письмо, помеченное 4, а кончик – 5-м июня.

Сначала отвечу на твои многочисленные вопросы и недоуменья, на-

сколько сумею.

И, прежде всего, должен признаться, что не умею ответить на вопрос

о том, как живут люди с минусом. В свое время Захваткин в Костроме

и Н. Н. Осипов устроились, как помнишь, не плохо. Но теперь време-

на, может быть, не такие уже в этом отношении. Все же я думаю, что

если ты последуешь моим советам, которые я расточал так щедро в сво-

их письмах, ты поступишь здесь легко. Народ очень нужен. На всякий

случай повторяю: 1. Надо ехать не иначе как с бумажкой от учебного

заведения, что ты пользуешься законным летним отпуском, и с бумаж-

кой аналогичного содержания от Облзу.* 2. Отпрашиваясь в Архангельск

в известном учреждении, потому что у тебя есть подписка о невыезде,

ты направляешься сюда, чтобы навестить больного мужа. 3. Если только

понадобится, только тогда задаешь вопрос: может быть, мне придется

56

остаться там, надеюсь, вы ничего иметь против не будете. Но думаю, что

и этого вопроса не будет.

Валенки здесь очень дороги. И ты хорошо сделала, что купила. В по-

чинку тоже отдавай там. Здесь не умеют хорошо и дешево это делать.

Штиблеты купи за 29 р., хотя у меня эти еще в сносном состоянии.

Но здесь обуви нет пока.

Насчет фуфайки – я бы ничего не имел против приобретения этой до-

рогой вещи, но лишь в том случае, если и себе ты приобретешь подоб-

ную теплую кофту.

Из имущества мне не жаль ни шкафов, ни обеденного стола, ни кро-

ватей, ни буфета. Все это можно упростить в жизни. Но мне очень жаль

библиотеку, потому что она кому-нибудь очень пригодится. Хотя часть

ее я продал бы без сожаления, буде дадут настоящую цену. Библиотеку

лучше всего переправить маме. Но, если бы удалось сплавить «Богос-

ловский Вестник», «Временник» – это бы груз в Кострому несколько

уменьшило.

Немного жаль письменного стола. Но, в конце концов, писать можно

даже не на столе, как это я сейчас делаю, а на ящике.

Относительно Насти вопрос ясный. Она переедет сюда, если только

представится какая-нибудь возможность, и, если это не окажется для ее

дальнейшей карьеры гибельным. Труднее решить вопрос о временном

ее пребывании от твоего отъезда до приезда сюда, потому что, может

быть, обеим сразу по квартирным условиям двинуться не придется. Или

придется, продав имущество, перейти ей к Кс. С. Либеровской (ул. Розы

Люксембург, д., кажется, 21), или отправиться на время в Кострому. По-

следнее мне было бы особенно приятно.

Само собой разумеется, надо ее устроить учиться. Мы сможем зарабо-

тать, чтобы не нуждаться пока что в ее службе. Я думал, что 9-я группа

сохранится в Иванове. А раз нет, и в техникум там поступить непросто,

Иваново теряет в моих глазах для нее всякую прелесть.

Одно надо иметь в виду – нет у меня уверенности, что я долго продер-

жусь на одном месте.

По моему мнению, идти проситься не следует, пока не устроишь со служ-

бами вопрос. Еще раз повторяю – ты не знаешь о своем приговоре.

«Теперь опять тепло, – пишешь ты, – и фуфайка тебе, вероятно, не нуж-

на». Милая, сегодня, когда я работал на полотне, шел снег, и дул такой

57

ветер, что фуфайка была бы очень кстати. Однако питаю надежду, что

на полотно скоро уже перестану ходить.

Мыла у меня много. Не присылай.

Посылки получают аккуратно по адресу «до востребования». Теперь

у меня есть уже аттестат зрелости, как в шутку кто-то сегодня, получая

этот волчий паспорт, назвал.

Лучше бы тебе уехать сюда без такого или минусного удостоверения.

День отдыха у меня через 5 на 6-й день. Был 5-го, теперь будет 11-го.

Но завтра все это, может быть, придется сбить.

Милые мои. Приходится просто поцеловать вас и поставить точку –

спешу закончить, чтобы успеть отправить с почтовым поездом.

*Облзу – Областное земельное управление, куда в 1931 г. Л. С. Китицына устроилась на работу

через Биржу труда после ареста В. И. Смирнова и ее увольнения из Ивановского краеведческого

музея.

|| 10-е июня. Дорогая, милая. Получил твою открытку от 6 июня и пись-

мо 10-е от 7-го июня.

Сегодня очень интересный случай был со мной. Осталось у меня

немного времени до поезда после разных дел по поискам службы. Ре-

шил побывать у Алексея Алексеевича, посмотреть будущую квартиру

и себя показать хозяйке.* А. А. обрадовался, засуетился, состроил само-

варчик (1-й раз за 9 месяцев пью из-под самовара, а не из чайников чай).

Приносят ему письма и перевод на 50 руб. Расписался он в получении,

мелочь за доставку денег на дом заплатил я – у него не было. Пьем чай,

потом он начинает читать текст письма на отрезанном купоне. «Мно-

гоуважаемый Алексей Алексеевич, будьте любезны, передайте деньги

Василию Ивановичу».

Приезжаю сюда, нахожу, кроме двух упомянутых писем отрезной ку-

пон на другие 50 руб.

Большое письмо на А. А. пока не получено. На почту в Архангель-

ске на этот раз зайти не догадался и открытку эту получу несколько

позднее.

Телеграмму всего-навсего я послал тебе одну, как только приехал сюда,

больше не посылал. От тебя также имею одну телеграмму.

Мне кажется, что с этой стороны дело обстоит более или менее благо-

получно. Помилуй, деньги получил на 3-й день!

58

Зачем ты столько мне прислала денег? Мне за глаза было бы достаточ-

но 30-ти руб. до получки заработка, задержанного выдачей, благодаря

перебою в деньгах.

Худо, что отпуск у тебя только в сентябре. Поэтому, быть может, вы-

звать тебя телеграммой, как я уже проектировал. Телеграмму эту ты

покажешь на службе. Иначе будет твоя поездка и поступление здесь

на службу дезертирством. Удостоверение из техникума, что ты нахо-

дишься в летнем отпуске, обязательно надо иметь и для дороги, и для

поступления здесь на службу по Отделу Народного Образования.

Ты пишешь, что хорошо бы перешить Настьке шубу на кенгуровом

меху. Конечно, конечно. Здесь она оценит ее, потому что до сих пор хо-

дят в зимних пальто некоторые дамы.

Теплые вещи здесь крайне нужны. И лучше всего, если вы успеете это

сделать в Иванове, потому что здесь еще не скоро сумеем найти портных.

Если удостоверение об окончании 8-й группы связано с поездкой в кол-

хоз, конечно, надо ехать туда, потому что из колхоза можно вызвать, если

будет там трудно, тоже телеграммой. Это мое мнение, но вам там вид-

нее. Я знаю, что удостоверение такого рода как окончание 8, а не 7 груп-

пы в жизни не пустяк. Но я опять спрашиваю, что значит поездка в кол-

хоз, на какой срок, и на какую работу, в какой именно колхоз и с кем?

Об этом напишите мне.

Милая моя. Твои письма читаю и перечитываю. Пиши – чем больше,

тем лучше. Все интересно. И то, что ты пишешь по части этнографии.

Если бы немного раньше ты сообщила эти интереснейшие сведения на-

счет косули, сохи и плуга, я мог составить карту сельскохозяйственных

орудий СССР, потому что сидели или прошли около меня представители

всех губерний и почти всех уездов.

В дальнейшей части твоего письма ты задаешь вопрос: надо ли иметь

удостоверение об отпуске, а отказ от службы ты пошлешь отсюда в виду

перехода на другую службу. Но попробуй выяснить этот вопрос в Союзе

или у умных людей.

Да, я многое не умел во время сообщить тебе и сам внес путаницу

в свои адреса. «До востребования» все же для меня удобнее, нежели

на дом, в котором живу, потому что почту в этом поселке не разносят,

а дом не имеет на себе никакого номера и принадлежит не какому-нибудь

Ивану Сидоровичу, а железной дороге, как и многие другие дома. По-

59

строен он на задах и т. д. Пиши на Исакогорку «до востребования»

и впредь.

Отсюда я уеду не раньше 14-го, а тогда дам обязательно телеграмму

о новом адресе. (Телеграммы теперь 15 коп. слово).

Как жалею, что с посылкой, точнее со шкафом произошла такая исто-

рия … Ну, когда-нибудь да отопрете.

Сегодня был еще раз в Крайплане. Дело налаживается, но еще отзыв обо

мне со стороны известного органа не получен. Просили зайти через 3 дня.

Квартира Алексея Алексеевича представляет большую комнату, застав-

ленную уродливыми рододендронами, фикусами, розанами. На полу по-

стельные принадлежности А. А. и какого-то моряка. «Хороший парень»,

по отзыву А. А., в глазах которого все люди хорошие. Стоит деревянная

кровать, на которой иногда спит мальчик – племянник хозяйки. На сте-

нах олеографии дешевенькие и фотографии каких-то групп. Стол – он

и обеденный, и письменный. В простенке большое зеркало.

Хозяйка или не очень хочет меня пускать, или хочет повыжать еще

несколько карбованцев. Вопрос о моем переезде оставила открытым,

сказала, что переговорит предварительно с мужем.

Думаю, что удастся ее уломать, а через некоторое время завести раз-

говор о твоем переезде. Как-нибудь в углу устроим тебя. Алексею Алек-

сеевичу я сказал о своем плане. Он находит правильным, чтобы ты ехала

и помогла искать настоящую комнату, а не угол. Какой он интересный

человек, Алексей Алексеевич! И как я рад, что встретил его.

Ты честно говоришь о том, что я, бедненький, здесь голодаю. Так вот

тебе точное расписание вчерашнего моего питания. Утром 3 кружки

сладкого чая и 200 гр. трески с куском хлеба, так примерно в 250 гр.,

в 11 ч. обед – горох, манная каша, компот (30 коп.) и 200 гр. хлеба,

в 4 ужин – горох и 100 гр. хлеба (15 коп.), в 7 часов чай – 3 кружки

в сладкую, 200 гр. трески и до отказа хлеба.

Сегодня вместо обеда, который я прозевал, потому что был в Архан-

гельске, я съел 2 ужина – 2 тарелки мясных щей и 200 гр. хлеба. Выпил

еще большую кружку чудесного кваса за 18 коп.

Нет, в отношении питания я устроился очень неплохо.

Конечно, до сентября тянуть твой приезд нет смысла, да и нет тер-

пенья. Полагаю, что скоро выясниться моя судьба. А вместе с тем мне

60

удастся хоть немного подготовить почву к твоему приезду. Самое важ-

ное однако, я считаю то, как тебе удастся выехать и приехать.

О том, что я буду или собираюсь работать в Крайплане, никому, кроме

мамы, – не говорите. А то опять позавидуют, пожалуй.

Будешь писать маме, передай от меня привет ей и бабушке. Попроси

передать при случае Аннушке, что белые сухари посылать не возбра-

няется по адресу: Архангельск, Соломбала, Набережная речки Солом-

балки, д.1, кв.1, мне. Даю этот адрес, а не Исакогогорский, потому что,

когда она пошлет, я буду уже там жить.

Знаете что, мои хорошие, родные, милые. Только недавно я начал от-

таивать, опять стало хорошо и радостно жить, и на все, что прошло,

смотрю без сожаления и печали… Целую крепко.

*Алексей Алексеевич – Золотарев А. А.

|| 11 июня. Хорошая, несчастненькая моя. Письма я пишу тоже каждый

день аккуратно, в крайнем случае – открыточку. Но, по-видимому, шало-

сти почты делают то, что письма мои то запаздывают, а то и прячутся куда-

то от адресата. Последнее обстоятельство надо иметь в виду и не распу-

скаться. Я сам видел свои письма и ответы на них на столе Л[епорского].

Получил сегодня открыточку твою от 9-го, в которой ты беспокоишь-

ся по поводу того, что два дня уже нет от меня писем. Получил также

50 руб. с Исакогорской почты. Без всяких затруднений и, как видишь,

очень быстро. Вчера я тебе писал о том, что получил также и деньги,

которые ты адресовала через Алексея Алексеевича.

Теперь я богач. Купил по этому случаю свинины. Буду себе варить

на ужин кашу с ней. А, в общем, не представляю, куда девать мне столь-

ко денег? Разве положить в кассу?

Сейчас перечитал все твои письма, полученные в Исакогорке. Между

прочим, сделал открытие – в одном из конвертов нашел записочку, кото-

рой раньше не читал, проглядел как-то. Это та самая записочка, которая

попала было в конверт, адресованный в букинистический. Как я благо-

дарен за указания, которые даешь мне очень кстати.

В Вологде я получил только одну телеграмму. Твои посылки и посылку

мамы все же надо получить. Как это сделать, не знаю. Говорят, что в Во-

логде завал посылок. Вероятно, придется тебе писать заявление на имя

61

начальника Домзака № 1. Жаль мне селедок, жаль и сухарей, которые

пригодились бы вам. (Я здесь насушил целый мешок их).

* * *

На работе я устаю. Но не убиваюсь очень: никого отвагой и другими

добродетелями не удивишь. Во всяком случае, государство свое полу-

чает за 1 руб. 50 коп. На работе я окреп. Чувствую, что мускулы стали

тверже. Загорел, лицо обветрилось, брови и усы выгорели. Сознание

быть чернорабочим очень неплохое.

* * *

В одном из писем ты пишешь: «Тебе неприятно, что здесь мы живем

благополучной жизнью под крышей». Милая, да как ты могла подумать

такое про меня. Мне, конечно, больше всего приятно, что вы живете

(правда, в очень относительном) благополучии. Но мне неприятно, что

вы скудно питаетесь. Мне кажется, что вы не имеете права это делать,

раз есть деньги на книжке. Подорвать здоровье – дело простое. Но по-

том восстановить его будет очень недешево.

* * *

Твои сообщения о музее очень меня интересуют. Но что сталось с про-

чими персонажами?

* * *

За толокно, которое придет в посылке (если только слесарь догадается

сам придти к вам и устроить замок шкафа), заранее приношу благодар-

ность. Недавно у меня толокно вышло, а я так привык к нему в Ярослав-

ской тюрьме, пил запасы свои в Вологде и здесь.

Масло, конечно, посылать нельзя. Может быть, захватишь фунт,

и то это едва ли нужно. Здесь оно стоит 35 руб. кило, а у вас – 25.

Очень бы просил тебя захватить или, когда установится мой город-

ской адрес, послать мне что-нибудь из моих печатных работ. Между

прочим, нужна будет статья «Краеведение и изучение производитель-

ных сил». Весь этот XXXIII сборник трудов КНО не худо бы иметь.*

Очень нужны будут здесь все программы по изучению края с разных

точек зрения.

Сейчас, раздумывая насчет книг, я вижу, что к маме нужно пере-

править только нужную нам в будущем часть библиотеки. Осталь-

ное попытайся, буде некуда девать их, сунуть к Рыбаковой. Хотя эта

баба не очень мне нравиться. Может быть, возьмет еще кто-нибудь

62

на чердак. Действительно, эта масса тяжести проломит потолок

у мамы.

Последнее, о чем я хотел тебе написать, – это напомнить, что с тебя

взята подписка о невыезде. Поэтому без разрешения выезжать едва ли

удобно. Но, с другой стороны, опасно, если дадут тебе отпуск сюда

на срок. Тогда как быть?

* * *

Завтра поеду в город в баню. С этой стороны дело обстоит благопо-

лучно. Впрочем, может быть, отложу еще на день поездку, так как день

отдыха, кажется, устанавливают на 7-й день. А я сегодня не был на ра-

боте – не захотелось. Завтра надо поработать, чтобы не делать срыва

трудовой дисциплины.

* * *

Несколько слов Настюльке. Ты чего мне ничего не пишешь? Или ты

на меня обиделась, или у тебя нет желания сделать мне приятное? Раз-

ве ты не знаешь, что существует правило, очень хорошее, обязательно

отвечать на письма. Сядь и напиши мне о колхозе твоем и прочих пер-

спективах.

* * *

Целую вас крепко, мои хорошие.

Сейчас живу со спокойным сознанием, что все скоро понемногу устро-

иться.

В. С.

|| Милые мои, родные. Нечего мне больше послать вам. Погрызите

здешних сухариков, скушайте грибки, а мыльцем мойтесь, не жа-

лейте.

У меня еще больше того осталось. Сейчас пойду в город: поезд про-

зевал. Целую вас крепко.

Вас. Смирнов

*В «Трудах Костромского научного общества изучения местного края (КНОИМК)» (Вып.

XXXIII. Кострома, 1924) опубликована статья В. И. Смирнова «Краеведение и изучение произ-

водительных сил Костромского края».

Начиная с этого письма, В. И. стал нумеровать их.

63

№ 1

|| Милая моя, детка, радость. Как мне жалко тебя. Зачем ты себя

мучаешь всякими страхами: ничего со мной не случится. А письма

от 4 и 5 июня или задержались, или пропали. Я их опустил в поезд (по-

чтовый вагон). То же сделал с письмом, написанным вчера. Опасаюсь,

что оно тоже пропадет. Досадно, что трудно возобновить в памяти то,

что в них написал.

А, между тем, там больше практических всяких соображений, нежели

лирики, на которую я скуплюсь сейчас пока.

Вчера я писал, что получил твое письмо, адресованное через А. А.,

и открытку на Архангельском почтамте. Сегодня получил письмо

№ 12 от 10-го июня. Теперь я начал, по твоему совету, нумерацию. Рань-

ше этого не делал, а писал каждый день или открытку, или письмо. Я пи-

сал уже тебе, что можешь писать по любому адресу. Завтра еду в город.

Зайду к А. А. получить письмо № 11. Может быть, если успею, и, если

устроюсь на службе, завтра же переберусь к нему.

По поводу книг – я бы подал тебе вот такой совет. Сходи к Аркадию

Максимовичу Кузнецову, ты знаешь, где он живет.* Он всегда относил-

ся ко мне хорошо. Может быть, он согласен взять часть книг на чер-

дак к себе. Другую часть пристрой к Бурылину, попытайся, по крайней

мере, это лучшее решение вопроса. Ну, где тебе путаться с продажей,

когда она так сложна. Небольшую, нужную нам часть, переправь

к маме.

И начинай понемногу ликвидироваться. Когда вопрос этот будет под-

ходить к концу, я тебя вызываю телеграммой: «болен, приезжай».

Конечно, и с Бурылиным, и с Кузнецовым за 3 года все может случить-

ся. Но иного выхода у нас нет. Я даже думал бы, что не плохо часть ве-

щей, как стулья, письменный стол и др. оставить кому-нибудь. А что ты

думаешь на счет Анфисы Ивановны? Если не будут давать, как говорят,

цены, сунь им и зеркальный шкаф. От него не откажутся, как бы тесны

комнаты не были.

Сколько тебе хлопот впереди, бедная.

Ну, не падай духом. Скоро будем вместе. Тебя я очень шибко люблю

и крепко целую.

Тебе придется приехать раньше Насти. Вдвоем с тобой мы скорее най-

дем нам троим помещение.

64

Еще и еще раз целую. Три дня не был на работе, а завтра день отдыха.

13/VI 31 В. С.

*Кузнецов Аркадий Максимович (1895–1960), художник, директор Ивановского краеведческого

музея.

№ 2

|| Родная моя, красавица, золотая моя. Я и на этот раз стесняюсь писать

тебе интимно. Ты мне как-нибудь напиши, когда это можно будет сде-

лать во всю.

Получил сегодня твою открыточку и письмо № 11 у А. А. Вероятно,

получу что-нибудь еще с Исакогорской почты. Пишу в вагоне.

Сегодняшний 3-й мой визит в Крайплан не дал пока осязательных ре-

зультатов. Сказали, что еще запрошенное на счет меня учреждение не от-

ветило, придите через 2 дня. Темпы, как видишь, здесь остались старые.

Билетик секции научных работников храни. А профбилет, если по-

теряла, сделай объявление в газете и в союзе, поскорей только – полу-

чишь второй.

Говорят, что проезд сюда стал беспрепятственный.

Как жаль, что некоторые письма мои ты, видимо, не получишь. При-

ходится поэтому повторяться.

Основное положение такое. Начинай помалу сматываться. Не обяза-

тельно – все продать, часть можно рассовать. Особенно книги. Правда

твоя, обидно за Солнцева получить 150 руб. * Лучше всего, если бы кни-

ги взял А. М. Кузнецов или другой кто-нибудь.

Письма и книги по археологии и этнографии попроси принять маму.

От нее получил вчера открыточку. Очень она меня растрогала.

После ликвидации, самое главное, спланировать отпуск твой сюда.

Переезд мой в город отсрочивается. За нос еще, может быть, поводят.

Из «канцелярии» (старый ветхий домишко, принадлежащий железной

дороге) вчера нас выгнали по распоряжению начальника дистанции.

Я поселился в старом классном вагоне на путях. Здесь менее удобно.

Поэтому перебраться отсюда очень хочется.

Начинаю привыкать к Архангельску. Здесь Двина пошире Волги и по-

красивее Уводи.

Твои спецы по машинноиспользованию и технопомощи очень живо-

писны. (Ну и специальности у них!).

65

Ты преувеличиваешь всякие опасности в отношении моего здоровья.

Я хорошо себя чувствую. А в последнее время и не работаю. Или сижу

дневальным, или езжу в город.

Письма от тебя на почте в Исакогорке не оказалось. Ноги у меня не под-

косились от страха, но поползли этакие невеселые мысли – очередное

письмо 13-е, по моему расчету, должно быть здесь сегодня.

Начальник дистанции сейчас приходил и предлагал вновь поселиться

в стареньком доме. Но сейчас такой проливной дождь, что о перемеще-

нии не может быть и речи.

Милая Лидуненька. Напиши мне адрес колхоза Насти. Съестного мне

ничего не присылай. Но сахарного песку купи, потому что он скоро

у вас исчезнет.

Милая, ты пишешь, что ходишь в барахле. Родная, сшей же ты себе

костюм. Впрочем, это безнадежно проповедовать, пока ты вдали. Здесь

я решительно поведу на тебя атаку.

Если будут тебе советовать развестись, ты подожди. Скажи, что номер

этот не пройдет.

Целую тебя крепко-крепко. Если завтра будет плохая погода, поеду

в город искать другое место.

Милая, милая

14/VI 31

*«Древности Российского государства», издание, выходившее с 1846 по 1853 г. под руководством

Солнцева Ф. Г., историка, археолога и художника.

№ 3

|| 15/VI 31. Дорогая моя деточка. Опять сегодня поехал в город. Поехал

за тем, чтобы побывать в научной секции работников просвещения. Ин-

тересного мне здесь немного сказали, но все же указали два учреждения,

в которых, может быть, стоит побывать, если ничего не выйдет в Бюро

производственных сил.

Затем мне пришла в голову мысль – зайти в адресный стол, спросить

адреса кое-кого из знакомых, которые, может быть, рассчитывал я, да-

дут мне указание комнаты. Увы, все мои знакомы отсюда побывшились.

Тогда я, набравшись храбрости, стал спрашивать всех входящих и выхо-

дящих с домовыми книгами – не могут ли указать мне сдающуюся ком-

нату. Не буду тебе описывать всех этих дам с золотыми зубами и просто

66

без зубов, развалившихся старцев и молодых управдомами. Одно могу

сказать: результаты неутешительные. Конечно, духом я не пал, но ясно

осознал, как трудны эти дела здесь, да еще для адмссыльного.

Тебе, разумеется, неудобно этим заняться, но, может быть, ты попро-

сишь маму порасспрашивать, нет ли кого из наших знакомых, из их

родственников или близких, кто живет в Архангельске, кто бы с соот-

ветствующей рекомендацией помог нам в этом отношении. Опасаюсь,

впрочем, что при узком круге наших знакомств, это дело не выгорит.

В конце концов как-нибудь устроимся.

То обстоятельство, что Настюка остается в городе, неплохо, но планы

это изменит, именно планы ликвидации. Знаешь, я ничего не стану ука-

зывать, в каком порядке что ликвидировать. Там вам виднее.

Получил от тебя письмо у А. А. № 13 и отрезной купон на посылку. Бед-

ный Миша.* Он попал в дыру за несколько сот верст от города. Я знаю

о Колпашеве очень много по рассказам. Если он там не на лесозаготов-

ках, тогда там преимущество одно в пребывании имеется – очень дешево

жить. Но заработать нечем и негде.

Решил вместо этого письма послать открытку. Посылаю ее на Настю.

Может быть, дойдет лучше. Очень жалко, что письма доходят не все.

Пишу каждый день.

*Миша – Михаил Иванович Смирнов (1868–1949), брат В. И. Смирнова, краевед, основатель

и директор Переславль-Залесского краеведческого музея. Арестован в 1930 г., выслан на три

года в Западную Сибирь, попал в село Тогур Колпашевского района Томской обл.

№ 4

|| 16/VI 31. Получил посылку: бритвенный прибор, белье, теплую

рубашку (пожалуй, теперь и здесь она скоро не понадобится) и чай.

Но в чае, как я привык уже, ничего не нашел. Ну, спасибо большое.

Я ведь представляю, как все не просто это. А по крышке ящика вижу,

что посылка побывала уже на Тутаевском шоссе, а самый ящичек мо-

сковского происхождения.*

Завтра я буду иметь ответ в бюро производственных сил. И, если этот

ответ будет не окончательный, тогда стану искать в других местах дела,

после чего потребуется еще некоторое время открепиться от комендан-

та Исакогорки. Со стороны начальника дистанции препятствий к моему

переходу в город нет. Это очень важно. И я имею уже на руках соот-

67

ветствующий документ. Таким образом, более или менее реально, что

я устроюсь в городе. Теперь здесь товарищи по несчастью стали за-

рабатывать сверхурочными неплохо. Но я опасаюсь за себя и потому

не только сверхурочных не беру (иногда рублей по 10 за 5 часов рабо-

ты), но и вообще перестал ходить на шпалы, пользуясь удостоверением

местного врача.

Королев, конечно, двух с половиной лет не натянет, и мы через 2,5 года,

как я тебе писал в одном, видимо, пропавшем письме, не воротимся.**

Но это не важно. Лучше книги пусть попадут в библиотеку, нежели их

раскурят. Поэтому действуй. Все-таки, не попросишь ли А. М. Кузнецо-

ва в случае надобности ту или иную часть помочь Королеву упаковать

и направить туда-то…

Милая моя Лидуня. Недолго уже осталось. Понемногу ты устраивай

всякие ликвидационные дела, а здесь я тем временем поналажу свои дела.

Трудно, но что же делать. Тем больше будет радости и права на счастье.

Целую В. С.

*На Тутаевском шоссе в Ярославле находилась одна из тех тюрем, в которых пришлось побывать

В. И. Смирнову.

**Королев Николай Алексеевич, библиограф, библиофил, библиотекарь, заведующий библиоте-

кой Ивановского политехнического института. Он принял библиотеку В. И. Смирнова на времен-

ное хранение (более 7 тысяч книг). Вернуть библиотеку не удалось, но не по вине Королева.

№ 5

|| 18/VI 31. Дорогая моя. Живу я теперь в старой кузнице. Это громад-

ное деревянное здание аршин 50 в длину и аршин 10 в ширину. Потолка

нет. Здесь на нарах помещается 48 человек. Очень свободно. Устроена

кирпичная печка с плитой и кубом. Топится непрерывно, так как склад

дров рядом. Варят, парят, кипятят, сушат.

Докучают комары, а утром разговоры воробьев. Кстати я здесь ни разу

не видел ни галок, ни голубей. Ворону встречаю часто.

В общем, настроение неплохое. И не так уж трудно работать. Полдня

таскали рельсы, потом встал на перекидку песку. Однако меня с работы

товарищи сняли, попросив устроить дело с обедами. Так жизнь выдви-

гает меня опять на организационные дела. Дело устроил…

Сегодня я не получил от тебя письмеца. Устаешь ты – писать, вероят-

но, некогда … Но если бы что-нибудь случилось, ведь Настя догадается

послать телеграмму. Не правда ли.

68

Понемногу опять продолжаю свое большое письмо тебе. Когда выпа-

дает свободное время, брожу по окрестностям, беседуя мысленно с то-

бой. Был на одном озерке. Я тебе его покажу, когда приедешь.

В Архангельск поеду через 2 дня. Буду опять ходить, пока не выхожу.

Жаль только, что придется банный день пропускать…

Настюке опять откладываю описание Архангельска, так как хочется

послушать декламацию 5 и 6-й главы Онегина. Это сделает Н. Н. Куз-

нецов, знающий наизусть 7 глав Онегина. (Ты прости, что я утешаюсь

такими легкомысленными вещами. О серьезных и печальных материях

часто не хочется думать).

Целую вас крепко-крепко. Очень прошу – питайтесь прилично, потому

что силы будут нужны и кто знает, сколько еще впереди невольных воз-

держаний будет.

№ 6

|| 19 июня 1931. Дорогая Лидука. Очень беспокоит меня эта история

с кражей книг. Жаль не книг, а тебя, потому что люди подобного со-

рта ни перед чем не останавливаются, могут устроить любую пакость.

Поэтому поскорей отправляй их по частям в Кострому и в библиотеку.

Я убежден, что в самом ближайшем времени, дело это может принять

самый нежелательный оборот. Как жаль мне тебя и как обидно за тебя.

Но еще обиднее, что ничем не могу помочь.

Пишу тебе на всякий случай адрес «Комиссии содействия ученым при

ВЦИКе»: Москва, ул. Кропоткина, 16. Туда можешь обратиться, если

будут обижать с библиотекой, или, если тебе не дадут возможности жить

вместе со мной.

Что плоховаты ботинки – это не важно. Лишь бы они были крепки.

Твоя идея сшить теплую рубашку – неплоха. Но это можно сделать

здесь, с меркой, а не на глазок.

Представь себе – зима здесь более мягкая, нежели в Иванове – смяг-

чает Гольфштрим и западные ветры. Но зима более продолжительная

и при температуре сравнительно невысокой бывают очень резкие север-

ные и восточные ветры. Долго резкие холода стояли этой весной. Сегод-

ня ночью был здоровый холодище.

(В этот момент случилась катастрофа. Крышка ящика двинулась в сторо-

ну, и чернила разлились живописной кляксой по письму. Ты уж прости).

69

Когда мы будем вместе, нам будет тепло, и я не очень пугаюсь стужи,

принимая в расчет это обстоятельство.

В ближайшие дни постараюсь послать вам сухари в виду такого хлеб-

ного у вас кризиса из-за потери карточки. Не жалей, пожалуйста, денег

на питание. Пейте молоко, оно у вас баснословно дешево. Здесь уже

не придется его пробовать. Купи хоть раз и съешьте масла. Поверь – вы

выгадаете, а не прогадаете даже с финансовой стороны. Я заменяю мас-

ло, покупая очень хорошую свинину, с которой сейчас преет пшенная

каша в двух шагах от меня.

Зачем ты извиняешься за свои письма. Разве беда, что они торопливы.

Но когда же тебе литературничать или подыскивать красивые обороты.

Все это совершенно не важно. Важно то, что искренно.

Милая, милая. Уж, конечно, я не дам тебя в обиду, я, который боюсь

лошадей, коров, собак, паровозов, лязга рельс, я найду в себе силы за-

щитить и пожалеть тебя.

Послезавтра опять еду в город искать счастья. Есть место агента в Сев-

торгфлоте, с жалованием 75 руб. + 50 приработка. Служба: 1 рабочий

день (сутки) и затем двое суток выходных. В крайнем случае, если

не удастся что-нибудь поинтереснее, возьму это.

Еще о книгах. В конце концов – черт с ними: жизнь и спокойствие

дороже их. Спаси, что можешь и что особенно важно. Остальное гони

в библиотеку и т. д.

Купи еще в запас кило или два сахара. Если есть продажная крупа,

купи для себя. Здесь кило пшена стоит 2 рубля, и не всегда достанешь.

Сегодня работали на берегу красавицы Двины. Работа была не тяже-

лая – перекидка песку. День хороший. Работал первый раз в одной ру-

башке. Молодежь купалась.

Почти ничего, кроме твоих писем, не читаю. Таким образом, они со-

ставляют содержание моей жизни.

Целую крепко и бесконечно.

№ 7

|| 20 июня 1931 г. Вот, понимаешь, родная: с тобой был такой случай –

не помню, говоришь, которое письмо по порядку – не то 11-е, не то 12-е. Так

70

и со мной сейчас – не помню № вчерашнего письма: может быть, 6, а, мо-

жет быть, и 5-й. Ты это выяснишь, потому что дата на вчерашнем 19 июня.

Ножичков для бритвы не надо. Здесь есть они, стоят 35 коп. штука.

Но запас их, присланный тобой, совершенно достаточен. В настоящее

время у меня все есть. Ощущаю недостаток лишь в толстовке, как уже

писал тебе. Если еще не снарядила ее в посылку, приложи брюки от пид-

жака и часы. Не возражаю против толокна.

Знаю, как не просто снарядить посылку. Надо найти тару, надо вы-

брать время, чтобы отнести на почту, здесь стоять в очереди. Все это

я знаю и болею душой за вас.

Выпуск Трудов Общества с экономической запиской по проведению

железной дороги понадобился мне на тот случай, если карьеру придет-

ся делать здесь на дороге, а не в городе. Ибо возможен и такой оборот

дела, что на службу примут, здесь открепишься у коменданта, а в городе

комендант не прикрепит…

* * *

Зачем ты пишешь такие предположения, будто мне надоели твои пись-

ма. Я так привык их получать, так люблю читать их, что ощущаю бес-

покойство и пустоту, когда на почте не окажется твоего послания. Ты

подумай только, сколько вещей мне напоминает все время о тебе. Встаю,

надеваю чулки и закрепляю их подвязками, которые ты мне купила и пе-

редала в тюрьму. Сажусь есть, беру ложечку с девочкой, которая собира-

ет грибки и т. д. …

* * *

Это верно – до сих пор я не удосужился описать тебе свою работу

на железной дороге. Это я откладывал до другого раза и в другом месте

хотел сделать. Но раз на то пошло, изволь.

Делаем мы все, что заставят. «Сходи за ломом!» – говорит мне стар-

ший мастер Ивановский. Иду и приношу лом. «Ну, ты иди на вагу, ты

со штопкой» и т. д. Идем. Штопка – одна из наиболее легких работ. Де-

ревянным орудием, напоминающим лопату, расколотую вдоль на две ча-

сти, точнее – половину лопаты, – мы подбиваем под шпалу песок. Работа

механическая, легкая, можно, работая, о ней не думать.

Иногда я становлюсь на вагу. Со стороны может показаться, что под-

нять рельсы с прибитыми к ним шпалами, тяжело. На самом деле – это

сущие пустяки. Подсовываем под рельсу вагу. Команда: «Нажми!» –

71

и мы взваливаемся на жердь. «Нажми еще!» – перебираюсь выше, к кон-

цу ваги. Ноги болтаются на воздухе. Испытываю неизъяснимое чувство

удовольствия, вспоминая детство, когда вот так же висел на чем-нибудь,

болтая ногами.

Приходится иной раз носить шпалы. Это самое тяжелое дело. Бывают

очень веские бруски, которые едва дотаскиваем вчетвером. Но и здесь

нужно уметь подобрать себе пару. Тогда дело не так уж страшное. Опас-

нее всего попасть в пару с лодырем, который будет только тень наводить,

но отнюдь не будет делать усилий, чтобы разделить труд.

Случалось перетаскивать рельсы. Работа не то чтобы очень тяжелая,

но и не особенно приятная. Раскидываем баланс. Это кучи песку, на-

сыпанные около рельс. Работа самая обыкновенная. Работа, на которой

особенно заметен лодырь. Копнет, бросит лопатку, обопрется потом

на нее и начнет задумчиво смотреть на небо. Я не могу так относиться

к делу. Знаю, что гореть работой за 1 руб. 50 коп. смысла нет, но и вти-

рать очки нет никакого желания. И я работаю, сколько могу. И презираю

лодырей. Рабочая психология – строгая психология.

Сегодня мы нивелировали под будущее полотно дороги местность.

Поставили визирки, в одних местах стали снимать почву, в других под-

сыпать.

Моя организационная жилка везде дает знать себя. Всюду сую нос.

Поэтому сегодня работал только полдня. Уехал в Исакогорку раньше,

так как сорганизовал группу лиц, которые послали со мной свои удо-

стоверения на регистрацию к коменданту, а сами остались зарабатывать

деньгу (75 коп. за другую половину дня). Но мне запишет табельщик

полный день, так как я уехал не по своему желанию, а потому что меня

уполномочили.

Теперь меня нередко спрашивают и табельщик, и мастер, и старший –

устраиваюсь ли я в городе. Я знаю, что здесь я могу и с не очень плохой

оплатой получить какую-нибудь должность. Но все это меня может за-

крепить за дорогой.

Встаем мы в 6 часов. В 7 часов идет «дежурка» – маленький рабо-

чий поезд. Через 30 минут – мы на пристани. Берем лопаты, штопки,

ломы и идем на работу. Работаем до 11 часов. Час на обед. Затем опять

работаем до 4 часов. Во время работы делаем перерывы – «курить».

Присаживаемся. Наша группа два дня работала без всякого надзора,

72

и мы не делали из «курения» бесконечно долгих антрактов. В 4 часа

шабашим и идем в столовую ужинать. Потом ждем поезда до 5 часов

30 мин. В 6 приезжаем в Исакогорку. Моюсь, завариваю чай, варю

кашу. Пишу письмо. В 9 часов 40 мин его опускаю. Потом ложусь

спать. День прошел…

Скажу, что редко бывает, когда, работая, я чувствую, что тупею. Когда

я устаю, делаю клич «Курить!». Удивительное дело: все сейчас же бро-

сают работу или, по крайней мере, на момент останавливаются, чтобы

обсудить, не сделать ли раскурку позднее.

* * *

Мне очень жалко, что тебе некогда или нет желания сходить за город.

Ты все-таки это сделай, хоть это, может быть, и грустно. Но зелень и про-

чее надо видеть и надо дышать воздухом. Нервы тоже надо немного под-

правлять. Так-то. Моими устами говорит сама мудрость.

Ты обязательно сходи на выставку «Пригородное хозяйство» и послу-

шай объяснения. Потом отпиши. Доставь мне удовольствие. И себе бу-

дет на пользу.

Ну, пока прощай, моя родная, любимая. Целую крепко.

В. С.

А Настюльке вот опять не успел продолжить описание города Архан-

гельска. Но она сама виновата – мне опять не пишет. Не буду взирать

на это и зла помнить – завтра напишу. Напишу и о Глебе, которому сна-

чала сейчас отвечу на письмо.

Ну, прощай, вегетарианка юная, целую тебя крепко. Жаль, что ты

не можешь теперь, согласно обету, есть треску. Сегодня нас за обе-

дом кормили треской с картошкой, рисовой кашей с коровьим маслом

и компотом.

В. С.

№ 8

|| 21/VI Дорогая моя, милая Лида. Еду сейчас из Архангельска на па-

роходе «Москва» через Двину, мокрый как мышь. Ездил искать места.

В одном учреждении сказали – дело не подойдет («Институт промыш-

ленных изысканий»), в другом не застал председателя, назначившего

мне придти именно в это день («Крайплан»), в третьем приняли на рабо-

ту, но будут еще вести переговоры с ОГПУ, о результатах которых узнаю

73

завтра. Теперь начнут и здесь тянуть волынку. Это последнее учрежде-

ние – Архивбюро. Там надо разобрать и устроить библиотеку. Оплата

очень приличная. Полагаю, однако, что тут очень не прочно будет поло-

жение. Но это не столь важно. Самое нужное – перейти в город.

Здорово меня промочил дождик сейчас.

(Продолжаю в вагоне). Когда я писал тебе о здешнем климате, забыл

упомянуть о самом важном обстоятельстве. Климат очень сырой. Ка-

жется, еще не было дня со времени моего приезда, в который не шел бы

дождь или снег. Поэтому всякие прорезиненные плащи и брезенты здесь

бывают очень на тему, поэтому подобного рода одежда здесь в цене. В ко-

миссионном магазине я видел прорезиненные пальто ценою в 156 руб.

(Продолжаю в кузнице). Получил письмо 17-е и бандероль. Брошюру

еще не читал, но чувствую, что густо пущено.

Твои письма я все получаю в должном порядке, если не считать двух

распечатанных (вольно или невольно?). Мои же письма явно доходят

не все. Не пропадают ли на вашей квартире (Шурка?), а, может быть,

и в другой инстанции. Относительно того, стоит ли делать заявку на счет

неаккуратности доставки писем, я подумаю.

На первых порах на малую роль поступать нельзя, не отпустят отсюда.

Надо брать большое, а потом спуститься.

Насчет членского билета профсоюза ты не поняла меня. А между тем,

понять крайне важно. Поэтому письмо это (№ 1 или 2-е) прочти еще раз.

Совершенно важно иметь билет секции научных работников. Повторяю

это еще раз. Имея этот билет, я могу рассчитывать на получение продук-

товой карточки А.

У меня о тебе совершенно правильное представление, как правильно

то, что ты потеряла профсоюзный билет, о чем сделаешь в ближайшее

время публикацию в газете и потом получишь дублет.

Да, из Иванова надо подаваться. Барахло надо начинать ликвидиро-

вать. Напиши на воротах записку и на телеграфном столбе: продают-

ся шкафы и столовый стол. Скажи об этих шкафах С. С. Дмитриеву

и Н. А-чу К-ву. Вообще действуй, ибо, если дадут 3 дня сроку, совсем

растеряешься.

74

Пока ты барахло не рассуешь, по крайней мере, три четверти его,

и не продашь, к Лепорскому ходить не следует. Тем более ходить, что-

бы узнавать что-то определенное. Нужно будет идти за тем, чтобы

сказать, что едешь сюда, так как я нездоров, и думаешь здесь в Архан-

гельске остаться совсем. Об этом я тебе писал уже несколько раз, но,

по-видимому, в письмах, которые пропали. И настоятельно советую за-

помнить это все.

Из вещей ни о чем не жалейте. Всего больше жаль времени, потерян-

ного с их продажей, перевозкой и прочей ломкой. Но что же делать?

Милая, хорошая моя. Жизнь сложна и часто печальна. Но мы имеем

к этому блюду очень хорошую и вкусную приправу, а потому унывать

не станем.

Целую тебя и говорю мысленно: желаю покойной ночи. 9ч. 30 м. Солн-

це еще высоко. Закатится около 12 часов ночи. Здесь за полярным кругом

горизонты шире и мысль настраивается особо как-то, на философский

лад. Милая, родная, как бы я хотел тебя видеть…

|| Родные мои. Сегодня ограничиваюсь открыткой. Был в городе, ходил

туда-сюда: или перо получал или «придите завтра». Наконец-то я дога-

дался пользоваться телефоном. Буду теперь названивать.

Купил в ларьке селедок – два кило по 60 коп. Съел селедочку и лопаю

чаек, обдумывая вопрос о том, как бы вам послать сухарей.

Чувствую себя бодро. Здоров.

Прочел присланную брошюру и удивился тому, какая однако неувязка

в одном и том же вопросе в один и тот же отрезок времени может слу-

читься. В журнале «Наши достижения», апрель 1931 г. читаю: «Только

в последнее время народились энтузиасты Мещеры – краеведы из рязан-

ского музея. Существование таких энтузиастов-чудаков – величайшее

благо»…*

Целую вас крепко.

22.VI 31.

*Брошюра «Против вредительства в краеведческой литературе» (М. Иваново-Вознесенск, 1931).

В журнале «Наши достижения» (1931, апрель) опубликован художественно-краеведческий очерк

К. Г. Паустовского «Мещерский край».

75

№ 9

|| 23.VI 31 Милая, родная моя. Сегодня я не успею ответить тебе под-

робно на два полученных сейчас письма твои (№№ 18 и 19). Вчера тоже

успел написать только открытку, которая идет без номера. Я не смогу

написать сегодня побольше, так как опоздал сегодня сесть на «дежурку»

и 10 верст шел пешком. Видишь ли, после работы на пристани, поужи-

навши на 15 коп. в столовой (тарелка мясного супа и 100 гр. хлеба), я по-

шел в соседнюю деревню, рассчитывая успеть вернуться к поезду. Здесь

в деревнях – дома-корабли. Высокие, большие. Внутри чисто. Оклеены.

Крашеные полы. Граммофоны. Цветы и прочее.

Люди жили, а, может быть, и живут богато. Ссыльных боятся и потому

на квартиры пускают неохотно. Я был только в одной и притом самой

ближайшей деревне в трех домах. Знаю из расспросов знакомого ссыль-

ного, квартирующего здесь, что в домах этих есть свободные комнаты.

Но всюду получил ответ: «Нет, батюшка, у нас нет свободного места».

Знаешь, эти деревни под самым Архангельском (на левой стороне Дви-

ны) очень похожи на деревни Шунгенско-Мисковского района – на грив-

ках среди необъятных заливаемых лугов, но лугов не так интересных

флорой, как Шунгенские угодья. Много стариц, озерки. Безлесно.

Для меня такая природа не представляет особой заманчивости, так как

я люблю грибы и ягоды. В этом отношении деревня Кукушка, о которой

я тебе писал, куда интереснее.

Сегодня я должен был позвонить по телефону в Бюро производитель-

ных сил и в Архивбюро. Но опоздал. Пришел на телефон в 4 часа, когда

по моим расчетам, присутствие в городе уже кончилось. По совести го-

воря, можно еще было звякнуть. Однако мне не захотелось портить себе

на вечер настроение. Позвоню завтра. Работали сегодня на нивелировке

под полотно. От разгрузки вагонов со шпалами вывернулся. И впредь

эти дела понял, как надо делать. Зато на нивелировке работал вполне

добросовестно.

Милая ты моя, ну зачем ты посылаешь мне деньги? Ведь у меня сейчас

на руках 80 руб. и скоро получу за 1/2 месяца жалованье. Правда у меня

есть пропуски. Но меня, кажется, хотят рассчитать по 2 категории (1 руб.

80 коп.). Мне некуда деньги девать и в сберкассу некогда сходить. Заши-

76

вать на народе мало интересно. Вообще это больше не делай. Ведь если

понадобится, я напишу.

Ты спрашиваешь меня как это я не страдаю болезнями, как могу есть

черный хлеб? Знаешь, в чем дело: я очень небрежно раньше питался.

Я стал осторожнее в пище лишь в последние годы. Но все же питался

как-то нерегулярно. В тюрьмах пищевой режим вложен в строго опреде-

ленные сроки. Ничего острого в меню. В то же время вы так усиленно

снабжали меня в Иваново и Ярославле самым основным – маслом, белым

хлебом и сахаром, что я положительно стал тучнеть. После Ярославля

я уже не видел белого хлеба и масла. Тем не менее, желудок так наладил-

ся, что сейчас ем очень много черного хлеба и нисколько не страдаю.

Я должен буду тебе ответить подробнее относительно соседей. Но это

завтра. Между прочим, это я помаленьку делаю в большом письме, кото-

рое не посылаю …Отвечу и на другие вопросы. А пока что заканчиваю

крепчайшим поцелуем. Покойной ночи, моя любимая.

В. С.

Прилагаю цветок клюквы и веточку карликовой березы.

Письмо 10

|| 24 июня 1931. Родная моя и дорогая. Приехал с пристани, первым де-

лом вымыл руки, поел селедочки (я уже обедал три блюда в 12 ч. и ужи-

нал 1 блюдо в 4 ч.). А селедочка, она, знаешь, по словам Мих. Степ.

Горбунцова, старичка из Мологского уезда, очень похожего на сельско-

го старосту, «имеет призвание к чаю». Попил я чайку. Написал потом

одному настоящему кулаку заявление на счет украденной у него кви-

танции и высылки денег из Вологодского Домзака. Заработал на этом

рубль. Первый раз оказал платно помощь. Очень стало противно бла-

готворить. Всякий, кто зашьет мне штиблету или из купленного втри-

дорога материала у высланного же, наложит зарплату на сапог, лупит

с меня полтора–два рубля. А я сотни написал заявлений, и тому самому

Бродниковскому уже писал, и никто еще не догадался оплатить мое ма-

стерство. Ему я сказал, что даром писать ему не стану. – «Знаю, заскулил

кулак, – это стоит трех рублей, да ведь вот еще денег-то нет». – Как хо-

чешь, – говорю. – «Ну, пиши!».

77

Когда написал, он сунул в руки мне рубль. Принявши первый раз мзду,

как принимают ее начинающие врачи, не смотря, сунул в карман. Сейчас

вспомнил – карман худой, вынул переложить – смотрю: 1 рубль. – «Эй,

Бродниковский, ты может ошибся! – обнаглел и я. – «Сейчас денег нет,

потом отдам». – Черт с тобой.

После всего этого сажусь за письмо, чтобы написать окружающий

меня людской мир. Хотел сказать – зверинец. Но это не совсем так –

люди, как люди. Только уж очень разнообразны. Два брата Беляевых,

о которых я, кажется, уже писал. Юные краеведы. Один гидробиолог,

другой спец по лесным вредителям. Ребята очень способные, задири-

стые. Вовсе не контрреволюционеры. Но очень недисциплинированные

на язык и притом экспансивные. С ними часто гуляю и беседую, укро-

щая их нрав и проч. Ко мне они внимательны. Но с кулаками не ладят.

Ребята очень бедные. Это не мешает им быть веселыми. В то же время

заметна научная настроенность. В ином стиле Мих. Иван. Пшенични-

ков, молодой учитель их Хабаровска. Настроен по-советски. Одет он по-

следнее время франтовски, поет из «Русалки», «Пиковой дамы» и т. д.

Декламирует Жарова, Уткина и свои собственные творения. Поет, не ви-

девши ни разу оперу и не обладая поставленным голосом. Декламирует

с большим жаром. И довольно плохо рисует. Он молод и не совсем еще

испорчен жизнью. Поэтому с ним приятно быть. Опасаюсь, как бы он

не развинтился в ссылке.

В окружении этой молодежи я живу и работаю, часто одергивая их,

когда начнут задирать какого-нибудь хохла или старца из ссыльных.

Затем по соседству с нами расположил себя Н. Н. Кузнецов, товарищ

председателя Общества мироведения, как я уже тоже, кажется, сооб-

щал, пушкинист. Маленький человечек с выпученными глазами, бла-

годаря базедовой болезни. Он нигде не работает. Но время от времени

помогает Исакогорскому коменданту ОГПУ, например, составлением

списков ссыльных и т. д. Благодаря этому он держится здесь, не выслан

куда-нибудь в тундру. Все время он получает посылку за посылкой, иму-

щество его растет, и он иногда горестно вздыхает: «видно, жена моя ду-

мает, что я путешествую в этапах с носильщиком». Соседи сердоболь-

ные советуют выписать ему из дома шкаф, сундук или ларь.

Он человек порядочный и интересный собеседник. Только редко при-

ходится беседовать с ним, потому что он или я бываю на работе и в го-

78

роде, или он занят: вкушает что-нибудь, либо раскладывает имущество

свое, соображая, что следует отослать обратно жене.

Он прочел мне 7 глав «Онегина» и несколько стихотворений Баратын-

ского наизусть. Рассказал катастрофу «Мироведения», очень схожую

с катастрофой Костромского Научного Общества.*

Здесь же на нарах валяется химик В. А. Виноградов из Череповца, мой

ученик по Костромской гимназии. Говорят, что он очень хороший хи-

мик. Во всяком случае, он весьма интересно, увлекаясь, рассказывает

о радии, об атомах и т. д. Ненавидит фальшь, разные нетоварищеские

выходки. В таких случаях очень вспыльчив. Не спрашивал, как с ним

случилось кораблекрушение, но подозреваю, что пострадал он за правду

в буквальном смысле слова.

(Продолжение описания следует)

Сегодня звонил с пристани в Крайплан. Пока что ничего не выяснено.

Завтра опять звоню. А потом надо будет ехать.

Получил сегодня повестку на 50 руб. Это меня огорчает. Тем более что

я сам не могу вам найти время послать сухари и еще кое-что.

Поезд, с которым должно было пойти это письмо, я пропустил, так как

было отвлечено мое внимание на некоторое время пронесшимся мимо

классным вагоном, оторвавшимся от состава. В нем поехали, может

быть, на встречу смерти жившие там ссыльные.

Целую мою любимую, нежную женку.

Твой В.

Перечел свое письмо и остался недоволен. Только о себе да всякая ли-

тература. А, между тем, надо бы дело писать и о тебе именно.

Ты сама в последнем письме сообщаешь, что на тебе сказывается

недостаточное питание. Имея под руками дешевое молоко (здесь оно

6 р. четв [ерть].) и масло, надо этим пользоваться. На кой черт нужны бу-

дут, извини, за выражение привезенные сюда деньги, если на них нельзя

будет купить что-нибудь. Запасайся здоровьем там. И подкармливай На-

стю. Как жаль, что вы приняли вегетарианство – иссохнете, обессилеете.

Начинайте-ка серьезно подкармливаться.

Не работать нигде нельзя. Теперь ссылка не та, что бывало, – сошлют

студента в Нарым или в Архангельск. Он получает жалованье – 4 руб.

в месяц. С собой привезет 2 чемодана книг – продолжает образова-

79

ние, ничего другого не делая. Он знает, что на эти 14 руб. будет сыт. Да

из дома пришлют. Теперь каждый из ссыльных опасается, чтобы не по-

терять работу – лишиться карточки и оказаться где-нибудь в Ковде. Это

нередко обещают.

Опять я о себе.

Слушай-ка: купи себе какое-нибудь прорезиненное пальтецо (макин-

тош). Здесь это будет очень кстати. Каждый день дождит. О лишних ка-

лошах тоже не пожалеешь. Ну, прощай пока. Целую, ненаглядная моя,

тебя еще и еще.

*Русское общество любителей мироведения (РОЛМ). Созданное в 1909 г., закрыто в 1932-м. Зна-

чительная часть его членов арестована в 1931-м.

№ 11

|| 25/VI. 31. Милая моя, нежная, заботливая. В наших соревнованиях

по письмам победительницей являешься ты. Мне приходится отвечать

сразу на 2 твоих письма, полученных сегодня (20 и 21-е), этой малень-

кой отпиской, так как больше написать не успею сегодня.

Очень хорошо понимаю как трудно тебе устроить ликвидационные

дела, не зная, что и как будет со мной и т. д. Одно могу сказать про себя,

что если не устроюсь в городе, так на Исакогорке прочно продержусь

и долго. Завтра опять еду в город, так как сегодня не мог дозвониться

по телефону. Испортился.

Мои советы издали совершенно излишни, так как они могут и запо-

здать, и могут быть даны без учета всей конъюнктуры. Поэтому ими

особо не пользуйся. Тем более что все, что сделаешь, будет сделано

хорошо.

Иногда я думаю, что тебе надо спешить с ликвидацией, потому что

твое положение в Иванове все больше внушает мне опасения. В другое

время я думаю, что надо подождать, потому что я-то ведь продолжаю

оставаться на птичьем положении.

Опасаюсь, что если ты пойдешь к Лепорскому выяснять более или

менее свое положение, то поторопишь события. А торопить пока что

их нельзя.

Мне очень много надо написать по вопросу, который ты поднимаешь

не раз в письмах, поблагодарить, расцеловать за все, и вместе с тем попро-

сить тебя простить меня за неудачно спланированное дело. Но я не могу

80

написать сейчас. Я расскажу тебе потом. Ведь все-таки увидимся мы

с тобой более или менее в близком будущем.

Письма твои я все получаю: № за №. А что случилось с моим 4 пись-

мом, не ведаю. Проверь по числам, если есть пропуск, падающий на этот

номер, тогда письмо пропало, так как пишу каждый день.

Родная моя. Больше всего я люблю называть тебя так, потому что

чувствую, что ты родная. Так будет хорошо потом, когда мы будем

вместе. Мы будем смотреть на удивительные зори, которые бывают

такими прекрасными только на Севере. Станем бродить в день отды-

ха по озерам, съездим на взморье. Почитаем вместе и вместе попи-

шем. Все вопросы и все тягости будут разрешаться вдвое легче. И все

силы, которыми я располагаю, я посвящу на то, чтобы забылось г ´ оре

и гор ´ я.

Большое письмо, о котором я тебе проболтался как-то, я не пошлю.*

Оно более 90 стр. Я его передам.

Целую тебя очень и очень крепко. Характеристику зверинца нашего

продолжу потом.

Покойной ночи. Полчаса одиннадцатого. Солнце еще не закатилось.

*«Большое письмо» опубликовано: В. И. Смирнов. Народ в тюрьме (1930–1931). (Сергиев По-

сад, 1911).

№ 12

|| 26/VI 31. Роднуленька моя. Сегодня утром послал вам посылочку ма-

ленькую очень, так как опасался нагрузить свыше 5 кило, да и мешочек

под руками был невелик. В общем, смысла большого в посылке сухарей

нет. Но мне хотелось оказать вам хоть какую-нибудь реальную помощь.

В Исакогорке ничего нельзя было достать вкусненького, к сожалению,

в виде приложения.

Был в городе. Но не застал нужных людей. Встретил одного знакомо-

го костромича, которого просил справиться по моему делу. Завтра по-

пытаюсь звонить ему. Так бесплодно прошел и этот день. Но я не очень

жалею о потерянном заработке, так как работа сегодня, рассказывают,

была исключительно тяжелая. Разгружали вагоны со шпалами и грузи-

ли рельсы.

81

По правде говоря, мне выгоднее протянуть переход до 1 июля, когда

я получу на новый месяц продуктовую карточку «А». Само собой разу-

меется, впрочем, что из-за «чечевичной похлебки» я не стану отклады-

вать перехода в город.

Приехал в Исакогорку и нашел здесь твое 22 письмо на зависть про-

чим гражданам, из которых никто не получает столько писем, а сегодня

ни один не получил. Ты подумай: насколько я счастливее их!

* * *

Я тоже сейчас ничего не читаю. Но это потому, что у меня нет времени.

Интерес и любознательность остались в прежней мере и степени. Днем

работаю, вечером варю кашу, пью чай, пишу письмо. Эта программа

почти ежедневно пунктуально повторяется. Дни отдыха (теперь вместо

пятидневки у нас семидневка) езжу в город. Проезд на поезде бесплат-

ный. Кстати на пристани отобедать успеваю за 30 к., иногда и поужи-

нать, если аппетит есть, за 15 коп. Кормят хорошо.

* * *

Я сам не уверен, посылал ли я письмо под № 4. Какой-то в мозгу был

интервал, помутнение. Ты одна можешь установить – я или ошибся,

скакнув сразу с 3 на 5 номер, или письмо пропало, так как я писал каж-

дый день. Если, например, 3-е письмо датировано 17 июня, а письмо

18 июня имеет пометку № 5, – значит, я ошибся.

Твои письма все получаются номер за номером.

* * *

Карьеру железнодорожного служащего приберегаю на худой конец.

Поэтому агентом по погрузке того или иного материала или другим чи-

ном сделаюсь лишь в том случае, если устроиться в другом месте будет

безнадежным делом. Надо иметь в виду, что по договору железной до-

роги мы переданы в ее распоряжение до ноября. С одной стороны, это

неплохо, так как мы прочно просидим до этого времени на данном ме-

сте. Но, с другой стороны, это обстоятельство объясняет, почему нас так

неохотно отпускают с железной дороги.

На биржу нас не принимают. Здесь порядок найма такой, какой прак-

тикую я. Ты не падай духом – я все-таки устроюсь. С хозяйкой Алек-

сея Алексеевича тоже договорился – она берет меня. И как будто ниче-

го не будет иметь, если ты приедешь, и будем искать квартиру вместе.

О существовании Насти я пока не заикался. Надо обжиться мне самому

82

у нее, хотя бы немного, чтобы всунуть на время тебя. Она говорит, что

найти комнату в Соломбале можно.

(Соломбала это остров между рукавами дельты Двины. Туда приходит-

ся ехать на трамвае – 10 к. и переезжать рукав Кузнечиху за 6 к. Таким

образом, в один конец у меня будет расходоваться 16 к.).

* * *

Нет, нет, твои письма хороши и интересны. Не только в описательной

части твоих, например, спецов, но и других отношениях. Особенно тро-

гает меня твое внимание к Насте. Все, все я понимаю, за все тебя благо-

дарю бесконечно и, конечно, очень жалею, что на тебя навалились и эти

заботы. Мне стыдно.

* * *

О кузнице. Все же хорошо, что у нее нет потолка и много дыр. Иначе

воздух был бы нестерпим, как это ты сама почувствуешь, когда перейду

к описанию остальной публики нашей мансарды.

Одно неудобство имеет моя позиция здесь. Я сплю близ двери, на ходу,

с краю. Сегодня ночью кто-то украл у меня рубашку. Самую лучшую,

с запонками и цепочкой для галстуха (знаешь, беленькая с двумя кольчи-

ками). Ужасно жаль как рубашку, так и гарнитур, которых в Архангель-

ске нет. Я выложил ее из чемодана, чтобы утром надеть, и забыл, что

возможность хищения вещей, лежащих рядом с головой, не исключена.

Слышал во сне, что кто-то проходил. Но не мог проснуться…

* * *

Штиблеты здесь уже пришлось чинить. Сапоги тоже, два раза. Теперь

я мажу их (точнее Мих. Ив. Пшеничников) ворванью, которую берем

на пристани натурой.

Думаю, что до твоего приезда доживут. Попытаемся тогда здесь ку-

пить. Сегодня в одном магазине я видел туфли, которые походили на те,

что ты купила в Кисловодске. Но сделаны грубо – 16 руб. Оказалось,

дают только членам кооператива.

Но всем давали теплые рубашки на манер той, которую ты прислала

мне. Стоит 34 руб. Я не знал купить или не покупать. Без совета с тобой,

одним словом, не решился.

Милая, родная, жалкая моя. Ведь и я жалкий, как посмотрел на себя

в зеркало в магазине одном, так и ахнул – черный стал от загара, да еще

и морщенный. Так уж извини меня за это. Целую тебя крепко. В.С.

83

Писем №№ 13, 14, 15 – нет.

№ 16.

|| 1 июля 31 г. Милая Лидочка.

Получил два твоих письма (№ 25 и № 26) и посылку. Попил сейчас

чайку с толокном, добрался до конца баночки. Милая моя, я поцело-

вал все страницы твоих писем, потом перецеловал все строки. Знаешь:

я услыхал твой запах, тот запах чистоты и свежести, за который я так

тебя люблю.

Теперь я вновь читаю письма. Само собой разумеется, все письма

посылаются с марками, но дело в том, что марки очень слабо приклеи-

ваются, особенно к некоторым конвертам из дурной бумаги. Был та-

кой случай: я заклеил письмо, снабдил его маркой и понес к почтовому

ящику. Дорогой письмо расклеилось и марка потерялась (письмо нес

в руках). Я не уверен, не от того же ли самого отстала марка, и с тебя

взяли 30 коп. штрафа. Теперь я приклеиваю марки клеем, который де-

лаю из хлеба. С конвертами дело тоже обстоит трудновато. Если уда-

ется достать конвертов несколько по 3 коп., так они просвечивают как

папиросная бумага. Поэтому сегодня я решил начать письмо с вну-

тренней стороны.

При каком-нибудь случае ты пошли мне билет секции научных работ-

ников. Здесь пригодится и очень даже старенький билетик.

Сделано общее распоряжение, чтобы объявлений о потере докумен-

тов в газетах не печатать. Достаточно заявить учреждению о пропаже,

и оно должно потерпевшему выдать новый документ. Это, между про-

чим, поимей в виду.

Все-таки, когда я поустроюсь, я пошлю тебе телеграмму о своем

нездоровье. Может быть, ты сумеешь ее так использовать, что тебя

отпустят. Я бы сделал на твоем месте так: явился куда следует, с теле-

граммой – вот мне надо выехать, и я останусь там. Если тебе скажут,

что ты обязана выехать, тогда попроси позволения посоветоваться

сначала с Л[епорским] (о том, какого рода документ тебе выгоднее

захватить).

Конечно, из Иванова ты сможешь уехать. Если бы случились затруд-

нения в этом отношении, поимей в виду, что можно с моей телеграммой

обратиться в комиссию по содействию ученым при ВЦИКе.

84

Но, судя по всему, дело до этого не дойдет. Поэтому устраивай вещи

в комиссионный магазин.

Пока я живу на птичьем положении, понятно, ехать не стоит. Но и ког-

да переберусь к А.А., недельки полторы–две придется подождать ехать,

так как надо подготовить психологический подход.

Я очень рад, что благоразумие взяло верх, и ты сюда не сорвалась.

Очень сложно не со службой, а с квартирой. Ты работу найдешь скоро.

Но квартиру поищешь. Сегодня нашему химику предложили квартиру

за 80 руб. в месяц. Ищет компаньона, чтобы с носа пришлось по 40 руб.

Рассказывают, что за 50 иногда можно найти.

Между прочим, вопрос о продаже дома я оставлял до сих пор откры-

тым.* Но сегодня думаю, что пора сжигать все корабли. Какой толк в этой

жалкой собственности. Поэтому на ближайших днях напишу маме, что-

бы она известила меня о том, как имя и отчество Попова, с которым

я спишусь по данному вопросу.

О, мы еще поработаем. Поработаем много и интересно притом. Конеч-

но, сейчас я мало делаю интересного. Но ведь не всегда же так будет.

Представляю себе, как ты недовольна посылкой с сухарями.

Но ведь их так мало, и я их нарочно сушил особым способом. Нет,

мне неудержимо хочется быть реально, наконец, хоть немного по-

лезным вам.

По одному большому и самому трудному для меня вопросу, который ты

затрагиваешь в связи с моим сообщением в письме Глеба, я не стану писать.

Лучше будет по многим соображениям, если я поговорю с тобой по этому

поводу и обязательно это сделаю. Скажу лишь одно: я больше, нежели ты

думаешь, страдаю, страдаю, сцепивши зубы … Не стоит… Потом.

Милый мой секретарь-статистик. Беллетристика, написанная тобой на-

счет химизма крови и прочего, очень пессимистична, она привела меня

в удрученное состояние. И только сообщение о том, будто бы ты стала

толстенькой, развлекло и успокоило меня. Это очень приятное известие.

День мой сегодня прошел очень прозаично. Здесь я 36 дней живу.

Только 1 день был без дождя (27 или 26 июня) и сегодня почти без до-

85

ждя, и за день я успел побывать лишь в бане. Баня в городе недурная,

30 коп. сеанс. При входе продают плохонький квас за 7 коп. Разорился

на этот раз.

Купил по карточке сахару – 1,5 кило, рафинаду. А больше, по совести

говоря, ничего не успел сделать.

Завтра «откреплюсь» от Исакогорки». Ох, вздохну! И сейчас же пеш-

ком, так как поезда ждать нет расчета, бегу в город. Может быть, в один

день удастся и прикрепиться. Вот бы счастье-то.

Ну, прощай. Время идти к поезду. Целую бесчисленное количество раз.

В. С.

*В Костроме у В. И. Смирнова был деревянный, одноэтажный дом по адресу: ул. Свердлова (б.

Александровская), 17.

№ 17

|| 2/VII 31. Роднуленька, милая моя. Сегодня я хотел было ограничиться

открыткой с извещением, что я жив и здоров. Но, получив твое письмо,

интересное и пухлое, и письмо Насти, тоже для меня очень любопыт-

ное, решил приналечь на себя, сбросив усталость, не обращать внима-

ния на внешнюю обстановку, мало располагающую к литературному

творчеству.

80 душ населения кузницы – все на лицо: кончили работу, питают себя,

разговаривают, изредка поругиваются. Один уделывает ящик – стучит

во всю мочь, другой делает ведро, ревет ребенок на руках у женщины,

приехавшей к мужу, кто-то колет для печки дрова. А на улице дождик…

Ты как-то удивлялась, что я могу в любых условиях работать. Не всег-

да это так. Но сейчас, как видишь, письмо пишу. Может быть, оно вый-

дет не очень занятным, так извини. Теперь я знаю, чем бы можно было

тебе угодить. Однако я отложу самые интересные темы до другого раза.

А сейчас живописую события дня.

В полчаса 9-го я занял четвертый номер в очереди на регистрацию

к коменданту. (Мы являемся на регистрацию каждые 10 дней). Имел

в виду, кстати, подсунуть бумажку из Крайплана. Был расчет, что, быть

может, успею к поезду в 9 ч. 15 мин. Комендант прибыл в 9 ч. 15 мин.,

около 20 м. подготовлял работу, потом начал прием. Мой № не прошел:

заявления и всякие другие дела, сказал комендант, буду рассматривать

в 12 ч. Жду до 12 ч. Наконец, удается получить на бумаге Крайплана

86

и на удостоверении искомую формулу: «Коменданту Северолеса. Може-

те принять на учет». У коменданта Северолеса регистрируются адмвыс-

лынные, служащие некоторых учреждений, в том числе и служащие

Крайплана. Эту формулу из 260 душ нашего эшелона лишь четвертый

получил я. Можешь себе представить, значит, какого большого значения

одержал победу я. Тем не менее, прямого ответа на бумагу Крайплана

об откомандировании меня на работу эта формула не содержит.

Снял штиблетки, подзасучил брюки и по тем самым шпалам, которые

сам клал, по песочку, которым штопал, попер на Пристань. Там незадача

с перевозом. Только в 3 часа попал в Крайплан. И не застал ни пред-

седателя, ни управделами. Прошел в Бюро. Показываю нарочито с тор-

жествующим видом добытую с таким трудом резолюцию коменданта,

говорю, что с завтрашнего дня могу сесть за работу. Но тот заявляет мне,

что формула еще не говорит, что мы можем Вас принять. Впрочем, вот

завтра Вы увидитесь с управделами, он мне пусть подтвердит, что Вы

приняты. Тогда занимайтесь у меня.

Так-то думаю непросто пройти адмвысланному сквозь «игольные

уши». Завтра буду говорить с председателем и управделами. Если опять

канитель будут разводить, нечто придумал другое и уже теперь сделаю

дело быстрее.

Вот и весь день, если не считать небольшого отрезка времени, который

употребил на чаепитие с селедочкой (6 кружек, две из них с толокном).

Теперь о чем-нибудь другом. Масло ты мне не посылай. Оно с пере-

сылкой и тарой обойдется ровно столько, сколько стоит оно здесь. При-

том же я тоже тогда должен буду послать тебе сухарей.

Относительно ботинок, скажу вот что: надо купить за 30 руб., потому

что здесь едва ли достану. Но посылать не надо.

Туфли, которые ты прислала – ведь я совсем забыл о них – они вполне

меня устраивают вместе с этими старенькими штиблетами до осени.

Между прочим, когда я перееду в Соломбалу, попробуй сделать опыт

пересылки сюда по железной дороге кое-чего большей скоростью.

От Костромы 20 кило 4 р. 40 к. Что именно послать, пока не знаю. Сюда

из Костромы пришла посылка Беляевым на 3-й день. Как ты думаешь,

каким бы путем узнать про Ивана Петровича? Не знаешь ли чего о Лео-

ниде Николаевиче?*

87

Неужели Либеровский во Владимире? Где проф. Гвоздецкий, Анто-

шин, Козлов, Рыбаков, Керез и др.?

Впрочем, особенно не распространяйся на эти темы. И вообще осто-

рожность – вещь не лишняя.

Не известно ли тебе что-нибудь о Мише и Наталье Викторовне?** При-

слали одеяло детки их?

Здравствует ли брат мой, Владимир Иванович?***

Здесь только два местных краеведа – их я опишу, когда узнаю поближе.

Но краеведения нет. Общество закрыто ими самими и вовремя.

Здесь выходит несколько журналов: «Советский Север», «Северное

хозяйство», «Социалистический Север». Три газеты. В них порядочно

краеведческого материала. И есть об этнографии. На окраинах это дело

не такое безнадежное.

Больше не могу писать – устал. Времени уже около 11 ч. Спят почти

все, а солнце еще не закатилось.

Ох, как целую тебя крепко. Что-то уж очень захотелось проделать это

в натуре.

В.С.

Если бы ты мне наклеила конвертиков и прислала их в бандероли

с одной книжечкой. Только жаль мне тебя заставлять искать эту шту-

ку. Я разумею 2-й выпуск Библиографии (Этнография и Антропология).

Если это сложно, плюнь: могу и не дарить в обмен в своем положении.

*Пауль Иван Петрович (1884–1960), сотрудник Костромского музея местного края и член прав-

ления Костромского научного общества (КНО). Арестован в 1930 г. На следствии показаний про-

тив В. И. Смирнова не дал. Впоследствии работал инспектором по охране памятников Костром-

ской области (1948–1960). Казаринов Леонид Николаевич (1871–1940), директор краеведческого

музея в Чухломе. Арестован в 1930 г., выслан в Котласский район Северного края, по болезни

отпущен в 1933 г., стал инвалидом (лишился ноги).

**Наталья Викторовна Смирнова (ум. в 1956 г.), жена Михаила Ивановича Смирнова, брата

В. И. Смирнова.

***Владимир Иванович Смирнов (1888–?), брат В. И. Смирнова.

№ 18

3/VII 31.

|| Милая, милая.

Первый день на новой службе. Не очень-то я был уверен, что выйдет

так просто: пришел, подал бумажку с известной уже тебе резолюцией

88

коменданта, сказали: «Идите, работайте», сел и начал работать. Нату-

рально не разгибая спины, просидел до 4-х часов, знакомясь с делами –

в полном беспорядке их.

Совсем другой круг вопросов заслонил грязную мрачную кузницу,

(тебе я обязательно ее покажу, когда приедешь), лохмотья и болести ее

жалких обитателей, железнодорожные шпалы и рельсы, свое и чужое

горе и страдание.

Передо мной мелькают цифры миллионов тонн угля Печоры, потоки

массовых грузов, лес, лес, лес, металлогенетические зоны, проблемы

нефти, железа, изыскания асбеста, слюды, гипса, извести, исследование

залежей серебра, меди, барита. Соль. Йод. Торф и т. д. План исследо-

ваний Арктического института, Океанографического, Института про-

мышленных изысканий и др. почтенных учреждений. Острова Вайгач,

Колгуев, Новая Земля. Механизация промышленности и транспорта,

олени, болота, навага, треска, киты, тюлени. Наконец, человек. Его изу-

чает только полярный Бактериологический институт имени Тимирязева.

И еще кто-то просунул составление географического словаря Северного

края (20 т. руб.). Все исследовательские работе в крае по смете Крайпла-

на на 8 с лишком миллионов рублей.

Учреждение наше помещается в бывшем доме губернатора. Как

и полагается, постройка первой половины XIX века, дом с колоннами,

с широкими лестницами, с парадным вестибюлем. Мое место будет

у окошечка на верхнем этаже. В комнате работает 7 человек (здесь по-

мещаются 3 секции), двое в отпуске и 2 в постоянном расходе. Не ду-

маю, чтобы настало мирное житие вроде твоего. Но едва ли буду уби-

ваться на работе. Конечно, на первых порах товар придется показать

лицом.

Обедал в здешней столовой. 60 коп. обед из 3-х блюд. Сытно и чисто.

Но если буду далее продолжать в том же роде, у меня вырежут талон

на крупу, мясо и рыбу. Думаю, что даже при этом условии – расчет брать

обеды здесь, ибо прикрепиться к другой столовой – вопрос не малень-

кий. К тому же эта под рукой, и очередей здесь нет.

Когда я вышел на улицу, город мне показался лучше и люди красивее.

Я шел прикрепляться к новому коменданту. Но его не застал. Ждал час

и решил ехать на пароходе до Затона, а оттуда рукой подать до Исакогор-

ки. Видишь ли, опасаюсь я оставить на ночь без себя вещи.

89

Так вот. Прибыл я около половины 10-го. И так было хорошо ехать

на пароходе. Знаешь, такой особый запах и ветерок с юга, теплый. День

вообще удивительный. Это уже второй день, в течение которого ни разу

не было дождя.

Скоро закатится и зажжется заря до утра. И такая заря, какой мы там

не знали. Трудно оторвать глаз от небосклона и облаков.

Хорошее, немного элегичное настроение разрушает комарье, пользую-

щееся тем обстоятельством, что руки мои заняты.

Мне приходит в голову серьезная мысль: а не приехать ли тебе на вре-

мя в качестве опыта. Ты понимаешь, в чем дело: я узнал, что высланные

с минусом в своем правовом отношении, ничем не отличаются от нас

грешных. Являться, будто бы должны так, как и мы грешные. Так же

должны преодолеть препятствия на пути к устройству на месте.

Может быть, ехать сюда, отпросившись на 2 недели, посмотреть, как

дело выйдет с подысканием места, и все вообще. Ты проездишь сотнягу.

Черт с ней. Зато все будет ясно. И, когда возвратишься в Иваново, бу-

дешь действовать не вслепую, а с открытыми глазами.

Если эта мысль тебе по нутру, напиши мне. И тогда дам соответствую-

щую телеграмму, с которой ты можешь оперировать как надо.

Родная моя. Меня иной раз страх берет за тебя: ведь там ты, можно

сказать, как за каменной стеной. А здесь, может быть, еще менее проч-

ное положение.

Разбираясь в бумагах, наткнулся на постановление ЦБК об исключении

из состава членов Веселовского Б.Б. и др.* Первый, говорят, в Кеми уже.

Целую тебя, моя ненаглядная. Теперь свидание наше мне представля-

ется уже чем-то вполне реальным. Еще и еще раз. Письма от тебя сегод-

ня не получил.

Да, еще мне предложили место. Уж как жаль, что я раньше не раз-

говорился: в статистики на завод. Жалование то же. Вот бы тебя

устроить.

*Веселовский Борис Борисович (1880–1954), историк, экономист, профессор. Весной 1930 г. вы-

веден из ЦБК и арестован.

90

№ 19

4/VII 31. Родная моя. Сегодня привез в город чемодан. Завтра следует

продолжение. Накопил имущества много. Между прочим, у меня есть

аккуратные небольшие козлы и щит – это кровать. И ее повезу. Таким

образом, еще несколько дней буду ночевать на Исакогорке. Спать, кста-

ти сказать, приходится немного. В 5 ч. утра я уже должен быть на но-

гах, т. к. в 6 ч. идет в город поезд (на «Пристань»). Поэтому на службе

сижу сонный.

Сегодня хозяйка встретила меня довольно сухо, когда я заявился с че-

моданом. Оказывается к матросу, который живет с А.А. в комнате, прие-

хала жена с двумя ребятами. Отделили они треть комнаты парусом и за-

сели. Вот хозяйка и говорит: «Ну, уж Вас так и быть пущу, а уж жену

не выписывайте. Подыскивайте сначала себе комнату». А я и ляпнул:

«Да уж только дайте мне завязить ногу». Получилось двусмысленно.

Что-то еще она стала ворчать, но я уже был далеко.

Ведь вот какая досада. Не заберись эта жена матроса, по видимости,

дама с характером, ты бы могла без особого стеснения поселиться тут

же. Дня через 3 начну усиленно искать комнату. Не унывай, как-нибудь

вывернемся. Еще одна досадная штука произошла. Сегодня нарочито

за мной пришли звать в корректоры в «Правду Севера». Для меня эта по-

зиция была бы лучше. Но открепиться, хоть и не совсем, удалось только

благодаря тому, что я старый спец (!) по плановому делу. В будущем ка-

рьеру корректора я поимею в виду, и, может быть, на эту роль попыта-

юсь спланировать.

Сегодня занимался классификацией и вообще разбором дел Бюро.

Приводя все это в порядок, я вспоминал Ивана Петровича,* который ру-

гательски бранил меня за беспорядочное содержание документов теку-

щей переписки учреждения. Свое все некогда было привести в порядок,

пришлось чужое выправлять.

Одновременно знакомлюсь с интересами края и с самим краем. Если бы

мы были с тобой посвободнее, попасть в какую-нибудь экспедицию

было бы не так трудно. Думаю, что даже при нашем положении удастся

попасть в экспедицию вроде Печорской или Мезенской по комплексно-

му изучению этих палестин. Ну, это дело еще впереди. Сейчас важнее

для меня услыхать ответ на вчерашний вопрос мой: а не поехать ли тебе

сначала начерно, а потом уж и набело?

91

Сейчас приехал в Исакогорку. Письма от тебя опять нет. И вчера

не было. Перерывы по два дня подряд бывали очень редко. Утешаю себя

тем, что это, быть может, случайность – задержались почему-нибудь. А,

может быть, завтра получу на Соломбалу.

Получил открыточку от мамы. Она извещает, что с Аннушкой вместе

выслали мне посылку с сухарями, хлебом и толокном. Как жаль – я об-

растаю вещами.

О моих служебных успехах не очень-то рассказывайте – не позавидо-

вали бы. Знаю, конечно, что вы не болтливы. Но так – это на всякий

случай.

В общем сейчас недурно пока что чувствую себя. Когда перееду окон-

чательно, и с квартирой справлюсь! А местишко тебе тоже найдем. Ходы

в техникум для Настюшки тоже открываются. Мой патрон, инженер

Шарков, читает лекции, как я узнал, в Политехникуме.

Целую тебя, родная, хорошая, любимая. Как мне хочется дотронуться

до тебя. Твой Вас. С.

Пиши на Соломбалу. Насте письмо допишу завтра, ибо сосредоточи-

лись на мне.

*Иван Петрович – Иван Петрович Пауль.

№ 20

|| 5/VII 31. Милая, ненаглядная. Одна только одна мысль, как бы по-

скорее увидеться.

Сегодня я последний раз ночую в Исакогорке… Стало мне что-то жаль

эту маленькую станцию с нелепыми придорожными постройками, обы-

вателями, которые так тщательно отгородились от ссыльных, и особен-

но жаль самих ссыльных, которые до морозов проживут в худой кузнице

без потолка, а затем будут высланы куда-нибудь, где и поселят их в ба-

раках. Мне как то стало совестно за свое благополучие.

День такой хороший, безоблачный. Жар умеряется близостью воды.

И я сразу вспоминал Ленинград, его воздух и его уголки. В самом деле,

есть что-то общее между каналами там и рукавами дельты здесь.

Сажусь к окну, раскрываю. Внизу бегает трамвай, совсем рядом зелень

берез … Раскрываю дела, которые мельком пробегаю.

92

* * *

Пошел к коменданту прикрепляться. Вот тут-то и началось. «Не могу, –

говорит, – прикрепить, пока не представите бумажку о разрешении ГПУ

занимать Вам эту должность». Из разговора с ним я понял, что Крайплан

не так повел дело. Все равно видно стало, что на таком посту не удер-

жишься с 58 пп.10 и 11.*

Покатился дальше.

Больше всего меня привлекает корректорство. Иду к моему протеже

в этом отношении. Оказывается – уехал в Холмогоры. Иду к другому

лицу, которое меня направляет к некому Копеину. Этот ушел в отпуск.

О том, что потом последовало, говорить не приходится.

Качусь дальше на йодный завод. Здесь долго-долго жду, как-то

не очень-то в радужных настроениях. Разговор – одна минута. При-

ходите завтра – получите от нас бумажку к коменданту. Вот и все. Так

делают дела на заводах. Я статистик-тарификатор или тарификатор-

статистик. «Ну, мы Вам, конечно, не сможем заплатить так же, как

в Крайплане, мы можем дать только 150 руб.». Что и требовалось до-

казать.

Так я перестал быть плановиком и стал статистиком. Может быть,

только до завтра. Но я как-то все думаю, что образуется.

Приехавши на Исакогорку, нашел твое письмо № 28, значит, все в по-

рядке. Оно просто напросто почему-то задержалось.

Роднуленька моя. Все же раньше ноября надеюсь встать на свои ноги,

устроить жизнь свою по-человечески или почти по-человечески. Сегод-

ня я свез еще часть вещей. Завтра переселяюсь в город окончательно.

Карточка у меня заработана, книжка в столовую есть. Ведь это самое

главное.

Но до 10-го я обязан устроиться с местом и с комендантом. Только

меня это и беспокоит несколько.

Да рубашечку именно ту сперли – из толстой материи. Воротник ее

лежал лучше, чем какой- либо другой.

Ты очень наивна, когда даешь совет купить клею. Эта гораздо более

редкая вещь в Архангельске, нежели макинтош в Иванове, по поводу

которого ты заподозрила меня, что я выжил из ума.

93

Милая ненаглядная. Письмо мое опять очень кратко. На этот раз, при-

знаюсь, потому что хочется послушать последнюю главу Онегина.

Кончаю. По этой же причине я не дописал начатое послание Настюшке.

Целую и обнимаю тебя крепко.

В.С.

P. S. Если ты мне пошлешь посылку с маслом и сахаром, жди сухарей,

ландрина и т. д.

*Ст. 58 УК СССР устанавливала ответственность за контрреволюционную деятельность.

№ 21

|| 6/VII 31. Милая и дорогая. В последнее время я испытываю стыд

за краткие небрежные письма. Один раз я торопливо закончил письмо,

потому что хотелось послушать декламацию из Пушкина Н. Н. Кузнецо-

ва. Это, конечно, не оправдание. Твои письма, конечно, требуют более

обстоятельных ответов, нежели те, какие делал я до сих пор.

* * *

В тот раз, когда занимался моционом с Николаем Николаевичем,

я сделал попытку убедить его поискать что-нибудь получше кузницы,

попытался дать совет повести курс его дачного времяпрепровождения

на другую линию. Он, как ребенок, несмотря на свои 60 лет, живет

здесь в ссылке на манер дачника: поздно встает, кушает, не торопясь

чаек, прогуливает себя, подолгу и по многу раз в день стряпается

у плиты (по его мнению, в столовой кормят отвратительно, и он ею

не пользуется).

Ему нравиться не думать, что над ним нависла гроза высылки в об-

ласть Коми или другую палестину.

Он долго и охотно рассказывает из астрономии, о своих поездках за гра-

ницу, о мадам Керн и ее муже, скандировал по-гречески стихи Гомера.

Бедный осколок прошлого, абсолютно никому ненужный с его высо-

кой культурной личностью.

* * *

Недовольство почтальонши, замученной моими письмами, вещь

действительно опасная. С другой стороны, несмотря на мою по-

требность постоянно писать тебе и особенно получать твои письма,

я вижу, что при моем образе жизни ежедневно писать обстоятель-

94

ные письма – тяжело. Будь у меня такая же вольготная служба, как

у тебя, другое дело. И вот думаю, не последовать ли примеру Николая

Николаевича, который пишет каждый день, но посылает через день,

в таком случае письмо получается вдвое содержательнее. Как ты ду-

маешь на этот счет?

* * *

Мне очень понравился твой совет прожить лет до 90. Не берусь выпол-

нить такую большую программу, но попытаюсь, кисенок, еще пожить

мало-мало. Сделаю такую отчаянную попытку.

Как то ты писала, кстати сказать, с сожалением, что вот-де жизнь про-

ходит день за днем, пятидневка за пятидневкой, а твое умение работать

никто не умеет и не хочет использовать. Что же сказать о моих пятид-

невках, месяцах, а в последнее время – годах, которых даже, если я по-

следую, хотя бы в половину твоему совету, не так то уж много в моем

распоряжении – что об этом сказать?..

* * *

Перевез остаток барахла к Алексею Алексеевичу. Зашел утром на за-

вод «Северойод». В две минуты получил очень обстоятельную бумаж-

ку к коменданту, с которой и вышел в самом прекрасном настроении.

Так как к коменданту раньше 12 ч. нечего было идти, решил осмотреть

немного город, по обычаю, стремясь соединить приятное с полезным.

Заглянул в отделение Океанографического института: что мол – у вас,

как насчет мест для нас грешных. Очень участливо встретили: говорят,

что пока нет, а вот числа 15-го наведайтесь.

Не плохо, думаю себе, надо записать это вам в кредит.

* * *

Набережная в этом месте – самый лучший уголок Архангельска. Тут

так много общего с Ленинградом. Трудно оторвать взгляд от Двины, раз

в 5 большей здесь, нежели Волга в Костроме. За водой далеко видны

острова: Кег-остров, Хабаровка, Маймакса. Там что-то настроено, ды-

мится. По Двине, залитой солнцем, ползут океанские левиафаны, сну-

ют моторки, у берега полощется белоголовая ребятня. Из окон морско-

го техникума слышен гул молодежи – готовятся к зачетам. Некоторые

тут же на бульваре выползли и зубрят политграмоту…

А день пышный, гордый редким здесь солнечным зноем. Можно за-

быть, что нахожусь в ссылке.

95

Комендант в регистрации меня и в разрешении служить на «Севе-

ройоде» отказал: «Ведь Вы в Крайплане устраиваетесь». Объясняю, что

и как. – «Нет, нет, – говорит, – пусть Крайплан добудет разрешение на ра-

боту Вам в ГПУ, я ведь лично не возражаю, но не могу на свой риск до-

пустить».

Сказка про белого бычка.

Я опустил тебе сказать, что перед тем как побывать у коменданта, за-

ходил в Крайплан сказать, чтобы не очень уж отстаивали меня, так как

может статься, таким манерам долго придется со мной нянчиться.

Теперь опять зашел, сказал, чтобы понажали на ОГПУ.

Обдумываю еще один выход. Но о нем потом расскажу.

Основная ошибка этого дня, что я ходил пешком. Архангельские рас-

стояния способны убить человека. Накануне я проездил на трамвае 1 р.

8 к. В этот день много ходил. Поэтому рано осел. Мало, значит, сделал.

Пошел с Алексеем Алексеевичем в баню. Ведь сегодня вспоминает он,

Аграфена купальница – всем цветам начальница. День заключаем чай-

ком из самоварчика и ложимся спать: утро вечера мудренее… Покойной

ночи, мои крошки, мои дочки…

|| 7/VII День Ивана Купала.

Успел вчера послать неочередную открыточку о том, что переехал,

и что письма, быть может, будут приходить после некоторого интервала

и с некоторым запозданием.

Еду сейчас в Маймаксу. Это остров в дельте Двины, на котором рас-

положен ряд лесопильных заводов и лесных барж.

Здесь где-то можно отыскать председателя Крайплана, 4 дня не бывав-

шего в Крайплане.

Отлично понимаю свое положение, тем более трагичное, что 10-го

я должен явиться на регистрацию. Куда? К коменданту, который меня

принять не хочет, или коменданту Исакогорки, от которого я полуокре-

пился? На обычный вопрос на регистрации – где работаешь? – что я от-

вечу? По совести говоря, нигде? Но безработных, как правило, выселяют

отсюда.

96

Так вот я и еду разыскивать председателя Крайплана и рассказать

ему все, и попросить или снять меня со счетов Крайплана, или биться

за меня до конца.

На Маймаксе несколько деревянных городов. На 3-х ближайших за-

водах, около которых я прошел, до 15 тыс. рабочих. Кругом опилки,

стружки, щепа, штабеля леса пиленого и костры бревен – мы не видыва-

ли столько леса никогда в жизни.

Жарко. После обеда в Крайплановской столовой хочется пить, тем бо-

лее, что утром съел несколько кусков селедки. Иду в столовую. Пред-

ставь, сладкий чай здесь 2 коп. стакан. Выпил 5 стаканов, съел 3 пряни-

ка. Захотелось есть. За 8 коп. съел тарелку гречневой каши … с сахар-

ным песком! Первый раз в жизни – довольно противно.

Жду председателя. Он работал всю ночь и теперь прилег отдохнуть.

Тем временем наблюдаю страшный пожар на одном из ближайших за-

водов (24-й). Горит вся лесобиржа, все бараки. Ужас.

Жду уже 4 часа. Знаешь, мое упорство и то готово сломиться. Но войти

в барак и разбудить человека, работавшего всю ночь, не могу, да и неу-

добно в других отношениях.

8 часов вечера. Через час надо переправляться в Соломбалу. Поздно,

пожалуй, и не переедешь. Сижу и размышляю о тщете суетного мира

и на счет того стоит ли тебе срываться из Иванова?..

8/VII 31. Продолжаю на квартире, утром в 7 часов (зачеркнуто)

…………………………… описание вчерашнего вечера. Брожу меж ба-

раков, смотрю на пожар. Жизнь – новелла.

– Ты про ково пишешь? – спрашивают меня девушки, только что вы-

путавшиеся из неприятного положения. Они залезли на крышу, чтобы

лучше видеть пожар, а ребята лестницу отставили от барака и насмеха-

ются.

– Да вот про вас, – говорю им, – пишу, как вы на крыше сидели.

Разговорились. Узнал, что они вольницы. Есть «принудчики», ссыль-

ные, а эти законтрактовались сами на сезон в Архангельск (но попали

в Маймаксу). Одна в столовой служит, жалованье 45 р. и стол. «Характер

на этой работе портится». Другая работает на клепке, третья на стирке.

Посочувствовал, что скучно им не в городе. – А ты цево сидишь?, – спра-

шивают они, вологодские. – Да вот жду, когда проснется начальство. Вы

97

хоть бы песню у него под окном погромче спели. – Девчонки убежали,

а через момент опять на крылечко: «Мы его разбудили. Иди». – Как раз-

будили? – «Отворили дверь да и разбудили».

От председателя я узнал, что он не хочет со мной расстаться, что он

напишет сейчас письмо тому-то и тому-то … Очень я его удивил, ког-

да вынул из кармана перо, чернильницу, из другого блокнот и конверт.

Поговорили о статье Сталина, в которой намечается новая линия отно-

шения к интеллигенции (по-русски у нас выходит: сначала в зубы, а по-

том – пожалуйте ручку).

С письмом в кармане возвратился в 12-м часу ночи на квартиру. Трудо-

вой день мой вышел довольно протяженным.

Ну, пока хватит. О том, что день грядущий мне готовит, сказать

не умею. Но день на редкость хороший. В Иванове вы, наверняка, из-

дыхаете от пыли и жары.

Милые мои, целую вас много-много.

В. С.

Открытка

|| 6/VII. Милые мои. Перебрался в город. Теперь письма вам будут, ве-

роятно, приходить позднее на день, нежели опущенные на железной до-

роге.

Пока что еще не устроился с местом. Хожу по учреждениям и отдель-

ным лицам. В общем, дело налаживается.

Если успею, еще сегодня напишу поподробнее.

Целую вас.

№ 22

|| Дорогая Лида.

Сегодня утром я отправил тебе письмо № 21. Сейчас вечером пишу

всего несколько строк. День закончился без особых результатов и изме-

нений в моей карьере. Дело в том, что когда я пришел вторично в Край-

план узнать о результатах шагов по моему делу, оказалось, что ничего

еще не делалось, так как мое заявление о принятии на службу затеря-

лось. Пришлось написать новое.

* * *

Твоих писем, адресованных на Исакогорку, я еще не получу до 10-го,

когда туда съезжу по разным делам, и, между прочим, за посылкой от Ан-

98

нушки и мамы. Неужели и ты туда послала уже свое масло и конфеты.

За это, наверняка, пошлю транспорт сухарей. Берегись.

* * *

Собственно говоря, я должен был бы тебе описать новый зверинец,

в который я попал. Но у меня нет сейчас настроения это делать. Попы-

таюсь завтра. Сюжет любопытный.

Вот какая у меня к тебе просьба: если когда-нибудь будешь мне посы-

лать что-нибудь, пришли часы непочиненные. Архангельск – город ча-

совщиков и сберегательных касс. Здесь починку мне сделают дешевле.

Замучил я тебя разными своими просьбами. Но что я поделаю. Один

очень достойный человек просит дать ему «Материалы по библиогра-

фии Костромского края», вып. II. Не найдется ли под руками этой кни-

жицы? Вышли.

* * *

Пересылка до 20 килограмм по железной дороге большой скоростью

стоит 8 руб.

* * *

Квартиру еще не ищу, так как продолжаю, как видишь, пребывать в от-

ношении места на птичьем положении.

Ну, ничего не поделаешь. Скоро все изменится, говорят, принимая

в расчет тот новый курс, о котором говорил тов. Сталин, в отношении

интеллигенции. Целую.

Милая, ты, вероятно, за меня страдаешь. А я так очерствел, и ничего

себе, чувствую неплохо.

Открытка

|| 9/VII 31. Милые мои. Сегодня ездил на Исакогорку за посылкой

и письмами. Получил посылочку мамы и Аннушки – сухари, хлебец

и толокно. Письма 29-е, 31 и открыточку от 5/VII. Таким образом,

письмо твое 30-е не получено. Конверты обоих писем надорваны.

В связи с этим некоторое время решил писать на открытках. Мое

14-е письмо, довольно большое, было написано 28 и 29 июня. Ничего

не поделаешь!

В моих делах пока все без перемен. Рассчитываю, что на ближайших

днях все наладится.

99

Неужели ты все же купишь мне масла, в то время как сама пребыва-

ешь в таком аскетизме, который меня пугает? Неужели ты думаешь, что

я буду есть его, если ты не догадаешься половину оставить себе, нет,

не половину, а две трети.

Целую вас, мои добрые, хорошие.

В. С.

Открытка

|| 10/VII 1931. Лида, милая моя деточка. Пишу из Исакогорки. При-

ехал по делам и получить письма. Оказалось – письмо 32. Таким об-

разом, пока недостает 30-го. По вопросу о книгах, еще раз обдумав-

ши поглубже твой вопрос, напишу подробнее некоторое время спустя,

может быть, вечером. Сейчас скажу только одно – ни о чем не жалею,

кроме ваших трудов. Делай, как лучше, как взглянется на месте. Курсы

русской истории, ты права, лучше сохранить, в том числе Соловьева,

Кл[ючевского] и Покровского. Не жаль литературу о декабристах. Она

у меня редкостная и продается хорошо. То же «Былое» и т. п.

Мои дела «налаживаются».

Как я счастлив, что Настя дружиться с тобой. Целую вас в сахарные уста.

№ 23

|| 10/VII 31. Милая, любимая моя. Домой пришел усталый, кислый.

Поздно уже. Простоял 3 часа в очереди на регистрации.

Смотрю на столе лежат письма мне: 33-е и 34 и Настино. Это обстоя-

тельство подбодрило меня. Решил сейчас начать отвечать на эти письма,

а литературу вроде описания настоящего зверинца, описания своего жи-

лища, Архангельска и т. д. отложить до другого раза.

По поводу книг кое-что я писал сегодня в открыточке, отправленной

с Исакогорки. Что еще к этому добавить? Разве только относительно

местных изданий. Кроме экземпляра изданий КНО и отдельных отти-

сков моих статей, ничего не жалей. Впрочем, несколько лишних про-

грамм не помешают.

11/VII 31. Вчера сил моих хватило только на одну страницу. Лег спать.

Продолжаю сегодня.

Русская история, когда она излагает не политическую сторону, а исто-

рию быта – это ведь тоже этнография. Вот почему такие вещи, как Забе-

лина – «Быт русский Царей» и «Быт русских цариц» надо бы сохранить.

100

С этой точки зрения просмотр книг Сергея Ивановича мог бы дать

кое- что для нашего этнографического собрания.* Но, когда тебе с этим

путаться? Нельзя углублять книжного вопроса и из-за кустов просмо-

треть лес.

О другом. Масло твое, о котором ты пишешь, что оно хорошо упакова-

но в бутылочке, будет лежать до твоего приезда. Где мне здесь его есть?

Я питаюсь в столовой, в случайные часы, остальное время на ходу в по-

исках места и прочего. Ходить с бутылочкой как-то неудобно.

* * *

Если такой грех случится, что потеряешь зубок- другой, не опасайся –

я тебя еще больше буду любить несчастненькую.

Подари, пожалуйста, Королеву юбилей М [осковской духовной] Ака-

дем [ии].**

Труднейший вопрос о кроватях и обо всем прочем, что надо захватить

сюда. Сейчас я в таком положении, при котором вдвинуть кровать и вдви-

нуться в комнату нечего и думать, позднее я опишу подробнее это сюжет.

В то же время для меня в настоящий момент самое важное не кварти-

ра, а подыскать занятие и зарегистрироваться в городе. Найти занятие

не так трудно, но чтобы на этой позиции можно было закрепиться – это

вопрос другой …Об этом предмете расскажу потом подробнее.

Только переставши быть безработным, начну искать настоящее жилье.

Так вот и не могу дать тебе соответствующий совет, «распорядиться»,

как ты говоришь.

Недоумеваю, насчет какой посылки ты меня спрашиваешь – полу-

чил ли я? Я уже писал тебе, что посылку с туфлями, толстовкой и про-

чим получил. Может быть, я писал это в погибшем письме № 14?

Мне особенно понадобится комплект отчетов Костромского Научно-

го общества. Один экземпляр отчетов, если удастся подобрать, перешли

сюда или привезешь с собой. Он нам нужен будет, чтобы написать до-

кументально подтвержденную реабилитацию во ВЦИК.

* * *

Последний самый крупный и также неразрешимый вопрос, кото-

рый ставят твои письма, что же делать Насте? Жить в пустой квартире

и неприязненном окружении, разумеется, смысла нет. Насте надо пере-

101

биться до того времени, когда здесь будет подыскана достаточно боль-

шая комната, чтобы поместиться втроем. Когда я горю «перебиться»,

я думаю, что это лучше сделать не в пустой квартире, а у Рыбаковой или

в Костроме у Елизаветы Михайловны.

Я писал Насте на счет того, что, может быть, ей резон устраиваться

в Ивановском, (а сейчас я думаю – в Костромском) техникуме. Это воз-

можно тоже при условии жизни или у Рыбаковой, или в Костроме. В от-

ношении техникума надо действовать быстрее.

Само собой разумеется, если бы удалось найти комнату (это потруд-

нее чем в Иванове квартиру), ни минуты не думая, Настя, устраивается

здесь. Но тащить на такое птичье положение как сейчас, например, в ка-

ком я нахожусь, не могу.

Опять вопрос твой и в др. письме о кроватях – можно ли их поста-

вить? – да ведь это зависеть будет от величины комнаты, которую найду.

Пока считай вопрос, как говорят, открытым.

Просишь поузнать, как поступают на службу? Делается это так: ходят

из учреждения в учреждение и предлагают свои услуги. Вот, например,

сегодня я уже был в 3-х учреждениях. В одном не подошел по своим спе-

циальностям, в двух других адмвысланных не принимают. По совести

говоря, на сегодня с меня хватило. Но все же еще схожу в Коммунстрой,

где нужны будут скоро делопроизводители и статистик. Что-нибудь да

найду. Нас на биржу не принимают.

Это хорошо, что Настя хочет сходить в ГИЗ и предложить свою практи-

ку. Очень приветствую. Если откажут, как отказывают мне, нос на квин-

ту не вешала бы. Надо привыкать к борьбе.

Ну вот, моя родная. Практические вопросы я так и не разрешил: сама

видишь, как непросто мне вещать отсюда оракулом. Еще об одном во-

просе хочу поболтать – это на счет твоего замечания, что я отмахи-

ваюсь от вопроса о своих детях, стараюсь забыть его, когда говорю,

что потом потолкую с тобой на эту тему. Не в том дело. Видишь ли,

я представляю так, что письма мои ты читаешь и Насте, хотя бы в вы-

держках, писать, значит, со всей откровенностью о детях мне не хо-

чется, так как слова мои могут быть истолкованы или поняты неточно.

102

С этим согласится и она. Вот, например, как я могу комментировать

следующие слова ее письма от 29/VI 31. «О Глебе я не буду писать,

потому что не хочу с тобой спорить и расстраивать тебя. Все равно

я убедить не смогу, поэтому думай о нем, как хочешь. У меня о нем

определенное мнение. Хотя он и верит в социализм, но для социализма

он не нужен».

Я, конечно, тоже верю в социализм, однако от этого бодрости у меня

не прибавляется … «Тебе жаль Глеба! Да, надо бы тебе там работать,

таскать шпалы и посылать еще ему денег, чтобы он ездил из города в го-

род. Бедный несчастный 22-хлетний ребенок!..».***

Так вот ты ясно видишь, что по существу этой реплики в письме

я не могу распространяться. А поговорить, чтобы это не оставило на бу-

маге следа, – вот что я сделаю охотно и должен сделать.

Был сейчас еще в 4-х учреждениях. 1. В комиссии по постройке кана-

лизации. Там, видимо, не прочь взять меня управделами. Просили зайти

через день. 2. Был в «Крайрыбе»: «Если бы вы были бухгалтер, сейчас бы

взяли». Увы, я только могу быть (с достоинством заявляю) счетным ра-

ботником. 3. В Союзтрансе не застал заведующего кадрами и какого-то

инженера. Работники здесь очень нужны. Но главным образом в отъезд

в изыскательные партии. Если бы с женой меня взяли, так пошел бы.

На всякий случай думаю завтра забежать. 4. Был еще в одном учрежде-

нии: «Потребсоюз». Ох, и народишку же тут кормится, не проворотишь.

Расспросили, что и как умею делать. Учтиво выслушали и сказали: «ад-

мвысланных не берем».

Кончаю это письмо в садике сзади Крайплана (думаю, бывший гу-

бернаторский). Вспомнил, как ты шарахнулась от букета душистых

фиалок. Милая, несчастная моя. А ведь вот я даже в минуты тревоги

и горя не могу оставаться равнодушным к природе. Сижу и любуюсь

самым красивым деревом в мире – березкой с ее причудливым и таким

нежным узорочьем листьев. Смотрю и вспоминаю тебя, такую же чи-

стую и нежную. Да, да … Иду к коменданту, а не могу оторвать глаз

от просторной Двины.

Сейчас, впрочем, я поеду на трамвае домой. Там, вероятно, лежит твое

письмецо.

Сначала опущу на почте это письмо, чтобы дошло поскорее, а на то от-

вечу уже завтра.

103

Ну, пока всего хорошего.

Целую вас, мои стрекозы.

*Сергей Иванович – Сергей Иванович Смирнов (1870–1916), профессор Московской духовной

академии по Кафедре Истории Русской Церкви, брат В. И. Смирнова. Его библиотека была ку-

плена В. И. Смирновым у его вдовы.

**Сборник «У Троицы в Академии. 1814–1914». М., 1914.

***Сын В. И. Смирнова Глеб писал стихи, подражая Есенину, под псевдонимом Глеб Ясин, ездил

по всей стране, то и дело попадая в какие-то неприятные истории, из которых отцу приходилось

его выручать, высылая деньги.

№ 24

|| 12/VII 31. Милая, родная моя, ненаглядная. Так медленно проходит

оборот писем, так быстро в то же время новые вопросы и новые на-

строения сменяют прежние.

В последнем письме от 7 июля (35) ты спрашиваешь насчет рукописей.

Только числа 15 ты получишь ответ, может быть, уже тогда, когда сама

решишь, что лучше сделать.

Прежде, нежели что-нибудь подумать ответить на этот кардинальный

вопрос моей милой жонке, я отчитаюсь в сегодняшнем дне, довольно

похожем на все предыдущие.

«Трудовой» день почти уже закончен … Осталось только купить хле-

ба. А для этого надо переехать через Двину (я, собственно говоря, этим

и занят в настоящий момент). Хочу успеть побывать у Ф. А. Петровско-

го.* Он библиотекарь «Северолеса».

Так вот за день я успел побывать всего в 6 учреждениях. Кое-где что-

то навертывается, в других нас принципиально не берут. Председатель

«Крайплана» говорит: «Продержитесь несколько дней». Но продер-

жаться, это значит, идти опять на железную дорогу. Сделать это опаса-

юсь, потому что второй раз отсюда не вылезешь, пожалуй. Завтра буду

3–4 учреждениях, где есть надежда устроиться.

Из этих, далеко не детальных заметок о моей предприимчивости

по части занятий по подысканию места, ты можешь судить, что вопрос

о рукописях далеко не на первом месте, не в центре моего внимания.

Но на всякий случай для решения этого вопроса надо иметь в виду

следующее. Когда выяснится вопрос, что здесь удастся осесть более или

менее прочно, тогда можно будет думать о том, чтобы подчистить то, что

осталось недоделанным и с чем, (т. е. с окончательной отделкой) надо

104

спешить. Выяснится этот вопрос в ближайшие дни, поскольку удаст-

ся закрепиться на месте. Разумеется, лучше с собой привезти кое-что,

нежели посылать по почте вдогонку. Мне кажется, стоило бы захватить

с собой следующие рукописные работы:

1. Программа по изучению стройки и книга Соловьева. 2. Словарь

лесосплавных терминов. 3. Материалы для книжки «Власть земли

и культа» (домовой, четверг, пережины). 4. Пояски. 5. Твое горшеч-

ное дело (обязательно) и 6. Карточки твои по библиографии кустарных

промыслов.**

Последние нужны потому, что не исключена возможность, что или я,

или ты попадем в Кустпромсоюз. А там придется начинать с того же са-

мого, чем ты закончила свою карьеру в Ивановском музее.

*Петровский Федор Александрович (189–1978), филолог-классик, преподаватель древних язы-

ков, переводчик античной литературы. Арестован в 1929 г., выслан на три года в Архангельск.

**Арест прервал работу В. И. Смирнова над словарем лесосплавных терминов и книгой «Власть

земли и культа». Он, видимо, позже к ним не возвращался. Статья Л. С. Китицыной «Русское

народное тканье (костромские пояски)» была опубликована (по ее желанию под фамилией

В. С. Смирнова) в журнале «Советская этнография» (1940, № 3). Ее же статья «Примитивные

формы гончарства Костромской области» опубликована в журнале «Советская археология»

(1964, № 3).

13/VII 31. Милая, дорогая моя. Вчера не успел закончить и отослать

письмо. За Двину, где лишь могу брать по своей карточке продукты,

я съездил зря – полок уже был закрыт. Отыскал потом, переехав обрат-

но, Ф. А. Петровского. И сидел у него 2,5 часа, так как, не переставая,

лил дождик. Думаю, что надоел ему порядочно. Но уйти было нельзя.

Справлялся он о тебе и Слободской.* Ты, конечно, не узнала бы его в се-

дом старичке с большой бородой, старающемся, как я, притвориться мо-

лоденьким. У него отдельная комнатка. 5 раз приезжала к нему жена.

Она служит в библиотеке Исторического музея. Опустил заметить, что

он уже 1,5 года здесь. От него я узнал, между прочим, что Сакетти слу-

жит в Комиссии по редактированию законов.** (То-то заметен его стиль

в этой литературе!).

Милый человек Федор Александрович. Но что-то есть в интеллиген-

ции этого сорта недоуменное, недоделанное, никчемное.

Между прочим, он занимается коллекционированием раскрашенных

туесов (по-нашему, берестяных бураков). Покупает и отсылает домой.

105

Он советует поступить в госфотографию ретушером, тем более что

там комендант устраивает прикрепление сразу. Никогда я так не жа-

лел, что не занимался фотографией, как сейчас. В каждом № «Правды

Севера» публикуется объявление, что для госфотографии требуются

фотографы.

И никогда я так не жалел, что продал аппарат, как теперь. Петровский

прожил здесь главным образом благодаря аппарату (+ помогала жена).

Впрочем, он делал надписи в Музее и, между прочим, в Антирелиги-

озном. А на кроватке висит иконка, этак в ладонь величины, и в углу,

смотрю, святители. Видно, деньги не пахнут.

Занимается он еще спортом гребным и теннисом, и не видно, чтобы

прилежал к науке. Кое-какой заработок ему дают уроки английского

языка.

От него, мокрый как мышь, я прибрел домой около 10 ч. вечера. Писать

письмо был уже не в состоянии. Ляпнулся спать. Поэтому в получаемых

письмах у тебя получится некоторый прорыв…

Ты пишешь, что ничего бы не имела, если бы Настя поехала сюда

первой. Сейчас такие вопросы можно решать только с точки зрения

целесообразности. Здесь, может быть, придется жить в деревне или

в другом конце города, прежде чем устроимся на одной квартире.

Я знаю, что ты одна выживешь, что ты, может быть, скорее меня оты-

щешь квартиру. Другое дело Настя. Там она может жить или у мамы,

или в Иванове у Либеровской и Рыбаковой – все же есть кров и люди,

которые позаботятся. Здесь я с одного конца на другой должен буду

обо всем думать и мыкаться. Нет. Она приедет, когда можно будет без

муки для нее устроить жизнь.

Учебник Виппера, который сожрали крысы, лучший учебник по древ-

ней истории Греции и Рима. Я рассчитывал, что когда-нибудь мои дети

прочтут эту книжку. Не судьба им знать историю!

* * *

Мой билетик секции научных работников в одном высоком учрежде-

нии. Ты его не ищи. Пес с ним: верят везде, что я научный работник,

а раз аттестата не спрашивают, так зачем он мне?..

Бедный Кронид Иванович! Ты попроси, пожалуйста, маму узнать

адрес Екатерины Федоровны.*** Мне очень хочется узнать, жив ли Иван

Петрович.

106

Какое же все-таки свинство со стороны ребят Михаила Иванови-

ча.**** Пошли, пожалуйста, им деньги на Вешняки. Пошли и Зое.*****

Нет более тяжелого сознания, как чувствовать себя облагодетельство-

ванным…

* * *

Конечно, дома я нашел еще одно письмецо и от Настеньки. Ей я тоже

задолжал ответами. Подождите: наживу вольготную службу, тогда уж

я попишу.

Письмо 36. Все, значит, идет в порядке (30-е пропало). И книжечки.

Какое тебе спасибо за них. И конверты!

* * *

Чтобы не забыть относительно рукописей – захвати-ка еще мои мара-

нья насчет рыболовства. С ними я справлюсь в день и пошлю Чернову,

который занимался, оказывается, этим же вопросом в прошлом году. На-

верное, у него нет таких вещей, как «Лесной невод».

По карточке на днях получил для своих вегетарьянок хорошей овся-

ной крупы 2 1/2 кило. Продолжаю обедать и завтракать в Крайпланов-

ской столовой.

Денежки текут. Но не подумай посылать мне. У меня на руках еще

80 руб.

Хозяйке придется заплатить 20 руб. Так сделал Алексей Алексеевич,

у которого при громадной моральной мощи практического разума нет

ни на грош.

Радость: уехала жена матроса с чадом. И племянника 10-ти лет куда-

то спровадила хозяйка. Живем втроем. Знаешь: возможно, что 1 августа

матрос закончит курсы на штурмана дальнего плавания и уедет. В таком

случае, может быть, удастся вдвинуть тебя, если хозяйка будет располо-

жена к этому. Расположение это зарабатываю не только свойственной

мне обходительностью, но и тем, что таскаю с реки воду.

Милые хорошие мои деточки. Целую вас и иду на работу – искать ме-

сто. Это я то – безработный! Вот так штука.

Целую крепко-крепко.

В. Смирнов

*Слободская Елизавета Павловна, секретарь КНО, в дальнейшем преподаватель иностранных

языков в Костромском текстильном институте.

107

**Сакетти Александр Ливериевич (1881–1966), ученый правовед. В 1920-х гг. преподавал в Ко-

стромском университете, потом в Иваново-Вознесенском политехническом институте.

***Екатерина Федоровна – жена Ивана Петровича Пауля.

****Дети Михаила Ивановича Смирнова Софья (1908–1933) и Всеволод (1910–1941). Речь идет,

по-видимому, о недостаточной их заботе об отце, находившемся в ссылке в Нарымском крае

в очень тяжелых условиях.

*****Зоя – Зоя Георгиевна Смирнова (Васильева), жена Вл. И. Смирнова, младшего брата

В. И. Смирнова.

Письмо без №. Вложено в письмо № 24

|| Милая, милая. Сегодня я не стану носиться по городу из учреждения

в учреждение, дожидаться заведующего кадрами или секретаря, потом

расхваливать свой товар. Сегодня в первом же учреждении мне сказали:

«Вы нам очень нужны». Около 3-х зайдите, вопрос будет решен правле-

нием. Два дня будет дано начальнику секретной части согласовать ваше

поступление с ПП». Этот разговор имел место в Севкрайкустпромсо-

юзе с В. Е. Прейсом, к которому меня направил секретарь. Помилуй,

ну как же я не нужен: я знаю кустарное дело, потому что участвовал

в организации Ивановской Областной кустарной выставки (я сказал

«руководил»), я практически знаю игрушечное дело (я не сказал, что

работал лишь в Вологодской тюрьме), я занимался народным орнамен-

том, я, я, я…

Тут уж, знаешь, не приходится скромничать.

Хотя я и не так уверен, что дело и на этот раз кончится благополучно,

но я опасаюсь идти в другое учреждение, где, быть может, сегодня же

меня сделают управделами, и еще в одно учреждение, где нужен ученый

экономист.

До 3-х часов я кое-что поделаю и, между прочим, начну писать вот это

самое письмо.

Вчера я забыл тебе послать снимок с уголка здешней выставки кустар-

ных изделий – изделия из глины. Материал в Музее, но не весь выстав-

лен. В натуре я видел чудесную пепельницу в виде тарелочки с собач-

кой. Снимки подарил мне Ф. А. Петровский.

Теперь, конечно, мне до зарезу понадобятся книги по ремеслам и ку-

старным промыслам, особенно таким, которые имеют экспортное зна-

чение, безотносительно, к какому краю или области эта литература от-

носится. Не совсем ясно представляю будущую роль, но одно понял, что

это будет работа не научно-исследовательского порядка, а организаци-

онного. Тем не менее, программа Соловьева нужна весьма будет.

108

Ты уж, извини, что я отбиваю здесь у тебя хлеб. Так как это место по пра-

ву собственно твое. Но я оставляю зато следующие вакантные места для

тебя: на Северойоде – статистика, в Комиссии по устройству водопрово-

да – статистика (понадобится через месяц) и управделами (нужен сейчас),

фотографа в Госфотографии и в Крайплане – научного сотрудника. Бюро

по изучению производительных сил. Думаю, этого с тебя хватит.

Ну, вот. В 3 ч. пришел. Барышня с раскрашенными губами сообщила:

«т. Прейс просил передать вам, что решение по вашему вопросу может

быть выяснено только 15-го. Зайдите в это число». Жаль, что я не носил-

ся по городу. Видимо, надо подавать сразу в несколько учреждений: кто

раньше выручит, в той орде и служить.

Переезжаю Двину, чтобы купить хлеба. День жаркий. Хочется купать-

ся. Вон белоголовые ребята у берега баландаются. Даже завидно.

Письмо это, вероятно, придет вместе с письмом № 24, так как опущу

на вокзале. Вот и хорошо. Потому что ты будешь рада почитать побольше.

С баней здесь очень хорошо. В Соломбале прекрасная баня. А вот

со стиркой в Архангельске еще не устроился. А. А. Золотарев этот во-

прос проработал плохо. А у меня еще руки не доходили.

Целую тебя, моя родная, в губки, потому что люблю тебя.

В.С.

№ 26

|| 14/VII 31. Милая, родная моя. Ты расстроилась по поводу моих пу-

стяшных неудач, как вижу из твоего письмеца № 37. Нет, то, что со мной

происходит, еще не так страшно. Наше положение обязывает к тому, что-

бы уметь преодолевать препятствия разного рода. Что же это была бы

за ссылка, когда сразу тебе здесь все 24 удовольствия. Если бы я остался

на железной дороге, я тоже хлебнул бы горюшка. Два дня уже, как им от-

казали в столовой. Это очень большое неудобство для рабочего человека.

Завтра, 15-го, многое выясниться в моей карьере. Так что неизвест-

ность, – самое неприятное именно в ней, – недолго будет тяготить. На-

109

конец, ты мужественно писала мне, что теперь ко всему готова. Так вот,

чтобы ни случилось, нос на квинту не вешай. Дальше я тебе расскажу

про Л. А. Альбицкого,* с которым история сыграла не такую штуку, и ко-

торый из этих испытаний вышел «как яблочко румян» (и одет весьма

беспечно)…

Чувствую, что мне пора описать наше жилье и обитателей.

Дом № 1 по Набережной такой же, как все или как большинство здеш-

них домов. Если бы перед ним приспособить колоду или кормушку,

это – точь-в-точь трактир на проезжей дороге.

В нижнем этаже густо живут квартиранты. В верхнем – хозяева. Зало

тоже сдано квартирантам – нам.

Хозяин – рабочий литейщик, хороший столяр и токарь, человек круп-

ный, дородный и в тоже время мягкий и флегматичный. Любит живот-

ных. Поэтому собака, кошка и другие твари наполняют его владения.

Хозяйка – маленькая, высохшая женщина не говорит и не ворчит толь-

ко, пока спит. Но, в общем, человек добрый.

Они, и тот, и другая, входят к нам в любое время, садятся и занимают

разговорами.

И так ни у кого из нас часов нет, мы не можем даже обычным способом

намекнуть им, что пора беседу закончить.

Наша комната по размеру напоминает комнату в доме № 17 по ул. Сверд-

лова, в которой стояли книги и кровати –

метров около 40. Чтобы яснее предста-

вить дело нарисую схематический план.

А – стол обеденный и рабочий.

Б – столик никчемный, на нем лежат

книги.

В – стол у зеркала, на нем вазы с ис-

кусственными цветами, гипсовая рас-

крашенная собачка, морские раковины

и фотографии.

Г – столик с граммофоном. Труба необы-

чайных размеров. К счастью, нас не уго-

щали музыкой.

Кружочками на плане обозначены цве-

точные столики, табуреты, подставочка.

110

Д – широкая деревянная двуспальная кровать, на которой после отъез-

да жены, покоит себя матрос Костя.

Пунктирами обозначены места, где на полу мы спим сном праведника:

А. А. Золотарев, Л. А. Альбицкий и я (3).

По стенам фотографии, олеографии, сушеный омар, в углу – иконы.

Полы прекрасно выкрашены. Стены оклеены обоями.

Матрос Костя учится на курсах при Морском техникуме – на штур-

мана дальнего плавания. Парень скромный, хороший. Зубрит. Трудно

ему приходится. Крестьянин-рыбак, кончивший 4-х летку. Притом се-

мейный.

А. А. Золотарева ты представляешь себе. На столе лежит его кошелек,

в котором он не знает, сколько имеется денег. Он может без конца рас-

сказывать про Италию, про разные интересные встречи, декламировать

свои стихи, философствовать. Но он не сообразит сходить в баню, когда

это нужно и т. д.

Я не берусь его ценить как писателя-беллетриста. Не читал даже на-

шумевшую «Во едину от суббот»…**

Л. А. Альбицкий – только вчера прибывший из лесных дебрей Мор-

жегорского трущобья, где он был на лесных работах с марта месяца.

Он химик. Рыбинский преподаватель-краевед. Ему 58 лет. Милейший

человек. Вот бы записать его рассказы.

Вот тебе мое окружение. Ходит частенько к нам еще один краевед, че-

ловек нудный, и о нем говорить сейчас не хочется.

Из этого ковчега ссыльных пора перебираться. Но пока это не главное.

Получил твою посылку. Милая, родная моя. Да как же я тебя должен

целовать. Штиблеты прямо-таки великолепны, и гарнитур новый. Запи-

сочка …Только вот масло меня расстроило. Ведь придется, по нашим

законам, все отдать, чтобы слопали на глазах милые сожители … Очень

жаль. Или беречь до твоего приезда, не вынимать из ящика.

* * *

А. А. шутит: «Вы, Василий Иванович, говорит, сегодня себе сделали

день отдыха». Я действительно не пошел славить по учреждениям, по-

тому что хочется дождаться результатов завтрашнего дня в Севкрайкуст-

промсовете. Может быть, схожу в одно местечко, да поищу квартиру.

111

* * *

Как только получу первое жалованье, куплю тебе вагон пудры. Милая.

Есть мудрое, веками выношенное правило – не торопиться. Роднулька

моя. Немножечко подожди еще.

Целую вас, моих хороших, крепко. Сегодня письмеца от тебя нет.

*Альбицкий Леонид Андреевич (1872–1934), археолог, краевед, член Рыбинского научного об-

щества, один из организаторов и директор Рыбинского естественно-исторического музея. Аре-

стован в 1930 г.

** Золотарев А. А. Во едину от суббот. Берлин, 1912. Повесть о русских эмигрантах в Париже.

№ 27

|| 16/VII 31. Родная моя, ненаглядная. Сегодня ты еще в Гавриловом

посаде, но письмо это придет в Иваново, вероятно, уже тогда, когда ты

приедешь*.

Милая я разленился и 15 и 16-го посылал на Настю лишь по открыточ-

ке в день.

События развертывались таким порядком. 15-го утром я был в Сев-

крайкустпромсовете. Здесь мне сказали, что в настоящий момент пред-

полагается снять с работы в этом учреждении всех адмвыслынных.

Знаю, что это враки, так как лицо, сообщившее это, проговорилось, что

просто во мне могут встретить конкурента. Как бы то ни было, при-

шлось катиться.

Поехал туда-сюда, потом в одну контору «Коммунстроя», где меня

приняли управделами и дали бумажку (к другому) коменданту. Я сам

ее составил, как будущий управделами. Коменданта не застал. Решил,

имея эту бумажку в кармане, нащупать и еще что-нибудь. И нащупал.

Госфотография. В газете были объявления: нужны фотографы, копи-

ровщики и ретушеры. Так как я ни первым, ни вторым никогда не был,

и понятие имею об этом деле самое скудное, я решил, что неплохо

попробовать свои силы в ретушерстве. Признаюсь, ни разу не видал,

как это делается, но мне в моем положении сомнения к сердцу нельзя

допускать.

– Так и так, говорю, знаю немного ретушерское дело, рисую, думаю,

что при упорстве сумею стать неплохим работником.

– А вот мы сейчас это увидим, испытаем Вас.

Дали мне негатив, станок и карандаш, заточенный вот так.

112

Сел я и закрыл глаза руками. Думаю, что же дальше будет? Главное

дело, нельзя посмотреть, что делают другие – далеко отсажены, и каж-

дый ушел с головой в свой черный станок. Потыкал я немножко каран-

дашом в эмульсию. Сижу.

Подходит некто Иван Ефимович, бригадир, как потом оказалось. –

Вы, – спрашивает, – метолом смазали негатив?

– Нет, – говорю, – не знаю, где его взять.

Смазал он мне метолом и сказал, а если надо стереть всю ретушь, тог-

да промыть надо негатив скипидаром.

Сел я опять за негатив и стал тыкать карандашом посмелее. Заглянул

кто-то, посмотрел, что я делаю, и спрашивает: «Вы как – пунктирной

ретушью работаете или штрихами?»

– Пунктиром, – отвечаю упавшим голосом.

– Вы бы, говорит, лицо сначала собрали.

Даю карандаш ему в руки и смотрю, как собирают лицо.

Немного погодя подхожу к Ивану Ивановичу, показываю: «Ну, Ваше

просвещенное мнение?»

Посмотрел, говорит: Намазано. Смойте. И снова поработайте.

Смыл и начал собирать лицо. Собираю, собираю, и ничего не выходит.

– Вы не нажимайте, – говорит кто-то сострадательно, через мое плечо

наблюдая, что я делаю, а то эмульсию прорвете.

Но потом случилось, что я что-то понимать начал (так мне, по крайней

мере, казалось). Сделал, показываю Ивану Ивановичу.

– Намазано. Смойте.

Смыл и начал старательно, не торопясь, работать. Ушли все почти,

а я сижу и старательно ретуширую молодого человека в кепке с пестрым

галстухом и при цепочке.

Подошел замзава старичок (из ссыльных). Эх, – говорит, – корявый

Вам попал негатив. Вы оставьте его, а завтра другой возьмете. А то глаза

у Вас, вероятно, утомились. Давно ведь не работали?

– Да, говорю, корявый.

– И вовсе не корявый, – говорит со стороны из своего станка какой-то

Константин Евгеньевич, – негатив хороший. Это он его истыкал, ря-

бым сделал.

Ну, думаю, подожди, чертов сын, выучусь, я тебе покажу. Налег и стал

делать еще старательнее. Думаю себе: умру над негативом, а сделаю.

113

Искусство ретушера, видишь ли, состоит в том, чтобы негатив приве-

сти в такое состояние, при котором натура в отпечатке себя не могла бы

узнать. Но то новое лицо, которой перед натурой явится на карточке –

ей бы понравилось. Такова коммерческая фотография.

В 10 час. вечера (с 3-х дня) я кончил. Сдал негатив этому самому Кон-

стантину Евгеньевичу и пошел. А он еще сказал мне, не торопясь: «Зав-

тра придется смыть и начать снова»…

Самое притягательное в Госфотографии то, что здесь очень прочно

чувствует себя публика, подобная мне, и прикрепиться благодаря служ-

бе здесь, к Архангельску – пара пустяков. Но все-таки крушение мое

на ретушерском фронте было очевидным.

Сегодня утром я пробовал устроить себя у коменданта по части управ-

дельства в построечной конторе. Тот послал выше. А там стена.

Подумал и решил, что опускать руки нельзя, нельзя, чтобы отчаяние

овладело сердцем. Пошел в Госфотографию к заву. Рассказал ему все

начистоту. А он и говорит: «Вот что, негативную ретушь я вам дам через

месяц, через два, а пока поработайте на позитивной. Два дня дам Вас

на испытание художнику, а потом устрою ваши дела с ГПУ в лучшем

виде и в один момент». А мне – это самое главное.

Иду к художнику. Нет туши, нет матового стекла, нет ножичков «жил-

лет», нет кнопок. Надо все достать у завхоза. Завхоз занят, завхоза нет…

Ключ от склада унес зав… Станок не годится, надо отдавать его переделы-

вать. Художнику нянчиться некогда. Ну, думаю себе, сейчас я сорганизу-

юсь. Переделал станок сам. Сел на завхоза неотступно. Получил все, кроме

кнопок. Кнопки из окон понасобирал. За ножами сходил в магазин. Купил

10 штук, и счет на Госфотографию. Это очень понравилось моему худож-

нику. А я рассчитал так: буде не понадобятся ножи, возьму себе бриться.

Дали мне 14 карточек: какая-то блондинистая дама (местный тип), де-

вочка 5 лет, славная такая, и два молодых человека в макинтошах. – А что

с ними делать? – спрашиваю соседку. – Да я, – говорит, – первый день ра-

ботаю. Вот тут, видите, пятнышко надо закрасить, вот это соскоблить.

Стал я рассматривать сюжеты. Потом к художнику: Петр Борисович,

вот, – говорю, – мне кажется, надо тут, тут сделать, тут». – Верно, – гово-

рит, – и тут. Хорошо, что спрашиваете.

Сделал я буквально в полчаса. Соседка спрашивает: вы уже кончили,

очень скоро?

114

Несу художнику. Говорю: вот посмотрите. Только тушь у меня холод-

на, сиены бы прибавить. Кое-где ткнул он и говорит: «Очень хорошо.

Я скажу, чтобы Вас зачислили. Мне нужен заместитель, понимающий

в рисовании, а не просто закрашивающий белый точки»…

Дальше я читал твое письмецо из Гаврилова Посада об огурцах. Пись-

мо с цветочками, как и первое. Милая. Я целовал и цветочки, и строки

письма. Несчастная моя, полольщица. Потерпи, родная немного: ведь

должно же, наконец, и мне пофартить…

17/VII 31. Благословляю новый трудовой день и новый труд. Работаю,

не покладая рук до 5 ч. вечера. Сделал очень мало. И это-то особенно

нравится всем ретушерам. Работа сдельная, – и я не опасный конкурент.

Глупые – я и не хочу быть первым среди вас.

Пообедал. Сейчас опущу это письмо и пойду читать от тебя новое,

которое, наверное, уже лежит на квартире.

Лидочка, милая, очень тебя люблю. Всякие страхи и сомнения отбрось.

Завтра или послезавтра многое выясню для дальнейших наших шагов

в отношении твоей поездки.

Целую еще и еще.

Насте сегодня пишу вечером. Пошлю завтра.

*Л. С. Китицына вместе с большой группой служащих была послана на прополку овощей в Гав-

рилов Посад.

№ 28

|| 18/VII 31. Милая родная моя! Наконец вы можете поздравить меня:

я закрепился на месте, закрепился в Архангельске – притом очень проч-

но. Прописался на квартире. Правда, заработок мой при сдельной работе

и отсутствии еще навыка невысок. Но это пока. Затем перебраться в Ар-

хангельске из одного места в другое не так трудно, как из Исакогорки

в город.

Еще карточку буду иметь А (первая категория).

Работают почти одни ссыльные. Есть роли и спецы, вырабатывающие

до 400 руб. в месяц. В первом месяце я смогу прокормить себя, а потом,

надеюсь, без особого напряжения буду зарабатывать столько, что про-

живем на одно жалованье.

115

С сегодняшнего дня начну подыскивать комнату, в которую можно

было бы, если не обеим вам сразу приехать, так, по крайней мере,

приехать тебе. Дело это непростое, но не безнадежное. Может быть,

придется некоторое время пожить в разных местах. Я уже писал,

что так бывает.

Теперь самый важный и серьезный вопрос: ехать ли совсем или сде-

лать временную поездку. Надо все в этом вопросе взвесить спокойно.

Милая моя, конечно, нам надо жить вместе. Иначе не может быть, так

как и ты, и я исстрадались друг из-за друга, именно так, ибо беспокой-

ство меня ни на минуту не покидает, особенно в последнее время.

Вместе с тем целый ряд практических соображений мне подсказывает

такой выход, быть может, наиболее целесообразный:

Ехать сюда на некоторый небольшой срок, чтобы вернуться назад,

и, ликвидировавшись там окончательно, ехать сюда и навсегда. Первая

короткая поездка, на которую ты израсходуешь 100 руб., даст следую-

щее, помимо приятности свидания: даст опыт в отношении перегово-

ров об отъезде и даст возможность переговорить со мной. Всех решений

этого уравнения с несколькими неизвестными нет возможности напи-

сать и предвидеть. Это тебе ясно.

Очень много сейчас разговоров среди ссыльных о перемене курса в от-

ношении специалистов, о снижении трехлеткам срока до двух лет.

Это все очень хорошо. И надо попытаться тебе не испортить свой фор-

муляр. Может быть, это и удастся.

Итак, я усиленно ищу логово, где можно было бы тебе остановиться.

И, если ты согласна на предложенную комбинацию, телеграфирую, как

только получу от тебя ответ. Значит, примерно в начале августа ты мог-

ла бы уже выехать.

Славная, любимая моя. Самое тяжелое теперь позади: я не пойду те-

перь обивать пороги, безнадежно тыкаясь туда и сюда. Теперь занята

позиция, с которой можно, не торопясь, завоевывать другую.

Погода здесь стоит, роднуленька, такая, какой не знает Иваново. Одно

солнце, солнце незаходимое. Впрочем, белые ночи уже кончаются.

Но так очень хорошо, безоблачно. Ветерок с моря охлаждает жар. Ар-

хангельск с Двиной в 1000 раз лучше Иванова.

116

Несчастная моя жонка, опаленная зноем, в грязи и лапотках, голодная,

и страстно ждущая минуты, когда мы, наконец, увидимся. Как мне тебя,

мышонка, жалко.

Читаю твои письма и все больше и больше вижу, что надо напрячь все

усилия, чтобы поскорее, наконец, свидеться. Целую тебя крепко-накрепко.

Твой В.

Алексей Алексеевич носит постоянно из редакции разные новые кни-

ги. Но читать некогда.

№ 29

|| 19/VII 31. Милая моя полольщица. Ретушер Государственной фо-

тографии получил вчера два твоих письма из Гаврпосада и открытку

от Аннушки. Писала, как мне кажется, под ее диктовку мама. Начи-

нает она с поклона от Анны Никаноровны, а затем сообщает, меж-

ду прочим, следующее: на яблоне у погреба яблоков ни одного нет,

и не цвела она, а у черного забора есть, но мало, не как летось было.

Красной смородины много. Попов землю у липы уровнял и насадил

огород. Цветов в клумбы насадили. Сиренька, которую при вас сло-

мали, засохла…

Знаешь, в летописи рассказывается такая легенда. Какой-то герой, ка-

жется, князь привык в неволе к чужбине, забыл родину. Не хотел возвра-

титься даже, когда представилась возможность. Отец его послал к нему

кого-то спеть песни родины и, если он не вернется после этого, так дать

понюхать травы емшан. Едва он вдохнул знакомые родные запахи, неу-

держимо повлекло домой. Он возвратился.*

То ли я не чувствителен к запахам моей второй родины (Костромы),

или другие ароматы слишком сильны, меня не сдвинуло письмо Ан-

нушки с позиции. Сегодня же пишу письмо Руфу Семеновичу Попову

о предложении приобрести мой дом, огород и сад.

20/VII. Вчера не успел дописать это письмо. Послал на Настю от-

крыточку. От нее тоже получил открытку. Сообщает, что ты приехала

из Гаврпосада.

Одновременно мама пишет о вашем житие, и о том, что лучше вам по-

скорее перебраться в Архангельск. Меня охватило такое беспокойство

за вас, что я решил искать какую ни на есть комнату неослабно.

117

Сегодня еду окончательно открепляться от Исакогорки, Вопрос этот

уже чисто формальный – надо лишь показать штамп прикрепления

на новом месте.

Здесь мое положение по многим условиям очень интересно, то есть

прочно более, нежели в других учреждениях. Вероятно, и тебе можно

будет устроиться в качестве копировщицы.

Несмотря на б ´ ольшую устойчивость положения на технических ролях,

ходят настойчивые слухи о предстоящем пересмотре дел специалистов,

о всяких будущих прощениях им (по аналогии с Харбинскими спецами,

с которых снято всякое проклятие),** так что думаю не терять из виду

Крайплан.

Ну, это дело второе.

Сейчас важно найти комнату, и чтобы вы сумели умненько выехать.

Ездила ты в Гаврпосад. Может быть, так же можно съездить и сюда.

И застрять здесь. Подумай над этим вопросом. Одним словом, тебе

там виднее многое по части выезда. Нужно иметь лишь в виду, что

положение минусного не блестящее, и как-то надо изловчиться, обой-

ти наивностью или как-нибудь. В крайнем случае, и это не так уж

важно.

Важно, повторю, найти комнату, хотя бы временную, хотя бы в разных

пунктах жить, но в одном городе. Может быть, мечтаю я, удастся найти

такую, что вам обеим можно будет сразу же ехать…

Напрасно ты недовольна своими письмами. Они много дали мне силы,

любовь закрепили и развили. Ведь я все понимаю – как тебе трудно. Жа-

лость охватывает меня, а бессилие помочь угнетает. Подожди немного,

шепчу я, будем вместе, все пройдет как в сказке…

* * *

Теперь несколько практических вопросов и просьб.

1. Захвати с собой, пожалуйста, все отчеты К. Н. О. Они нужны мне бу-

дут до крайности и притом в ближайшее время.

2. Не захватишь ли с собой набросанную нами статью об итогах

7-летних работ Этнологической Станции

3. Захвати с собой ломаные мои часы, в которых ничего не понимают

ивановские часовщики.

118

Больше ничего не приходит в голову. Я и так уже завалил тебя прось-

бами.

Целует свою жонку позитивный ретушер Государственной фотогра-

фии № 1 в Архангельске.

В. Смирнов

*В. И. Смирнов вспоминает стихотворение Майкова А. Н. «Емшан».

**Дело харбинцев. Репрессии против русских, живших в Манчжурии («харбинцев»), начались

в 1929 г. в связи с советско-китайским конфликтом, когда в Манчжурию вошли советские войска.

Смирнов тогда не мог предположить, что в 1937–1938 гг. будет репрессировано более 30 тысяч

харбинцев, и репрессии продолжатся и после окончания Второй мировой войны.

|| Милые мои. Вчера я не мог вам написать. Сегодня тоже ограничи-

ваюсь только открыточкой и лаконичным сообщением: здоров. В уме

складываются хорошие длинные письма, но работа до 5 с лишним вечера

и подыскивание комнаты не оставляют времени для беллетристических

упражнений. В среднем около 12 часов ложусь спать, а в 6, иногда в 7 уже

на ногах. Бывает, что встаю в 5, и тогда успеваю немного написать вам.

С комнатой дело двигается туго. Подумайте: кому же охота из част-

ных домовладельцев пускать жильцов и без того в переполненный дом?

Надежды не теряю, добьюсь как-нибудь, если не комнаты для всех, так

хотя бы временной комнатки для вас или для одной из вас.

В борьбе обретешь ты право свое.

Целую В. С.

22/VII 31. Арх[ангельск]. Сад Исполкома.

№ 30

|| 22/VII 31. Милая, дорогая моя. Только час тому назад опустил от-

крытку, помеченную 22-м июля. И мне стало стыдно, что так скуп я стал

в последние дни. Совестно и за стиль открытки.

Пишу в трамвае, пользуясь тем, что с одного конца города на другой

дистанция очень почтенного размера, хотя наблюдать публику и улицу

я могу без конца с неослабным интересом («зевать по сторонам»).

Покаюсь тебе: вчера я лежал совершенно больной. Какое-то желу-

дочное поветрие по всему городу. Расстроится у человека желудок

на день, на два, а потом проходит без последствий. Может быть, вода

виновата, два стакана которой я выпил в столовой, считая ее кипяче-

119

ной … Все это не важно. Самое приятное в этом случайном эпизоде

моей жизни – та заботливость и нежность, которыми я был окружен

со стороны А. А. Золотарева и хозяев. Первый сходил за лекарством,

напоил меня крепким чаем.

Целый день ничего не ел, и только к вечеру сходил в одно местечко

насчет квартиры и то безрезультатно. Опять поили чаем, а поутру я был

уже здоров, как молодой бог, служил, зарабатывал деньги. И мне, право,

очень обидно, что ты посылаешь еще 40 руб. Я же тебе писал, родная,

чтобы ты не посылала, денег у меня много.

Сейчас переезжаю на пароходике через Кузнечиху. Играет резко на гар-

монике слепец Карманов, подпевая себе еще более резкой фистулой:

«Любила меня мать, уважала, что я ненаглядная дочь»… Продолжать

письмо нет возможности. Буду смотреть на воду. Вот так, когда смо-

тришь при воде на облака, они выглядят как-то отчетливее. Жалко, что

ты не можешь проверить это наблюдение на берегах Уводи!

Ты как-то спрашивала меня, какие у меня отношения с А.А. Золота-

ревым. С ним не может быть других отношений, кроме хороших. Это

человек евангельский. Во всяком другом человеке он находит обязатель-

но что-то хорошее, частицу, так сказать, образа божия. Как-то говорю

ему: уж очень на нервы действует ваш приятель краевед NN. А он мне:

«Зато рассказчик какой он хороший».

– Да и рассказчик, – говорю, – никуда негодный, именно поэтому и дей-

ствует на нервы, что все время говорит и говорит глупости… Алексей

Алексеевич нашелся: «Раньше он был хороший рассказчик».

Этот хороший рассказчик, походя, ругает Ал.Ал.: «”Святоша”, из-за

него сколько молодежи-то погибло. Про нас, стариков, я уже не говорю,

а вот молодежь жалко. Зачем он ее вовлекал в краеведение?»

Ал. Ал. зовет меня: «Васенька, милый», он постоянно ровный и со все-

ми. Даже с продавщицей из ЦРК, которой спокойно доказывает, что она,

собственно, даже и не продавщица, а кооперативный человек, строитель

социализма…

Он полон восторженной любви и к жизни, и к смерти. «Живу, как хо-

рошее вино пью», – говорит он, посматривая на мир Божий из окошечка

нашей комнаты.

О смерти он тоже говорит и думает хорошо: «Гораздо больше думаю

я о смерти, чем о жизни, потому что смерть больше жизни: жизнь лишь

120

мгновение, а смерть бесконечна»… «В самоубийстве есть элемент непо-

слушания провидению, которому надо доверять так же, как ребенок, ко-

торый держится за подол матери, доверяет последней»…

Он очень религиозный человек. Каждый воскресный день, каждый

праздник идет в единственную оставшуюся здесь незакрытой церковь.

Знает, что сегодня день св. Прокофия, и кто этот Прокофий.

Много он рассказывает любопытного про свои интересные встречи.

Но об этом потом как-нибудь.

Жаль, что мне приходится редко встречаться с ним. Я служу днем, а он

вечером. Приезжаю к нам в комнату, он уже уехал на службу.

|| 23/VII. Я должен взять свои злые слова о рыбинском краеведе назад

и назвать его. Павел Михайлович Битюцкий, действительно, милейший

человек.* Он принял самое живое участие в подыскании комнаты для

тебя. У него сейчас отпуск, и он со смыслом заполняет праздное время:

ходит, спрашивает о комнатах, водит меня. А так как он человек знако-

мистый, наш охват становится довольно широким.

О том, как отыскивать квартиры, я тоже потом когда-нибудь напишу

руководство для адмвысланных, в котором подробно изложу разные ме-

тоды. Сейчас упомяну только об одном из них, примененном мною в са-

мое последнее время.

Покупаю местную газету и смотрю объявления, где продается дом. До-

мов здесь продается много, и продаются за бесценок. Иду или еду. Осма-

триваю владения, расспрашиваю, когда построен. Сколько дохода, кто

квартиранты, во сколько застрахован, сколько налога. А потом: «А какая

площадь освобождается?» – «Вот эта», – говорит дама с золотым зубом

во рте, как скажет Зощенко. «Мало», – говорю ей. «А еще уедут из той

комнаты 20 августа, так и условлено, две ленинградские актрисы до 20-го

приехали на гастроли. Вот тут-то и надо было мне вцепиться и зубами,

и руками. Дама с золотым зубом обещала-таки 20-го сдать мне.

Это не решение вопроса – до 20 слишком долго, и дамы народ непо-

стоянный. Но все же настроение приподнялось – всегда верится охотно

в то, чего желаешь.

Вечером вчера около 12-ти часов ночи прибегает П. М. Битюцкий

и сообщает, что на Ирландской, в д. № 17 А сдается комната. Узнал

от какого-то постороннего дяди на улице. Идем. По дороге загово-

121

рил с высунувшейся из окна девушкой на ту же тему: у нас нет, а вы

спросите вон у Поповых в д. № 2 по Ирландской улице. Зашли. Па-

вел Михайлович показал чудеса предприимчивости и дипломатии.

Хвалил тебя, как жилицу и скромного человека. Настю, как редкую

специалистку в обращении с малыми детьми (упомянута была прак-

тика на площадке), гладил по головке маленького сына хозяйки, брал

его на руки. В конце концов, на время до 20 августа она уступает вам

свою проходную большую комнату, в которой поставятся и кровати

две, и сундук, и 3–4 стула, которые захватите. Жаль только одно, что

эта квартира временная, и на такой короткий срок, и что мне жить там

нельзя, придется пока что здесь.

В самой поэтичной местности – у кладбища на конце города и при

реке Соломбалке.

Теперь я буду поджидать вас 1-го или близ того сюда. 2-го июля я пош-

лю телеграмму. Можешь, конечно, запоздать, если задержат какие-нибудь

хозяйственные или иные дела на несколько дней.

Надеюсь, что вместе отыщем квартирку более постоянную, поскорее

и поскладнее.

О цене за комнату скажет только сегодня, и сегодня дам задаток.

Теперь две просьбы.

1. Купи о вредительстве в краеведении брошюру для одного краеведа,

если только не все экземпляры этого удивительного труда Рубинштейна

и др. раскуплены.**

2. Брюки тоже купи. Если не подойдут, продам Павлу Михайловичу:

он ищет.

* * *

Да, я не все тебе описал из событий ночи. Пришел я в первом часу.

Запер еще никем не закрытую дверь на лестнице на два крючка, как

и приказал мне не спавший Леонид Андреевич Альбицкий. Никто еще

не спал. Но уже лежали.

В три часа ночи привиделось что-то хозяйке, разбудила хозяина, по-

бежали вниз и впопыхах сняли только один крючок. Предполагая, что

я запер на ключ, стали вертеть ключом. Свернули последний. Хозяйка

озленная разбудила меня, начала ругать, что я поздно шатаюсь, что ра-

бочие и то вовремя ложатся, что ко мне Битюцкий шатается, грязь толь-

ко носит… И пошла, и пошла. Я уже не мог спать. Сел писать письмо.

122

В 7 часов она встала. Ставит самовар, и бранится на ту же тему. Мне

уже ничего. Привык: конвойные ругали, десятники кричали. Смирение

стало одной из моих добродетелей.

Целую тебя крепко-крепко.

В. С.

*Битюцкий Павел Михайлович (1876–1943), член Рыбинского научного общества. Арестован

в 1930 г., выслан сначала в Северный край, потом в Сибирь, снова арестован в 1940 г. Скончался

в заключении.

**Речь идет о брошюре «Против вредительства в краеведческой литературе» (М. –

Иваново-Вознесенск, 1931) под редакцией Н. Рубинштейна и М. Зеленского.

Открытка

|| Милые мои. Получил ваши письма. Все равно, что в комнате здесь

побывали. Письма от 19-го (46-е). Все еще вам было неизвестно, что

я преуспеваю в ретушерском искусстве. Относительно квартиры под-

тверждаю, что временно, до 20 августа, вы обеспечены. Я затрудняюсь

решить, одной ли тебе, Лида, рискнуть ехать сюда, и уже отыскавши

что-нибудь постоянное и надежное, выписать Настю, или двигаться

обеим сразу. Все будет зависеть от того, может ли быть Настя устроена

на некоторое время в Костроме.

Знаю, как трудно теперь приходится вам, и жалею. Вечером постара-

юсь написать попространнее.

Целую. 24/VII 31 г.

№ 31

|| 25/VII 31. Дорогая моя, милая. Хотелось бы обстоятельно ответить

на твои вопросы о моем житье-бытье, о службе в фотографии и про-

чем. Но практические вопросы заслоняют пока все это. Ограничусь

только ими.

Беда моя в том, что не все умею я один продумать, что всегда я был

плохим администратором, и что условия таковы жизни, что колебания

неизбежны.

Вопрос, о котором я хочу говорить, вот какой. Не сделать ли тебе, как

я раз уже писал об этом, предварительный опыт поездки сюда? Недели

на две или меньше, чтобы посмотреть на здешние условия, нащупавши

почву по части более или менее удобного выезда – возвратиться назад,

ликвидироваться окончательно.

123

Меня смущает то еще обстоятельство, чем вы будете здесь питаться.

Овощей нет (огурец на базаре – 1 р., редиска 35 коп. штука, о луке я пи-

сал: 1 р. три луковицы, картошка неподступна). Молоко дорого. В столо-

вой вы не можете, потому что в столовой треска, треска и треска. Я сдох-

ну раньше времени, если вы начнете на моих глазах голодать и чахнуть.

Может быть, придется вам есть рыбку.

Все это я говорю к тому, что, быть может, наблюдения во время непро-

должительной поездки дадут более твердую уверенность в решении во-

проса в ту или иную сторону.

Кстати, вопрос с квартирой здесь пока что решен очень еще непрочно.

С другой стороны, понимаю, как нестерпимо трудно оставаться лиш-

ние дни в Иванове, и ни минуты не сомневаюсь, что ты уже удвоила

свою энергию по части всякой ликвидации.

Понимаю, что вношу путаницу всякими соображениями и недоумени-

ями, но что сделаешь, если эти недоумения нависают в голове как туча.

Может быть, там вам все яснее.

И второй вопрос такой же. Относительно одновременного приезда На-

сти. Не лучше ли ей, чтобы зря не маяться, приехать сюда, когда устро-

имся с комнатой прочно, т. е. во второй половине августа?

Третье, что захватывать. Кровати две, 4 стула, стол, самовар, примус, ве-

дра, посуду и утварь. (Купить здесь ничего нельзя – все равно, что на Но-

вой Земле).

Нижнего белья мне не покупай – много.

Собрание автографов, конечно, надо продать. 300 руб. просить

и за 200 отдать. Можно согласиться и на меньшее (180–175 руб.), но тог-

да вынуть письмо Горького, которое одно у меня пройдет рублей за 30–

40. Спроси Королева и С. С. Дмитриева – не укажут ли они покупателя.

Со всем этим тебе ворочаться некогда. Своим письмом о квартире, вер-

нее о комнате, снятой на время, я внес такую спешку в ликвидацию, что

вопрос о продаже автографов, конечно, не успеет пройти.

Устроил бы это дело в Москве Апушкин, но на память адрес его писать

стесняюсь. Вот что. Можно послать дяде Володе с просьбой от моего

имени сходить к Апушкину и передать автографы с просьбой устроить

их. Это самое лучшее решение вопроса, если только Королев не укажет,

что-нибудь более быстрое в Иванове. /Сомневаюсь. Здесь больше при-

лежат насчет мануфактуры/.

124

Отчеты привезешь с собой.

Материалы по рыболовству в толстенькой тетради со светло-желтой

обложкой, а словарь по лесосплаву на карточках размером в полови-

ну этого листочка. Не беда, если не найдешь. Дела найдется нам здесь

и другого порядочно.

Знаешь что. Буфет ведь тоже надо везти. Вообще соображай и дерзай

сама. Все будет хорошо.

Глупенькие мои. Вы могли, пожалуй, подумать, что я не очень-то хочу

вас видеть скоро здесь. Нет. Жаль мне вас бедных до слез.

Целую, целую крепко, что есть силы.

О времени выезда напишите и телеграфируйте.

Телеграмму пошлю 30 или 31-го июля.

№ 32

|| 26/VII. Роднуленька моя, хорошая.

Я вижу спины и затылки 6 человек, склонившихся над позитивами

своих мольбертов. В комнате тихо. Разговаривают мало. Только изредка

ссорятся. Работа сдельная – 6 коп. с позитива. Надо успеть пропустить

побольше, чтобы выработать сколько-нибудь на пропитание. Иной раз

продукции мало бывает, тогда конкуренция вызывает неизбежно ссоры.

Торопливая работа в свою очередь понижает качество работы, что вызы-

вает жестокие упреки со стороны бригадира. «Только Бирон и Смирнов

подают хорошие работы», – говорил он вчера, отчитывая двух старей-

ших работников. Видишь, как я преуспеваю…

Бирон – моя соседка – пожилая дама или девица, художница из Гелен-

джика. (Знает Николая Гавриловича, про которого говорит, что, кажется,

он тоже сидит).* Бывала за границей. Училась в Мюнхене. Человек по-

рядочный. Видимо, потерпевшая за религиозность.

Другой порядочный человек – это бригадир наш, художник П. Б. Собакин.

Ко мне, которого он тоже считает художником, относится очень хорошо. Все

время помогает указаниями, подбодряет, поправляет мои иногда неудачные

ретушировки. Молодой. Кроме тюрьмы, был в сумасшедшем доме.

Остальная публика – так себе. Особенно тяжела в общежитии един-

ственный вольный человек в нашем цехе – молодая 19-тилетняя пухлая

дама, состоящая замужем за ссыльным военным инженером, который

ради нее развелся с женой, находящейся в ссылке в Кеми. «Мура» (Мария

125

Ивановна) своим раскрашенным в кроваво-красный цвет ротиком каж-

дый день съедает за завтраком два–три бутерброда с ветчиной, с сыром

и маслом или коробку консервов. Во всякий разговор она суется, по вся-

кому вопросу высказывает свое непреложное суждение. Жадна и подла.

Изредка заглядывает поработать в нашу комнату старичок Леонид Фе-

дорович (фамилии его не знаю), он правая рука заведующего.

Через него проходят все работы, которые он и расценивает, точнее –

определяет, можно ли выпустить. Юрист по профессии, из Ленинграда.

Светский воспитанный человек. Цену себе знает.

Редко зайдет сам зав. Тоже бывший ссыльный – Вениамин Борисович

Борисов, с трубкой в зубах. Его живописать не умею, не знаю еще его.

В фотографии более 30 человек служащих, почти исключительно

ссыльные, и только нехватка в спецах все расширяющегося предприятия

заставила в последнее время разбавить состав служащих вольными.

Встречаются интересные фигуры. Как-то на днях слышал рассказ Пе-

тра Николаевича (фамилии не знаю), молодого фотографа, о душевной

драме Маяковского, близким свидетелем которой он был. Интересен

копировщик, мой соквартирант Альбицкий, человек энциклопедичный,

медленный, осторожный, даже робкий. О нем я что-то писал тебе. Мно-

го хохлов. Вообще Архангельск иногда производит впечатление уголка

Украины.

Передо мной за день проходят десятки лиц на карточках почти с одним

и тем же страшным выражением – обывательским. Даже неинтересный

человек хочет казаться Наполеоном. Но фотография – жестокая вещь.

Она документирует то, что есть, и через эти маски скоро начинаешь

в этом калейдоскопе различать людей безличных, добрых, злых, жад-

ных, пустых, низких, без искры в душе и т. д.

Наша задача спрятать душу человека, сделать лицо лайковым, деревян-

ным: убрать морщины, бородавки, веснушки, блики. Причесать пациен-

та. Так нравится заказчику. Над этим трудится негативный ретушер, мы

заканчиваем. Наше дело подправить все неровности, закрасить и под-

скоблить все точки, царапинки, пятнышки, лишаи, прыщи, угри.

Особенно трудны и противны в работе большие группы людей, наро-

чито приодетых, обычно в неестественных и несогласованных позах.

Только детские снимки, которых делается здесь очень много, умиляют

меня. Редко промелькнет этнографический снимочек. Но кто снявший-

126

ся, откуда – неизвестно. Притом лишних отпечатков нет, чтобы сохра-

нить этот документ для научных целей.

Восемь, иногда девять часов видишь серый бескрасочный тон, се-

рые лица, будто напудренные после нашей ретуши. Завтра опять то

же. И так далее. В последнее время я уже научился не думать об этих

безвкусно расфуфыренных мещанках, о молодых людях в галифе, о се-

мейных группах – причесанные папаша с мамашей и детки разных

возраста и пола, о детках с выражением взрослых людей, о ссыльных

и бывших соловчанах, которых я узнаю в толпе и на карточках. Все они

на фоне одних и тех же экранов, на одних и тех же креслах. Нет, тут

никакого краеведения не выдумаешь. И я навеки не собираюсь оста-

ваться ретушером. Но дело вот какого рода. Доходы с Государствен-

ной фотографии поступают, оказывается, в одно высокое учреждение,

которое одно только может сохранить нужных людей. Пожалуй, еще

не отпустят. Надо будет все рассчитать и все обдумать. Сейчас я в пол-

ной безопасности насчет передвижений всяких. Оставшиеся два года

могу смело прожить на этих ролях. Только вот, по совести говоря, тя-

жело. Не физически. А как-то сознанием бесцельности работы. Обо

всем этом поговорим, не торопясь, скоро.

Забыл объяснить тебе, что работать приходится тонким кончиком

скребка, который мы делаем из ножичка безопасно бритвы. Подумай

только, как часто я вспоминаю доисторические скребочки! Другое ору-

дие – кисточка, тонкая, тонкая. Третье орудие – карандаш. Им запре-

щено действовать. Но все мы это делаем. Карандаш держится на пози-

тиве недолго. Но достаточно, чтобы надуть заказчика, у которого через

некоторое время белые пятнышки все же вылезут наружу. Свинство.

Но ничего не сделаешь. Если действовать только тушью, тоже скверной,

плохо летом пристающей, за день не выработаешь на обед.

В первый день службы я выработал 42 коп., потом 78, теперь выраба-

тываю 3 руб. В общем, прогресс есть.

Может быть, стоит не терять связь с фотографией. Но переменить роль.

Приходит в голову предложить устроить фотографическую выставку «Ста-

рого и Нового Архангельска», предложить издать серию открыток и т. д.

В связи с этим я думал попросить тебя, если еще ты еще не запакова-

ла, посмотреть в моих бумагах какие-нибудь черновики и копии планов

«Выставки – Старое и Новое Иваново». Снова сочинять не хочется.

127

Было у меня в Костроме напечатанное положение о фотографической

выставке Научного общества на бумаге в 1/8 долю листа. Если попа-

дется под руку, захвати. В общем, конечно, на поиски время не трать.

Ты спрашиваешь, не думаю ли я подавать просьбу о пересмотре дела?

Да. Это собираюсь сделать. Хочется посоветоваться с тобой, потому что

вопрос этот очень деликатный.

Милые, родные мои крошки. Все-таки выживем. И не так уж плохо

будем жить.

Насте письмо с описанием Архангельска почти закончил. Пошлю завтра.

Заходил к даме с золотым зубом. Налаживается дело. То есть дом у нее

никто покупать не хочет, а, следовательно, комнату волей-неволей по-

сле освобождения жильцами придется сдать. Это после 20-го августа.

Целую. В. С.

*Николай Гаврилович – Городенский Николай Гаврилович (1871–1936), доцент, профессор Мо-

сковской духовной академии, после 1910 г. приват-доцент Московского университета по фило-

софии на историко-филологическом факультете и на Тифлисских высших курсах, ректор Ко-

стромского рабоче-крестьянского университета (1918–1919).

|| Лидуня, милая. Тебе сегодня не успею написать, а надо бы. Устал

очень. Ограничиваюсь этой записочкой – с советом: не торопясь, соби-

райся спокойно. Временная комната не уйдет, только передвинутся сро-

ки. А комната, которую обещают дать после 20-го августа, как выяснил

вчера, пока что более или менее не проблематична.

Родная, проживем как-нибудь. Только бы здоровье было. Телеграмму

я не буду пока присылать, доколе не получу от тебя известий о сборах

и прочем. Придется не забыть тебе послать маме деньжонок на перевоз-

ку наших вещей от станции. И вообще ей нужно помочь.

Целую милую, любимую крепко.

27/VII 31.

№ 33

|| 28/VII 31.

Родная моя, милая, умная. Конечно, ты права: надо узнать, а потом лик-

видироваться. И я опасаюсь уже, что бухнул в колокол, не посмотревши

в святцы, что своим письмом о временной квартире произвел сумятицу

128

в ваших душах. Смотри на этот эпизод, как на то, что с комнатой не так-

то трудно устроиться.

Получил два твоих таких хороших письма сразу. Получил и деньги.

Последние излишни. Но все это пришло сразу, сгрудившись почему-то

к одному времени.

Как я рад за Настю. Конечно, ей надо задержаться, чтобы получить

квалификацию. Но как с квартирой. Нельзя ли куда-нибудь в тихое

семейство ее устроить. Попробуй объявление в газете. Нельзя ли,

на худой конец, кого-нибудь вселить вместо тебя из людей женского

пола, порядочно духовно сложенных. Одним словом, сами уж выкру-

чивайтесь.

Как жаль двух томов Пушкина! Но, что же делать – больше теряли.

Хорошо бы сохранить Достоевского.

При твоей упаковке рукописей, сможет ли мама найти нужную и вы-

слать, скажем, сказки и соответствующую книжку Андреева, если при-

дет фантазия их обделать.

В. И. Смирнов. Набережная Северной Двины. Рис. тушь.

129

Хорошо бы дело о кораблекрушении взять с собой, как материал для

составления бумаги о пересмотре. Потом отошлем маме – она уложит

опять, куда надо. Вообще ей придется обработанные рукописи сдавать.

Два туеска ветхих я уже приобрел. Вышло случайно и очень дешево.

Надо их бы немного подклеить.

Часто думаю, что следовало бы писать пореже. Но ведь письма – един-

ственное утешение. Милая, милая. Буду ждать тебя. А вдруг не выпу-

стят? Нет, этого не может быть…

Спешу кончить, чтобы успеть до службы опустить. Если этого не сде-

лать, письмо пойдет только завтра в Иваново.

Целую крепко.

|| 29/VII 31. Милые мои. Посылаю вам этот краткий рапорт о моем здо-

ровье: здоров. Более пространные письма начну писать после того, как

схожу в баньку.

Только теперь я стал ясно себе представлять, какие почти непреодо-

лимой трудности задачи лежат перед вами: 1. устроить более или ме-

нее книги. 2. устроиться с комнатой Насте. 3. собраться и выехать без

осложнений.

Как это все удастся и когда – недоумеваю. Советы, которые я собира-

юсь дать в ближайшем письме, не должны быть сколько-нибудь обяза-

тельными к исполнению, так как на месте дело виднее.

Целую моих родных крепко. В.С.

№ 34

|| 29/VII 31. Милая, милая. Каждый день имеет свою физиономию,

каждый день по-своему мил, у каждого своя погода, свои заботы, свои

огорчения и радости.

Позавчера я видел пролетавший через Архангельск на Новую Землю

и далее к Северному полюсу цеппелин. Летел низко, тихо. Пассажи-

ры махали платками. Зрелище, сообщившее умилительное настроение

целому дню. Нечто подобное я видел только раз во сне в тюрьме. Все,

кого я наблюдал во время полета, переживали сильное радостное впе-

чатление…

130

Вчера тоже новости. У Муры Гариной арестовали мужа. Он ссыльный

инженер-строитель, между прочим, построивший хорошие домики ря-

дом с нашей фотографией (квартиры для служащих ГПУ). Арестовали

и выслали в Область Коми. Мура не успела собрать ему вещей. Другое

событие – у Маруси Пакляцкой, ссыльной, ученицы нашей фотографии,

родился маленький фотограф.

Сегодня кассир Бадер (ссыльный), ушел бриться во время занятий,

а ключ от какого-то шкафа унес с собой. Начальство метало громы

и молнии.

Вечером цеппелин летел обратно. Скоро последние явления станут

столь обычными, что мы не будем поднимать головы от работы, когда

услышим гул его пропеллеров.

День 29-го июля 1931 года кончается. Его итог: 9 часов ретушировал,

выработал 3 р. 90 к., потом обедал – традиционный суп из макарон (каж-

дый день), традиционная треска или макароны с сахаром. Последнее

блюдо, представляющее что-то вроде теста, претит своей преснятиной.

С тоски возьмешь – намажешь кусок горчицей, чтобы рвануло, и пой-

дешь из столовой, третье – кисель. Поле обеда немножко ищу квартиру,

потом писал письмо и валюсь спать. День прошел.

Еще одно пропустил. Весь день я думал о вас, моих хороших, несчаст-

ных.

Спокойной ночи, шепчу я, мои родные. Стараюсь представить вас вот

тут рядом. Горечь обиды заливает мое сердце. – «Алексей Алексеевич! –

говорю, – как бы сделать так, чтобы не пускать в сердце обиду, хотя оби-

деться очень приятно».

Он лежит в другом углу комнаты, а оттуда вещает мне золотые слова,

что-то о Провидении и о Голгофе, уделе немногих … За стеной хозяйка

грызет мужа… Засыпаю…

|| 30/VII 31. Новый безоблачный день. Погода здесь чудесная. Нет,

не так-то плохо летом в Архангельске. Тепло, но никогда не было душ-

но, то, что так хорошо известно в Иванове. Вчера даже было свежо,

когда подула морянка*. Как бы хорошо, если бы ты застала кусочек

лета. Много ягод – морошки, черники, гонобобля. Но продают доро-

го: 1 р. стакан. (Других цен здесь нет, как рубль. Даже хлеб нарезан

по рублям).

131

* * *

Несмотря на то, что с квартирой кое-что наметилось, я продолжаю

поиски. Это дает мне, кстати, возможность присмотреться к нравам

и быту жителей.

Когда я буду писать руководство по отысканию квартиры для начинаю-

щих ссыльных, я возьму эпиграфом слова Данте, которые он вкладывает

в уста одному из своих родственников, встреченных им в аду: «Подож-

ди, – говорит тот, – ты испытаешь горе изгнания – как горек чужой хлеб

и как тяжело всходить и спускаться по чужим лестницам».

Кстати о Данте. Он умер в Равенне в изгнании. Через 50 лет Флорен-

ция просила тело поэта. Равенна отказала и потом много раз до самого

последнего времени отказывала Флоренции. Это я не к тому, что тело

мое, родившееся в Бремболе, не будет ей отдавать Соломбала. А так

просто. Хорошо было тогда ссыльным в союзе итальянских городов.

Выгонят из одного города, переедет в другой за 30 верст и живет себе.

Только и труда, что квартиру найти и хлеб. Не знали никаких комендан-

тов и разрешений на поступление на службу…

* * *

Сегодня было мало съемки. Народ весь стоит за сахарным песком

по вольной цене – 3 р. 20 к. кило. Поэтому фотограф наш Петр Николае-

вич нам, ретушерам, читал стихи Волошина, Ахматовой и Маяковского.

Читает он очень хорошо.

Наретушировал я на 3 р. 24 к. Трудные снимочки мне подкладывает

Мура. Кстати она уже утешилась. Завитая, раздушенная, она кокетливо

просит Годнева: ах, Годнев, спойте «Тихо и плавно качаясь», и сама на-

певает веселые песенки и жестокие романсы. Всякая жена бывает…

Завтра у меня кончается книжка в крайплановской столовой на право

обеда. Есть одна столовая (74-я), где кормят ссыльных (очень неважно),

но кормят за хлебную карточку, которую отбирают. Не знаю, как я вы-

вернусь из этого положения. С хозяйкой переговорить боюсь, все еще

продолжают у нас господствовать бури: ожесточенно ругает всех и вся.

Когда приедешь, будем мы пить квасок. Здесь кроме изделий «тежэ»

и водок, во всех магазинах продают сухой квас. Конского щавелю для

ботвиньи мы наберем на пустыре сзади Крайплана.

Вечером читал твои письма, телеграмму и рукопись Зубакина** о Ло-

моносове, предназначенную для «Соц. Севера».

132

Как хорошо, что ты свободна. Я понимаю это так, что ты без всяких

минусов приедешь и будешь служить, где захочешь. Это значит – ты

будешь иметь право снять квартиру в коммунальном доме, иметь забор-

ную книжку в кооперативе. Всего этого лишен я. Это значит, что тебе

можно не являться ни в ГПУ, ни к коменданту, простаивая и ожидая сво-

ей очереди. Это значит, что твой формуляр не запачкан, и ты имеешь

право на пенсию.

Ты предлагаешь мне сняться. Но ведь сапожник всегда без сапог. В на-

шей фотографии так снимают, что уважающий себя человек постесняет-

ся этого сделать, и дорого – открытка 2 р.

* * *

Бедный Миша.*** Я писал ему вместе с Алексеем Алексеевичем открыт-

ку. Значит, тоже не дошла. От него не получил. Ссылка в Архангельск счи-

тается более легкой – все же Европа, а не Азия и поближе. В самом Архан-

гельске, конечно, неизмеримо лучше жить, чем в глуши Нарымского края.

Оказывается здесь в ссылке жил А. И. Рыков и Бухарин.

Не знаю, что посоветовать тебе насчет ликвидации книг. Если бы я был

там, отобрал бы себе еще кое-что по истории, как, например, Голубинско-

го, Забелина, Голубцова.*** Кое-что из памятников русской письменно-

сти. Все это близко к этнографии. В конце же концов, все это неважно.

Одно, о чем я еще хотел написать – это о том, что надо сейчас же улуч-

шать свое питание. Теперь, когда Настя тоже заработает что-то, нуж-

но подкормиться, чтобы иметь силы. Я совершенно серьезно настаи-

ваю на этом. Иначе придется мне посылать отсюда сухари и покупать

на здешнем базаре масло для вас. Это я приведу в исполнение, если вы

мне не дадите слово, что режим аскетизма сейчас же измените.

Что с твоей ногой?

Милые, мои, милые, родные. Как хорошо жить. Целую крепко-

крепко.

В. С.

*Названия ветров поморами: морянка – норд, побережник – NW, шелоник – SW, полу-

ношник – NO, летник русский – S, восток – O, обедник – SO, запад – W. Есть еще межо-

133

бедник летний, межшелоник летний и т. п. сочетания. Это рассказы крестьян-помор.

Примеч. В. И. Смирнова.

**Зубакин Борис Михайлович (1894–1938), поэт, писатель, историк культуры, философ, скуль-

птор. Арестован в 1929 г., выслан в Северный край на три года. Арестован в Архангельске

в 1937 г., увезен в Москву и расстрелян.

***Миша – Михаил Иванович Смирнов.

****Забелин Иван Егорович (1820–1908), русский историк и археолог, автор книг «Домашний

быт русских царей в XVI–XVII веках», «Домашний быт русских цариц в XVI–XVII веках»,

«История русской жизни с древнейших времен» и др.; Голубцов Александр Петрович (1860–

1911), богослов, профессор Московской духовной академии, автор многих работ по цер-

ковной истории и церковной археологии; Голубинский Евгений Евсигнеевич (1834–1912),

историк Русской Церкви, профессор Московской духовной академии, автор книг «История

Русской Церкви», «Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троице-Сергиева

лавра» и др.

|| 30/VII 31.

Милые мои, хорошие.

Получил письма – 52 и 53-е, а также телеграмму. Значит, все хорошо.

Написать более обстоятельно вам опять не успел сегодня.

Рассчитать, сколько ехать вам от Иванова до Архангельска, не смогу,

так как ездил далеко не в скорых поездах. Надо в кассе железнодорож-

ной спросить – там должны точно сказать время – день и час. А это важ-

но мне знать, чтобы встретить.

Что с твоей ногой, напиши, пожалуйста.

Как меня это расстроило, и то, что питаетесь вы крайне скудно. Так

нельзя. Это экономия плохая.

Целую крепко.

В. С.

|| 1/VIII 31. Милые, дорогие. Деньки идут, цветут. Уж август. Меланхо-

лия лета. Но все так хорошо, когда знаешь, что вы меня любите, и сам

любишь…

Питайтесь, милые, получше. Не экономьте деньги – мне ведь больше

не понадобится ваша помощь. Завтра получаю заработок за полмесяца.

В среднем вырабатываю пока по трешнице в день … Было предложение

занять другую роль, но не столь прочную, как эта. Предпочел остаться

ретушером пока.

Программы хорошо бы захватить с собой.

Целую вас крепко.

134

|| 2/VIII 31. Милые, хорошие мои. Сегодня из-за лени опять ограни-

чиваюсь открыточкой. Впечатлений за эти дни так немного, что отчет

о них уложится на этом листочке. Сегодня день отдыха: ищу квартиру,

покупаю овощи (лук), впервые купил стакан ягод, которые подешевели

до 20 коп., купил сахарного песку 2 кило. Одним словом, занят был хо-

зяйственными делами.

Как-то вы там изворачиваетесь, мои родные?

Целую.

(Без номера)

|| 4/VIII 31. Милая Лидуня!

Стал я примечать, что характер мой начал портиться. Вчера не про-

пустил вне очереди к пароходной билетной кассе какую-то даму

и сделал это неучтиво. «А еще интеллигент», – озлилась она. В трам-

вае толкает меня в спину какая-то другая нервная особа. Говорю ей:

«Ведь больно». – «Подумаешь, какой недотрога! Нельзя дотронуть-

ся». – Грешный человек – вспылил, сказал несколько слов о воспитан-

ности. – «Видать, – язвит дама с покупками, – старая интеллигенция,

гнилью пахнет».– В свою очередь кидаю реплику насчет ароматов.

Дама с покупками выходит из себя: «Помолчите лучше, а то сяде-

те», – наконец разражается она. Против такого аргумента трудно что-

то возразить, кроме как разве сказать, что сидели уж достаточно. Ну,

подумал, что дама, вероятно, сановная – по одним покупкам видно, –

и замолчал.

Решил всячески перевоспитать себя. Не стану больше никогда огова-

ривать дам, которые лезут вне очереди, и буду улыбаться умильно, когда

иная знатная дама под бока кулаками начнет совать.

Что-то и с мозгами тоже вроде искривления – думать разучился. Хо-

чется иной раз пощупать и ущипнуть себя: да ты ли это, Василий Ива-

нович?..

Вот приедешь – отдохну. Знаю, потянет опять на работу над поясками,

над программами и т. д. И это тоже будет отдых, так как работать будут

другие мускулы мозга, которые сейчас спят.

Получил вчера два твоих письма. Послал телеграмму. Но все же рас-

считываю, что письмо это застанет тебя. В крайнем случае, его перешлет

Настя обратно, а на всякий случай несколько практических советов. Ко-

135

нечно, я всячески постараюсь тебя встретить, но с моим соседом Ли-

сконогом произошел на днях такой казус, что поезд опоздал на два часа,

и он, сберегая служебное сдельное время, ушел с вокзала. Я не уйду.

Но вот что: кроме дневного, есть еще поезд вечерний через день. Как бы

узнать, на котором ты приедешь?

Служебный адрес мой: просп. Чумбарова-Лучинского, д. 88. Заводов

здесь много. Устроиться здесь ничего не стоит. Не пропадем.

Очень прошу на дорогу покушать и взять с собой что-нибудь пожевать,

а то ты, пожалуй, из-за экономии не будешь совсем питаться.

Целую крепко, крепко.

Жду.

Твой В. С.

|| 5/VIII 31. Милые мои, хорошие. Как вы там? Вчера письмеца не было,

а сегодня я еще не был дома.

Только что кончил работу. Сегодня первый раз успел сделать 80 штук

карточек. Прогрессирую.

Не то чтобы отпала охота писать большие письма, а просто времени

и силенок на это дело не хватает. При том же с тобой скоро увижусь (что

даже не верится), а о Настюльке расскажешь…

Целую вас крепко, мои родные. Иду из столовой на почту. Потом поеду

домой и пораньше лягу спать, что-то нездоровится – понастыл после

бани, с открытым окном ночуя.

|| Телеграмма от 4/VIII

Очень болен. Поскорее приезжай.

|| Телеграмма от 6/VIII

Жду

136

В. И. Смирнов

ГОРОД АРХАНГЕЛЬСК

В НАЧАЛЕ

30-х ГОДОВ XX СТОЛЕТИЯ

(Из записок иностранца)

При описании Архангельска начала 1930-х годов В. И. Смирнов приме-

нил известный в литературе прием: приписывание своего текста другому

лицу. Архангельский журналист Ю. В. Дойков, неоднократно публиковав-

ший текст, полагает, что это было сделано из страха перед расстре-

лом, в случае, если рукопись попадет в ГПУ. Но вряд ли В. И. Смирнов

при аресте и обыске смог бы отказаться от авторства. Скорее другое:

он сам был в Архангельске приезжим и чувствовал себя почти иностран-

цем. Историк и краевед Н. П. Анциферов, сравнивая, какую имеет цен-

ность для краеведения описание местности местным жителем и опи-

сание, сделанное путешественником, высказал такое мнение: «… часто

от местных людей, способных дать обстоятельный анализ, ускользают

существенные для синтеза черты. Чужеземец часто ярче воспримет ин-

дивидуальные особенности нового края, потому что он всегда пользуется

методом сравнения, который и дает возможность вскрыть индивиду-

альные черты. Путешественник всегда сравнивает и различает. Обычно

его сознание более восприимчиво. Новое переживается полнее, ярче, све-

жее». (Анциферов А. П. Беллетристы-краеведы. Вопрос о связи краеведе-

ния с художественной литературой //Краеведение. 1927, № 1).

И вот В. И. Смирнов в новых условиях, на новой почве продолжил работу

краеведа. Он посмотрел на Архангельск как иностранец, чужеземец и соз-

дал образ города в определенный период истории, используя и собственные

впечатления, и газетные материалы.

Ю. В. Дойков обильно снабжает работу В. И. Смирнова предисловиями

и примечаниями, на неточность которых я ему указывала. Так, без всяких

оснований он утверждает, что, когда тот пишет о валяющихся на ули-

цах пьяных, на самом деле имеет в виду мертвые тела ссыльных и т. п.

137

И продолжает публикации данной работы Смирнова, не считая нужным

поставить меня в известность.

Т. Смирнова

Черновая рукопись работы В. И. Смирнова находится в ОПИ ГИМ (Ф. 547. оп. 2. ед. хр. 32).

ПРЕДИСЛОВИЕ

Перевод описания г. Архангельска, сделанный неизвестным лицом с дат-

ского языка, был передан мне одним моим знакомым вместе с пачкой других

бумаг и писем, попавших в его руки случайно в хламе утильсырья. Трудно

сказать, для каких целей заготовлялась рукопись – может быть, для издания

в каком-нибудь журнале. Работа не закончена, выглядит черновиком с мно-

гими поправками и вставками. На полях местами сделаны карандашные

пометки, что тут или там должен быть помещен такой-то рисунок. К сожа-

лению, ни рисунков, ни конца рукописи до нас не дошло. Между тем, по-

следняя часть, в которой автор обещает описать местные типы или, как он

говорит, архангельские силуэты, – должна быть особенно интересна.

Можно пожалеть, что переводчик не указал имени автора очерков и орга-

на или издания, откуда перевод сделан. Возможно, что он сделан с рукопи-

си. Мне кажется даже, что переводчик и автор одно и то же лицо: во всяком

случае, автор хорошо владеет русским языком, знает историю и литературу

страны. Дело библиографов и историков литературы отыскать имя затерян-

ного автора.

Описание города Архангельска относится к 1931–32 годам, когда здесь

проживал его неизвестный пока автор. Очерки интересны с разных точек

зрения. Прежде всего – неизжитым для заграницы до сих пор убеждением,

что здесь все еще произрастает развесистая клюква.

В записках мы имеем редкий образчик суждений буржуазного западно-

го наблюдателя, в глазах которого явления нашей жизни преломляются че-

рез призму убеждения всяческого превосходства западных порядков и та-

мошней культуры. Нередко автор отмечает действительно темные стороны

местного быта, еще не изжитые пережитки и наследие капиталистического

общества.

138

В то же время необходимо отметить, как много автор проглядел, не осо-

знал настоящего пульса местной жизни, не удосужился или не хотел загля-

нуть в рабочие клубы, в комсомольские и профсоюзные организации и т. п.,

ограничившись внешними наблюдениями. Автор больше вращался в кру-

гу лиц, определенно не советски настроенных. Имел, по-видимому, широ-

кое знакомство среди высланных – все это сказалось, конечно, очень ярко

на страницах записок. Еще напрашивается вывод: автор, видимо, не бывал

или не живал подолгу в других наших городах. Ему кажется, что он открыл

ту или иную специфическую особенность, свойственную, по его мнению,

лишь Архангельску. На самом деле многие из отмеченных им явлений ши-

роко бытуют по лицу СССР. Он, например, удивляется темпу строительства

Архангельска.

Оставляя на совести автора подчас не высоко остроумные выводы его

в адрес архангельских жителей, ничего не убавляя в тексте, не скрашивая

по-редакторски, мы даем точную копию рукописи (очень неразборчивым

почерком написанной), опуская лишь карандашные отметки на полях: «по-

датски это надо сказать так» или целые фразы на датском языке, по-русски

переведенные довольно точно.

Предлагая без всяких комментариев и поправок текст, уверенные, что

читатель легко сам разберется в том, что здесь ценно и наоборот, мы

не можем не отметить с горечью, что автор совершенно без надобности

часто сгущает краски и сообщает иногда совершенно непроверенные и за-

ведомо неверные сведения. Ряд данных, совершенно необоснованных, по-

коящихся на самых поверхностных наблюдениях и потому неверных или

сомнительных, им преподносятся безоговорочно, выдаются за чистую

монету. Разве правда, что все архангельцы пьянствуют и даже содержат

особого историка пьянства? Разве есть доля правды в том, что нарочито

доски деревянных тротуаров устраиваются так, чтобы пешеход летел в ка-

наву? Чуть ли не нарочито это делается затем, чтобы он ломал себе ноги.

Разве можно поверить, что архангельцы с детства приучаются к очередям

и тухлой рыбе!.. Автор просто не хотел или не мог понять временно пере-

живаемых в продовольствии затруднений и не сумел оценить вкуса по-

настоящему выдержанной трески.

139

ГОРОД АРХАНГЕЛЬСК

Делаю попытку описать этот город, куда судьба случайно закинула меня

на довольно продолжительное время. Опишу, не претендуя на изящество

стиля и не рассчитывая дать всестороннюю картину жизни этого большого

деревянного города, построенного на болоте.

I. ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Масса дерева и множество людей – это первое, что бросается здесь в гла-

за. На много верст по Северной Двине, на правом плече которой лежит го-

род, раскиданы лесопильные заводы, лесные биржи, лесные склады.

Архангельск – союзная лесопильня. Город почти сплошь деревянный: целые

деревянные улицы – с деревянными панелями, с дощатыми или бревенчаты-

ми мостовыми, с деревянными заборами и двориками, сплошь вымощенными

деревом. Город, крытый деревянными крышами. Всюду неприбранные доски,

бревна, обрезки пиломатериалов, щепа, опилки, стружки. Мы даже не можем

себе представить, как много здесь расходуется и бросается бесцельно дере-

ва, как много его уплывает в море. Я видел, как сотни тысяч бревен вместе

со льдом, а потом и без льда плыли в океан. Архангельск спокойно созерцал это

явление. И пресса по этому поводу хранила самое глубокомысленное молча-

ние. Иногда газета вопила: «Ни одного бревна в море!», а они плыли и плыли.

Кругом Архангельска давным-давно хищнически вырублены леса, и угрю-

мые громадные дома его построены и строятся из сплавного леса, пригнан-

ного из далеких вологодских и сыктывкарских краев.

Отменный материал, дешевизна рабочих рук, частая горимость Архан-

гельска и недолговечность построек вследствие климатических условий –

быстро обновляют город.

Старые покосившиеся здания встретишь лишь на боковых и задних

улицах и проспектах, да в пригороде, где дома, жилые только в верхнем

этаже, – не редкость. Деревянный город усиленно продолжает строиться

и перестраиваться. В общем, из дерева здесь умеют строить легко и сво-

140

бодно весьма крупные сооружения. Стройка последнего времени особенно

грандиозна – рубят колоссальные стандартного казенного типа дома в два

этажа с большими окнами. Тогда как раньше окна прорубались, возможно,

небольшие и, как правило, не снабжались форточками.

И без того однообразный в глубине своих проспектов и улиц город, за-

строенный новыми стандартными домами на сваях, которые вбиваются

предварительно в болотистую почву, кажется еще более унылым на фоне

болотистых улиц и чахлых садиков, и грязных дворов.

Дома – в большинстве своем деревянные коробки, не оживленные резьбой

наличников, окрашенные в желтую краску, как те желтые чемоданы, с ко-

торыми архангельцы ходят в баню. Один мой знакомый ссыльный худож-

ник, работающий статистиком в Лесоэкспорте, как-то говорил мне, когда

мы проходили по городу и дивились однообразию стройки улиц и переул-

ков, что такие дома в центре страны раньше строились только под трактиры

и постоялые дворы.

Две странные детали в архитектуре многих старых домов бросаются

здесь в глаза – пузатые балконы-фонари, срубленные вроде кормы корабля,

и крыльца с крышей «отливом».

Раньше дома и заборы в городе красились сплошь в желтый цвет охры

или в шоколадные тона. Теперь дома почти не красят или окрашивают

случайно теми красками, которые в данное время можно приобрести

на рынке. Так как в город завезли порядочное количество медянки, мно-

гие заборы в последние месяцы окрасили в зеленый цвет. Часть домов

покрасили белилами. Когда краски поблекнут, эта пестрота будет прият-

ной. Кстати, отмечу странное явление: при резком изобилии леса – всюду

видишь разломанные и поваленные заборы. Может быть, заборы, ограж-

дающие частную собственность, при социалистическом строе – излишняя

роскошь. Но никак нельзя сказать того же про тротуары, обслуживающие

жителей всех классов общества. Они деревянные, устроены над сточными

канавами и тоже поломаны, прогнили, зияют дырами и нарочито снабже-

ны прогибающимися под тяжестью пешеходов досками. Они представля-

ют собой настоящие ловушки для рассеянных путников. Нынешний год

город усиленно починяет свои «мосты». Спрашиваю одного служащего

Горкомхоза – сколько километров протяжения имеют тротуары города, он

махнул рукой и ответил на языке каких-нибудь тасманийцев одним сло-

вом: … много.

141

Стены домов только одежда их. Гораздо важнее то, что внутри, как и чело-

век, дом может быть одет не очень нарядно, но в то же время представляет

собой нечто незаурядное. Привычка заглядывать в чужие окна не очень по-

чтенна. Но с любознательностью трудно справиться. Притом же с трамвая

при прямом солнечном освещении или при открытых окнах дом виден на-

сквозь. В каждом окне я вижу цветы: герани, фикусы, рододендроны и опять

герани, фикусы, елочки «мечта», фуксии, «покрывало невесты», разные

летники. Удивительна любовь северян к южным растениям, посаженным

в плошки, в горшки, в туеса (посуда из бересты), в лоханки, в ящики, в кон-

сервные банки, даже в ламповые абажуры и ночные горшки.

Вижу еще: выглянет где-нибудь уголочек кровати с шишками, краешек

салфеточки-накомодничка, на стенах фотографические увеличенные пор-

треты и группы, бумажные цветы и открытки. Самому мне удалось побы-

вать не более как в двух десятках обывательских домов, и везде веет этой

особой культурой: занавесочки, полочки, накидушки, тарелочки, цветоч-

ки – культура особого самодовольного благополучия. Этот тон прогляды-

вает одинаково и в обстановке служащих, и в обстановке господствующего

класса.

Вот кухни здесь устраиваются весьма недурно – они светлые, помести-

тельные. Кухни служат семье в качестве столовой. На полках обилие мед-

ной посуды – прямо-таки медный век: кастрюли, кувшины, ступки, тазы,

ковши, ведра, кофейники, встречаются даже ушаты из красной и латунной

меди. Такая полка с посудой являет прекрасный naturе morte. Вычищенная

и никогда не употребляемая – она гордость хозяйки. Не сказалось ли здесь

влияние Голландии, торговавшей с Архангельском в XVI ст.?

Русская печка широкая, белая с карнизиками, с нишами, с вышитыми за-

навесочками: занавесочкой покрывается чело, занавесочкой задернут под-

печек, третья закрывает лесенку, четвертая – нишу.

К здешнему жилищу я еще раз возвращусь, а пока займу внимание общим

пейзажем.

II. АРХАНГЕЛЬСКИЙ ПЕЙЗАЖ

Интересное явление наблюдается здесь. В чахлых садиках растут толь-

ко береза да тополь. Ель и сосну, видимо, не сажают, а, может быть, они

и не растут тут. Раза два я встречал лиственницу, один дубок, кое-где есть

142

черемуха, рябина и ива. Береза в Архангельске не достигает сколько-нибудь

внушительных размеров, обычных у нас. Корни доходят до подземных вод,

и дерево погибает лет в 30–40, продолжая украшать дворик своим сухим

видом еще ряд лет.

Город устроился на болоте. В траншеях, которые рылись при мне для

осушки города, под наносным слоем земли сантиметров на 50–60 лежит

торф – на 2, на 5 метров и ниже. Глубоко в торф опустились старые мосто-

вые, которые приходится прорубать при прокладке траншей.

Городские садики довольно жалкие – одни березки. Лишь во второй по-

ловине июня начинают высаживать цветочки. В садиках фанерные соору-

жения – какие-то будки и памятники, ярко, без вкуса раскрашенные.

Архангельск расположен километрах в 50 от моря на правой стороне Се-

верной Двины и на соседних островах дельты. Но море здесь уже чувству-

ется, слышен его запах, сюда приходят океанские пароходы.

Что здесь хорошо, так это масса света летом – от воды, от почти не заходи-

мого солнца и свежего прозрачного воздуха. Лучезарные зори сходятся с зо-

рями, и предметы днем и ночью так четки, так ясно очерчены их контуры.

Но осенью и ранней весной мозгло, «сиверко», когда дует – «моряна».

Главная часть города, основанного около 400 лет тому назад, протянувша-

яся по правому берегу излучины реки, имеет пять длинных параллельных

друг другу проспектов: Павлина Виноградова, Чумбарова-Лучинского, Пе-

троградский, Новгородский, Костромской1. Первые два названы по имени

местных деятелей революции, прочесть биографии которых пока мне

не удалось еще. Пересекающие эти проспекты под прямым углом улицы

носят названия тоже деятелей революции и коммунистических вождей:

К. Маркса, Энгельса, Розы Люксембург, Володарского и т. д. Город, видимо,

распланирован был после какого-нибудь пожара, а не рос постепенно и пу-

тано, как росли другие старые города.

Для пейзажа Архангельска небезынтересно отметить крупные надписи

на углах проспектов и улиц, свидетельствующие также о санитарных забо-

тах Городского Совета рабочих и красноармейских депутатов: «Воспреща-

ется здесь сваливать навоз, мусор и грязь».

На Костромском проспекте таких надписей не сделано, не возбраняется,

следовательно, сваливать мусор. И проспект представляет собой сплош-

ную свалку грязи, навоза, мусора. Лошади тонут по круп в этой жиже меж

сгнивших бревен мостовой. Прибирается и метется, собственно, гово-

143

ря только один проспект Павлина Виноградова (прежний Троицкий про-

спект), с трамваем и с лучшими зданиями города. На прочих улицах и поч-

ти без исключения на всех дворах можно видеть всевозможные отбросы:

консервные банки, бумага, кости дохлой скотины, щепа, кухонные отбро-

сы. Лужи жидкой зеленой мути, канавы, не просыхающие даже в самое

жаркое время года.

Город пытаются, но довольно безуспешно, осушить. Я наблюдал это пред-

приятие. Целое лето, всю осень и часть зимы толпы «принудчиков» рыли

улицу Энгельса, прокладывая по дну глубокой четырехметровой траншеи

тяжелые деревянные трубы, сделанные из брусьев. Только что заравнивали

участок, как трубы от тяжести земли прогибались или оседали, приходи-

лось их отрывать, вновь и вновь перекладывать. Так и не закончили этот

дорогостоящий, несмотря на бесплатный труд, дренаж.

Знакомиться с городом, изучать его – следует начинать с осмотра базара.

Здесь самый главный пульс городской жизни, так как отсюда преимуще-

ственно распределяются продукты питания. По крайней мере, в западноев-

ропейских городах.

В Архангельске несколько иная базарная обстановка. Едва я успел вой-

ти на базар, как последний был оцеплен милицией – происходила облава

на спекулянтов и высланных, не имеющих при себе документов, – через

несколько часов базар принял свой обычный вид.

Поражает отсутствие овощей. В июле и даже в августе я видел буквально,

не преувеличивая, лишь несколько брюквин, ни одной морковины, редьки

или свеклы, не говоря о другой более изысканной овощи. Три луковицы

стоят «рубель». Хлеб нарезан на «рубли» небольшими кусочками граммов

по 500, по 400. Яйцо – рубль штука, пирожок с ладонь величины из серой

муки, с капустой, картофельной начинкой или с кашей, – рубль. Можно по-

лакомиться местным деликатесом – шанежками – пирожки с открытой на-

чинкой из рыбы.

Много молока, и при этом прекрасного, но очень дорогого. В среднем в эти

годы цена стояла за «полагунью» 8 рублей (стаканов 16). Носят какую-то

морскую рыбу в виде грязных тряпок с запахом. Пьяный рыбак предлагает

целую шляпу камбалы, по его словам, свежей – за 2 рубля. Все это неаппе-

титно и смрадно. Сахар 20 рублей кило.

На базарах помимо наблюдения над жизнью толпы я всегда высматриваю

местные изделия. Но в этом городе нет ничего особо любопытного. Можно

144

купить только корзины из «гонотья», из тонких еловых лучин, очень легкие

и довольно непрочные. Берестяных бурачков, иначе называемых «туесов»,

которые я видел в Музее, выставленными как местные деревенские изделия,

на базаре встречал лишь в руках домашних хозяек. Они расписаны красны-

ми и синими петушками и цветами с большим вкусом. Мне объяснили, что

кустарные изделия вообще исчезли с рынка в связи с «раскулачиванием»

и с налогами. На базаре нет даже глиняных горшков, даже деревянная лож-

ка – дефицитный товар.

Как-то непонятным становится – зачем тут болтается круглый день гро-

мадная серая толпа. Много пьяных.

Город удобнее осматривать так. Если вы приехали по железной дороге,

после того, как вам 10 раз отдавят ноги при посадке на пароход «Москва»,

после очереди у кассы парохода, вы переезжаете Двину. Публика вновь ки-

дается с парохода, как будто он начинает тонуть.

Вы в городе у самого базара. Посмотрите на последний, если не опа-

саетесь сильных ощущений и легко переносите острые запахи, садитесь

на трамвай на проспекте Павлина Виноградова. Сесть не всегда бывает про-

сто, принимая во внимание недисциплинированность местного населения.

К счастью, может оказаться в этот час немного публики. Поезжайте до кон-

ца проспекта. Вы увидите лучшую часть города, лучшие магазины, почти

все крупные правительственные учреждения, в том числе и здание ОГПУ,

которое вы без труда узнаете, «Большой театр», тяжелое мрачное каменное

здание в форме грандиозного утюга, построенное на месте бывшего собора.

Серый ресторан-гостиница, дом связи и банк, сооруженные в современном

стиле, с большими светлыми окнами, сложенные из кирпича разрушенного

собора. Небольшая деталь к постройке театра: через год после того, как от-

строили театр, начали проделывать окна, которые позабыли сделать в верх-

нем этаже со стороны фасада.

Украшение старого города – ампирные здания Крайплана (бывший губер-

наторский дом) и Крайисполкома (бывшие присутственные места) построй-

ки начала XIX в., с колоннами по фасаду – вы уже не увидите – их ломают,

чтобы воздвигнуть на этом месте нечто более достойное эпохи.

Перед зданием Исполкома памятник Севера – обелиск с оленем и помо-

ром2. Скульптура не из важных. Но архангельцам он нравится.

Кругом небольшой цветничок – маргаритки, гвоздики, заячья капустка.

На этом месте раньше стоял, и не так давно, памятник Ломоносову, уче-

145

ному, поэту и деятелю XVIII столетия. Он родился километрах в 50 от Ар-

хангельска и к последнему никакого отношения не имел… «С чужого коня

среди грязи долой», по русской пословице. Ломоносова перевезли к Лесо-

техническому институту, а на его место водрузили упомянутый обелиск.

Так архангельский мужик,

По своей иль божьей воле,

Стал разумен и велик

кто-то припомнил мне старые стихи поэта.

Вы увидите пожарную каланчу и здание бывшей ратуши, по вывеске

узнаете Краевой музей, промелькнет садик «Динамо» и множество похо-

жих друг на друга деревянных домов в один и два этажа. Если вы осматри-

ваете город летом, назад пройдитесь набережной. Здесь разбит небольшой

146

березовый бульварчик, мостики арками, несколько недурных зданий, в том

числе новенькое белое здание «Северолеса», которым гордится город.

Перед глазами масса воды владычицы и хозяйки края Двины, на которую

горожане никогда не устают смотреть. Что-то роднит здесь Архангельск

с Ленинградом. Идут пароходы, пробегают моторки, проплывают флоти-

лии морских парусных шхун с резными деревянными конями на рулях.

Не пережитки ли то нормандских ладей со звериным стилем их архитек-

турных украшений?.. Важно дымят грузные «иностранцы»-лесовозы, и без

конца «идет» лес…

III. ПАМЯТНИКИ

Не пытайтесь свои беглые впечатления от города пополнить посеще-

нием Музея. С этой стороны Музей не представляет интереса. Не только

отдела города, но даже плана города в Музее нет. Мне пришлось огра-

ничиться приобретением здесь краеведческого очерка города, изданного

в 1928 г. В очерке есть глава, посвященная достопримечательностям Ар-

хангельска. Среди них на первом месте стоит упомянутый уже памятник

Ломоносову работы скульптора П. И. Мартоса. Он был поставлен 100 лет

тому назад около собора (25 июня 1832 г.) и переезжает уже на третье ме-

сто. Художник одел беднягу академика вместо тулупа и валенок в тогу.

Одной рукой фигура поэта-ученого держит лиру, за которую ухватился

какой-то ангелочек, а другой рукой делает неопределенный балансирую-

щий жест, чтобы удержаться на полушарии, куда художник взгромоздил

его. По всему видно, что памятнику не усидеть и у Лесотехнического

института. Самое примечательное в смысле образца русского зодчества

здание XVII-го в. – Гостиный двор, построенный Петром Марселисом.

Нужно войти во двор так называемой таможни, чтобы полюбоваться этим

единственным пока еще не сломанным памятником XVII века, очень за-

пущенным.

Перечислю бывшие еще в 1928 г. в городе достопримечательности, ука-

занные в упомянутом очерке:

Петровский домик. Приезжие и обыватель могут видеть, собственно го-

воря, только каменный футляр этого домика с наглухо заколоченными дере-

вянными ставнями. По рассказам краеведов, одно время (в 1930 г.) в футляре

и в самом домике великого преобразователя целое лето жили «гопники» –

147

так здесь называют люмпен-пролетариат. Можно себе представить, во что

превратилась эта достопримечательность города.

Все же мне удалось как-то осмотреть старый домик. Вижу – заходит

внутрь народ, и дверь открыта. Зашел и я. Оказывается, население заходит

сюда для отправления некоторых своих потребностей. Домик превратил-

ся буквально в отхожее место. Свалены целые штабеля икон из какого-то

храма. Часть их расколота и выброшена. На полу валяется прекрасный ка-

менный барельеф единорога работы XVII столетия. На антисанитарное со-

стояние домика обратил внимание санитарный отдел, и футляр вновь был

заколочен накрепко.

Кафедральный собор. Заложен в 1709 году. «Верхний храм с пятия-

русным иконостасом, стенной росписью и богатой ризницей церковных

облачений является, по отзыву специалистов, чуть ли не единственным

в СССР сохранившим ансамбль конца XVIII столетия в полной неприкос-

новенности»…

Собор, как я уже сказал, сломан до основания в 1931 г. Перед сломкой

была открыта на страницах местной прессы дискуссия на тему – следу-

ет ли сохранить памятник. В защиту его раздался лишь один робкий голос

старичка-краеведа, указывавшего, между прочим, что подобный северный

ренессанс можно видеть еще только в архитектуре Соловецкого собора. Ему

резонно ответили: желающие наслаждаться ренессансом могут прогуляться

на Соловки.

Собор бывш. Михаило-Архангельского монастыря – является, повеству-

ет о нем краеведческий очерк, наиболее древним из храмов Архангель-

ска, устроен он в 1685–1699 гг. «По своим архитектурным формам собор

напоминает московские храмы, устройству которых подражали строите-

ли северных храмов в конце XVII и начале XVIII вв.»… Сломан в 1931 г.

до основания.

Успенская Боровская церковь, заложенная в 1742 году. Разобрана до осно-

вания в 1931 г.

Михаило-Архангельская градская церковь, постройки 1743 г. с фреской

на западной стене вида Архангельска. Разобрана в 1931 г.

Троицко-Кузнечевская церковь, 1745 г. Разбирается (1932 г.).

Не правда ли, странный город, не оставивший ни одного из своих памят-

ников и ничем не заменивший их, если не считать неудачного в архитектур-

ном смысле театра.

148

«В других городах, – говорил мне с горечью один старожил, – революцию

ознаменовали постройками фабрик-гигантов, мостов, а нам подарили ду-

рацкий колпак».

Есть еще, впрочем, памятники. Об одном из них не упоминает краеведче-

ский очерк. Это старые серебристые тополя в саду Крайплана и Исполко-

ма, самые старые деревья в городе, посаженные 120 лет тому назад. Часть

их спилили уже, чтобы очистить место под постройку нового здания.

Мне остается еще сказать несколько слов о памятнике мореплавателю

Пахтусову, сооруженному на его могиле на Соломбальском кладбище.

Среди разбитых памятников и поваленных крестов кладбища памятник

Пахтусову, открытый в 1878 г., можно считать более или менее сохранив-

шимся. Правда, поломана часть чугунного якоря на верхушке памятника,

сломана чугунная решетка, покрылся плесенью барельеф. Но все же он

еще стоит каким-то чудом. Памятник имеет вид каменной серой гранит-

ной глыбы в полтора метра высотою. В глыбу вделана известковая плита

с барельефом в виде парусной шхуны, плывущей среди льдов. Надпись:

«Корпуса штурманов подпоручик кавалер Петр Кузмич Пахтусов умер

в 1835 г. ноября 7 дня от роду 36 лет от понесенных в походах трудов

и Д… … … О… … ….».

Последнюю часть загадочной надписи расшифровывают так: «и от до-

машних огорчений».

Кстати, пять грустных слов о здешних кладбищах. У самой церков-

ной ограды коопартель «Неизбежность» сделала выставку своей продук-

ции: гроба разных размеров и раскраски, кресты, гражданские памят-

ники. Среди однообразных крестов, наставленных на очень населенном

кладбище «Неизбежностью», выделяется несколько старых крестиков

с покрышками и охлупнями, принадлежащих аборигенам. Обращают

внимание старые плиты, уцелевшие кое-где от XVIII и начала XIX в.

Новый быт пришел и сюда. При содействии «Неизбежности» появились

в разных местах кладбища из дощечек и фанеры, ярко раскрашенные

памятники-обелиски, со звездой наверху. Появляются новые надписи –

новые виды элегии. Вот, например, одна из любопытных надписей 1932 г.

После даты смерти жены и двух детей автор пишет: «Спи же спокойно

землею зары[та]. Последний подарок от мужа и папы Кокорина». Это со-

ветский памятник. Автор хочет сказать, что он сам его сделал, а не купил

у «Неизбежности».

149

IV. ПРИГОРОДЫ

То, что мы видели мельком с трамвая, чем любовались на набережной

и чему дивились, читая краеведческий очерк и печально взирая на те ме-

ста, где были памятники, – это еще не весь Архангельск. Чтобы понять этот

город с населением более 200 тысяч человек, раскинувшийся пригородами

на протяжении 40 километров, надо побывать в этих пригородах, пожить

в Соломбале, прокатиться на Кегостров, посмотреть Цигломень, пройти

по заводам Маймаксы, заглянуть на А-прим, на 14-й, 26-й и др. Надо по-

чувствовать здешнее лесное хозяйство, громоздкое и страшно трудоемкое.

Смотря по времени года, в Соломбалу можно попасть через неширокий

рукав Северной Двины Кузнечиху, или на пароходе со слепым гармонистом

Кармановым, или на лодке, по мосту (устроенному в 1931 г.), когда он бы-

вает наведен, и по льду, когда станет река. Об этих переправах можно бы

написать целую поэму.

Сейчас, когда я пишу эти строки, соломбальцы пользуются самым луч-

шим способом передвижения в город и обратно – по мосту. В ту и дру-

гую сторону по наплавному мосту течет людская толпа. На обоих концах

моста сидят слепые гармонисты, наигрывающие жалостливые мотивы,

безногие и просто старые люди просят подаяния, у щелей забора дома

сумасшедших собралась толпа любопытных. Вас поразит, лишь только

вступите на мост, масса древесины в воде и выкатанной громадными го-

рами на берег.

Соломбала – большой деревянный город с заводами, пристанью, своим

вузом (высшим учебным заведением), с кино, баней, базаром, почтой и т. д.

Здесь также на всех переулках хрипят и воют, как голодные собаки, гром-

коговорители.

В Соломбале не более 5 каменных зданий, одно из них, Преображен-

ский собор петровского времени, разобрали; другое, Убекосевер, на-

чала XIX в., – стоит совершенно ободранное. Соломбала горела реже,

нежели город, и потому изредка здесь можно встретить старенький до-

мик с охлупнем или ставни с резьбой провинциального ампирного стиля,

каждый дом выглядит крепостью – крыльцо обязательно выходит во дво-

рик, за глухим высоким забором цепная собака, а калитка с железной мас-

сивной щеколдой в виде кольца с шишкой или кулака на ночь задвигается

засовом. На окнах беленькие занавесочки и милые цветочки.

150

Как и в городе, дома здесь ставятся на сваях, изредка на плотах. Канавы пло-

хо дренажируют почву. Весной остров заливается водой. В небольшом бере-

зовом садике вечерами гремит музыка, качаются качели, показывают зверей.

Самая красивая панорама открывается здесь с мостика речки Петкурьи,

во время отливов совершенно мелеющей. По обоим ее берегам стоят раскра-

шенные в разные цвета боты, карбасы, лодки, лодочки. Здесь умеют хорошо

их делать. Плывут беспризорные бревна, кучки их накатаны на берегу для

отопления. Кишит купающаяся детвора. Тут же полощут белье и черпают

для потребления воду. Картину дополняет группа пьяных, расположивших-

ся у разных кучек бревен. Они распивают из ведер, из чайников, из банок

пиво, когда последнее отпускается единственной здесь грязной пивнушкой,

чаще, впрочем, закрытой за нехваткой пива.

У Соломбалы два лица. Одним она смотрит к реке. Это Набережная и ул.

Левачева. Здесь бегает трамвай, здесь сосредоточена вся торговля, тут кино,

различные учреждения. Судоремонтный завод с его верфями, доками и ма-

стерскими и Управление береговой охраны и кораблевождения (Убекосевер)

сообщают этому уголку приморский вид: мачты судов, подъемные краны,

гудки и дым океанских пароходов; в толпе, которая непрерывно течет по ули-

це Левачева, матросы, моряки в формах. Еще не так давно эта часть Соломба-

лы произвела на одну путешественницу впечатление иностранного города.

«Оставили вправо речку Кузнечиху, отделяющую Архангельск от Солом-

балы, – пишет она, – и подъехали к Соломбале, этому совершенно иностран-

ному городу, не имеющему ничего общего с Архангельском. Дома большие,

магазины, иностранные консульства, англиканская церковь, таможни, при-

стани, целый ряд торговых заведений с иностранным обликом – все резко

отличало это предместье от самого Архангельска».

Картина сейчас изменилась несколько. Англиканская, например, церковь,

с которой посшибали готику, превращена в барак, в котором живут хохлы-

ссыльные, торговля далеко не носит иностранного облика, но о торговле

речь впереди.

Другое лицо Соломбалы – в глубине ее улиц Ирландской, Шотландской,

Французской, Итальянской, Американской и др. Здесь она выглядит зауряд-

ным провинциальным местечком.

Неезженые улицы поросли зеленой травкой, бродят коровки, лошади,

козы. Здесь живут семьи моряков, мастеровой люд, крепкие семьи, управ-

ляемые соломбальскими «жонками»…

151

Впрочем, к соломбальцам, имеющим тоже два лица – парадное и домаш-

нее, и к их жонкам я еще возвращусь, когда буду говорить о населении горо-

да и об архангельских силуэтах.

А сейчас, чтобы дополнить общее впечатление об Архангельске, этом

неустроенном, необжитом городе, раскиданном по островам, попытаемся

проехать на трамвае до лесопильных заводов вниз по реке, переберемся

в Маймаксу с ее заводами и лесными биржами…

V. ЖИЛИЩЕ И КЛОПЫ

Архангельск растет не по дням, а по часам. До войны здесь было 25 тыс.

жителей. Сейчас никакой статистики населения нет и никто точно не знает

этого, но передают, что в нем около 230 тыс. человек.

Город усиленно строится. Его рубят, как рубили деревянные города древ-

ности. Даровое дерево, дешевый труд. Срублено, сплавлено, выкатано, по-

строено ссыльными. Их руками обстраивается Архангельск. Так послужила

на пользу городу эпоха своеобразной смычки с деревней.

И, несмотря на удивительно быстрый рост домов, здесь гнетущая жилищ-

ная нужда. В объявлениях газеты постоянно читаешь:

«100 рублей тому, кто укажет комнату для одинокого жильца», или «Плачу

200 рублей въездных, даже 300 рублей».

Последняя жилищная перепись была в 1918 году. С тех пор о статистике

нет никакой речи, и сведения наши ограничиваются общими впечатления-

ми и показаниями, вернее, жалобами обывателя. В 1926 г., по сведениям

упомянутого краеведческого очерка, на человека приходилось в среднем

6,4 метра жилой площади. Эта норма теперь значительно, конечно, понизи-

лась. Дело в том, что деревня валом валит в город, никому стал не интере-

сен крестьянский труд и деревенская жизнь.

Нельзя не остановить внимания на этом любопытном моменте в истории

города. Взаимоотношения города и деревни складываются в борьбе за цены

на продукты той и другой стороны. Были моменты не в далеком прошлом,

когда победа была на стороне деревни, назначавшей неслыханные цены

на картофель, муку, крупу и прочее. Горожанин за бесценок отдавал свои

самовары, граммофоны, куски материи, платья и т. д. Но побеждает в конце

концов тот, в чьих руках штык и деньги – город сумел нажать на деревню.

Но тут совершилось интересное явление – деревня, увидев невыгоду своего

152

положения, двинулась в город, втиснулась, заполонила его. Так в свое вре-

мя завоеванные Римом германцы заполонили и овладели им. Отсюда рост

города, отсюда жилищная нужда.

Не успеют плотники закончить постройку дома, он уже заселен жиль-

цами и клопами, в окнах появляются занавесочки, цветочки герани. Люди

с сундуками, с узлами, не опасающиеся спать на полу, жить в грязи, идут

и идут в город, отвоевывают, не задумываясь в средствах, себе место

под городским солнцем. До какой меры обострена борьба за жилищную

площадь показывает напечатанное в местной газете «Правда Севера»

письмо специалиста (№ 153 от 4 июля 1932 г.). Трое научных работников

задумали построить себе домик на трудовые денежки. Права научных

работников на дополнительную жилплощадь ограждены целым рядом

директив, права их на построенный домик как застройщиков тоже неот-

ъемлемы. А домик заняли все-таки не они, а сотрудник хозчасти Край-

милиции Бурханов. И никто не мог его выселить. Горсовет постановля-

ет о немедленном выселении, райсовет распорядился освободить домик

от непрошенного жильца. РКИ несколько раз давало ему предписание

о том же. Не едет. Народный суд Архангельска вынес решение «выселить

т. Бурханова из дома № 82 по Петроградскому проспекту». Не едет. Гор-

прокуратура, Крайпрокуратура, снова Горсовет… Никто ничего не мо-

жет поделать… Март, апрель, май, июнь, июль – сотрудник Краймилиции

продолжает жить в незаконно занятом им доме. Стоит задуматься над

этим фактом…

Архангельск – самый теплый город. Дрова здесь нипочем. Многие за-

пасают даром плывущий из Вологодских и Сольвычегодских краев лес.

Вся Соломбала отапливается с Двины, вода прибивает лес к берегу: бери

и пили. И только ленивый не успеет здесь запасти дров. Они баснослов-

но дешевы на рынке (20 р. сажень). И, тем не менее, жалобы на холод-

ные квартиры обычны. Дома быстро изнашиваются, прогнивают. Чтобы

не быть голословным в описании жилища, каким оно выглядит, когда по-

знакомишься с ним ближе, я воспользуюсь свидетельствами самих жите-

лей во время жилищной переписи 1918 г. и газетными статьями самого

последнего времени (1932 г.).

Жалобы на холод, сырость, отсутствие элементарных условий, неис-

правность печей, уборных, может быть, сгущены. Но слишком уже кричат

об этом факты. На обратной стороне переписного формуляра квартирант,

153

например, пишет: «самые ужасные условия для жизни. Все затоплено во-

дой. Грязь. Крыша худая. Сквозь потолок течет все время во время дождя.

Печь неисправная – плохой под. Полы дырявые. Двери не открываются –

повисли».

Или: «недостатки самые гнусные: пол из набросанных кое-как гнилых до-

сок, стены гнилые буквально и с наклонностями. Двери сквозные и без при-

творов. В сени стекает уличная грязь и распутство. Печь сколько ни топи –

одна холодность. А когда производился ремонт – этого ни мы, ни соседи,

ни даже сама домовладелица не помнит».

Вот еще: «ремонта не было лет 10. Обои ободраны и грязные, потолки гряз-

ные, полы вытерты, печи плохие и дымят, вьюшки на чердаках отсутствуют,

плохо поэтому держат тепло. Двери наружные с улицы обветшали, развали-

ваются и падают с петель. Двери из сеней в кухню не притворяются плотно

и зимой пропускают холод. Углы в двух передних комнатах зимой промерза-

ют, в углах бывает снег, и температура опускается до 2°. Клозеты холодные.

Кладовой для провизии нет. Масса тараканов разных видов» и т. д.

Частный владелец потерял вкус к домоведению, потерял самую возмож-

ность поддерживать дом, так как жилец платит пустяки по ставке. Лучше

живут в так называемых Жактах – в жилищных кооперативах, образовав-

шихся в больших домах. Но попасть в жилкооператив дело не простое. Лег-

че это удается представителям господствующего класса. Но и то не всегда.

Вот что пишет пресса о бытовых условиях рабочих:

«В новых бараках крыши протекают». Это на заводе «Пролетарий» (Прав-

да Севера, за 1932 г. – № 150). На 26 лесобирже в бараке № 8: «помещение

совершенно недостаточное, тесное. Между койками совсем нет прохода.

На всю половину барака имеется один приютившийся у дверей маленький

столик. Закусывать рабочие вынуждены на койках. Табуретки и скамейки

отсутствуют. Также отсутствуют и вешалки. Всю верхнюю одежду можно

положить только под матрац. Но хуже всего то, что многие спят по два чело-

века на одной койке, и ко всему этому тут же ночуют и девушки»… (Правда

Севера, за 1932 г. – № 146).

«Барак № 8 на Набережной, где живут водники запасной команды и бе-

реговые матросы, превращен в ночлежку для беспризорников всего го-

рода. Пьянки, драки, кражи и картежная игра – здесь обычное явление

ночи; на утро подсчеты добычи и снова опохмеление» (Правда Севера, за

1932 г. – № 152).

154

На Пяндской запани «в общежитиях рабочих с потолка сыплется песок,

а хозяйственники, несмотря на жалобы рабочих, не хотят оклеить потолок

газетами»… (Правда Севера, за 1932 г. – № 155).

На заводе имени Молотова в бараках №№ 32 и 33: «Во всех комнатах зи-

мой страшный холод. Зимой всегда мерзнет вода, потолки не штукатурены,

на них щели и дыры, из которых сыплется опилок и всякий мусор. Стекол

в рамах нет, комнаты вообще не проветриваются, электрических лампочек

нет; в обоих бараках нет уборных, и рабочие вынуждены бегать за 200 ме-

тров. Всю зиму дров не подвозили, и жильцы вынуждены таскать их сами,

а отсюда развито воровство и драки. В одной половине барака № 32 есть

водопровод, но вторая половина жильцов этого барака им не пользуется. Им

запрещают пользоваться водопроводом, и они берут грязную воду в реке.

В комнате № 16 – маленькой по кубатуре – втиснуты четыре семьи и жи-

вут как сельди в бочке, запах в комнате ужасный, потому что за неимением

кладовки, продукты хранятся под койками. Во время дождя заливает весь

пол и все имущество, детишки с плачем спасаются только под столом. Печ-

ки неисправны, и работницы не знают, как и где приготовить обед. Комна-

та № 9 в 33 бараке занята молодыми ребятами-одиночками. У них никто

не прибирает, печки топят сами, поспешив на работу, заливают дрова, от-

чего получается дым во всем доме и угроза пожара» (Правда Севера, за

1932 г. – № 159).

Еще: «Жилплощадью рабочие (шпалорезного завода № 3) не обеспече-

ны, обещанные дома еще когда-то достроятся, а сезонники живут скученно,

спят на полу без матрацев, в комнатах без окон, где валяются стружки, соло-

ма, песок и проч. Баней рабочие не обеспечены, постельного белья и в глаза

не видели, а потому целыми ночами рабочие вместо сна охотятся за парази-

тами» (Правда Севера, за 1932 г. – № 152).

Хватит! Но все же картина не полна, если не остановиться вниманием

на паразите, заевшем город.

В Архангельске нет такого дома, где не водились бы клопы. Даже в нежи-

лых домах – в учреждениях – они живут и благоденствуют. В слесарной

мастерской, в пилоставной, в конюшне, в заводском буфете стены заражены

клопами; в заводском комитете, ЗРК, в кладовой, даже в уборной можно

обнаружить без особого труда это насекомое; в Крайплане, в Крайисполко-

ме, в трамвае – всюду эти бесплатные жильцы, не поддающиеся никакому

учету, никакой статистике.

155

В самой лучшей гостинице города, в номерах, за которые платят по 20 руб.

в день, каждую ночь жильцы принуждены устраивать культпоходы на клопов.

«Пусть кто-нибудь из любопытства заявится на Кегостров и осмелится

переночевать в бараках № 16, 33, 37 и 34 и в любом другом, – пишет кор-

респондент “Правды Севера” (1932, № 189), – я в полной уверенности, что

через два часа этот смельчак будет вытеснен клопами предварительно в ко-

ридор, а затем будет спасаться бегством и, безусловно, без всяких успехов –

пока не покинет остров, его будут всюду преследовать клопы»…

Здесь водятся два вида домашних клопов, мирно уживающиеся; необыч-

но плодовитое, живучее насекомое это может прожить очень долгое время

без питания, высохнуть в листочек, как тень. Но, отведав крови, оживает,

пьянеет, теряет всякую осторожность, наглеет.

В светлые белые ночи и при луне, – рассказывал мне один энтомолог, –

можно наблюдать игры маленьких клопов – как дети они кружатся, бегают

друг за другом… Совершенно серьезно передают наблюдатели, как в сол-

нечные дни клопы стадами, целыми армиями разгуливают или переселяют-

ся из дома в дом по деревянным тротуарам и мостовым.

На рынке появляются время от времени различные порошки и жидкости,

якобы уничтожающие клопов, печатаются объявления о конкурсе на луч-

шее против них средство, рекомендуют употреблять нюхательную махор-

ку, ошпаривать их кипятком и т. д. Но все это делается кустарно. Клоп

продолжает владычествовать и грызть. В общежитиях он положительно

заел рабочих. Как-то один сотрудник газеты некто Ал. Яхлаков написал

хлесткий фельетон «Клоп» (Правда Севера, 1932, № 171) и им открыл

на страницах газеты широкую дискуссию о клопе. Серия статей: «Элек-

тричество на борьбу с клопами! Предложение рабочего-изобретателя Си-

дорова». «Как избавиться от клопов. Предложение ветработника Ашама-

лова». «Даже нет кипятка против паразитов». «Уничтожить вредителей

рабочего быта». «О том, как клопы съели ячейку Осоавиахима». «После

дезинфекции снова клопы». «Клоп углубляет прорыв на Цигломенских

заводах». «Клопы съедают рабочий отдых» и т. д., и т. д. Призывается

на борьбу с клопом весь комсомол, мобилизуется Осоавиахим.

И все же большая часть 230-тысячного населения города продолжают

нести на своих хребтах эту тяжесть некультурности и будут нести это сти-

хийное бедствие, пока население бараков не будет более культурно, пока

будет держаться мнение на русском севере, что клопа, вроде как бы голубя

156

в иных местах, бить нельзя. Совершенно серьезно укоряла одного моего

знакомого старушка-хозяйка за то, что тот раздавил клопа: «Теперь, – гово-

рила она, – заедят за него клопы всех нас»…

Эту мысль мне высказывали здесь не раз. Не удивительно, что у некото-

рых опускаются руки в борьбе с клопами. Они отодвигают лишь кровать

от стены да ставят ножки кровати в консервные банки с водой. Уверяют

однако, что клоп прыгает тогда на спящего с потолка.

Хватит!.. Нет, не совсем.

Архангельск заела вошь. В трамвае видишь, как ползают вши по дядь-

кам и по их кожаным пиджакам и по шапкам. В столовой по рукаву соседа

мирно похаживают они, закрываешь глаза, чтобы проглотить кусок. В бане

в шкафах для одежды… Это население общежитий и бараков расползает-

ся, несет с собой зуд и тифы.

Никто еще не набрался смелости объявить борьбу с этим бедствием. Оно

связано с другим социальным бедствием неразрывными узами, но об этом

потом…

VI. ЧЕМ ПИТАЮТСЯ И КАК ПЬЮТ ЖИТЕЛИ

Обезличка в питании давно изжита в Архангельске. Мои наблюдения

в этом отношении, естественно, ограничиваются общественным питанием,

и здесь они не полны. В аристократических столовых Крайплана и Крайи-

сполкома, куда доступ строго ограничен, я не был и не могу судить о поряд-

ках и о том, как там питают. Но говорят, что неплохо. Похуже, но недурно

кормит столовая для специалистов при клубе индустриализации. Но сто-

ловая та дорогая, и доступ сюда также ограничен – обедают спецы и люди,

умеющие всюду пролезть. Мне более знакомы столовая № 13 на просп.

Павлина Виноградова – для мелкой сошки, для служащих, и № 14 на На-

бережной – для всех вообще, в том числе и для высланных.

О санитарном состоянии кухни последней лучше всего повествовала

стенгазета, когда в прошлом году я там обедал. В ней, между прочим, рас-

сказывалось, что тарелки ставятся на пол, а по полу из уборной течет жижа.

В архангельском Музее санпросвещения выставлены фартук и полотенце

из этой столовой в качестве экспонатов антисанитарии. Там же выставлена

бутылочка воды, в какой моется посуда, и ложка. Диаметр этой ложки равен

10 см, т. е. она рассчитана на пасть акулы.

157

Порядок получения обеда тут оригинальный. После того, как вы получи-

те талон на обед, предъявив в кассе свою обеденную карточку, при входе

в столовую вам вручают эту самую ложку. При выходе вы должны ее сдать.

Такой порядок заведен потому, что ложки воруют, ложка дефицитный товар

в городе, даже такая.

О вилках и ножах в столовой нет и помину. Рыбу кушают руками. Над-

лежащий способ употребления вилок или, как их иногда здесь называют,

«приемцев», не всем известен. Как-то однажды в студенческой столовой

я наблюдал, как молодой дикарь брал руками с тарелки кусок колбасы,

надевал его на вилку, которую держал в другой руке, и потом уже нес

в рот. В одном кафе иногда можно бывает спросить что-нибудь закусить –

конскую колбасу, поджаренный картофель, селедочку. Вам подадут, если

вы позаботились прийти пораньше, пока еще не съела публика, но без

вилки. Нужно сходить к буфету, внести рубль залога, тогда вы получите

вилку.

В одной пригородной столовой, рассказывал один знакомый астроном,

служивший там в канцелярии, в течение недели раскрали 60 ложек и 34 ста-

кана. Недаром еще Грозный говорил голландскому послу Герберштейну:

«У меня русские все воры».

По совести говоря, вилки и не так уж нужны в 14-й столовой – длинной

полосой дней тянется меню: суп овощной или рыбный и каша. Когда не ста-

ло крупы, на второе стали давать макароны. Это были лучшие времена. По-

том стали давать на второе три селедочки или ложку кислого творога. Суп

иногда разнообразят: делают из кислой капусты, из брюквы, как-то недав-

но подавали кукурузный суп (три кукурузины в воде). Нужно оговориться:

14-я столовая делилась на два этажа: для публики посерее – внизу и для тех,

кто почище, – вверху. Здесь подешевле, там подороже и поменьше, но тоже

неважно. Теперь, говорят, обезличили, слили вместе, но почти никто уже

не обедает, одни мухи и сонные подавальщицы.

В 13-й столовой питается мелкий служащий люд (конец 1931 г. и начало

1932 г.). Столовая отличается убийственными очередями: очередь к кассе

тянется по лестнице со второго этажа на улицу. Затем становишься в оче-

редь за местом к столу, за тобой становятся другие. Все очередные смотрят

в рот обедающего – скоро ли он кончит. И кажется, будто он без зубов –

жует, жует без конца. Когда, наконец, удается сесть, надо ждать, когда по-

дадут. Нередко на всю процедуру обеда уходит до двух часов.

158

Меню иное здесь: суп из консервов или суп грибной. На второе тушеная

кислая капуста, винегрет с солеными грибами, иногда каша. На третье –

клюквенный кисель или стакан кофе. При рыбе подаются приемцы.

В настоящее время эта столовая преобразовалась в столовую каких-то

особых специалистов, и как там питают, и куда рассеялась столовавшаяся

масса обывателя, не ведаю.

Справедливость требует отметить, что сравнительно недурно кормят в сто-

ловых различных учреждений, как Крайзу, тресты и т. д. В столовой Крайзу,

например (март – апрель 1932 г.), подавали тарелку мясного супа без мяса,

на второе мясо из супа в виде гуляша или жареную рыбу. На третье в поло-

скательнице – кисель или кашица. Два тонких ломтика хлеба при этом. Все

это стоит 1 р. 50 коп. В других за то же приблизительно платят 2 рубля.

Как общее правило, во всех столовых, чтобы гражданин не сожрал два

обеда в день, отмечают на так называемой именной обеденной карточке,

какого числа выдан талончик на право отобедать. И еще одна любопытная

особенность: во многих столовых нельзя взять что-нибудь одно из обеда –

хочешь не хочешь, бери весь обед.

В других столовых завели недавно порядок иного рода: желающий мо-

жет взять себе так называемый улучшенный обед – он в два раза дороже

обыкновенного (3 р.), или взять что-нибудь порционно, например, порцию

тетерки (3 р.), отбивную котлету (4–5 р.). Город дорогой!

Очень-очень много в этом сказочном городе своеобразного!

Каждый гражданин здесь снабжается продуктовой карточкой, по кото-

рой можно получить по норме хлеб, сахар, масло, мясо, рыбу, чай, кру-

пу, нитки, мыло. Рабочие и ответственные работники получают карточки

по одному списку, прочие – по другому. Граждане каждого списка делятся

в свою очередь на три категории. В самом низу этой социальной лестницы

стоят мелкие служащие да домашние хозяйки – им полагается 300 грам-

мов хлеба в день и 200 граммов сахара на месяц. В последнее время крупы

никому не стали давать – уравняли. Низшие категории давно уже получа-

ют только хлеб.

Так вот, чтобы «прикрепиться» к столовой, надо было предъявлять эту

продуктовую карточку, удостоверение с места службы и билет члена про-

фсоюза. Из карточки вырезали часть талонов на крупу, масло, рыбу, мясо.

Но потом этот порядок оставили, так как крупа и мясо исчезли из обихода

горожан. Во всяком случае, всем не стало хватать.

159

Питание рабочих далеко не одинаково в разных местах. В одних, как

сам я мог убедиться, обедая на заводах во время субботников, кормят по-

архангельски недурно. О других столовых пресса пишет вот что:

«В столовой 23-го лесозавода на обед приготовляется в большинстве слу-

чаев одна вода. Про кашу рабочие совсем забыли. На второе рабочим пода-

ется когда хвост, когда голова рыбы» (Правда Севера, 1932, № 154).

На заводе «А» рабочие-шоферы «по часу простаивают иногда за обеда-

ми» (Правда Севера, 1932, № 155).

«В столовой (лесобиржи № 3) качество обедов крайне низкое, стол для

ударников не выделен. Грубость в обращении обслуживаемого (!) персона-

ла – система, изменить которую никто не рискует. Столовая специалистов

превращена в распивочное заведение» (Правда Севера, 1932, № 152).

«Питание в столовой (на Пяндской запани) не улучшается. Кроме рыбы,

крупы и растительного масла, ничего нет. Самозаготовки проходят неудо-

влетворительно. Отбросы из столовой идут неизвестно куда» (Правда Се-

вера, 1932, № 155).

«В столовой № 1 (на лесобирже Бакарицы) обеды преимущественно го-

товятся из гнилых, покрывшихся плесенью грибов, заготовленных еще

осенью 1931 г., – рассказывает корреспондент в июне 1932 г. – Вопросом

улучшения питания рабочих никто не интересуется» (Правда Севера, 1932,

№ 152).

«В столовой запани беспорядки. Ночная смена не имеет буфета. Не вы-

даются вовремя талоны ночной смене, из-за чего часть товарищей остается

без обеда. 10 июля к обеду подали совсем сырую кашу. Плохо чистят рыбу,

валят в котел со всей требухой».

«В столовой лесозавода № 7 и К творится ряд вопиющих безобразий. Сре-

ди служащих столовой процветают пьянство, хулиганство и кумовство.

Не раз в столовой служащие устраивали пьянки, в результате чего пьяные

вялились на полу столовой (этот факт был отмечен стенной газетой столо-

вой). 22 мая руководители столовой дошли до того, что после пьянки учи-

нили поножовщину и попали в милицию».

«Карточки на получение обедов заведующий выдает не всем, несмотря

на резолюцию директора завода, а с разбором».

«У заведующего столовой есть любимчики, которым он выдает карточки

без обозначения числа месяца на талоне, и “счастливчики” могут получить

в один день по два обеда».

160

«Бывали случаи, когда контроль пропускал талоны, явно переправленные

на то число, которое нужно обедающему».

«Санитарные и гигиенические условия в столовой отсутствуют. На окнах

висят старые марлевые тряпки, которыми рабочие вытирают руки, так как

в столовой нет полотенца. Посуда моется только в одной воде, никогда

не споласкивается, не просушивается и не вытирается, или иногда вытира-

ется грязной тряпкой». «Обед рабочим подается в миске на 5–10 человек,

но избранные по приказанию заведующего получают обед в отдельных ми-

сках» (Правда Севера, 1932, № 132).

И так далее – о гнилых продуктах, червях в супе, о расхищении продук-

тов. Можно привести бесконечное количество подобных картин из жизни

рабочих столовых, да и других.

Неудивительно стремление граждан отобедать в одиночку дома: по край-

ней мере, не стоять в очереди. И вот – полгорода вооружилось судками, бан-

ками из-под консервов, горшочками, кастрюльками самых разнообразных

размеров, форм и цветов: в них забирают в столовой обед и несут домой,

обливают им второпях себя и соседей, расплескивают, спасаясь от собак

и автомобилей.

Коренной архангелец без тухлой рыбы жить не может. И не может он

не пить. Пьют все: взрослые, юноши, дети, женщины, люди всех положе-

ний, чинов и званий. Пьют с утра, днем и ночью. Пьют безобразно, глупо,

откровенно, хвастливо; заядлые пьяницы из партийных чаще потихоньку –

высокое положение обязывает. Под заборами, на мостовых, на панелях,

на трамваях и под трамваями – всюду лежат пьяные тела; валяются в теа-

тре, в кино, раскиданы по канавам и в сугробах. Всюду видишь одиночек

и группы шатающихся фигур, с налитыми кровью лицами, с осоловелыми

мутными глазами, с безумным выражением. Никого это не смущает. Нико-

му не стыдно. Как будто, так и должно быть. Пропивается весь заработок,

пьяными являются на работу или запьянствуют и совсем не приходят; пьют

рабочие, пьянствуют десятники, спились служащие контор, пьянка продол-

жается ряд месяцев и вошла в систему (Правда Севера, 1932. № 203).

Пьяная отборная ругань всюду висит в воздухе, никого и это не шокирует,

как будто, так и надо.

Пьет безумно не только коренной житель рабочий, пьет и сезонник, ссыль-

ные – пришлецы с берегов Волги и Дона, житель степей калмык, башкир.

Может быть, тут сказывается веление сурового Севера – потребность со-

161

греться, а может быть, и самый труд на лесу, тяжелый, бесконечный, неин-

тересный: окорка, выкатка, погрузка, разгрузка, пилка, распиловка, сплотка,

сплав, опять окорка, выкатка и т. д.

Как-то перепились все бригады лесокатов на 23-м заводе. Суд объяснил это

тем, будто классовый враг споил лесокатов, не гнушаясь выбором средств,

сделал такую оригинальную вылазку (Ударник лесоэкспорта, 1932, № 44 –

статья «Классовый враг не гнушается выбором средств»).

Водка и пиво здесь часто являются вроде как бы библиографической

редкостью: выпивают все, не успевают подвозить. И так было, начиная

с XVII века, как о том свидетельствует местный историк пьянства, которого

специально на этой роли содержит КрайОНО.

VII. ТОРГОВЛЯ И ОЧЕРЕДИ

На стеклах и ставнях магазина № 12 ЦРК (центрального рабочего коопе-

ратива близ Красного Креста) перечислены разнообразные товары: мыло,

масло, сыр, чай, сахар, кофе, свечи, колбаса, лимонад, фрукты, овощи и т. д.

Вы жестоко, однако, ошибетесь, поверив этой рекламе, что-нибудь подоб-

ное и не думайте встретить в магазине.

Засиженные мухами коробки и пакеты с каким-то поддельным кофе, пу-

дра, флаконы с духами, пуговицы, пара запыленных фуражек из дешевой

материи, которые не полезут ни на одну голову, какие-то ремешки, замыз-

ганные сумочки, порошок для бритья, зубной порошок. В стороне хлеб

и бочка из-под кваса. Сонная тишина: сонные мухи, скучающие служащие,

вяленые одиночки-покупатели. Заглядывает зоркий глаз домохозяйки, обхо-

дящей ежедневно по нескольку раз все магазины города подряд.

Трудно понять, как это происходит, какой могучий инстинкт руководит

людьми, но буквально через минуту, как только появляется продоволь-

ственный товар, вроде огурцов в конце августа, или товар ширпотребле-

ния, например, чайные стаканы, магазин мгновенно осаждается, обыватель

выстраивается в очередь за товаром. Последний через час, через два рас-

купается. Некоторые ловкие люди успевают обернуться в очереди два-три

раза, другие расставляют в очередях деток. Таким путем им удается полу-

чить три чайных стакана или закупить три кило огурцов.

Цены всюду разные, вольные, так сказать, цены. В одном магазине кило

этих соленых огурцов стоило (1 сент. 1932) – 2 р. 50 к., в другом – 2 р. 10 к.,

162

в третьем – 1 р. 50 к., а в четвертом – 1 р. 20 к. И это на территории не более

как 1 кв. километр.

На других магазинах широковещательной рекламы нет уже. Ограничива-

ются маленькой вывеской: магазин № такой-то Арх. ЦРК, магазин № такой-

то Севводник, торговля Потребсоюза. Внутри то же самое: лозунги, плака-

ты, портреты вождей и очень мало товара, и везде товар почти один и тот

же. Товар разнообразится лишь в зависимости от сезона: летом, например,

в некоторых магазинах можно было видеть на выставке теплые дамские

галоши, валяные сапоги; зимой можно встретить на этом месте летние дам-

ские шляпы отжившей давно моды, коньки для зимнего спорта, крючки для

рыбной ловли.

Лучше других снабжен соответствующим товаром спортивный магазин

«Динамо», бойко торгующий спецобувью, свитерами, лыжами и т. д.

В любую минуту всякий товар в городе может оказаться дефицитным, а де-

фицитность может растянуться на протяженное время, иной раз на ряд меся-

цев. Сейчас нет во всем городе ни одного листа писчей бумаги. Ни за какие

деньги вы не достанете шпагату, сковородку или чайник, не говорю о белой

муке, о рисе. Плохо с карандашами. Нет чернил и т. д. Зато магазины завале-

ны мылом, которого не было всю зиму. Правда, это мыло продается по до-

рогой, так называемой, коммерческой цене – хозяйственное по 2 р. за кусок

(500 гр.), туалетное 1 р. 20 к. – 1 р. 50 к. за небольшой кусочек.

Торговля здесь организована так, что вы можете проходить целый день

по магазинам, встречать в некоторых нужные вам предметы, и все же мо-

жет случиться, что ничего не купите. Окажется, например, что вы не «при-

креплены» к тому магазину, где нужный предмет имеется в продаже. В нем

могут покупать этот предмет, например, хлеб, только прикрепленные, ска-

жем – водники или специалисты. Часть магазинов превратилась в закрытые

распределители, куда можно попасть посмотреть товар лишь по предъявле-

нию особого пропуска. Эти магазины для лиц высокого ранга…

Почему бы, думаете вы, не купить к чаю или кофе печеньица в своем

магазине, в котором только что откупорили ящики с печеньем, и не успе-

ла набраться очередь? Оказывается, дают печенье только ударникам. Они

лишь могут баловаться или спекулировать тут же. Бывает и так: стоит

за прилавком целая бочка с клюквой, знаменитой северной клюквой, кото-

рая здесь заменяет к чаю западноевропейский лимон и варенья. Просишь

отпустить кило за 1 р. 80 к. (цена 1931–1932 гг.). «Вашу членскую книжку

163

дайте!» – спрашивает приказчик. Подаю. «Вы не внесли на пригородное

хозяйство. Клюкву даем только тем, у кого полный пай и внесено на при-

городное хозяйство».

Этот взнос надо делать каждый месяц, иначе теряете право на клюкву.

Если в порядке взнос на неведомое хозяйство, в процветании которого вы

заинтересованы очень слабо, у вас спросят показать квитанции на спец-

строительство.

Нет, не так-то просто купить плоды развесистой клюквы. Между прочим,

ни один приказчик не мог объяснить мне, что это за спецстроительство.

Архангельцы, по преимуществу, были торговцами, видавшими виды, бы-

вавшими за границей. Они были проводниками западной культуры в Мо-

сковию. Но почему-то они не выучились у нас опрятности. В магазинах

грязь угнетающая. Сор, вонь мало кого смущают. Изредка поворчит газета:

«Кооператив содержится грязно, – пишет она, – на прилавке и на полу стоят

лужи от рыбного рассола, селедка лежит рядом с хлебом. Продавец Мар-

фа частенько своим знакомым отпускает товар без очереди. Обсчитывание

и обвешивание рабочих вошло продавцам в привычку, были весы, которые

обвешивали на 300 граммов. Самими рабочими была произведена провер-

ка, и весы из кооператива изъяты» (Правда Севера, – 1932, № 168).

Продолжу несколько сетования корреспондента, характеризующие, ско-

рее, самое производство, нежели торговлю: «Пекарня содержится грязно,

на двух пекарей один халат, на котором втолстую (?) грязи, нет даже умы-

вальника… Хлеб возят не закрытым, садится пыль и грязь».

На моих глазах архангельская торговля пережила еще два крупных эта-

па – в нее внедрилась колхозная торговля и закрепилась, так называемая,

авансовая. На заре колхозной торговли, примерно в июне, в июле месяце

разразился в газете шум: надо всемерно содействовать колхозной торгов-

ле, в очередях тоже пошли настойчивые разговоры – вот подождите, кол-

хозники скоро привезут масла, молока, картофеля, мяса, авось снизятся

рыночные цены.

Домохозяйки насторожились. Решили поддержать. Понастроили на ули-

цах и площадях полков, ларьков, вроде скворешен. Вынесли из магазинов

сюда предметы ширпотреба, главным образом, запонки, сумочки, ремешки,

продукцию «Тэжэ» (Парфюмерная фабрика). Домохозяйки выстроились

с ночи в очереди за маслом в колхозные ларьки и за мануфактурой, за се-

ледками и прочим, что предназначалось для колхозников.

164

Нужно сказать, что колхозники время от времени (не очень часто) привоз-

ят на базар молоко, творог, мясо, но не помногу и продают немногим дешев-

ле спекулянтов. Все это расхватывается на разрыв с боем в очередях.

Спекулятивные цены базара отнюдь не поколеблены. Спекулянтов лают

в газете, ловят, в последнее время им, как врагам священной общественной

собственности, грозят чуть ли не расстрелами. Но без спекулянта Архан-

гельск жить не может, город привык к нему, спекулянт его кормилец и пои-

лец. На месте изъятых из обращения появляются другие. Сама обстановка

вызывает их к жизни. На этот счет не может быть никаких сомнений!..

Второй этап в архангельской торговле – аванс, укоренившийся без шума,

но прочно. Товары из лавок стали выдавать лишь тем, кто внес заблаговре-

менно деньги на приобретение магазином этого товара. Таким путем стало

возможным обзавестись в августе ботинками, если вы позаботились внести

деньги в январе. Авансы вносятся на неопределенный срок, неизвестно, ка-

ков будет товар, например, мужская или дамская обувь, на каблуке или без

каблука, неизвестно, какая будет расценка… Расчетливый архангелец, как

только получит жалованье, спешит в магазин занять очередь, чтобы внести

аванс на рис или на овощи. В следующий месяц, смотря по потребности,

вкусу и состоянию своих финансов, он вносит некоторую сумму на марга-

рин и на консервы. Потом записывается на пальто, на обувь, вносит аванс

на горелки для примуса, вытряхивая последнюю десятку.

У архангельца деньги не ведутся: или он их пропивает, или отдает вперед

за товар государству. А спекулянт из авансовой системы торговли извлекает

новую для себя выгоду: он вносит в 8, в 10 магазинах авансы за те товары,

на которые установлен известный максимальный предел взноса, и сотни ру-

блей на прочие товары. Потом товар спускается втридорога на рынке тем

счастливцам, которые при деньгах и успевают у него купить.

Торговля, с точки зрения западного человека, довольно-таки своеобраз-

ная, даже необычная. Кооперативная торговля, пай, в которую вносится со-

образный с заработком, и в которой все граждане обязаны быть пайщиками,

за исключением адмвысланных, превратилась в государственную и ничем

от нее не отличается. Частных магазинов нет. Исключение только для неко-

торых часовщиков и парикмахерских. Архангелец находит такой порядок

вполне нормальным и даже удобным. Денег все равно нет и не будет на ру-

ках. Или их не выдает кассир, ссылаясь на задержки в банке, или жалованье

переведут в сберкассу, откуда по частям не так просто удается получить его,

165

а часть денег давно уже расписана добровольно на разные займы «решаю-

щего» и другие. Этот процент удерживают.

Существует еще один любопытнейший вид торговли в Архангельске –

«Торгсин» (торговля с иностранцами). Так как приезжий иностранец,

не приученный к здешним порядкам, не станет, пожалуй, стоять в очередях,

воздержится покупать в кооперативах, где торгуют товарищи Марфы, для

него устроен особый магазин. Здесь, не в пример другим лавкам, можно

приобрести белую муку, которую архангельцам не дают и даже детям, пре-

красное сливочное масло, которое туземцы не часто могут купить у спеку-

лянтов, сахар в любом количестве, можно обзавестись костюмом, бельем,

обувью и т. д. Но купить можно лишь на иностранную валюту или на рус-

ское золото и драгоценности.

Кому-то пришла блестящая счастливейшая мысль – позволить и тузем-

цам покупать на золото в Торгсине. Оказывается, туземное население еще

далеко не привыкло стеснять себя в пище; оказывается, и здесь есть люди,

которые не прочь съесть белую булку или время от времени намазать хлеб

маслом, купить на приличные брюки полтора метра материи. Густо пошел

местный покупатель, понес броши, цепочки, шпильки и золотые монеты…

Так государство приобретает ненужное, совершенно излишнее для насе-

ления золото. И туземец не в убытке: то, что съедено, не отнимешь.

Самое примечательное явление в жизни города и, в частности, в торгов-

ле – очереди. Без очереди нельзя себе представить Архангельска, как нельзя

представить древних Афин без праздной толпы Акрополя. Очередь здесь –

организованное, глубоко внедренное явление. Без них туземцу, особенно

домохозяйке, жизнь казалась бы, вероятно, слишком пресной, лишенной

подвига и самопожертвования. Только здесь можно поделиться и услыхать

всякие новости, и даже такие, о которых молчит пресса, здесь процвета-

ет сравнительная свобода слова, в очередях складывается так называемое

общественное мнение этого круга.

Моя хозяйка нередко встает в 1 час ночи, чтобы занять очередь, другие

занимают ее с вечера. Часов в 5, в 6 утра хозяйку сменяет ее дочь, затем

в 8 часов опять становится хозяйка (дочь уходит на службу). Часам к двум,

а иногда и позже, она, наконец, выстаивает два кило мяса или 500 граммов

масла.

В очередях засыпают, другие читают книжки или коротают время разго-

ворами и перебранкой.

166

Очереди накапливаются страшные, скандальные. В общем, благодушные

милиционеры (они получают в лавках товар вне очереди) принуждены бы-

вают иногда разгонять толпу или умерять пыл страстей. Но блюститель по-

рядка не всегда поспевает. Очередь копится как-то сразу, будто по радио

кто-нибудь сообщил городу, что здесь привезли чулки или арбузы. Очередь

нарушается, крик, давка, кто-то жалуется, что кишки все выдавили, у кого-

то стянули бумажник.

А к магазину подходят все новые и новые люди, вылезают из трамваев,

со словами: «Кто последний? Я за вами».

Становятся в затылок и потом спрашивают: «А чего давают?»

Оказывается, дают без аванса кедровые орехи. Так как орехи гнилые,

о чем знают уже в очереди, а очередь большая, часть потихоньку ретиру-

ется, уходит на службу или в другой магазин, освобождая место новому

притоку людей.

Некоторые с наметанным уже глазом хозяйки сразу узнают по характеру

лиц, одежд, поведению, по утвари в руках – за чем очередь: за водкой, варе-

ньем или за картофелем.

Чтобы очередь по возможности увеличить, боевой товар продают только

в одном магазине. Это называют здесь специализацией торговли. Так, сыр,

например, можно получить «свободно» (выстояв несколько часов в оче-

реди) лишь в одной лавке, тетрадку школьник может купить тоже лишь

в определенной лавке свободно по предъявлению документа.

Лишь в очередях познается человеческий характер, выносливость че-

ловека и его долготерпение.

Очередь не только в магазинах и у магазинов, она всюду. В очередь игра-

ют детки на детских площадках, в очередях тренируется у кино юноше-

ство, очереди в парикмахерских, в банях, в столовых, у железнодорожных

и пароходных касс. Всюду жизнь! Грандиозна очередь за вином. Трудно

что-нибудь сравнить с очередями за получением хлебных карточек.

Чтобы не было злоупотреблений при получении права на хлеб, необходи-

мо предъявить заверенную домоуправлением домовую книгу, удостовере-

ние личности, справку о работе или расчетную книжку, страховой листок.

Хлеб желают кушать в Архангельске все каждый день. Право на получение

хлеба выдается на целый месяц. Так вот: раз в месяц представители различ-

ных учреждений и домохозяйки выстраиваются в очереди с домовыми кни-

гами, с листками служащих учреждений, с кипами документов. Отдельно

167

в особую очередь получают адмвысланные. Так как выдача производится

в служебные часы и не всякое учреждение выправляет карточки служащим,

так как служащие хлебопункта не сильно грамотны, не совсем быстро ори-

ентируются в справках и удостоверениях, создается убийственная очередь.

Вне очереди получают лица с портфелями и дамы с грудными младенцами.

Находчивый народ при всех обстоятельствах сумеет вывернуться. Чтобы

подойти к заветному окошечку, где выдают талоны, туземные дамы, силь-

ные и выносливые «жонки» берут себе на руки таких младенцев, которых

не всякий взрослый мужчина легко поднимет. Бездетные на некоторое вре-

мя «на подержание» берут детей у многосемейных.

Но самые потрясающие очереди можно видеть на регистрации ссыльных

«на тринадцатом» (комендатура ПП на Набережной ул., д. 17). Здесь, как

тени из ада Данте, стоят, сидят и бродят по двору, вновь встают в очередь –

в дождь и в непогоду – представители различных национальностей СССР,

люди, не выдержавшие экзамена на социалистическую зрелость. Здесь

у всякого своя скорбная повесть. Но и здесь вне очереди получают отметку

о своей явке на документе высланные врачи, инженеры, техники и вообще

люди, одетые получше и с портфелями.

Никому, должно быть, не приходит в голову – сколько же в очередях теря-

ет рабочих часов этот город очередей.

1 Павлин Федорович Виноградов (1890–1918), участник Гражданской войны, посланный

в Архангельск для организации продовольственной помощи Петрограду, один из создателей

Северо-Двинской речной флотилии. Погиб в одном из боев с интервентами и белогвардейцами;

Чумбарово-Лучинский Федор Степанович (1899–1921), революционный деятель, поэт и публи-

цист. Был депутатом от Архангельской партийной организации на X съезд ВКП (б). Погиб при

подавлении Кронштадского восстания в марте 1921 г.

2 Обелиск Севера открыт 7 ноября 1930 г. в честь создания Северного края. Представляет собой

четырехгранную колонну и скульптуру помора с оленем. Автор – московский скульптор Иов

Корнильевич Алтухов (1884–1970).

.

168

В. И. Смирнов

ПИСЬМА

ИЗ

ГЕОЛОГИЧЕСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ

с 31 мая по 25 июня 1941 г.

В Архангельске осенью 1931 г. В. И. Смирнов был принят на должность на-

учного сотрудника в недавно организованный Северный геологоразведочный

трест и проработал в нем до конца своих дней. Создал там геологический

музей, занимался издательскими делами, написал ряд статей о полезных

ископаемых, ездил в экспедиции по Северному краю. Пинежская экспедиция

1941 г. по исследованию минеральных источников и газирующих ключей ста-

ла последней в его жизни.

Как и прежде, разлучаясь с семьей, он каждый день писал письма жене.

Мы видим, что у него сохранялся интерес к археологии и этнографии. И были

надежды, что еще когда-то в будущем он сможет использовать наблюде-

ния, сделанные в этой экспедиции. Хотя он и задавался порой вопросом: за-

чем мне все это? Война застала его, когда поездка подходила к концу.

Письма В. И. Смирнова из экспедиции 1941 г. находятся в ОПИ ГИМ. Ф. 547,

оп. 2, ед. хр. 50.

31 мая 16 часов

Милые котята.

Ползу потихоньку к Усть-Пинеге со скоростью 5 км в час. В Карпого-

рах буду числа 4-го июня. Может быть, там и не остановимся, так как

пароход, говорят, пойдет до Суры. Значит, останется 32 км до Сульцы,

конечного пункта моей поездки. Еще раз буду в Карпогорах числа 10-го

и проживу там и в ближайших местах дня 2–3. Таким образом, только

10-го я узнаю из твоего письма или писем, как разрешилась судьба твоя

со школой и пионерлагерем, как здравствует Дружок, и прыгает Зайчик,

и проч.*

169

Вы в лучшем положении, получая регулярно мои путевые очерки. Они,

пока что не обещают быть занимательными.

Во 2 классе едут почти исключительно военные с семьями. Сержанты

из Карпогор, с Усть-Покженьги и особенно военные дамы, закупившие

в Латвии и на границе с Финляндией сумочки, часики – блеснут на по-

бывке и прическами, и костюмами. Сюжет этот, впрочем, для письма

мало занятный.

Другая компания моряков с Пинеги, тоже семейных, перепилась и все

время горланит пинежские песни. Впрочем, поют лучше хора Колотило-

вой, в первом ее пошибе.**

В 3-м классе народ интереснее. Недаром А. П. Чехов завидовал тем,

кто имеет возможность ездить в 3-м классе. Оставив П. А. Варзугина

играть в карты (в подкидного дурака) с военными, я ухожу в 3-й класс

или на верхнюю палубу и занимаюсь разговором с народом. И сейчас же

беру на карандаш, что услышу для себя примечательного. Если я объе-

ду все минеральные источники и газирующие ключи, о которых узнал,

я не приеду до августа. Записная книжка пухнет и пухнет.

Варзугин вполне успокоился. Может быть, он и не рассчитывал

на большее, чем 315 р. + 60 %, а просто вымарщивал из меня. Поэтому

и я не страдаю. А рыжего мальчика, если встретишь, и его почтенных

родителей поставь, пожалуйста, в известность, что им не приходится

рассчитывать на Пинегу.

В письмах, которые ты мне будешь писать, держись пока расписания,

которое я оставил. Очень прошу не скупиться на бумагу и конверты.

Если бы не было такой шумной кампании, я положительно отдохнул бы

в эти дни поездки до Карпогор, потому что делать мне совершенно нече-

го, даже послушать последние известия не могу. Хотя радиорупор и ви-

сит на стене в столовой, но радио не действует.

Сегодня обед я прозевал. Оказывается кухня в 2 часа дня кончает рабо-

ту. Буду умнее вперед, а консервы поберегу.

Целую всех.

Радиослушатель Вас. Смирнов

* Незадолго до начала войны был приобретен щенок по кличке Дружок, вскоре пропавший.

**Колотилова Антонина Яковлевна (1890–1962), организатор и художественный руководитель

хора. С 1940 г. он стал называться Государственным академическим Северным русским народ-

ным хором.

170

1 июня 1941 г. 9 ч.

Милые мои крошки.

День, проведенный без дела, для меня день, потерянный в жизни, если

только этот день не употреблен на настоящий отдых. Пытаюсь отдыхать.

Сижу больше на верхней палубе и смотрю на берега. Проехали вчера

от Усть-Пинеги мимо берегов, сложенных известняками. Река здесь узкая.

Берега покрыты хвойным хорошим лесом. На опушках вечером щелкают

соловьи. Часто поднимаются утки, стайки куликов. В полном цвету оль-

ха, разные ивы. Села с безглавыми церквями и деревеньки, вытянувшие-

ся на берегу. Сегодня утром мы уже ехали среди гипсовых скал. Белые

и розоватые берега покрыты лесом, в котором часто видна лиственница.

Вот и все наблюдения с борта парохода.

Сейчас пристали в Вешколе, километрах в 20 от Пинеги, не доезжая по-

следней. Пароход пристал прямо к деревне, без всякой пристани ткнулся

в берег. Вижу новую деревню. Крыши раскрыты, дома без стекол, старая

деревянная церквочка, очень напоминающая лявлинскую, но еще лучше,

совершенно разрушается.* Население не может похвастаться хорошей

одеждой, а маленькие девочки и мальчишки (меньше даже Тани) босиком.

Как жаль, что Варзугин, которому я поручил еще в Архангельске, не за-

рядил кассет. Для Ивана Ермолаевича стоило бы снять новую деревню!

Еду, развлекаюсь, а мысль-то с вами. Неясность положения иногда мо-

жет быть хуже горькой действительности. Я узнаю о твоих, мамочка,

делах только при вторичном посещении Карпогор, когда спущусь туда

из Сульцы… Самое тяжелое в моем путешествии именно это.

Все пассажиры 3 класса везут с собой хлеб, хотя на пристани в Архан-

гельске мешки с буханками у ревущих баб отбирали. Но как-то угораз-

дились умные пронести в чемоданах и ушатах. Теперь перекладывают

в мешки. В районах с хлебом плохо. Рассчитываю на свое командиро-

вочное удостоверение.

Ну, мои родные, целую вас крепко. На палубе очень холодно, руки

во время письма зябнут.

Начальник Пинежской геологической партии Вас. Смирнов.

(На обороте письма начало сказки про куличка и зайчика, написанной Смирновым

для дочери).

*В селе Лявля Поморского района Архангельской области находится деревянная шатровая цер-

ковь XVI в. Летом 1939 г. в Лявле на даче жила жена В. И. Смирнова с дочерью.

171

Без даты

Карпогоры

Пароход, на котором мы выехали из Архангельска, довез нас до Кар-

погор и высадил. Перед нами стояла проблема отыскать место ночлега.

Одна военная дама из Либавы с ребенком попросила нас помочь ей вы-

нести вещи – маленький чемоданчик и еще что-то. Осведомившись, что

мы беспризорны, она пригласила нас ночевать к ее родителю. Она сули-

ла нам отдельную комнату и прочее.

Оказалось, весь дом сдан стояльцам за исключением одной комнат-

ки в три окошечка. Но в этой комнате вместе с хозяевами живут две

девушки (работают в нарсуде) и пом-повара столовой, дама лет трид-

цати пяти. С нами набралось 9 душ. Мы сразу же повалились в уголку

спать. Я был немало удивлен, проснувшись в 6 часов (во весь голос

передавались последние известия), когда увидал с одной стороны Пав-

ла Аверкиевича, а с другой пом-повара. Узнав из последних известий

по радио, что Крит немцы от англичан очистили, встал и ахнул: за ночь

на четверть выпало снега.

На почте узнал, что пароход вверх ожидается в 12 часов дня. Сходил

в РИК и в столовую. В столовой меню довольно однообразное – изо

дня в день подают жареные соленые грибы и чай без сахара. Хлеба

в столовой нет

Ассортимент товаров в продмаге интересный: синька, несколько насо-

сов к велосипеду, портреты вождей, гитара, какой-то детский трикотаж,

седло, соль, спички и хлеб по карточкам.

Пишу, пока П. А. Варзугин починяет чайник. Хозяева уехали в Кев-

ролу продавать дом (за 15 тысяч). Здесь замечательная стройка. Почти

все дома двухэтажные. Много шестистенков и почти сплошь крестовые

избы. Дворы сзади в одном срубе с домом из того же леса в обхват. Ам-

бары, выстроенные против домов,

и особый ровный порядок, обяза-

тельно на столбах такой формы.

Это затем, чтобы мыши не залеза-

ли с земли в амбар.

Льщу себя надеждой, что когда

приеду в Сульцу и начну полевые

работы, погода изменится.

172

Целую вас, моих милых, и продолжаю про куличка.

Посылаю доверенность на всякий случай. Заверит и поставит печать

<нрзб>.

(Далее продолжение сказки про куличка и зайчика).

3 июня 1941 г.

Милые мои ребятишки! Плыву без скандала третий день и сегодня

рассчитываю быть в Карпогорах. Здесь и начнутся для меня испытания:

пересадка, задача подняться на чем-то выше, кормежка. На пароходе

все же последний вопрос разрешался просто. Начинает охватывать бес-

покойство – удастся ли эта экспедиция.

Павел Аверкиевич Варзугин некоторыми чертами своего характера

удивительно напоминает известного писателя и исследователя Северно-

го края, археолога Ивана Ермолаевича Бякова. Он все знает, все мировые

вопросы для него давным-давно решены, апломб. Но он поумнее Бяко-

ва. Везет мне. Одно обстоятельство выгодно отличает моего коллектора

от Бякова – любит услужить.

Вчера в Пинеге, пока стоял пароход, успел забежать к вдове Ив. Дан.

Аншукова. Она превратилась в совершенную щепку. Может же так че-

ловек от горя, а, может быть, от недостатка в питании похудеть и поста-

реть меньше, чем за два года. Старший сын прохворал всю зиму, сейчас

болеет цингой.

Побывал в двух универмагах Пинеги. Много детских шапочек, име-

ются искусственные цветы, перец, галстухи, агитационная литература

и черный хлеб по карточкам, несколько художественных произведений

по цене 19 р. 75 к. за штуку, соленые грибы. Кажется, весь ассортимент.

Мои соображения, что по мере продвижения к югу по р. Пинеге в июне

месяце будет погода мягче, не оправдались. Дождик, ветер, по берегам

лежит снег. Хорошо, что я одет в ватированную одежду.

Сейчас я только оценил хозяйственные способности моего коллектора.

У него, оказывается, с собою всякий инструментарий: и шило, и клещи,

и топорик, ножи, иголки. Он прекрасно починил мне у сумки застежки

на карманах.

У тебя сегодня педагогический совет, на котором решится вопрос о де-

вятом и десятом классах, а с ним и о дальнейшей программе жизни.

Как-то ты вылезешь?

173

Почему-то вспоминаю о зубке новом Танечки. Как подвигается его

рост и направление. Может быть, потому вспоминаю, что на парохо-

де множество ребят самого разнообразного возраста. Я познакомился

с Ниной, Мишей, Соней, Вовой и другими.

Ну, будьте счастливы и благополучны.

Целую крепко.

Вас. Смирнов.

(Далее продолжение сказки про куличка и зайчика).

4 июня 41

Милые зайчики.

Подъезжаем к Верколе. Здесь был монастырь Артемия Веркольского.

Вся заслуга последнего в том, что его убило молнией, когда он пахал.

По народному представлению, убитые молнией – святые, так как мол-

ния убивает черта, спрятавшегося в человека, и тем самым человек мол-

нией очищается.

Несет снежок. Но все же день сегодня лучше, чем вчера, когда снег,

дождь с ветром не переставали во время посадки на пароход «Курьер».

Посадка длилась около 8 часов, и все время публику держали на ветру.

Потом обычная история с билетами на места в каютах. Кассир по блату

выдал билеты позднее севшим лаговским работникам. Еду в 3 классе.

Воздух железного цвета.

На открытой верхней палубе довольно свежо, и долго писать письмо

не смогу.

Едем до Суры. Там еще пересадка, и, может быть, на лошадях 35 км

до Сульцы, конечного пункта моих скитаний.

У меня вышли все конверты, а так как клей я забыл взять, отправить

письма становится затруднительно.

Одна еще неудача. Сегодня сонный каким-то образом продавил стекло

на часах. У Варзугина нет часов. Как я буду замерять дебит, не представ-

ляю. Ну, как-нибудь и что-нибудь придумаю.

Как-то твои дела?

Между прочим, «Курьер» – старая речная калоша, которая тащится

с быстротой 2 1/2 км в час. В Суру приедем только завтра.

Целую и прочее.

Ваш Пржевальский

174

(Далее окончание сказки про куличка и зайчика).

Отрядил Варзугина за яйцами, а сам жду чай на квартире. Старушка в крас-

ном повойнике прядет на мезенской прялке. Дочка ее, секретарь сельсовета, при-

несла мне хлеба. А хозяин-старик, мой проводник, рассказывает, как он «шьет»

туеса. Способ, мною не описанный в той статье, которую отослал Зеленину…*

Принужден быстро закончить письмо. Проводник торопит завтракать

и идти.

Но и из этих нескольких строк, вы сделаете вполне правильное заклю-

чение, что я жив и здоров и что люблю вас по-прежнему.

Целую. Вас. Смирнов

P. S. У тебя сегодня закончилась учебная страда. Поздравляю.

Но не уверен, как дело обстоит с 9 и 10 классами и с лагерем. Не то что

не уверен, а уверен, что неважно, и потому сочувствую и не советую

расстраиваться.

*Смирнов послал в 1940 г. две своих статьи Д. К. Зеленину, этнографу, профессору Ленинград-

ского университета. Одна из них – «Северорусское орудие для сбора ягод» – была опубликована

в журнале «Советская этнография» (1941, № 5. С. 149–150). Другая – «Архангельские туеса», –

видимо, осталась в архиве Зеленина и потом попала в Музей антропологии и этнографии (Кун-

сткамеру). Сотрудник музея А. М. Решетов опубликовал ее в журнале «Живая старина» (2000.

№ 3. С. 46–48).

5 июня 1941 г.

Сур ´ а

Сур ´ а – это конгломерат ряда деревень, раскинувшихся по реке Пинеге

близ впадения реки Суры. Эти отдельные деревеньки здесь зовут око-

лотками.

Сейчас я сижу в д. Остров, а Варзугин ушел в д. Погост за 3 км на по-

чтовую станцию.

Кроме пешего пути на Сульцу, куда мне надо попасть, можно добрать-

ся только на почтовых. Пароходы от Суры до Сульцы пойдут через

несколько дней.

175

Был в колхозе в соседней деревне Поганец, теперь переименованной

в Городецк (а речка Поганица – в Мысовку). Там охотно дают верховых

лошадей до своего соленого источника в 7 км от деревни. Может быть,

сначала придется сделать эту операцию, потому что лошади почтовой

станции на посевной кампании.

Первый теплый день. Сижу я на пеньке, на дюне, в сосновом лесочке.

В деревне, слыхать, поют петухи, а в лесу кукует кукушка и заливаются–

поют разные птахи.

В болоте цветет кассандра, северная мирта, вечнозеленая, цветет бе-

лыми цветочками, на полях выросли пестышки. А раз видел какой-то

кустарник без листьев, но с цветами, очень напоминающими и запахом,

и видом, цветы сирени. Положил 3 веточки в бумаги в своей сумке.

Как здесь хорошо. Вот бы где жить на даче!

Рассчитывал я, что мой коллектор подъедет с бубенцами. Возвратился

он, однако, с пустыми руками. Лошади на посевной кампании. Могут

дать только завтра.

Решил опробовать источник на Поганице в 7 км от деревни, а завтра

в Сульцу (черт бы ее побрал!). Опять разговоры о лошадях, о проводни-

ке в колхозе, а главное насчет жраниды. Молока в деревнях нет. Бескор-

мица и поставки на молокозавод. Зато обещали яиц и мяса килограмма

2. Хлеб тоже отпускают. Одно дело, однако, получить разрешение, дру-

гое самый продукт.

6 июня 41

Милые кулички и козявки.

Я все еще до Сульцы не добрался, и это потому, что не препятствую

страстному желанию своего коллектора устроить нас с подводой. Он,

хотя и с Ваги, но мужицкую дипломатию и такт мало понимает. Впро-

чем, наши взаимоотношения не портятся. Я позволяю ему всласть рас-

сказывать проводнику, как в Швейцарии разводят благородную рыбу,

и не препятствую закупать ему продовольствия, сколько вздумается.

А поесть он любит, и благодаря этому с питанием я устроен. Правда,

я не разделяю его вкусов: он ест сырое мясо, отрежет большой ломоть,

посолит и ест…

Вчера брали газ. Ходили по лесной дороге – всего километров 14.

Должно быть, свежий воздух так действует: у меня прошли все недуги,

176

даже насморк. Места очень живописные. Птицы прямо осатанели. Поют

непрерывно своим бабкам песни. Видел группу 6 зайчиков. Белые хво-

стики, штанишки и брюшко. Остальное потемнело. Резвятся у лесочка

на лугу, а один в сторонке, сторожит. Очень близко подпустили. Дичь

не пуганая. На другой стороне речки живут конюхи, говорят про зайцев,

что они к ночи каждый день выходят на этот лужок играть.

На кустиках сохранилась прошлогодняя брусника. Вкус замечательный.

Обжигает горло и пьянит. Вот, должно быть, концентрат витамина С.

Цветет купальница, дикий лук (посылаю), девятиперстник. Вы еще

не знаете, что такое девятиперстник. Привезу. По осени на этом ку-

старнике вместо сиреневых цветов будут красные ягоды. Здесь много

черной смородины.

Какой это интересный край. Одни названия чего стоят: Кеврола, Вер-

кола, Лавела, Летопола, Мела, Шушпала. Мне кажется все, что я когда-

то в детстве в Бремболе эти названия понимал.* Не могу освободиться

от навязчивой мысли, что это родной язык моих предков. Может быть,

это и так.

Но вот никак не могу понять – какого элемента больше в здешнем на-

селении: финского или славянского. Много рыже-красных высоких му-

жиков. А говорят: «ходя» (т), «гуля» (ет), «потоу» (дифтонг). Новгород-

цы, должно быть?

7-е июня

Спешу закончить письмо. До Сульцы добрались кое-как, не без при-

ключений, о которых расскажу потом.

Сейчас прилагаю все усилия, чтобы купить лодку. Лодками, вопреки

уверениям в Карпогорах, здесь небогаты. Жду сейчас одного граждани-

на. Если удастся купить, значит, все в порядке. С каждым днем буду под-

вигаться все ближе и ближе к вам, моим милым, которых целую крепко.

В. Смирнов

*Село Большая Брембола под Переславлем-Залесским – родина В. И. Смирнова. Название счи-

тается фино-угорским.

Может быть, это старческая болтливость, что вот каждый день что-нибудь

да напишу. А, может быть, потребность высказаться, потому что с коллек-

тором я давно все переговорил.

177

Был такой умный боярин при Василии III, князе Московском. Он гова-

ривал великому князю: «Не заводи, князь, себе советников умнее тебя».

А я, зная этот совет, завел себе самого умного, все знающего коллектора.

Приходится философически относиться ко всему и делать все самому.

Мы могли бы просидеть целую неделю в Сульце, если б я не взялся

за дело поисков лодки сам. Завтра лодка будет, и когда я сяду на нее

и буду с каждым взмахом весел подвигаться к вам, я смогу сказать, что

половина дела сделана.

За время путешествия я еще не голодал, смертельной опасности не под-

вергался. Правда, два раза переезжал через бурные разлившиеся речки

на плоте, а это не такое приятное занятие, и один раз переходил через

такую реку по дереву, кружилась голова над стремниной.

Хорошее настроение не покидало меня даже после 30-километрового

перехода. Но в конце оно уже не было лирическим.

Сульца большое село. В 1918 г. две трети сгорело. Поэтому стройкой

село не похвастает. Дом, в котором мы остановились здесь на 2-ю ночь,

из сохранившихся во время пожара, постройки 1877 г. Культ коня: охлу-

пень с замечательным коньком. Выпускные бревна с конями, спишники

тоже с конями. На прялках кони, гребни с двойными конями и т. д.

Наличие умного коллектора меня стесняет по части этнографии. Я ча-

сто воздерживаюсь от тех или иных вопросов. Но так как хозяева без-

удержно болтают с ним, успеваю кое-что увидеть и записать. Не знаю,

зачем это мне нужно? Я узнал, что цеп здесь называют при´ уз, палка,

за которую держатся во время молотьбы, называется р ´ атовище, кодега,

связывающая ратовище и дубец, носит название п´ утча (п´ утця). В ратови-

ще сверху долбятся дырки, а у дубца зарубка.

Терминология в ближайших селениях разная: зав ´ орог на Суре, на Суль-

це верелог. Так называемые затворы в полевых воротах. О´ бголов и ма´тка

называют части граблей с зубьями.

Если бы здесь вплотную заниматься этнографией, очень много мож-

но было бы собрать интересного, хотя здесь побывало немало этногра-

фов и фольклористов. На стене висит фотография певиц, снятых, по-

видимому, экспедицией Романова.

Перед пожаром 1918 г. одному привиделось, будто идут по селу три

девицы в красных сарафанах. «Смотрю я, – рассказывал он, проснув-

178

шись, – подошли они к дому, поклонились, потом повернулись и назад

пошли». А днем весь конец сгорел до этого дома. Бродячая легенда.

Мы пришли в Сульцу ночью и постучались в первый дом. Не отвеча-

ют. Толкнулись – открыто. Стали дожидаться хозяев. Такая здесь про-

стота и честность. На дороге раз я видел воткнут хороший топор. Никого

кругом нет. Но собаку мои хозяева держат. Заплатили за нее 80 р. Вот бы

сюда нашего Дружка!

Наблюдательность населения удивительная. Я взглянул как-то на об-

раза литые и продолжал писать письмо. Позднее хозяин спросил меня

в лесу, в разговоре, между прочим: «Чего ты все пишешь? Даве образа

что ли описывал?». И все выспросят: женат ли, есть ли детки (живут ли

детки), сколько получаешь? Где квартируешь? И т. д.

Здесь бескормица. Только что выгнали отощавший скот. Много коров

теряется. Издыхают в лесу. А так как идет еще контрактация молока,

то ни за что не достанешь литра. Только в одном месте это удалось. Яйца

11 р. десяток.

Ну, прощайте, мои родненькие. Не забывайте старого бродягу.

Целую.

В. Смирнов

8/VI-1941

8/VI

Милые поросята!

Писательский зуд продолжается.

Сижу в Сульце. Коллектор чинит худую кривобокую лодку, которую

с превеликим трудом достали.

Сюда надо ездить с запасом махорки, водки, конфет и чаю. За один

тюбик махорки платили по 20 руб. Большую радость доставляет наш

чай и леденцы, совершенно слипшиеся в один комок. Завариваем понем-

ногу. «Потоне, так поболе» (будет), – говорит хозяйка. «Скуп – не глуп,

добра себе хочет».

На товар можно было бы вывезти всякой этнографии.

В Сульце стоянка на поле «Подг ´ орско» у реки Сулы. Хозяйка Ир. Спи-

ридоновна Булыгина нашла громовую стрелку, в середышке толстая,

один кончик тупой, а другой вострый. По бокам рубешки, как у петуха.

179

По-видимому, пильчатая. Я нашел только небольшой нуклеус и осколки

кремня. Очень спешил.

Половина церкви занята школой, в другой

половине клуб.

В сельсовете в качестве пепельницы слу-

жит д´ искос. Книг старых и рукописей в селе

нет. Один держал библию, так его выслали.

Не могу никак расплатиться за лодку. Приду в правление колхоза, сто-

ит «сторож» – палка, прислоненная к двери, знак, что никого нет. Как

в Золотице.*

Наконец, застал жонок с ребятами. Оказывается, председатель ушел

за реку на поля, а у счетовода выходной. Жонки ушли и оставили меня

одного.

Вот сижу и из окошечка зарисовал вам

охлупень дома.

В магазине Леспромторга, куда, я вижу,

пошел коллектор за белым хлебом, ассор-

тимент товаров довольно странный: шесть коробок с зубными щетками,

5 велосипедных насосов (в деревне нет ни одного велосипеда. Велоси-

педист приезжал в деревню только один раз), щипцы для завивки во-

лос и несколько светилен для ламп. Перец. В соседнем магазине сельпо,

кроме того, имеется большая, в рост человека, балалайка.

Все ждут парохода снизу. Это будет последний пароход, который за-

бросит сюда товары, так как завтра поставят 7 запаней, и пароходы уже

не будут подниматься вверх. Что завезет, то и будет болтаться в магази-

нах до новой весенней навигации.

9/VI.

Дописываю письмо в Суре. Мне казалось, что как только сядем

в лодку, наши затруднения закончатся. Нет. Начались новые огорче-

ния. Вопрос, где оставить лодку, если надо зайти в деревню, очень

важный.

Спешу опустить письмо. Продолжу в лодке.

Целую

В. Смирнов

*Во время отпуска в 1936 г. Смирнов с женой и маленькой дочкой занимался археологическим

обследованием берега Белого моря в районе Зимней Золотицы.

180

9 июня 41 г.

д. Остров

Милые мои. Продолжаю свой геологический дневник, в котором гео-

логии совсем не отведено никакого места. Это дневник забот о пропита-

нии, о вещах, о бане и о разных деревенских впечатлениях.

Мои темпы и устремления не всегда сходятся с плановым расписани-

ем моего коллектора. Вчера бедняга говорит мне: «Так что же это мы

недосыпаем, не доедаем! Во имя чего?». Он ехал отдохнуть, предпола-

гая только приятный вояж. Решил дать ему выспаться, хотя дела очень

много с погрузкой багажа и т. д. Сейчас 11 часов, он еще покоится в сво-

ем спальном мешке.

Впервые в жизни я спал в таком мешке, и нахожу, что это прекрас-

ное изобретение. Мы приехали сюда, когда только что встало солнце,

толкнулись в дом, где оставили свой багаж. Оказался не заперт, доста-

ли из кладовушки мешки и устроились на повети. Хозяева не слыхали.

Утром покрыли нас одеялом своим. Этого мы не слыхали.

Честность, как и полагается ей быть у всех малокультурных наро-

дов. А культуры немного. Бабы и мужики самым откровенным образом

выполняют свои естественные потребности, вроде, как наш Дружок

в очередях.

У перевозчицы девочка Анюта лет 13-ти, кончила 4-х классную школу.

Отличница по всем предметам, хочется ехать учиться дальше, да мама

не хочет. Говорю матери – надо везти Анюту в Нюхчу в школу. Тут при

всех и при дочери она мне отвечает: «Не на што везти, я ведь их (ребят)

в девках наносила, зауг ´ олыши».

Мужика взяли в армию. Бабенка за это время прижила ребеночка. Воз-

вратился муж, зауголышка очень бы хотел записать под своим именем.

Но баба настояла на том, чтобы он носил имя действительного отца. По-

следующее издание трудов носит уже фамилию отца. Чувство ревности,

к счастью, неизвестно. Все это естественно и просто.

Первое впечатление от деревни – нужда из всех щелей лезет. Не го-

ворю о стройке, она совершенно опустилась. Трудно себе представить,

как плохо одеты в обычное время. Только обувь хорошая. Дает лесо-

сплав. В праздники на половине баб такие же ватные куртки, как у меня,

и сапоги такие же. Старухи в шуйках с борами, повойники. Молодежь

в праздник одета по-городски. Ходят с гармониями по улице рядами.

181

Поют песни. Деньжонки у населения, говорят, есть (живут), но купить

нечего. Мануфактуры нет – вытащили станы. Ткут.

Поля еще не запаханы (пашут бабы) и не засеяны. Поголовье лошадей

в некоторых местах сократилось на 75 %. Коров не в колхозном стаде,

а своих, немного. И кормить нечем. Старые чащобы, где ставили тысячи

стогов сена, скосить не успевают, зарастают лесом.

Здесь сушат снопы на пряслах, которые устроены на всех полях. Рай-

онный председатель колхоза, украинец. Нашел, что это лишнее. Слома-

ли и истопили прясла. Теперь, после горького опыта, строят новые.

Метеорология для меня сейчас играет самую важную роль. Дождик

и ветер заставили нас призадуматься, решили переждать. Коллектор, как

камень заснул, а я разговорился с хозяином.

В верхнем конце деревни, у амбаров и бань, сказал он мне, на «гро-

мовых песках» часто находят громовые стрелки. Сходил туда. Стоянка

с мастерской. Зольный культурный слой с массой осколков кремня. На-

шел два скребочка. Черепков не видно. Очень разрушена и засорена, как

у Мискова под банями, эта стоянка.*

Видите, историческая ценность моих писем повышается.

И еще: на городской слуде, где жила чудь, следы вала, рва и полей.

Город разорил кеврольский воевода. Расположен городок на излучине

реки, а сзади старица, на высокой горе.

На р. Сульце нашли ножную часть кости мамонта, хранилась долго

в исполкоме (сообщил Гр. Мар. Дунаев). А я был в Сульце, разговаривал

с председателем сельсовета и не спросил его.

Ну, хватит. Здесь и на почтах гуммиарабик заменен картошкой (ва-

реной). Запечатываю картошкой письмо и целую вас, счастливцев

вдвойне – вы не на геологических исследованиях и вдобавок можете

слушать последние известия.

Начальник геологической партии Вас. Смирнов

*Мисково, поселок в Костромской области.

10 июня 1941 г.

Жив. Нахожусь в полной власти стихии, коллектора и нищеты де-

ревни.

182

Северный, противный нам ветер с дождем и снегом. В неподвижном

состоянии на лодке положительно коченеешь. Отсиживаемся в деревне.

Слушаешь бесконечный рассказ и удивляешься памяти рассказчика,

до мельчайшей подробности восстанавливающей картину прошлого. Он

назовет имена самых второстепенных героев рассказа, их занятие, оде-

жу, как пили чай. Все это к основной теме не относится. Если терпеливо

слушать, рассказ длится часами.

Не разберешь, кто из нас начальник партии, кто коллектор. Но я не се-

тую, приученный давно быть под чьим-нибудь каблуком. Тем более, что

Павел Аверкиевич по части практической много даст мне очков вперед.

К лодке пришлось делать набойки, по доске с каждой стороны, так как

под грузом нашего багажа она сидела краями как раз до самой воды.

Теперь наше судно вполне надежно. Он может попросить грибков, кар-

тошки, луку и т. д. там, где у меня не повернется язык.

А в деревне, чем больше я присматриваюсь, тем больше вижу нищеты

полной. Столько нищих, побирающихся христовым именем, я не запом-

ню даже в царское время. Не говоря о том, что здесь плохо с хлебом,

с картофелем тоже неважно. Что было лишнего, скормили скоту. Зиму

прожили на картофеле и на грибах. Сахару не видали с марта месяца.

Молока вследствие бескормицы нет. Между тем, надо выставить с каж-

дой коровы 220 литров по контрактации…

И ничего нельзя купить, хотя у населения деньги есть. Река Пинега –

рукав, зашитый у плеча запанями на все лето. Поэтому нет подвоза.

11 июня

Суровая погода миновала. День, хотя и не теплый, но ясный, и ветер

встречный не силен. Плывем потихоньку к вам. Плавают гагары, утки,

на берегу вижу черного дрозда и каких-то распевающих пташек. Чудес-

ные леса.

Ниже деревни Засурта на песчаных дюнах вылезли. Стоянка тянет-

ся метров на 300 по берегу реки Пинеги. Мастерская. Масса осколков

кремня. Местный житель, присевший к нашему огоньку, говорит, что

стрелки здесь частенько нахаживали.

183

Под церковью (теперь клуб «1-е мая») в с. Лавела торчат из берега

человеческие кости на метр от поверхности. Здесь коллектор раздобыл

хлеба и свежей рыбы.

Так и плывем по течению. Деревня Гора на дюнах. В одном конце

осмотрел их, но не обрыбился ни одним скребочком. В устье реки Явзо-

ры сварили уху из ельцов и согрели чайничек. На реке тихо, чуть подул

попутный ветерок, мы ставим парус и едем 8 км в час к устью Сяммень-

ги. По-своему я тихо счастлив, хотя разные заботы и не покидают меня.

Мне совестно лишь, что я один без вас слушаю звон ручейков, ток бе-

каса, любуюсь берегами: набухают почки, скоро зацветет черемуха.

В свое оправдание счастливого человека скажу одно: я вас очень, зай-

чата, люблю. Целую крепко до завтра.

Инж.-газовик Вас. Смирнов

13 июня

.В лодке

Милые мои. Вчера совсем не писал вам. Проехали 80 с лишком кило-

метров. Вез с собой давно написанное письмо, но негде было его опу-

стить. Видимо, вместе с этим опущу в Карпогорах, к которым мы двига-

емся с парусом.

И чем ближе подъезжаем, тем больше охватывает меня беспокойство –

живы ли вы там, и все ли благополучно.

Пока едем без особых приключений. Позавчера в деревне Карпово

старик позвал меня ночевать. Ночь была светлая, коллектор остался

в палатке у лодки, а я соблазнился, пошел. И не уснул: старик всю ночь

во сне стонал, а старуха громко портила воздух. Напали клопы. Я ду-

маю, что достаточный запас их я вывезу в своем спальном мешке в Ар-

хангельск.

Сегодня ночевал первый раз в палатке. Внутри нарубили хвои и пре-

красно проспали в своих спальных мешках.

За день что же я повидал? Устье Сямменьги, устье Юлы, ничего под-

ходящего для стоянки, как я ожидал. Видел, как кукушка кукует: кукнет

и поклонится, кукнет и поклонится. Видел дятла. Когда меня заметил,

перебрался за ствол и продолжал свое дело. Видел бесчисленное коли-

чество уток, гагар, куликов. Был в Веркольском монастыре. Разрушен.

Стекла у прекрасных зданий, которые можно было бы подо что-нибудь

184

приспособить, выбиты начисто. Растут мо-

лодые кедры. Воспитанники детдома их

обломали и т. д.*

С северной стороны в горах лежит

снег. А день теплый. Едем с паруском. Вот

вам церковь в селении Щель напротив де-

ревни Церкова гора, где живут горшечники.

Взял здесь глину. Раньше была налепная техника, теперь на под-

вижном круге делают.

Причалили к Кевроле, упоминаемой в Калевале. Кеврола – 15 дере-

вень, слившихся полями друг с другом. В деревне Горка сохранились

остатки крепостного вала метра два высотою на реку. Бывший город

распахан. На противоположном берегу Пинеги Щелья (гора) называется

«Городище».

Маремьяна Ильинишна Черемная, кеврольская дама в бездонных (ху-

дых) сапогах, лет 58, привела нас на «Золотой родничок», целебный

источник от всех болезней, особенно детских и глазных. Раньше кре-

стики и образки с груди вешали. Взяли пробу. Умылся – может быть,

помолодею.

«Живем дородно, – говорит Мар. Ильин., – сыты, бока не биты. Разве

сын когда побьет, а раньше муж порато бил».

От этой бабы можно бы много узнать хорошего. Север´ин-трава (чарус),

когда ноги гудут, так припариваем, а троелистник (трефоль) от грыжи

хороша».

Ребята уже купаются в карстовой воронке («У´рга»).

Подъезжаем к Карпогорам. Напротив с. Немнюга с красивой старой

деревянной церковью под охраной Главнауки. Однако два придела уже

«раскопали», как говорят здесь.

В Карпогорах опоздали к почте, и я остался опять в неведении о вашей

судьбе – живы ли вы. Сварили на бережку картошки, покрошили луку

и с маслицем полопали.

Я не рискнул ночевать под дождем, пошел в Карпогоры, а П. А. остался

у лодки. Всю ночь и сейчас, 14 июня, идет дождь.

В Карпогорах мне рассказали, что на речке П´опала (впадает повыше

деревни Щелги с левой стороны в р. Пинегу) у мельницы с левой сто-

роны в бору на песках была найдена сестрой Т. А. Могутнова кремневая

185

стрела в 2 вершка длины. Утеряна (передавал Т.А Могутнов). Около,

значит, той церковки, которую я нарисовал здесь, а мы проехали стоя-

ночку, ничего не подозревая.

Получил сейчас твои два письма. Как я тебе благодарен. Спасибо. По-

целуй себя и девочку за это! Только зачем ты так мучаешься всякой ра-

ботой. Хоть летом-то немного отдыхай, увеселяй себя хотя бы Колоти-

ловой. Я каждый день здесь могу это проделывать.

Получил 2500 р. денег, не знаю, куда их девать. Воллосович не при-

ехал сюда.**

Сегодня выезжаем вниз. В дороге, если перестанет дождь, напишу.

А пока еще раз целую крепко и сладко.

Юный натуралист

14/VI.

P. S. В Чаколе получу твои следующие письма.

Вас. Смирнов

*Артемиево-Веркольский монастырь основан в XVII в., но вследствие частых пожаров большая

часть строений возведена была во второй половине XIX – начале XX в. Монахи были расстре-

ляны и монастырь разорен в 1918 г. Позже в нем размещались различные учреждения. Возрож-

дение монастыря началось с начала 1990-х гг., во многом благодаря усилиям вдовы писателя

Ф. А. Абрамова, уроженца села Верколы.

**Воллосович Константин Константинович (1909–1973), геолог, гидрогеолог, геоморфо-

лог. С 1931 г. работал в Северном геологическом управлении, с 1940 г. руководил сектором глу-

бинного бурения на нефть и соль. Арестован 30 декабря 1941 г, осужден по ст. 58, п. 10 на десять

лет заключения. Отбывал срок в Красноярсклаге на лесоповале. Освободился в 1952 г. Потом

работал в Воркутинской геолого-разведывательной экспедиции, а с 1960 г. был на исследова-

тельской работе.

14 июня 41 г.

В лодке

Милая, родная моя мамочка. Какая радость, что я получил два твоих

письма – точно повидался.

В Карпогорах все дела обделал. Только не заверил один счет на 5 руб.

Прасковьи Ивановны Макаровой за то, что стерегла лодку, пока мы ухо-

дили. Если не примут его, не стану жалеть: она принесла нам тарелку

грибов и спела одну песню. Славилась по Нюхче как лучшая певица.

А муж сказывает бывальщины (былины) и сказки (Михайло Климович

186

Макаров). Голос у нее «нетолстый», «повороты не так полого делаю,

пою в проход». Ей 51 год, неграмотна. Спела она:

Свели в поле светицки,

Свели да споблекли».

Записал. Выселили ее в 35 г. за то, что поля не засеяла, и дали полгода

принудработ, «обсудили». Принудработы «жила» только 4 месяца, 2 ско-

стили за хорошую работу. Теперь живет дородно, хлебец есть. «В колхоз

не хоцу, больно плохо работают. Кто переробит на людей, кто недоробит

в колхозах. Страдой ро´бим, рыбу лови´м, а они (колхозники) на пожнях

повалятся. Одна поеду, больше наставлю».

Всякой этнографии здесь на берегу и в лесу хоть отбавляй. Раз-

ные лесные люди подходят к нашему костерку. Разговоры о сплаве,

о бон´ ах, такелаже. Сплав здесь по-другому организован, нежели на р.

Костроме, с которым мы в свое время познакомились. Но я потерял уже

вкус к этому сюжету и не вникаю в суть дела. Как не был очарован и ры-

боразводным заводом на р. Пинеге пониже Карпогор, километрах в 4.

П. А. Варзугин, строивший этот завод, в деталях знает дело, называ-

ет цифры годовой производительности завода – 10 миллионов мальков

и т. д. Оказывается, и здесь, как и в других местах, неполадки разные

мешают. Выпустили только 1 миллион двести тыс. штук. Видел рыбе-

шек, только что вылупившихся из икринок. Еще икринка не отвалилась,

а они бегают по ящикам, плавающим в воде реки с сетками по бокам.

В каждом ящике (метра два длиною) их 60 000 душ.

Ниже заводи сильный встречный ветер сломал у нас мачту. Пришлось

пережидать на берегу у д. Чернильница. К огоньку присел лесной так-

сатор. Разговоры о лесохимии. Ругает некультурных пинежан. Сам

из Онежского района. Говорит, что пинежские похожи на комиков, с ко-

торыми соседят.*

Теперь у нас косой парус. Удивляюсь своему коллектору. Он прекрас-

ный капитан, речное судоходство знает в совершенстве. Он и фотограф.

Снимает без треноги, с брюшка. Наша «Брахиопода», как он окрестил

лодку, двигается дальше. Густой туман заставил нас причалить к бара-

кам рабочих по подсечке. Они почти пустые, благодаря тому, что зав-

тра выходной день, ушли в деревни. Будем ночевать здесь, тем более,

что здесь можно помазать сапоги дегтем, наточить топоры, напиться

чаю из котла уже вскипевшей воды.

187

Опустил сказать, что фотографируем только геологические сюжеты.

По понятным соображениям в Шатовой горе не сняли две билибинские

церквушки, еще не раскопанные.

*Вероятно, имеются в виду или коми-зыряне, относящиеся к финно-угорским народам.

15 июня

Мартегорский мыс

Следующая остановка у нас у деревни Березник, где мы побудем по-

дольше. Посмотрим рифовые известняки и т. д. Денек чудесный. Кру-

гом могучие леса и такая широкая, еще не обмелевшая Пинега. Сейчас

спокойная, лес еще не гонят ни молью, ни плитками. Жаль, конечно, что

Короленко уже написал «Река играет», а Максим Горький – «море смея-

лось». Повторяться не хочется. Но видами я объелся. Только эстетика

у нас с капитаном разная.

Перечитываю твои письма. Милая моя, обо мне не беспокойся. Из пи-

сем ты видишь, что за меня кто-то молится, еду без скандалов и корабле-

крушений и все ближе и ближе к вам. А вот о себе следует подумать. Ты

себя плохо чувствуешь, потому что переработала, и теперь надо не юбки

перекраивать и гладить до часу ночи, а отдыхать. Просто полежать и нео-

бязательно в это время читать Гоголя. Развлекись еще чем-нибудь вроде

Колотиловой. Постоянное напряжение едва ли хорошо для зимней работы

будущего учебного года, которая уже сейчас заботит тебя сверх нормы.

Опасаюсь, что тебя всадят в пионерлагерь, а там измучают ребя-

та, от воспитательной работы с которыми ты не удержишься. Съез-

дите с девочкой куда-нибудь на пароходе. Возьмите с собой пряников

и чего-нибудь покушать.

За один теплый день нельзя уже увидеть здешнюю природу. Все позе-

ленело. Цветут анютины глазки, волчье лыко, купальницы и др.

16/VI.

Под д. Кургой. Хвойный ручей

Здесь вчера нас задержала первая гроза (в половине июня). Потом наш-

ли газ, но такой подлый – бились с ним несколько часов, а затем пошел

непрерывный дождь, почти непрерывный на вечер и всю ночь. В спаль-

ном мешке под палаткой это доставляет даже удовольствие.

188

Старик-рыбак (82 года) И. Петр. Кобелев дал нам 10 ельчиков. Свари-

ли уху, что несколько поразнообразило наше меню, обычно в последнее

время состоящее из картофеля с грибами и масла постного.

Сегодня сварили кашу и чего-нибудь раздобудем в деревне чуть ли

не христовым именем.

Не знаю, где и когда удастся опустить это письмо.

Целую крепко ваши мордашки. Смирнов

16 июня

Под д. Кургой

Милые мои красавицы в кокошниках и без них, пока варится каша

и идет осенний дождик, мне ничего не остается делать, как писать пись-

мо, хотя одно, уже запечатанное, лежит в сумке.

Я не умывался и умываться неохота – кругом вода. В палатке тоже на-

чинает покапывать: старая, прогорела уже.

Коллектор ушел в деревню. А ко мне в палатку судьба посылает собе-

седников. Сейчас сидел бригадир. Рассказал о целестине, который встре-

чается и здесь, и принес образцы.* Из бригадира, рыжего мужика лет

35-ти, повысосал немало материала для геолого-географического слова-

ря. Спросил, какие дикие растения едят ребята здесь. К сожалению, он

не мог показать мне многих, так как они еще не взошли. Едят кислушки,

собачки, пучки, дягиль, барашки (земляной орех), вички (только что вы-

шедший из земли ивняк), побеги малинника и шиповника, сочат сосну,

лижут сок березы. Кислушку (?) только жуют и выплевывают. Особенно

сладки побеги малины.

Рассказывал, как устраиваются «пасть» и «силья» – ловушки для птиц.

Вот так и коротаю время. Порывы ветра такие, что опасаюсь, моя па-

латка как бы не слетела. И дождик, дождик… О том, чтобы ехать, до ве-

чера не может быть и речи.

Вчера я наткнулся-таки на петроглифы. На правой стороне реки Курги,

в нескольких сотнях метров от нашей палатки, около места в обнажении

известняков небольшой грот. В нем могут поместиться в рост свободно

два человека. В гроте и вне его по сторонам высечены в известняке ини-

циалы славолюбивых посетителей и в самом гроте изображение двух

человечков, чума и какие-то знаки.

Примерно такие.

189

Не догадался измерить, а идти

в непогоду не хочется. По словам

вчерашнего рыбака, эти изобра-

жения «давн ´ ошные».

В 3-х км ниже Курги у высокой

горы один ключ носит название

«Городишный ключ», а вверху

корабельная роща называется «Городишная Роща».

Когда я заколею от понесенных трудов и домашних обстоятельств, как

Пахтусов, ты, мамочка, можешь продать это письмо Институту матери-

альной культуры.**

Варзугин принес картошки, молока и чашку прекрасных соленых гри-

бов. Перевариваем подгоревшую кашу, подбавив молока. Все это доста-

лось ему при весьма длительном психологическом подходе. Сразу здесь

никогда ничего не продадут.

А дождь и ветер не унимаются. Ветер дикий какой-то, треплет палатку.

И вот из палатки я вижу девочку, немного побольше Танечки, в рваной

кацавейке, заплатанной пестрыми заплатами, и в больших сапогах. Ря-

дом две беленьких овечки. Лижут ей руки и лицо. Овец здесь манят:

тека, тека, тека!..

*Целестин, минерал, из которого получают стронций. Нитрат стронция используется для фейер-

верков в качестве источника красных огней.

**Пахтусов Петр Кузьмич (1800–1835), мореплаватель и гидрограф. О надписи на его надгроб-

ном памятнике см. с. 148.

17 июня, в лодке

Едем под парусом к Чаколе, где я получу серию твоих писем.

Ночевал один в палатке. Вечером дождь и ветер поутихли. Коллектор

предложил переночевать в деревне на высокой горе, куда перетаскать

вещи не представлялось возможным. Хотя народ здесь, по собственно-

му их выражению, «кроткий», все же оставить вещи я не рискнул. Два

спальных мешка, два плаща и ватированная одежда вполне меня обе-

спечили теплом.

Приходили мальчик с девочкой, лет по 7, просили снять их на карточ-

ку. Дивились, что я хочу ночевать один: «Придет гопник, обидит, в той

деревне девку увел». Ну, я не девка.

190

Сегодня первый раз видел бабочку капустницу.

Наша «Остракода» (лодка получила новое название) идет не менее

10–12 километров в час, обгоняя плывущий густо с катищ лес (моль).

Похваливаю капитана. Это вроде смазочного масла действует.

Причалили к бережку. Утром выехали без чая. Поесть захотелось.

На сцену картофель с грибами и полбанки консервов. Чай. Аверки-

евич ловит рыбу, а я любуюсь рекой, высокими горами, бабочками

(видел траурницу и крапивницу), жучками. Ползают какие-то крас-

ненькие паучки. Много щавеля, еще молодого, всякие чины пускают

побеги и листочки.

Едем дальше. Проехали с. Пири-

немь, с деревянной церковкой при-

мерно такого вида, без креста. Од-

ноглавая церковь. Летает аэроплан.

На берегу тощий колхозный скот. Ле-

жит дохлая корова. По словам маль-

чиков, которым мы сказали о корове,

каждый день падает две-три коро-

вы. После бескормицы набросились

на зелень, и расплачиваются.

Ура! Чикола.

6 писем.

Целую.

Нефтяные газы теперь обеспечены.

Так цветет психа, она же сиха и ворониха.*

Юный краевед.

*Вечнозеленый кустарничек, ягоды которого съедобны и применяются в народной медицине.

18 июня 1941 г.

с. Чакола

Родные мои карасята. День сегодня посвящен производству. Взяты две

пробы газа (нефтяного). Мне кажется даже, что после того, как лопнут

пузыри, на поверхности воды появляется маленькое пятнышко нефти,

которое потом расплывается пленкой.

Не обошлось без жертв. Одно очко моего пенсне упало в колодец, я те-

перь, когда надо, хожу с моноклем.

191

Устроились мы очень хорошо у некоей Анны Петровны Брагиной. Муж

выслан (осуж´ он) на семь лет. Живет эта дама 53 лет со старушкой и вся-

ких путников призревает. Ели кашу на молоке, и молоком, хоть облейся.

Старушка протопила мне баню. Помою вечерком свое грешное мно-

гострадальное тело. А белья взял мало. Что касается перчаток, то они

не понадобились бы. Рукавиц у нас три пары, и пользовался я одной па-

рой только несколько часов.

Серьезно раздумывая над твоими письмами, я прихожу к сле-

дующему выводу. Ты подобна камню, брошенному с горы: не мо-

жешь остановиться, начав заниматься. Между тем, совершенно

необходим перерыв, хотя бы на небольшой срок. Это нужно, чтобы

известные мозговые клетки перестали напрягаться. Свежая, за 2,

за 3 часа ты сделаешь больше, чем за сутки – двое. Пойми это, и,

наконец, я просто данной мне властью главы семьи воспрещаю тебе

заниматься литературой хотя бы 15–20 дней. Успеешь подготовить-

ся. Поверь мне!

19 июня.

Был в деревнях Городок, Залесье, Халово. Та же картина. Заколо-

ченные и без крыш дома. Дома без рам с типичным здешним фаса-

дом, как на этом чертеже. Изба. С фасада вообще каждый дом мне

напоминает лицо человека, а без рам, как здесь, черепа с пустыми

глазницами.

Мне бы хотелось много еще

написать, но очень спешу.

Вчера мылся в бане, так на-

топленной, что едва-едва вы-

катился. Выстирал себе притом

2 рубашки и оные, а на осталь-

ное не хватило сил.

Сегодня после нескольких дней

увидал себя в зеркало. Загорел,

как уголь. Очень идет ко мне бе-

лая окладистая борода, с которой

с сожалением расстался. Похудел малость. Штаны ежеминутно сползают,

и я сзади примерно являю такое зрелище.

192

Мне очень понравилось твое пожелание, чтобы я прожил

до 80 лет. Постараюсь.

Целую. Твой Мафусаил.

P. S. Если ты не перестанешь заниматься литературой,

женюсь здесь на колхознице и буду каждый год ездить

к теще в какое-нибудь Халово. Притом здесь газов много.

20 июня

Худая Ода

Мы на новой квартире у речки Ода под деревней Водгорой. Остано-

вились в избушке без крыши, но с потолком. Рама единственного окна

вырвана, сор и прочее. Но она спасла нас от дождя, который ни одного

дня не опускает случая помочить нас.

Вчера день был особенно богат событиями и приключениями,

не входившими в мои планы. С утра было тепло, я вылез из ватников

и отправился осмотреть ключи по речке Большой Оде. Еще раньше

я слыхал об одном богатыре из Водогор, который боролся три раза

с медведем. Поборются, устанут оба, полежат, потом опять начнут

бороться. В Водогорах первого встречного начинаю расспрашивать,

как пройти на Кривополеновскую мельницу (мельница принадлежа-

ла предкам М. Кривополеновой, известной сказительницы, открытой

Озаровской), где Белое болото, Великая Ляга и т. д.* Задаю вопрос:

хорошо бы, говорю, посмотреть богатыря, который боролся с Миш-

кой. – «А вот, – говорит собеседник, – он сам перед Вами». – Низень-

кий, но широкий в плечах мужик 40 лет, рыжий с громадными шрама-

ми вдоль лба и с голубыми глазами.

Сейчас же сговорился с ним, нанял проводником. Целый день ходили

по разным местам, чего только не повидал в этих громадных лесах, где

ели растут до самого неба: и следы лося, и медведя, охотничьи ловушки –

«пасти» и «силы», следы лисицы. Ел подснежную клюкву и бруснику,

нашел невиданные цветы вроде той орхидеи, которую ты нашла в Сие.**

Проводник без умолку рассказывал разные случаи из своей жизни и,

между прочим, незабываемый рассказ, как он боролся с мишкой. Когда

приеду, расскажу, он очень длинный, чтобы его написать здесь.

Когда возвращались, нас смочил дождик.

193

Очень трудно заверять счета. Я несколько часов употребил, чтобы пой-

мать председателя колхоза, чтобы он заверил счет мой. Колхоз объединя-

ет несколько деревень, в которой из них в данный момент председатель,

неизвестно. В дождик он мог зайти в любой дом, вот и ходишь, ищешь

его. Несколько мелких счетов осталось все же не заверено.

Мы были уже ниже Водогоры, когда нам сказали, что в Чаколе на мое

имя есть телеграмма. Пришлось переезжать через реку и идти назад

в Чаколу. На нашей лодке с грузом нечего было и думать переехать, так

как шел сплошной стеной только что отпущенный с катищ и из речек

лес. Надо было пробиваться через эту «моль». Выручил мой проводник.

На колхозной лодке он перевез меня. Ночью на почте мне выдали теле-

грамму Воллосовича. Он сидит в Пинеге и спрашивает, где меня можно

встретить. Ответить на этот вопрос очень трудно. По моим расчетам он

должен быть в Чаколе не ранее как через 4 дня, ждать его здесь мне

по многим соображениям не хотелось. Дела, правда, бы нашлось, и по-

видаться с ним надо, но решил двигаться вперед и в этом смысле ему

телеграфировал.

О том, как я забыл в одном месте плащ, и как этот случай меня выру-

чил, о том, как я оказался без денег на чакольском телеграфе, и как меня

выручил проводник Оля (Александр Кузьмич, но все зовут его Оля) –

рассказывать не буду.

*Озаровская Ольга Эрастовна (1874–1933), собирательница фольклора, исполнительница север-

ных народных сказок. В 1915 г. привезла в Москву с Севера сказительницу и песенницу Криво-

поленову Марию Дмитриевну (1843–1924).

**Имеется в виду Антониево-Сийский монастырь, основанный в XVI в. и закрытый в 1923 г.

На его территории находились разные учреждения, в том числе дом отдыха, куда однажды

в 1940 г. получила путевку жена В. И. Смирнова.

21 июня

Мы на новой квартире, в какой-то избушке бакенщика, где отсижи-

ваемся от дождя со снежком. Доедаем вчерашнюю уху (рыбу наловили

сами), и, кроме того, я сварил чудесную вермишель. Хлеб у нас сейчас

вышел, но есть сухари, и мы всего в 2-х км от Ежуги, где есть сельпо,

только оно открывается в разных деревнях в разные часы и закрывается

также произвольно, как почта в Чаколе.

Брожу по ущельям. В одном месте нашел еще невиданные цветы. Все-

го 3 цветочка. Голубенькие с белым глазком в середке, растут цветоч-

194

ками прямо из земли, без листьев (точнее, с малюсенькими листиками,

которых я сначала не заметил). Один экземпляр прилагаю.

Поверх легкого костюма облачились в ватники. Летают снежинки.

Между тем цветет красная смородина и черника.

Я послал 500 р. денег. Положи их на свою книжку, если только не нуж-

ны дома.

Письмо опущу в Ежуге. Рассчитываю в Пинеге быть 24 или 25 июня.

Получив это письмо, мне не пиши. Я, вероятно, с Пинеги тоже переста-

ну писать, так как могу приехать раньше них.

Забыл тебе написать: в урочище «Камница», против околотка (часть д.

Водогора) на пожне «Самоедка» чудь жила.

Здесь при каких-то земляных работах нашли в земле жилье, сложенное

из больших камней. Находили каменные стрелы.

Околоток Городишное – на самом идеальном месте для городища –

на высокой горе, с одной стороны долина Б. Оды, с другой – овраг,

с третьей – Пинега и сзади болото. Вроде как на яичке стоит. Хотел

все сфотографировать, но пошел дождь. Здесь никто, однако, о горо-

де не помнит. А о чуди помнят, и сам мой проводник ведет свой род

от чуди.

Продолжение следует.

Я уже в Труфаногорской. Отсюда шлю свои поцелуи любящего и вполне

здорового путешественника.

Вас. Смирнов

22/VI-41

Родные мои зайчики.

Стерто начало письма*.

Ночевал в Труфаногорской на станции, а коллега в шалаше караульщи-

ка у лодки. Большой белый туман с реки и необходимость дать телеграм-

му Воллосовичу, который еще сидит, по-видимому, в Пинеге, заставили

меня уйти с берега в деревню.

У меня такая примета: где есть гитара, там обязательно есть и клопы.

Впрочем, по Пинеге они в каждом почти обитаемом доме.

А здесь, на станции, смотрю, висят и гитара без струн, и балалайка

с тараканами. Лег на полу. Когда подползали клопы, дул на них, и они

уходили в направлении к кровати, на которой покоилась член прези-

195

диума облполитпрос вета,

высадившаяся вместе с ви-

ном с парохода «Быстров».

На этом пароходе я искал

Воллосовича и не нашел.

Сегодня с утра трусит

мелкий дождичек, и нет

никакой охоты и силы об-

следовать квар цевые пески

в «Гнилых полях», о ко-

торых я прочел в «Архан-

гельских Губернских Ве-

домостях» за 1870 г. Нужно

еще за 2 км сходить в Печ-

гору, где, говорят, есть ис-

точник, бьет фонтанчиком

и пузырится. Хорошо бы

взять пробу газа, а то мало что-то я везу хорошего в эту поездку. Да

и с Воллосовичем не сочетался. Вижу одно, что он, запоздав выехать,

попал в кашу, которая хуже, чем та, в какой мы сейчас. Утешаюсь, одна-

ко, тем, что он не маленький.

Сижу на берегу Пинеги. Напротив, на другой стороне реки, Пиремск´ ой

погост с церквями недавней архитектуры (старая церковь сгорела) и со-

сновая роща кладбища. А на кусте в 5–7 шагах сидит щегол. Такой кра-

савец! Кругом много щавеля. Муравьишки везде ползают, расцветают

кошачьи лапки.

Нажарили в золе картошки. Можно, говорят, купить здесь яиц – 11/2 ру-

бля штука. Но в деревню не хочется идти – выходной и «первое вино»

слышны с берега за 2 км.

Отправился обследовать пески. День разгулялся. В ватном опять ста-

ло жарко.

И все-таки меня опять спрыснул дождик с градом. Спрятался в лесу.

«Вещи любят свое место», – часто говоришь ты. Мне, к сожалению,

никак не удается держаться этого золотого правила. В карманах скребки,

сморчок, ножичек, пробки и т. д. Часто я не могу найти карандаша, кото-

рый засуну то туда, то сюда.

196

Все же я опять ушел в деревню, захватив спальный мешок –

очень уж на берегу сыро. К тому же хочу завтра побывать на телегра-

фе – нет ли от Воллосовича телеграммы. Не хочется ждать его здесь

без дела. Если завтра не задержит его телеграмма, мне останется

обследовать кое-что в Печгоре, отобедать в столовой в Вихтове, по-

бывать в Усть-Поче и без задержек ехать в Пинегу. Может быть, там

буду 24-го.

О Пинеге мечтаем. Там баня, письма, газеты, столовая.

Покойной ночи, зайчики. Ложусь спать. Хозяин станции пьет кипяток

с бабой, с сахаром и водкой. Пьет третью литру. Это, пожалуй, вместе

с клопами не обещает мне ничего хорошего.

Целую вас крепко.

Некусачий Мишка

*Здесь и дальше отдельные фрагменты писем стерты (почти все письма написаны карандашом).

Очевидно, это сделано самим Смирновым. Уничтожены, видимо, записанные ранее высказыва-

ния словоохотливого коллектора экспедиции из опасения, что в новых условиях письма могут

быть прочитаны посторонними лицами и иметь для того неприятные последствия.

23 июня 1941 г.

3 ч. 40 м.

Я уснул, не слыхал конца пира. Утром, еще не было 4-х часов, при-

шла с почты служащая и разбудила рядом с политпросветчицей спав-

шую бабу с той стороны реки, чтобы она передала спешную телеграмму

о войне с Германией. Теперь я должен спешить к вам во всю, чтобы при

надвинувшихся грозных событиях быть вместе с вами.

Целую вас, милых еще и еще раз.

Вас. Смирнов

23/VI-41

На берегу р. Пинеги, не доезжая 3-х км до д. Вихтово

Северо-восточный ветер заставил нас вылезти в 2-х км ниже Печгоры.

Коллега мой …

Фрагмент письма стерт.

197

…и старик только поддакивает и во всем соглашается. Только вот, гово-

рит, у меня была лошадка и корова, а теперь нет, и опять поддакивает.

Я не вхожу ни в какие рискованные рассуждения, ухожу подальше по-

беседовать с вами.

В Печгоре праздновали вчера «Обсевную» (9-е воскресенье после

Пасхи), сегодня празднование продолжается. Председатель сельсове-

та с утра ушел в Труфаногоры отгащивать (труфаногорцы вчера у него

были в гостях). Председатель колхоза то же самое. Во всех домах поют

или плачут, а в иных и плачут, и поют. Это – в 8-м часу утра. Мы уезжали

в 10 ч. Деревня еще не приступала к работе. У сельпо выходной день,

но оно открыто с 6 часов утра для продажи водки.

В деревне осталось 38 домохозяйств. 70 взрослых ушли. Заколоченные

дома, все опущено, как в Труфанове. У скотных дворов горы невывезен-

ного навоза. Прошлогодний лен в снопах гниет под горой. Дороги пред-

ставляют сплошной ужас, в самой деревне непролазная грязь.

Я с трудом разыскал бригадира, Сем. Андр. Кривоносова, которому

на всякий случай доложил, что вот мы будем брать из колодца газы

и воду. На всякий случай, чтобы стерто одно слово не подумали, что от-

равляем воду, как это где-то еще недавно было. Он нам помог и, кроме

того, угостил домашним пивом. Так как сахара нет, оно представляет

собою квас.

Фрагмент письма стерт.

Пассажиров на единственный пароход, который здесь ходит, не берут.

Везут призывников. К нам в лодку попросилась политпросветработни-

ца, на которую я насылал клопов. Пока мы брали газ, она вскипятила

чайник и сварила вермишель с картошкой.

Теперь мы продолжаем сидеть в плену у ветра целых 7 часов. Пинега

совершенно разболталась, побелела, шумит. Ехать немыслимо. А я утром

мечтал, что сегодня будем в Пинеге. По берегу уже бредут слухи о моби-

лизации с 1905 по 1919 г. Сердце сжимается. Что-то будет?

Пробовал камни собирать, цветочки, спать, есть яйца, пить чай.

Хочется поскорее домой. Я думаю, что благодаря войне по независя-

щим от меня обстоятельствам археологическая экспедиция не состоит-

ся. Значит, проведем июль – август вместе. Не представляю, где мож-

198

но теперь прожить в деревне. Очень уж у меня последние впечатления

от деревни нерадостные.

24/VI-41

В устье р. Почи

Вчера мы просидели не 7, а 11 часов, пережидая, когда стихнет ве-

тер. Ночью проехали 8 км и пристали ниже деревни Вихтово к баракам

медпункта, где имеется столовая и все прочее, по рассказам. Было уже

поздно, и мы, войдя в барак, повалились на 3 свободные койки (кло-

пы). Утром оказалось, что хлеба нет, его привезут только в 12 ч. дня

из <нрзб>, и вообще ничего, кроме кипятка, нет. Пошли, закусив парой

яичек, в Усть-Почу. Сейчас спутники отправились искать хлеб, а я сижу

на берегу приличной речки и размышляю. Нам осталось до Пинеги

45 км, а ветер по-вчерашнему все крепчает и крепчает. Не пришлось бы

опять отсиживаться. У меня нет уверенности, что сегодня при таких об-

стоятельствах попадем в Пинегу, хотя по дороге нет ни одного пункта

до Пинеги, где бы я должен был слезать.

Размышляю и о войне. Здесь сообщили нам, что Киев, Севастополь

и Баку заняли немцы. М. б., бомбардировали? Одним словом, горя

и несчастья хватит. Надо выжить.

Фрагмент письма стерт.

Опять пережидаем, пока успокоится шальной ветер. На берегу стоит

половина большого ящика с картофелем. Варим и печем его.

Как огнепоклонники непрерывно топим костер. Делать нечего. Строгаю

дочке куколку. Капитан делает «плитку» из бревен. План такой: прице-

питься к ней и ехать. Как артист своего дела, он совершенствует ее до бес-

конечности. И мне кажется, что эта работа займет его до ночи, когда ветер

все равно стихнет. Ломается. Час после работы отдыхал, говорил про

Несколько строк стерты.

Стал потом сушить портянки. Ничего не поделаешь: в плену!

А беспокойство за вас охватывает больше и больше. Ведь я с Карпогор

не получал ни одного письма. Живы ли вы и здоровы ли?

Как теперь ничтожны эти газы и пески, когда надвинулась война, ког-

да кругом нужда и бескультурье. Особенно больно смотреть на женщин

199

и детей. Женщина в 25 лет здесь часто выглядит старухой. Г´ оря, дети,

непосильная работа, грязь, плохое питание – иссушают их. А живали

лучше и с сахаром, и с маслом, и работу тяжелую, как пашня, дрова

и прочее делал муж, а теперь он на каторжной лесной работе. Сын пе-

решел в 10-й класс, отличник. Район по разверстке посылает на курсы

ФЗУ (будто бы нет кончивших 7 классов, берут на курсы и кончивших

5 классов). Вся семья плачет. Это факт, в Карпогорском районе. Друго-

го послали кончившего 10-тилетку. Им надо отработать по окончании

2 года, и из столяров потом не выкрутятся.

Едем среди леса, прицепившись к плитке. Полтора миллиона кубо-

метров древесины движется по Пинеге, и в этой гуще, где нас не бьет

так жестоко ветер, тащимся медленно и мы. На плитке костер, греется

чайник и варится картошка. Отчаянно холодный ветер заставляет меня,

кроме летнего костюма, напялить ватный плащ, укрыть ноги спаситель-

ным спальным мешком и плечи парусом. Но так можно согреться только

на минуту, потому что надо отталкивать налезающие на корму бревна,

все не смыкать глаз. Утром в 5 ч. приехали в Пинегу. Здесь имеем белый

хлеб, консервы, конфеты. Одним словом, пируем. Вчера послал открыт-

ку. С дороги дам телеграмму. Получил 4 письма. Спасибо. Отвечу дома

на них. Целую. Вас. Смирнов

Открытка

25/VI-41

Милые зверята.

Я жив и здоров. Приехал в Пинегу. Большое, но незаконченное письмо

не посылаю. Привезу. Вероятно, завтра выеду к вечеру дальше, с заез-

дом в Сию и Вешколу.

А, возможно, прямо проеду в Архангельск. Сейчас буду говорить

по телефону с Управлением и тогда решу время выезда и т. д. Целую.

200

В. И. Смирнов

ПИСЬМА

К БРАТУ

М. И. СМИРНОВУ

1938–1941 гг.

Эти письма В. И. Смирнов писал своему старшему брату Михаилу

Ивановичу Смирнову (1868–1949), переславль-залесскому историку-

краеведу, который в то время жил в поселке Томилино под Москвой. Вме-

сте с личными и служебными документами они были сданы в 1951 г.

вдовой М. И. Смирнова Натальей Викторовной в Отдел редкой книги Го-

сударственной публичной исторической библиотеки, откуда в 1971 г. по-

ступили в Государственный архив Ярославской области. М. И. Смирнов,

сознавая ценность писем, написал предисловие, а также сделал ряд при-

мечаний, которые использованы в данной публикации. И снабдил их эпи-

графом: «Эзоповский язык, которым иногда пытаешься говорить, претит»

(строчка одного из писем).

По письмам отчетливо видна картина жизни областного города

со всеми нехватками и очередями в отличие, от той, которую рисовали

кинематограф и литература в преддверии войны.

Т. Смирнова

Письма находятся в Ярославском государственном областном архиве (Ф. Р-913.

оп. 1, д. 28).

Имея обширные связи в музейно-краеведческом мире, он [В. И. Смир-

нов – Т. С.] получал корреспонденцию от множества лиц, а также сохра-

нил семейную переписку со своей матерью Анастасией Васильевной, бра-

тьями и сестрами. В общем и целом – коллекция его писем богатейший

историко-бытовой источник с начала XX ст. за четыре десятилетия.

201

Со своей стороны, В. И. вел частую и обширную переписку. Прилагаемые

53 его письма ко мне, его брату, только малая доля его писем. По обстоя-

тельствам, от меня независящим, они сохранились лишь с 1938 г. и обни-

мают собой последние 4 года. Но даже и за этот небольшой срок дают

много любопытного материала для суждения о социально-экономических

переживаниях в Архангельске, о положении дела с изданием печатных ра-

бот, сведения о краеведах, о военных переживаниях и т. д.

М. И. Смирнов

13.II.38

Милый Миша.

Положение мое нельзя считать трагическим, хотя я все еще без ме-

ста. Заключил договор со своими перестраховщиками, т. е. Геолтрестом

на составление двух работ: Библиографии геологии и полезных ископае-

мых Северного края и Каталога фонда, откуда меня выжили. Договор

предусматривает оставление за мной квартиры в доме Треста на весь

срок работы, а работы хватит до августа.*

Пришлось взяться за эту работу из-за квартиры на условиях, в общем,

не так выгодных – 225 р. за печ. лист. Но добрая половина работы у меня

уже сделана.

Иногда кажется занятным и привлекательным возвратиться на преж-

нюю работу, заставив «перестраховщиков» принять меня на работу.

Но пока опасаюсь вступать в открытую борьбу. Не прошел еще озноб

после выборной капании, а тут на носу новая.**

Все же думаю в начале марта побывать в Москве – поискать правды

и места.

Между прочим, здесь мне предложили работу на штатной должности

фольклориста в комитете по делам народного творчества. К сожалению,

я уже заключил договор с Трестом и потому не могу занять этого экзо-

тического места.

Недавно напечатали две мои работы: «Обзор археологических памят-

ников Белого моря» (2,5 печ. листа) в «Советской археологии» и «На-

ходки останков крупных млекопитающих четвертичного периода в Се-

202

верном крае» (1,5 печ. листа) – в Известиях Четвертичной Комиссии

Академии Наук». Денег еще не заплатили, но грозятся это сделать. Соб-

ственно говоря, и поездку в Москву из-за этого откладываю.

Ну, будь здоров. Наш общий привет Наталье Викторовне.***

*В 1937 г. В. И. Смирнов получил комнату в ведомственном доме Северного управления Геол-

треста.

**Перед первыми всеобщими выборами в Архангельске арестовывали бывших ссыльных. Спи-

ски на арест составлялись по месту работы, потому администрация предложила В. И. Смирнову

уволиться. Он видимо, не сразу понял, что таким образом был спасен от нового ареста.

***Наталья Викторовна Смирнова, урожд. княжна Мещерская (?–1956), жена М. И. Смирнова.

10.IV.38

Дорогой Миша. Так мне и не удалось съездить в Москву. Вероятно,

и не удастся в ближайшее время. Шибко пошатнулось здоровье Лидии

Сергеевны.* У нее туберкулез лимфатических желез. Врачи настаива-

ют на поездке ее на юг. Покупаю путевку в Евпаторию. Ей очень тяже-

ло расстаться с семьей, но ничего не поделаешь. Надо бы перебираться

куда-нибудь поюжнее. Время однако такое сейчас, что куда-нибудь су-

нуться и вновь начать заполнять анкеты и завоевывать доверие очень

непросто. Так и сидим на одном месте.

Сделал большую работу Тресту – «Каталог фондового отдела» листов

на 9 печатных. Хотя в договоре и значится, что Трест обязан работу на-

печатать, но надежд на это у меня, конечно, никаких нет. На днях начну

другую работу – «Библиографию геологии Северного края».

Не знаю, писал ли я тебе, что две работы мои напечатали, и за одну по-

лучил даже гонорар (в Трудах Четвертичной комиссии Академии Наук –

про мамонтов).

Вот какой у меня к тебе вопрос. Я запродал Литературному музею кое-

какие рукописи. Бонч-Бруевич писал мне, что уплатят в декабре (780 р.),

потом написал, что уплатят не раньше половины февраля.** Прошел

март, наступил апрель – оттуда ни слуху, ни духу. Я имел неосторож-

ность еще два раза послать по комплекту рукописей. Как ты думаешь –

расплатятся они по чести, или придется взывать к суду? Писать еще раз

неловко – может быть, затор с деньгами какой-нибудь. А своим, вероят-

но, оплатят? Может быть, не будет ли случая спросить Бонч-Бруевича,

что он из-под себя думает?

203

Помнишь Шумского?*** Он, хоть с запозданием, но разделил общую

краеведческую участь.

Будь здоров. Привет Наталье Викторовне.

*Китицына Лидия Сергеевна (1903–1990), жена В. И. Смирнова.

**Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич (1873–1955), советский партийный и государственный

деятель, первый директор Государственного литературного музея в Москве (1933–1945).

***Шумский Иван Васильевич (1893–1953), один из организаторов Солигаличского отделения

Костромского научного общества, основатель и директор Солигаличского краеведческого музея.

В письме речь идет о его аресте.

30.IV.38

Милый Миша.

Спасибо тебе за хлопоты в Литературном музее. Получил и деньги,

и письмо оттуда.

На днях отправил Л. С. в Крым. При проезде через Москву в этом

направлении она не сумеет заехать в Томилино.* Хотела сделать это

на обратном пути. Чувствую сейчас великое одиночество. Во всем Ар-

хангельске нет человека, с которым бы я мог поговорить по душам.

И не стало никакой заручки – пребываю в безработном состоянии, т. е.

без службы.

Мне поэтому так понятны твои грустные чувства и переживания. Вче-

ра я читал твой «Старый быт …» и горечь обиды за тебя и за себя умно-

жилась. Какие хорошие вещи мы могли бы еще сделать!

Приходится пить до дна горькую чашу. Я часто говорю себе, видя

окружающее: это еще не худшее, что с нами случилось. Вот мать двух

больных детей без куска хлеба, отец куда-то выслан, и 8 месяцев нет из-

вестий …Вот старуха, которую никуда не берут на работу, муж, образо-

ванный человек, пилит дрова в концлагере где-то (без права переписки),

вот наша бывшая хозяйка – муж кончил 5-летний срок и пропал, три

месяца нет сведений… Я мог бы привести множество таких примеров

только из судьбы лиц, которых знаю.

Мне надо, к сожалению, выжить для Танечки и Л. С., и я всеми силами

барахтаюсь и цепляюсь.**

Сейчас мне приходит в голову просить тебя «толкать» еще одно

мое дело. Есть такое «Издательство Всесоюзной Академии архитек-

туры» – Москва, Пушкинская, 24. У меня залежалась одна статья –

204

«Свайные постройки Костромского района» (на какой-то конферен-

ции в Москве я делал об этих постройках доклад). Недавно я этот

материал просмотрел и показал одному архитектору – тот советует

направить в это архитектурное издательство. Статья не переписана

на машинке, рисунки не смонтированы. Но мне хочется показать ра-

боту в этом виде, чтобы издательство решило, стоит ли огород горо-

дить. Позволь мне послать эту статью через тебя. Передашь, а потом

при случае наведаешься.

Много у меня завала. Две статейки послал в «Советскую археологию»,

приготовлю третью. Тебе на днях послал два оттиска.

Некоторые статьи тоже возвратились назад, к огорчению автора. Ниче-

го не поделаешь – слог у нас не тот.

Будьте здоровы оба и счастливы, что вместе живете.

Целую.

*Томилино, поселок близ станции Рязанского направления московской железной дороги, где тог-

да жил М. И. Смирнов.

**Танечка – Татьяна Васильевна Смирнова (род. в 1935 г.), дочь В. И. Смирнова.

2 июня 1938 г.

Милый Миша.

Не послал тебе до сих пор еще статью, потому что решил перерисо-

вать некоторые рисунки и переписать ее на машинке. Рисунки давно

готовы. А вот переписка задержалась. Машинистка обещала закончить

числа 5-го июня. Таким образом, 6-го, вероятно, вышлю. Попотчуй это

издательство.

Ты напрасно собираешься под холстинушку. 70 лет – это еще

не предельный возраст для переславцев. Я видел нашего земляка

(из Новинок или Новленского) в Ярославской тюрьме 84 лет – бо-

дрый старик).

От души желаю тебе выцарапать 270 руб. 12 коп. Может быть, это

поднимет несколько настроение. Помнишь Дм. Ген. Бурылина, как он,

разоренный начисто, говорил: «Уж очень интересно жить, хочется по-

смотреть, что же из этого всего выйдет».*

Он не увидал всего, что из этого вышло, потому что история никог-

да не кончается. Но будущее, даже ближайшее будущее, для нас так же

притягательно, как и прошедшее.

205

Мне нужно жить, поживешь и ты, еще не то увидишь.

В моей судьбе начинает происходить перемена. После некоторых ко-

лебаний, рассчитав момент, я подал заявление о восстановлении меня

в прежней «должности начальника фондового отдела или о предостав-

лении мне другой работы в Тресте с соответствующим прежнему окла-

дом содержания», ибо я ушел из Треста «по собственному желанию»

в кавычках.

Чудодейственная штучка эти кавычки. Сегодня перестраховщики

пред ложили мне заведывание музеем и секретарство в издательстве. Ко-

нечно, кровушки из меня пососут разными нагрузками. Но делать нече-

го: по крайней мере, будет обеспечена в Тресте комната. Нашего брата

иначе легко могут вышвырнуть.

Вот так до гробовой доски и приходится биться.

Л. С. пишет не очень веселые письма. Лечат плохо. Сменилось уже

4 врача. Каждый простукает, пропишет рентген. А рентген не действу-

ет. Молодые врачи мало смыслят. Питание неважно поставлено для

нее, держащейся вегетарианства. Погода тоже очень плохая.

Поехала она на два месяца. Поэтому возвращаться она будет в первых

числах (числа 2-го) июля. Скучает по дому. А главное, не видит улуч-

шения. Температура все время почти держится на уровне 37,5. Может

быть, что-нибудь даст вот этот второй месяц.

Девочка растет здоровая и хорошая.

Как бы мне хотелось повидать Вас!

Будьте здоровы оба и по мере возможности счастливы.

P. S. Лидия Сергеевна писала, что она рассчитывает заехать к вам.

И я ей написал о твоем приглашении. Вы только не очень ее задержи-

вайте. Не потому это говорю, что сам хочу скорее увидаться, и не по-

тому еще, что Танечка лежит на мне порядочной нагрузкой, а потому,

что Л. С. сама рвется сюда.

*Бурылин Дмитрий Геннадиевич (1852–1924), иваново-вознесенский фабрикант, меценат, обще-

ственный деятель, коллекционер, создатель музея. После революции был выселен из своего дома

(жил в подвале), однако был оставлен в музее главным хранителем, но в 1924 г. из музея изгнан.

Сейчас Ивановский государственный историко-краеведческий музей носит его имя.

206

5.VI.38

Милый Миша.

Посылаю две рукописи: «Свайные постройки Костромского района»

и «Программу для собирания сведений по крестьянской стройке». От-

носительно первой работы, может быть, потребуется иной монтаж ри-

сунков, в частности, церковь можно бы дать в рисунке тушью, выкинув

тяжелые облака. Одним словом, дело уже редакции, если она примет

статью, решить, как лучше дать рисунки.

Вторую работу – предоставляю редакции изменять, дополнять (библи-

ография не полна), сокращать ее, как она найдет нужным.

Адрес редакции и издательства Всесоюзной Академии Архитектуры:

Москва, Пушкинская, 24.

По правде говоря, я не льщу себя большими надеждами, что эти рабо-

ты будут здесь приняты – очень они этнографичны и никому не нужны

поэтому. Попотчуй на всякий случай.

Если не удастся здесь, попытаюсь устроить «Свайные постройки»

в «Советской этнографии». Но здесь еще менее надежд.*

У меня дела со службой по-прежнему. Пока пробавляюсь договорами.

Трест торгуется из-за 50 р., приглашая на должность зав. музея и секре-

таря издательства.

Будь здоров.

Привет и пожелания Наталье Викторовне.

*Статья «Свайные постройки Костромского района» опубликована в журнале «Советская этно-

графия» (1940. № 4).

23.VI.38

Милый Миша.

Лидия Сергеевна пишет, что в Москву она приедет 29-го вечером

(должно быть, около 8–9 часов приходит крымский поезд на Курский

вокзал). У Вас она хочет непременно побывать, но стесняется сделать

это вечером по приезде, так надо будет еще перевезти вещи на Ярослав-

ский вокзал и озаботиться насчет покупки билета в Архангельск. В ка-

кие часы 30-го ей удастся достать билет, и на какой день и час – сказать

трудно. Но если билет удастся взять на 30-е и на ранние часы, опасаюсь,

что она не решится проехаться.

207

Все же я на Ваш адрес буду писать ей письма, почти уверенный, что

она заглянет. Если бы знать точно приход поезда на Курский вокзал,

я стал бы тебя просить встретить ее.

Получил ли ты мои «Свайные постройки» и посватал ли их архитек-

турному издательству? Думаю, что ничего не выйдет из этого. В таком

случае передай рукопись Л. С.

С 15 июня опять работаю в Тресте, но уже в качестве зав. музея, заты-

кая разные другие дыры со ставкой, однако, урезанной на 50 р. Нужно

было идти на компромисс. Удалось восстановить непрерывность служ-

бы бумажкой, что работал в течение полугода (со дня ухода в Тресте

по договору). А главное, теперь нет гнетущей мысли о квартире.

Эксплуатируют меня, конечно, отчаянно.

Что делать?

Будьте здоровы и счастливы.

9.VII.38

Милые Наталья Викторовна и Миша.

Спасибо Вам за то радушие, с которым Вы встретили Лидию Сергеев-

ну, и за подарки Танечке. Напрасно Вы тратились, замечу, кстати, на до-

рогую игрушку.

Рад я, что Лидия Сергеевна побывала и повидала Вас в добром здо-

ровье и благополучии, поэтому отрадно сознавать, что судьба дала нам

некоторую передышку пока что.

Загружен до последней степени работами в Тресте. Но теперь Тресту

бесплатных работ я уже не делаю. Поэтому выгоняю деньги. А жаль вре-

мя тратить на эту свою новую специальность, когда гора работ по архео-

логии и этнографии лежит в полусыром виде.

Как на грех, когда я так занят, здесь в Архангельске, на окраине,

открыли удивительную неолитическую стоянку. Такую, какой

ни я и никто еще не видывал. На глубине 3-х метров от поверхно-

сти – с прекрасно сохранившимися костью, деревом. Рисунки на де-

реве красками и т. д.

Приходится туда таскаться и просматривать выбросы котлована. Ли-

дия Сергеевна, даже Таня принимают посильное участие в моих архео-

логических изысканиях.

208

Не помню – посылал ли тебе оттиск своей работы о стоянках Белого

моря, напечатанный в «Советской археологии».

Если бы вы знали, как мне хочется повидать вас! Не знаю, когда это

удастся.

Пока желаю вам всякого благополучия и здоровья. Еще раз благодарю

от имени Лидии Сергеевны и Танечки вас за родственное радушие и ла-

ску. Они шлют вам свой привет.

31.VII.38

Милый Миша.

Лидия Сергеевна и Таня живут в деревне в 35 км. от Архангельска

на Двине. Сообщение пароходом и на автобусах, которые ходят дважды

в день. Прекрасная местность, пляж, ягоды и грибы. Лес подходит к са-

мой деревне, буквально начинается за двором. Жара стоит нестерпимая,

и они купаются каждый день. Танечку не вытащишь из воды. Загорела.

Выглядит копчушкой. Вчера на выходной ездил к ним, каждую неде-

лю ездит к ним и бабушка.* Продукты приходится возить отсюда, хотя

и здесь они не в изобилии. Только недавно появилась капуста на рынке.

Огурцы 5 р. килограмм, помидоров еще нет.

Я погряз в работе. Оказывается, мы многое умеем делать. Недав-

но закончил (вдвоем) геолого-экономический очерк Северного края

с 6 картами листов на 5 печатных. Заканчиваю карту геологической

заснятости края и т. д. Зарабатываю много. Но жизнь на три квартиры

поглощает все.**

Скоро возьму отпуск и поселюсь в Трепузове недели на две, где живет

семья.

За Лизу я радуюсь, а насчет Володи огорчаюсь.***

Ты не хворай. Я еще не потерял надежды в этом году попасть в Москву

и заглянуть к тебе, и встретить тебя в добром здоровье и вполне способ-

ным вспомнить доброе старое время.

Издательство во Всесоюзной Академии наук, известившее тебя

14 июля, что рукопись оно послало бы мне, если бы знало адрес, все же

ее до сих пор не выслало. Пишу им открытку (хотя ты их и известил

о моем адресе). Если не вышлют, попрошу тебя потом как-нибудь загля-

нуть в издательство (Пушкинская, 24, во дворе, 2-й этаж).

209

Все же жаль, если пропадет рукопись.

Желаю тебе и Наталье Викторовне всего хорошего.

P. S. Перьев рондо пока не удалось сыскать. Но поспрашиваю еще.

*Бабушка – Китицына Елизавета Михайловна (1881–1966), мать Л. С. Китицыной, бабушка

Т. В. Смирновой.

**Имеются в виду комната в здании Северного управления Геолтреста, комната на частной

квартире, где жила Елизавета Михайловна Китицына, и комната в избе в деревне Трепузове.

***Святухина Елизавета Ивановна и Смирнов Владимир Иванович, сестра и брат В. И. Смир-

нова.

16.IX.38

Милый Миша.

Только 11 сентября возвратился из Ленинграда. Теперь я знаю, что та-

кое издавать книги в настоящее время. Это совершенно героический труд.

Мне удалось почти чудом сунуть две книги в типографию. Но нет уве-

ренности, что заключенный договор будет типографией исполнен. Еще

сложнее вопрос о печатании карт, которые надо приложить к книгам.

Две другие книги я сдаю в печать здесь. Печатный лист сейчас обхо-

дится со всеми накладными расходами 800–850 рублей.

Здесь на меня свалилась еще одна забота. Президиум Академии Наук

отпустил 4 тысячи на раскопки стоянки, о которой я тебе говорил, и о ко-

торой написал небольшую заметку в Институт истории материальной

культуры.*

Я не рад этому дару. Нет рабочих, трудно достать материал для кре-

пления, дожди. Копать придется с постоянной откачкой грунтовых вод.

Своего дела до черта. Не знаю, как вывернусь.

Пока что на рынок белых грибов сушеных (и в сыром виде) не несут.

Я наказал зорко следить за этим делом.

Здесь с питанием вообще становится туговато. Нет почти мяса или его

трудно достать из-за очередей. Редкость – яйца, колбаса, селедки и т. д.

Нет фруктов, кроме арбузов. Зато в Ленинграде в этих отношениях весь-

ма хорошо.

На обратном пути я видел в вагоне у кого-то из соседей № 22 «Огонька».

Здесь есть интересная статья о постановке фильма «Александр Невский».

Будет и Переславль («Александрова Гора», «насыпанная Александром

Невским»).** Посмотри при случае – занятно.

210

Адрес Симакова: Ярославль, Норское. Фабрика «Красный перевал».

Контора производственного отдела. Вл. Кон. Симакову.

Лидия Сергеевна сегодня поступила в школу преподавать синтаксис

и историю древней литературы в 7 и 8 классах. Ты не можешь себе пред-

ставить, как трудно сейчас найти занятия даже человеку незапятнанно-

му и с таким стажем.

Во время моего отсутствия она ходила каждый день, обивала поро-

ги. В конце концов, ничего лучшего не нашлось. Трудно ей придется.

Не только ученики не обеспечены учебниками, но и преподаватели (Ор-

лов – Курс древнерусской литературы, изд. Академии Наук) не имеют

этого курса.*** Имеется он в одном экземпляре в Центральной научной

библиотеке. Как обучают этой науке в глухой провинции – недоумеваю.

Передай наш общий привет Наталье Викторовне и лучшие пожелания.

*Смирнов В.И. Предварительное сообщение о стоянке на реке Кузнечихе // Советская археоло-

гия. 1940, № 6.

**В фильме режиссера Сергея Эйзенштейна «Александр Невский», который вышел на экраны

в 1938 г., ряд сцен происходит в Переславле-Залесском и его окрестностях, что представляло

особый интерес для переславцев – братьев Смирновых.

***Орлов А. С. Древняя русская литература XI–XVI вв. М.; Л. 1937.

15.X.38

Милый Миша.

Ты меня извини, что не поздравил с 70-летним юбилеем, о дате кото-

рого хорошо помнил. В этот день я встретил С. М. Кутилина, которого

ты, может быть, помнишь по Ивановскому сидению, и который хранит

о тебе самые светлые воспоминания.* Ему я сказал о твоем юбилее,

но написать так и не смог. Так я оброс делами, так озабочен работой, что

к концу дня валюсь от изнеможения.

Дела музейные: к празднику надо было успеть развернуть геологический

музей – при одном техническом помощнике, в больших залах. Подпирают

издательские дела, до того сейчас трудные. Но самое скверное – с моими

раскопками. Не помню, писал ли я тебе, что Академия Наук отпустила

деньги на раскопки в том месте, где летом была найдена стоянка на глу-

бине 3-х метров от поверхности, и дело поручили мне. Заложенный мною

колодец в 6х6 метров пришлось крепить срубом. Неожиданно ударили мо-

розы. Крепить перестали. Потом – оттепель: крепления исковеркало, на-

211

чались обвалы. Пришлось запускать второй

сруб. На праздниках рабочие запили (8 дней

пили). Вода затопила колодец на 1,5 м.

(было вырыто уже 4 м.). Теперь подмерзло,

и в шурфе можно кататься на коньках. Рабо-

чие вытягивают с меня деньги, дело делают

плохо. Других найти негде – рабочие в Ар-

хангельске дефицитный товар. Культурный

слой только что показался: надо рыть еще

метр или полтора вглубь. Законсервировать

раскопки нельзя, так как пропадут деньги,

и весной все крепления полетят к черту.

А эти крепления недешевы. Сегодня поста-

вили насос с электромотором. Не знаю, как

еще он будет действовать.

Лидия Сергеевна изнывает над граммати-

кой и древней и новой литературой. При-

бавь к этому политучебу, педагогические

советы, профсобрания, методучебу, тетра-

ди. Она уже подала заявление об уходе. Не отпускают – преподаватель

теперь кабальный человек.

Купил тебе полкило сушеных грибов – смешанных белых и серых. Жалею,

что мало. Меня все еще уверяют, что грибы будут на рынке, а эти не первого

сорта. Как-нибудь пришлю или привезу сам, так как рассчитываю в декабре

быть в столице, если только меня не завалит к тому времени на раскопках.

Читал ли ты статью о Загорском музее в «Литературной газете»

за октябрь, кажется, Вейсмана? Из нее я вижу, что твои «Радонежские ле-

генды» действительно своевременны, и что музей никуда не годится.**

Получил на днях письмо от Даниила Осиповича.*** Он пишет, что по-

здравил тебя с 70-летием по адресу: Коломенское и т. д. На всякий слу-

чай его адрес сообщаю: Актюбинск, ул. Ворошилова, дом 75. Сотничен-

ко, Д. О. Святскому.

Будь здоров и по-прежнему жизнерадостен. Наш привет Наталье Вик-

торовне.

*М. И. Смирнов был арестован в1930 г. и до отправки в ссылку в Сибирь несколько месяцев на-

ходился в тюрьме г. Иванова и других местах заключения.

М. И. Смирнов.

Переславль-Залесский

212

**М. И. Смирнов в 1937 г. полгода работал в Загорском историко-художественном музее старшим

научным сотрудником и заместителем директора по научной работе. Его выступление на Уче-

ном совете с докладом о Сергии Радонежском вызвало резкую критику части сотрудников, в ре-

зультате чего он был уволен. Тем не менее, он еще несколько лет работал над этой темой. Неопу-

бликованная его рукопись «Сергий Радонежский. Легенды и были» хранится в Государственном

Ярославском областном архиве.

*** Святский Даниил Осипович (1881–1940), ученый секретарь Центрального бюро краеведения,

занимался историей астрономии, фенологией, метеорологией. Арестован в 1930 г., находился

на строительстве Беломорско-Балтийского канала, вернулся в Ленинград, но после убийства

Кирова в числе других ленинградцев был выслан в Алма-Ату, потом был уволен с работы и вы-

нужденно переехал в г. Актюбинск.

16.XI.38

Милый Миша.

Я только что получил от тебя письмо, как получил от тебя нагоняй

за молчание и книжки для Танечки. За последние тебя очень благода-

рим, здесь это совершенно дефицитный товар. Книжки очень ей по-

нравились, но льва и собачку она оплакивает самыми неподдельными

слезами.* По-видимому, она будет жалостливой в маму. А это в наш век

невыигрышное качество.

Ты теперь уже знаешь, почему я молчал. С раскопками я запустил мас-

су дел и обязательств. Ухожу с утра, прихожу и валюсь. Вставши, часов

до 2-х, 3-х поправляю с Лидией Сергеевной тетради, разбираем оды Ло-

моносова, Хаджи-Мурата и т. п.

Раскопки мои вполне неудачные и очень бесславные. Истратил без

толку несколько тысяч. Все это и их нелепость удручает.

Я тебе завидую, что ты в качестве домработника можешь читать и «Мо-

лот ведьм», и жизнь замечательных людей, и т. д. Опасаюсь за себя, что

разучусь читать. Впрочем, две газеты я ежедневно просматриваю. Раз-

ворачивающиеся события международной жизни и на фоне ее история

нашей страны приковывают все мое внимание. Хочется как-то понять

и философически обобщить всякие явления. И чем дальше я вдумы-

ваюсь, тем более понимаю, как мало мы знали нашу историю. А ведь

13 лет преподавал нашу и чужую историю.**

Часто я думаю еще о Танечке. Когда я представляю себе, что ей при-

дется потом изучать «Хождение Даниила», «Фелицу», алгебру, немец-

кий, историю ВКП (б), что она должна будет прожить и пережить, мо-

жет быть, столько же, сколько пришлось нам – мне становится жаль

213

этого чудесного ребенка, грустно. В таком возрасте, как мой, иметь

маленьких ребят нестерпимо больно. Главное – впереди не видно про-

света. Сейчас учатся без книг, без тетрадей (пишут на обоях). Да что

говорить!

Сегодня выяснилось, что я не поеду в этом году по своим делам в Мо-

скву и Ленинград: поручили эти дела другому лицу (и все из-за рас-

копок!). Так что свидание отложим на 1939 г.

Будь здоров и счастлив. Привет всей семьи тебе и Наталье Викто-

ровне.

Где ты достал «Молот ведьм»?

*Рассказ Льва Толстого «Лев и собачка».

**В. И. Смирнов преподавал историю в Костромской гимназии.

12.IV 39

Милый Миша.

Почти всю зиму не выходил из гриппа, какого-то особого, но со все-

ми прочими придатками. Хворал на ногах, на службе, задавленный

всякими далеко не интересными работами. Два раза мне необходимо

было выехать в Москву, и оба раза начальство не разрешало. Сейчас

настолько назрела необходимость выезда в Ленинград (а по дороге,

значит, и в Москву), что приезд мой во 2-й половине апреля более или

менее вероятен.

В Архангельске с продовольствием из рук вон плохо. Ни масла, ни мар-

гарина нет в течение последних 2-х месяцев. Нельзя достать масла даже

по 30 р. на базаре. Мясо 19 р., рыба – редкость, консервы – только перец

и баклажаны. Но и те не всегда. Колбаса бывает, но достать ее из-за оче-

редей невозможно, сыру совсем не бывает. Можешь себе представить,

что будет к лету.

Трест наш, по-видимому, с реорганизацией наркомата закроют. Где

придется работать, не знаю. Лидию Сергеевну, наконец, после того, как

закончится учебный год, освободят из школы. Перейдем, значит, пока

что в безработные.

Ты спрашиваешь мое мнение насчет войны. Видишь, какими темпами

идут события. В котором квартале по плану Гитлера намечена с нами

война, сказать трудно, но она намечена.

214

Шкура действительно мала, но она была получше другой, которую

мне предложили. Когда найду побольше, постараюсь приобрести и вы-

слать.

Будь здоров. Раздраконивай своего Сергия и не унывай.*

Привет Наталье Викторовне от меня и фамилии.

*Речь идет о работе М. И. Смирнова о Сергии Радонежском.

19.IV.39

Милый Миша.

Прости, что в прошлом своем письме я забыл сказать о возможности

устроить на дачу Себенцовых. Полагаю, что и для них можно будет поды-

скать что-нибудь подходящее, если они не очень требовательные люди.

Меня, однако, начинает пугать вопрос с питанием. К концу третьей пя-

тилетки, конечно, и у нас будет изобилие продуктов. Но сейчас, за ис-

ключением хлеба, некоторых круп (пшена не было весь год) ничего нет.

Даже постное масло стало исчезать. Я опасаюсь, как бы заманив вас сюда,

не посадить на пищу святого Антония. Даже рыбы, которой бывало в Ар-

хангельске некуда девать, мы не видим хвоста. Разумеется, может быть,

изменится положение, и мы еще не раз успеем обменяться новостями.

О двух парах пим я уже переговорил с одним из начальников партии.

Партии выезжают на север в июне с первым морским рейсом. Деньги

найдутся.

Сегодня разрешится вопрос о моей поездке в Москву и Ленинград. Мо-

жет быть, выеду 21 апреля. По крайней мере, настаиваю на этой дате.

Лиза не пишет своего адреса, и я, таким образом, не могу ответить

на ее письмо. Сделаю это в Москве, где пробуду не более двух дней.

О своем житие расскажу по приезде.

Будь здоров.

Привет Наталье Викторовне.

16.V.39

Милый мой Миша и Наталья Викторовна.

Спасибо Вам за гостеприимство и простите за беспокойство, причи-

ненное этими приездами. Беспокойство на этом не кончилось: я забыл

215

калоши (задники немного потрепаны, но других не достанешь сейчас).

Так вот – я прошу приберечь до следующего приезда.

Я приехал на Северный вокзал в 6 часов. Стояла уже тысячная толпа

у кассы компостирования. Остается единственный метод…

Будьте здоровы.

20 мая 1939 г.

Милый Миша.

Написать письмо по приезде оказалось не таким-то простым делом.

На столе ждали меня кучи всяких бумаг, смет и неотложных дел. Целый

день пришлось переписывать билеты для Лидии Сергеевны, которая со-

всем запарилась.

О поездке из Москвы я мог бы много порассказать, если бы письма,

адресованные тебе, иногда не пропадали.

Не знаю, как бы я добирался, если бы не дал 10 руб. какому-то типу,

чтобы он занял среднюю полку. Едут с громадными сундуками, на ко-

торых свободно на каждом могут усесться четверо человек, с мешками

сухарей вербованные из Самарского края граждане на лесозаготовки.

Плачут грудные дети, ревут патефоны. Разговоры о мобилизации две-

надцати лет, о том, что в речках, благодаря малой воде, остался весь лес

и т. д. Много пьяных.

Двина тронулась. Несет много леса в море.

Здесь все то же. Мясо 25 р., стали выносить на базар свежую рыбу –

щука, лещ, окуни. Можно купить гречневую крупу, горох. Но вот зуб-

ного порошка нет. Довольно архангельцы почистили зубы, надо и дру-

гим дать…

Вопрос о войне более или менее ясен. Но панике не следует под-

даваться. И я продолжаю еще мечтать, что как-нибудь удастся вас за-

тащить сюда. Л. С. кончает учебу 6-го июня. Потом буду присматри-

вать местечко где-нибудь в деревне в том же районе, как и в прошлом

году.

Спасибо вам за гостеприимство, за беспокойство прошу извинить.

Танька вырезает гусей и пожирает конфеты.

Все вам шлют привет.

216

28.VI.39

Милый Миша.

Стояли все холода, и только сегодня отправляю семью на дачу. Сня-

ли две комнаты за 50 р. в д. Новинки, у самой церковки 1581 года по-

стройки. Адрес Лидии Сергеевны такой: п/о Лявля, Холмогорского

района Архангельской области, д. Новинки, дом Агр. Фед. Рекиной для

Л. С. Китицыной. Пишу подробно на тот случай, если ты или ты и Н. В.

захотите проехаться и погостить у нее или, по крайней мере, соберешься

написать мне. Сам я 1-го июля уезжаю на месяц в экспедицию на Пине-

гу по газам и проч.

Ты как-то запрашивал мое мнение насчет возможности войны. Оказы-

вается, за то время, как мы мирно выстаиваем в очередях за селедками

и икрой, пиногоры – за чаем и картофелем, война уже идет своим чере-

дом. Трудно себе представить, что нам сулит ближайшее будущее!

Спасибо тебе за хлопоты насчет гонорара в этом экзотическом

учреждении.* Пусть они подавятся, совсем нет охоты и некогда су-

диться.

Если тебе попадется «Вестник древней истории», 1938 г., № 4 (5),

прочти перевод Прокла «Тайная история». Он описывает время Юсти-

ниана Великого и Феодоры. Вот так и надо писать историю, и даже луч-

ше можно. Прочти, не пожалеешь.

Будьте здоровы и счастливы. Наши все шлют привет.

*Имеется в виду редакция «Ученых записок Московского университета», где была опублико-

вана работа В. И. Смирнова «Материалы по библиографии побережья Белого моря» (Вып.

IXX.1938).

2 июля 1939 г.

Милый Миша.

Спасибо за присылку галош. Очень кстати: здесь дожди и ветры, дере-

вья стоят еще голые. Вообще весна в этом году неприветливая.

Сейчас в трамвае я был потрясен такой картиной. Против меня села

какая-то пожилая дама, не богато, но прилично одетая – в шляпе и при

косынке. Села она с мальчиком лет 11, совершенно рваным, босым, без

фуражки. Впечатление «гопника». Ежеминутно мальчик засыпает. Моя

соседка спрашивает даму: «Что с мальчиком?»

217

– Да он стоял ночь за рыбой, а теперь везу в милицию – деньги у меня

украл, 9 рублей.

– Он Ваш родственник?

– Внук мой. Утром его сменила сестра, я ушла на базар, а он, вместо

того, чтобы спать лечь, украл у меня деньги и убежал. В милиции, может

быть, узнают, кому он отдал деньги.

Ты подумай – бабушка, заставляющая простоять ночь в очереди, ве-

роятно, голодного мальчишку, везет внука в милицию. Детям надо бы

готовиться к испытаниям, а они стоят в очередях.

Недавно, проходя мимо очереди за рыбой в 4000 человек, я обратил вни-

мание на то, что, по крайней мере, стоит 30–40 % в возрасте учащихся.

Зубной порошок у нас появился, но подсолнечное масло и гречневая

крупа, сапожная мазь, а также горох исчезли. О сливочном масле гово-

рить не приходится. Молоко 2 р. 50 к. литр. Становится трудно.

2 июля.

Письмо вчера не успел дописать. За это время случились следующие

события. Получил от тебя письмо, получили в фотографии карточки

Тани, выстоял, заняв очередь 836-м, два килограмма селедок.

За твоими пимами экспедиция поехала. Дал денег и получил твердое

обещание, что пимы привезут. Здесь в меховом магазине появились

пимы, но дороги (236 и 250 р.), и, как мне показалось, не настоящие

ненецкие, которые шьются из шкурок с ног оленя.

Таня посылает тебе свою карточку, говорит, что это нужно сделать, так как

дядя Миша ей прислал же свою. У части стада гусей носы она отрезала.

Насчет дачи пока еще ничего не предпринимал. Кто знает, как удастся

устроиться. Если удачно, может быть, на грибной сезон все же удастся

вас вытащить.

Ты как-то изъявлял согласие при случае справиться насчет гонорара

за мою статью «Материалы по библиографии Белого моря», напечатан-

ную в «Ученых записках Московского университета», вып. 19, 1939 г.

Если у тебя будет время, и это не составит для тебя очень неприятной

миссии, может быть, побываешь в этой Комиссии по изучению морфо-

логии побережий (Моховая, 11). В случае успеха разреши мне отчислить

на вашу поездку сюда за грибами.

218

Прилагаю два документа, из которых не явствует, чтобы я согласился

работу сделать бесплатно, и копию моего письма, на которое Комиссия

не ответила, выслав, впрочем, оттиски.

Если тебе это нудно, так плюнь. Теряли больше. А, между прочим, ра-

боту я писал, правда, у меня было много готового материала, в то время,

когда был безработным.

Будьте здоровы оба и потому счастливы. Наши шлют привет. Лидия

Сергеевна <нразб> держит с учениками экзамены, и, представь, послед-

ние отвечают хорошо, в школе стали жалеть, что ее открепили.

16.VIII.39

Милый Миша.

Несколько дней тому назад я возвратился из своей поездки на Пинегу

и Кулой, но очередь до письма к тебе наступила только сейчас. Здесь до-

жидались меня кучи дел.

Посмотрел я Пинегу, ее скалы, леса и колхозы, видел Кулойлаг.* Более

красивых мест, чем Пинега, я не видел ни на Кавказе, ни в Крыму. Если бы

не убийственный транспорт, туристов следовало бы направлять сюда.

К сожалению, транспорт речной и автомобильный в полном развале.

Опробование минеральных источников, их радиоактивности и газов –

все это нужно мне, как рыбе зонтик. Зато внимание мое было поглощено

лесным хозяйством и колхозами. В письме всего не расскажешь, одно

могу сказать – впечатление потрясающее. Вся сумма впечатлений пере-

страивает совершенно мое представление о жизни.

Расскажу тебе все при первом свидании.

Мои дамы приехали с дачи 2-го августа. За все время их дачной

жизни не было почти ни одного приличного дня – или дождь, или хо-

лод. Не было ни ягод, ни грибов. Последние только теперь стали появ-

ляться на базаре. Таким образом, ты не прогадал, что сюда не приехал

в этот раз. Теперь здесь наступили чудесные дни, приходится, однако,

заниматься всякими делами по издательству и по музею. Лидию Сер-

геевну уже запрягли в школе за подготовку неуспевающих к передерж-

кам и за слушание политических лекций (4 часа в день). Это называется

политической переподготовкой учащих. Она перешла в другую школу

недалеко от квартиры нашей. С этой хоть стороны будет легче.

219

Она получила на даче твое письмо. Благодарит за память, просит меня

написать, что извиняется за молчание.

Написал отсюда по приезде с Пинеги с оказией тому инженеру, кото-

рому заказаны были пимы, чтобы прислал их, если купил. Ему посчаст-

ливилось недалеко от моря (в 25 км на реке Волонге, впадающей в Чеш-

скую губу) открыть угли промышленного значения. Если не сопьется

до приезда, шибко премировать будут.

Посылаю тебе, хотя тебе она совсем не нужна, только что вышедшую

мою и одного геолога книжку о минеральных водах. Другого товара по-

лучше пока нет.**

Мои помидоры в забросе, еще очень малы и хилы, многие только цве-

тут. «Многие» – сказано громко: посажено 7 кустов.***

Отсутствие помидоров, яблоков и даже ягод на рынке делает положе-

ние нестерпимым. Самое плохое мясо 18 р., хорошее – 24. В магазинах

очереди за конфетами (сахар бывает очень редко, и выстоять его невоз-

можно), очереди в баню, в парикмахерскую. Никакой мануфактуры. Од-

ним словом, с этой стороны невесело.

Будь здоров. Пиши. Наталье Викторовне все мы шлем привет.

В этом году побываю, думаю, поздней осенью или зимой.

*Кулойлаг, ИТЛ в Архангельской области (1937–1942). Основное занятие заключенных – лесо-

заготовки.

**В. И. Смирнов, А. А. Скробов. Природные минеральные воды Северного края // Труды Север-

ного геологического управления. Вып. 4. Архангельск. 1939.

***Помидоры В. И. Смирнов посадил во дворе того дома, где жила на частной квартире Е. М. Ки-

тицына.

2.IX.39

Милый Миша.

Твое письмо и Ваша посылка прямо-таки потрясли меня. Не часто при-

ходится встречать такие родственные отношения. Не сам по себе сахар,

а эта забота наполнили меня в эти дни радостью и теплотой. Спасибо.

Здесь с сахаром очень плохо. Бывают случаи, когда население выстра-

ивается с ночи, в лучшем случае с 6 часов утра, перед магазином. По-

следним методом бабушка все же добывала летом по кило.

Ты спрашиваешь, что у нас из продуктов отсутствует на рынке. Нет

еще чая (но я в Кулойлаге немного купил, и пока еще не перешли на ма-

220

линный напиток), нет пшена, риса, а главное – нет фруктов и помидоров.

Нет грибов. Не говорю о мясе, сыре. Масло с жуткими очередями…*

Мне очень бы не хотелось удручать тебя заботами, но в этих условиях

отвергать всякую помощь, как это сделала Польша, не приходится. Под-

вернется что-нибудь, – покупай. На всякий случай, чтобы было веселее,

посылаю тебе деньжонок. Может быть, радостнее встретите день ангела

Натальи Викторовны, которую и поздравляю заочно пока.

Насчет пим я получил письмо того инженера, которому поручил приоб-

рести их. Он пишет: «Не по своей вине я до сих пор не исполнил Вашей

просьбы, так как мои оленеводы приехали с летней одеждой, в конце

сентября они обещали продать пимы, когда подойдем к зимнему ста-

новищу. Во всяком случае, если не достану пим у них, то можно будет

достать в сентябре в Пеше».

Значит, во всяком случае в конце сентября пимы здесь будут.

Получил от Д. О. Святского письмо. Недавно его опять-таки взяли

к ногтю за предсказание погоды, которое расходилось с разными плана-

ми посевных кампаний. К его счастью, предсказания сбылись.

Разве можно сейчас что-нибудь предсказывать по части погоды и поли-

тики? Как жаль, что эти вопросы не подлежат сейчас обсуждению, иначе

я написал бы тебе свои прогнозы. Ну, потолкуем, когда увидимся.

Наши все здоровы и шлют привет и поздравления Наталье Викторовне.

Получил известие, что В. К. Симаков безнадежно болен, но теперь по-

правился и отдыхает в Переславле.

Будьте здоровы и счастливы.

P. S. Насчет Пришвина, думаю, не напечатают. Но ввести в свой текст

комментарии к его очерку надо. «Да ведают потомки православных…».**

*Выделенное курсивом подчеркнуто в тексте красным карандашом.

**Речь идет, видимо, о воспоминаниях М. И. Смирнова «М. М. Пришвин в Переславле-

Залесском». Очерк М. М. Пришвина «Родники Берендея» вызвал резкую критику М. И. Смир-

нова, Подробнее см.: М. И. Смирнов и М. М. Пришвин в Переславле-Залесском (1925–1926)

(Сергиев Посад, 2013).

20 сентября 39 г.

Милый Миша.

Письмо твое (от 14 сентября) шло 6 дней. Обычно идут из Москвы

письма 3 дня. Поэтому рассчитываю, что мое письмо придет числа 25–

221

26-го. Мне хотелось бы тебя предупредить – в ущерб здоровью твое-

му и благополучию не предпринимать очень рьяных шагов с посылкой.

Неизвестно, какое распоряжение последует 25-го. Здесь отдано такое же

распоряжение. Даже рукопись одну у меня не приняли ценной посылкой

в Ленинград.

Не лучше ли будет, если ты купишь себе керосину или дров на зиму.

Здесь, правда, многого не хватает, но положение еще не катастрофиче-

ское. Есть хлеб без ограничения, соль появилась, покупаем молоко, ино-

гда бабушке удается купить утку или еще что-нибудь. Ведется еще твой

сахар. Есть гречневая крупа, хотя и редко, достаем масло. Появились

ананасы по 20 р. кило. Представь себе – их раскупают.

События идут с такой головокружительной быстротой, что нельзя еще

сказать, где будет лучше, где хуже.

Пока не удается даже поставить вопрос о поездке, хотя ехать совер-

шенно необходимо. Дело в том, что загряз совершенно в Трестовских

планах на 40-й год, сметах и т. д.

Дома потихоньку живем трудовой жизнью, никуда не вылезаем. Толь-

ко раз был на свадьбе одного геолога и сам себе дивился, сколько я могу

еще, не в пример молодежи, поднять при отличной закуске.

Получил от Казаринова письмо.* Четыре месяца он лежит, не вставая.

Плох очень. Полное оскудение и разорение. Плохо заканчивает краеве-

дение свои последние страницы.

А рукопись ты все же в Детиздательстве покажи. Может быть, сами

они приспособят ее, как надо.

Будь здоров, главное будь здоров.

Привет Наталье Викторовне и пожелания здоровья шлют все наши.

*Казаринов Леонид Николаевич (1871–1940), директор краеведческого музея в г. Чухломе. Был

арестован в 1930 г., выслан в Котласский район Северного края, по болезни отпущен в 1933-м,

стал инвалидом (лишился ноги).

Ярославль. 28.IX.39

Милый Миша.

У меня большое горе. Умер Глеб от крупозного воспаления легких.*

Сначала грипп, потом воспаление легких, которое врач, три месяца тому

назад кончивший ВУЗ, принял за малярию, а лекарство прописал от же-

222

лудка. Когда другой врач нашел воспаление, долго не могли найти транс-

порт для перевозки в больницу.

Я получил телеграмму на 5-й день, но его уже не застал.

Осталась двухлетняя дочка и молоденькая жена.

В последнее время Глеб зарабатывал до 1000 р., но, кажется, сбереже-

ний не успел сделать – обзаводился. Жена получает 180 р. К счастью, он

был застрахован в 2000 р. Таким образом, на первое время семья будет

обеспечена.

Затеял он строить дом на ссуду от фабрики. Дом купил с компаньо-

ном километров в 60 от Костромы. Наняли его разобрать и сплавить.

Дом приплыл в день похорон. Сложная история с ликвидацией этого

предприятия. В Костроме мне пришлось поэтому задержаться, кое-что

урегулировать.

Теперь еду в Архангельск с большим грузом горя. Очень жалко

сиротку-внучку.

Не знаю, когда удастся выехать в Москву и Ленинград. Вопрос этот

откладывается теперь – запустил много у себя дел.

Будьте здоровы.

*Смирнов Глеб Васильевич (1909–1939), сын В. И. Смирнова от первого брака.

11.X.39

Милый Миша.

Получил обе твоих посылки. Спасибо тебе большое за хлопоты. Все

дошло прекрасно и притом в момент, когда у нас, кроме приходивше-

го к концу чая, ничего не было. Сейчас в Архангельске, помимо хлеба,

баранок и некоторых суррогатов кофе, ничего без жутких очередей до-

стать нельзя. Даже водки нет. И совершенно случайно в каком-то ларьке

у бани достал я померанцевой, чтобы отведать твоего помидорчика. По-

дозреваю, что итальянские помидоры с твоих собственных плантаций.

Свободно здесь продается только русское шампанское и ананасы.

Таня уже раскрасила всю книжку. Она посылает тебе свой портрет с ба-

бушкой. Бабушку фотограф омолодил, а Таню не ретушировал, поэтому

она здесь более похожа, нежели на других карточках.

Другая моя дщерь Настя в Москве.* После окончания курсов в июне

ездила на работу от Мостранспроекта в Сибирь за Иркутск. Недавно

223

приехала и жестоко хворала малярией. Трагедия у нее в том, что нуж-

но ехать теперь на Украину (в конце этого месяца), а туда нужен про-

пуск. Но так как она живет на нелегальном положении, непрописанная,

у какой-то подруги, выправить пропуск нельзя. Рассчитывает, что все-

таки в конце месяца какая-то комбинация с квартирой ей удастся.

На днях должен приехать тот инженер, которому я заказал пимы. Он

еще раз заверил меня письмом, что купит настоящие, шитые жилами

пимы. Или перешлю их, как только получу, или привезу, потому что об-

стоятельства издательские складываются так, что поездка в центры мо-

жет состояться в конце этого месяца.

Чувствую себя не очень важно. Какая-то разбитость. Не могу еще пе-

режить смерть Глеба. Что это такое: у тебя, у Сережи, у Маши погибли

первенцы?**

Все, конечно, угасли при разных обстоятельствах, но что-то законо-

мерное здесь в смысле биологическом. Впрочем, что об этом говорить.

Милый Миша, больше мне не посылай, по крайней мере, долгое вре-

мя посылок. Сахаром теперь и чаем я обеспечен, хлеб есть, молоко

покупаем, на базаре, хотя и с очередями, бывает капуста, рыба, кар-

тофель. Выживем. Не беспокой и Лизу: нельзя мобилизовывать всех

родственников во имя нашего благополучия. Всем сейчас и своего дела

достаточно.

Будьте здоровы и счастливы. Все наши шлют приветы и пожелания.

*Смирнова Анастасия Васильевна (1915–1993), дочь В. И. Смирнова от первого брака.

**Сергей Иванович Смирнов (1870–1916) и Мария Ивановна Никольская (1873–1937), брат и се-

стра В. И. Смирнова

3.XI.39

Милый Миша.

Погано идут дела. И настроение неважное, и обстоятельства не ра-

дуют. В связи с мобилизацией учителей сельские школы оказались

в некоторых местах на замке. Город должен придти на помощь деревне.

Лидию Сергеевну мобилизовали в числе других заполнять этот про-

бел, несмотря на ее протесты. Это положительное несчастье. Мы оба

действительны только при наличии друг друга. Не знаю, чем еще кон-

чится эта история, так как саботаж тоже может рассматриваться весьма

неблагоприятно.

224

Жена Глеба написала, что через некоторое количество времени у меня

будет еще внук или внучка. Это тоже беда. Вопрос тут встает насчет

того, как прокормиться.

То ли посыпались шишки на бедного Макара, то ли нервы мои не в по-

рядке – на службе начались разные недоумения и неполадки.

Собака геолог, который должен был привезти для тебя пимы, запил,

и ни пим, ни денег (я дал ему 200 р.) не привез. Мне не жаль денег, ко-

торые я с него получу, в конце концов, но жаль, что я не смогу к сезону

сделать тебе это удовольствие. Уезжая опять же в те края на буровые

работы по исследованию углей, которые он открыл, он клялся мне, что

вышлет. Но выслать-то оттуда непросто, если бы даже он и сделал по-

купку. А приедет сам только к Новому году. Потерпи и не разочаровы-

вайся в моих обещаниях. Как-то все уж складывается у меня теперь

погано.

После праздников, которые хочется провести в семье, выеду в Москву

и Ленинград. Единственная отрада в этой поездке, что вас повидаю.

Прочел 4-й том «Военных воспоминаний» Ллойд Джорджа. Яснее

стало теперь положение на теперешнем западном фронте. Другие тома,

к сожалению, нигде не встретил.

Если удастся взять билет, выеду, вероятно, сразу же после праздников.

Будьте здоровы.

15.XI.39

Милый Миша.

20 ноября утром я приеду в Москву. После дневных трудов праведных

вечером приеду к тебе в Томилино.

Билет у меня уже в кармане (через Москву в Ленинград).

Будьте здоровы.

22.XI.39

Дорогие Наталья Викторовна и Миша.

Спасибо вам за радушие и гостеприимство. С билетом устроился: еду

сегодня в 11 ч. 30 м. ночи. Сообщаю это в надежде, что письмо получите

225

сегодня, и в расчете, что кто-нибудь пожелает меня видеть. С 10 часов

буду сидеть в буфете или стоять в очереди к посадке, так как плацкарты

не достал.

Будьте здоровы и благополучны.

21.I.40

Милый Миша.

Посылку твою с пшеном и рисом я получил и в тот же день напи-

сал тебе письмо. Думаю, что письмо ты все же получил уже после от-

правки открытки. Дело в том, что благодаря, видимо, цензуре письма

двигаются весьма медленно. От Насти из Львова я получил письмо

на 12-й день.

На всякий случай, если то мое письмо не дошло, повторяю свою бла-

годарность за посылку и вопрос – сколько это предприятие стоило?

В конце декабря был на юбилее областного музея. Справлялось

80-летие. Как это не похоже на наши юбилеи и съезды. Прежде всего,

одно самохвальство. Потом публика: начальник ГПУ, зав. ОблОНО, Се-

кретарь партии и т. д. Баянист нажаривает туши за обильным завтраком

и невиданными теперь закусками, играет фокстрот, а девки – научные

сотрудницы музея (12 штук, все, кстати сказать, премированы за отлич-

ную работу) танцуют до упаду. Или орут «Широка страна моя родная»,

«Выходила на берег Катюша»… Нет, мы отстали от жизни. Хотел я на-

вести справку насчет воздухов Ивана Грозного, но где тут! Заведующая

фондами (перезрелая дева) обещала посмотреть. Надо будет еще раз

настоятельно попросить.

Очень я расстроен с пимами. На днях привез мне пимы тот самый

геолог, который обещал это сделать. Пимы очень красивые, сделанные

из камасов, то есть шкурок с ног оленя. Но купил их без липтов, и мел-

коваты. Без липтов пимы недействительны. Никакой шерстяной чулок

не может заменить по теплоте липты из собачьей шкуры.

Сейчас еду на толкучку, поищу, нет ли подержанных липтов. Если

не найду, не знаю, что делать: послать ли тебе, или продать эту, по-моему,

без липтов ненужную вещь?

226

Почему так сделал этой мой пьяный инженер, понять не могу.

Получил коротенькое письмо от Леонида Николаевича Казаринова.

Пишет: «Пишу тебе и обнимаю в последний раз. Умираю…».

Здесь собачьи холода, все время гаснет электричество. Очереди за хле-

бом. Остальное без существенных перемен.

Будьте здоровы и благополучны. Наши шлют привет.

25.I.40

Милый Миша.

После изучения вопроса о пимах и после разных размышлений, я при-

шел к такому выводу, что пимы нужно выслать тебе. Оттого, что они

лежат тут, толку мало. Между тем, оказывается, здесь многие ходят, упо-

требляя вместо липтов обыкновенные шерстяные чулки. Может быть,

шерстяные чулки у тебя есть, или ты сможешь их достать где-нибудь.

В таком случае половину этой зимы все же пимы используешь, летом

я сумею достать липты из собачины. Главное, ты примеряешь пимы. Если

подойдут, носи на здоровье, а если не подойдут, я устрою их здесь.

Прости, мой милый, что нескладно сложилось это предприятие.

Получил печальное известие, что Леонид Николаевич Казаринов по-

мер. Впрочем, неплохо еще то, что помер в семье своей, в своем доме,

а что помер, так и лучше: жизнь его становилась сплошной физической

мукой.

Здесь без всяких «существенных перемен». Часто гаснет электриче-

ство, часто не ходят трамваи, очереди за хлебом, полное отсутствие мас-

ла, сахара, круп, спичек и т. д. Водки тоже нет, и вообще ничего алко-

гольного.

Но пока есть хлеб, горевать не приходится.

Читаю «Тысячу и одну ночь». Как-то лучше чувствуешь себя в эти мо-

розы, когда отвлекается внимание.

Как-то Вы там боретесь с морозами? Есть ли дровишки? Здесь хоть

с этой стороны не так плохо. Поддерживает базар: картошка – 3 р. кило,

редька – 1 р., свинина – 20 р. и т. д.

227

Недавно похворал гриппом, но не так долго. Отлежался.

Будьте здоровы и благополучны. Наши кланяются вам.

2 февраля 1940 г.

Милый Миша.

История со справкой относительно сийской пелены Ивана Грозного

также неудачна, как история с липтами. После того как я безнадежно

несколько раз напоминал об этой пелене заведующей фондами музея

по телефону, решил сам принять меры к розыску этого экспоната. Года

два тому назад старые описи музея бесследно исчезли. Новая опись

по фондовому отделу очень коротка: №, название предмета, несколь-

ко описательных слов, ни даты, ни откуда этот предмет попал в му-

зей. Я решил пересмотреть все пелены одну за другой. Оказалось их

порядочно, кроме одной, я все пересмотрел. Эту одну мне не нашли.

Цела ли она, не знаю. Во всяком случае обещали еще поискать. Несо-

мненно Сийского монастыря две пелены: одна дар Филарета Никитича

1625 г., как значится в надписи вязью, другая неизвестного времени.*

Изображение Антония Сийского в рост. Прекрасное парчовое и шелком

шитье. По бокам надпись вязью, начало которой содержит что-то вроде

похвалы Преподобному. Бегло просмотрел и остальную часть надпи-

си: даты и имени вкладчика незаметно. Повторяю: надпись я не успел

прочесть, так как не было времени. Пелену эту я попросил отложить

и позвонить мне, когда найдут последнюю, еще ненайденную мной пе-

лену. Тогда я срисую надпись вокруг преподобного Антония.

Мне кажется, если вклад Грозного не исчез, то им может быть только

эта пелена. У Нила и Бороды слюни потекли бы при виде такого произ-

ведения.

Между прочим, нет ли описания этой пелены у Изюмова А. Фил. (вро-

де бы с таким названием его книга: «Описание вкладных книг Анто-

ниева Сийского монастыря»).** Но этой книги в музее нет. Между тем,

хотелось бы не раньше заняться копированием надписи, как получив

уверенность, что копируешь то, что надо.

Твое письмо с посылкой моей разошлись. Не удивлюсь, если узнаю,

что пимы мои не подошли. Выход, как всегда, можно найти и из этого

положения.

228

Сейчас у нас стало лучше с хлебом, удалось случайно достать постно-

го масла, несколько банок консервов, 2 кило сахару. Теперь я за ближай-

шее время спокоен.

Будьте здоровы.

*Свято-Троицкий Антониево-Сийский мужской монастырь находится в Холмогорском районе

Архангельской области. Основан в 1520 г., закрыт в 1923-м, в 1992 г. передан Церкви.

**Изюмов А. Ф. Вкладные книги Антониево-Сийского монастыря 1575–1694 (7084–7202). М.,

1917. Изюмов Александр Филаретович (1885–1950), уроженец Костромской губернии, историк,

архивист. Выслан в 1922 г. за границу вместе с большой группой ученых как «элемент обще-

ственно вредный».

18.II.40

Милый Миша.

Шесть дней лежу, как полено, в постели. Захворал давно гриппом,

но перемогался, а неделю тому назад свалился совсем. Хвораю люмбаго.

Мучительная штука. Утешаюсь тем, что все это тоже будет в прошлом.

Рад, что тебе полюбились пимы. Признаться, я на это не рассчитывал.

Совсем было наладил дело с собачьими липтами, да свалила болезнь.

Не знаю, скоро ли встану, и в каком положении застану вопрос с соба-

чиной.

Не торопи пока и с Сийскими пеленами. Придется все же читать над-

пись всю, чтобы не просмотреть имя царя Ивана, если оно есть.

Здесь опять очереди за хлебом. Зато вот что хорошо вышло, так это

с табаком и водкой. Вот уже несколько месяцев не продают спиртного,

табаку и спичек. То, что удалось лишь людям с сильной волей, в Ар-

хангельске достигнуто в массовом масштабе. Все трезвенники, и очень

немногие, запасшиеся табачком, еще кое-где курят.

Таньке сегодня исполнилось 5 лет. Носочки шерстяные из вашей шер-

сти ей связали. Она их очень любит.

Лидия Сергеевна чувствует себя весьма неважно. В школе полный

развал. Не знаю, как дотянет год. Опять открылся туберкулез лимфа-

тических желез.

Насчет денег за пимы, милый мой, не беспокойся. Потом когда-нибудь

сочтемся, а сейчас деньги мне совсем не нужны, так как на них все равно

ничего не купишь. Во всяком случае, стоят они пустяки.

229

Прости, что накривлял так письмо: пишу лежа.

Привет Наталье Викторовне и всякие лучшие пожелания от всех нас.

Ах, Миша, хворать в семье – это еще не большое горе.

3.III.40

Милый Миша.

Вторую неделю хожу на службу, но чувствую себя далеко не важно.

Болит нога, и весь я какой-то разваренный.

Неужели, задаю иногда себе вопрос, это старость, это и значит стоять

одной ногой в могиле.

Работоспособность моя очень упала. А жизнь иной раз кажется каким-

то сном, кажется, что притворяешься, что живешь.

Не подумай, что я настроен пессимистично. Нет, жизнь для меня по-

прежнему любопытна, хотя радоваться и хвастать нечем.

Расстроила меня смерть Даниила Осиповича. Марья Федоровна* пи-

шет, что он умер 29/I. 40 накануне высылки из Актюбинска куда-то

в степь за 70 километров. Это его очень расстроило, сердце не выдер-

жало. Вымирает краеведение. Он-то, бедняга, мечтал о разных работах,

которые при других обстоятельствах увидели бы свет и сделали бы ему

имя. Ну, что делать, скоро все там будем.

У нас с продовольствием все хуже и хуже. Придется подумывать о ко-

мандировке. Но очень трудно придумать предлог.

Надпись на пелене с изображением Антония Сийского прочел всю

от начала до конца. Она содержит похвалу святому и ничего не говорит

о вкладчике и дате вклада. Другая пелена, которую в первый раз не мог-

ли найти, оказалась вкладом Михаила Федоровича.

Я приобрел собачьи пимы с липтами. Их носили один год. Если у тебя

найдется сапожник, который бы смог распороть, выкроить по ноге

и сшить липты, тогда ты будешь устроен в лучшем виде. Если такого

мастера нет, тогда эти пимы с липтами зря у тебя будут валяться.

Во всяком случае, я их пошлю, а там увидишь, что делать. Остатки

от меха не бросай – они могут пригодиться.

Будьте здоровы, мои дорогие. Наши велят кланяться.

*Святская Мария Федоровна, жена Д. О. Святского.

230

4.IV.40

Милый Миша.

Жить становится все труднее. Вчера в буфете нашего Треста выдавали

нам на завтрак по половине маленькой французской булочки за 33 коп.

из муки далеко не первосортной. Надо было видеть, с каким аппетитом

ела этот мой паек Танечка. Сегодня бабушка опоздала (в 5 ч. утра уже

поздно) встать в очередь за хлебом. Неизвестно, удастся ли выстоять

вечером. Я занял уже очередь (408 №) и время от времени наведываюсь:

выстоять непрерывно несколько часов – дело непростое. Зато могу по-

хвастать: утром купил 14 килограммов картофеля по 3 р., всего на 42 ру-

бля. Это не больше меры.

Как раздумаешь – что же это за жизнь, когда буханка хлеба или мера

картофеля делают человека гордым и счастливым? Только во имя бухан-

ки стоит ли жить?

И такая картина всюду, а местами хуже. Ты как-то писал, что хорошо

употреблять кубики или консервированные суп, горох и т. д. Так беда-то

в том, что ничего этого много месяцев уже нету.

Но все же как-то живем и даже не голодаем. Покупаем свинину по 37 р.

килограмм, молоко по 5 р. литр, овощи.

Нет спичек, мыла. О табаке и водочке, хотя бы какой-нибудь, говорить

не приходится. Сестра Лидии Сергеевны Нюта хотела послать посыл-

ку.* Ездила из Москвы нарочно в Серпухов. Но и там не принимают.

В первых числах апреля обещается приехать сюда Настя. Значит, немно-

го подвезет.

Хвораю часто. Болят ноги. А на днях были такие боли в пищеводе,

что возили в карете скорой помощи в больницу. Полагали, что отравле-

ние. Промыли желудок, а через час опять боли. Знакомый врач говорит,

что, по-видимому, камни ворочаются в печени. Надо бы просветить пе-

чень. Но здесь нет таких приспособлений. Поехать в Москву пока нет

возможности. Да и что получишь в Москве? Нужна та же протекция,

чтобы попасть к хорошему врачу. А здесь прямо боюсь – угробят.

Хочется приучить себя к мысли, что скоро (или, во всяком случае,

не так уж долго) придет конец. И с этой точки зрения хочется построить

остаток жизни, хочется не размениваться на пустяки, успеть сделать, что

поважнее и понужнее. И к людям хочется относиться иначе.

231

Будет. Опасаюсь, что наведу тебя на грустные размышления. Между

тем, несмотря на превратности судьбы, на хворь, на лишения, я не те-

ряю ни духа, ни настроения. С интересом прочел еще один том мемуаров

Ллойд Джорджа – V-й. С отвращением прочел один том Маяковского.

И этого поэта должны изучать ученики 7-го класса. И нескладно, и нео-

строумно, и грубо.

Желаю вам доброго здоровья. Все домочадцы присоединяют свои по-

желания и приветы.

*Китицына Анна Сергеевна (Нюта), сестра Л. С. Китицыной.

19.III.40

Милый Миша. Из всех ваших злоключений самое горькое то, что со-

кратили Наталью Викторовну. Ели бы это было здесь, это не представи-

ло бы сколько-нибудь заметного события: в каждом номере газеты объ-

явления – требуются счетные работники. Жаль, что для приезжающих

счетных и иных работников здесь совсем нет квартир. Неужели все же

Н. В. ничего в Москве или под Москвой не сыщет подходящего?

Люмбаго мой (прострел тоже) прошел. Но остались ревматические

боли. Перестал заниматься в холодном помещении музея – стало лучше.

Насчет платы за пимы ты, пожалуйста, не беспокойся. Я вовсе не пишу

о цене не потому, что рассчитываю на компенсацию продуктами, а по-

тому, что деньги здесь не нужны. С трудом добываем хлеб. Молоко еще

достаем, картофель не каждый день бывает на базаре.

Какая-то закономерность в этой товарной депрессии: 20-й год (на-

следие буржуазного хозяйства), 30-й год (вредительство). 40-й год (?).

Со страхом думаю о весне.

Собачьи пимы, когда я присмотрелся к ним и увидел, что лезут, отдал

назад. Надо будет отыскать что-нибудь получше. Так ты меня извини,

что обещал выслать и не послал.

Не знаю, получил ли ты мое письмо о смерти Даниила Осиповича.

Хорошо было бы, если бы ты написал несколько строк убитой горем

Марии Федоровне. Адрес: Актюбинск, ул. Дзержинского, 64.

Понемногу издыхает краеведение. И негде отметить эти утраты. Сей-

час речь не об этом уж, а как бы выжить.

232

Хочется повидаться. Начинаю придумывать поводы к поездке, но,

по совести говоря, ехать незачем, так как печатать не на чем. Сдал два

выпуска трудов в здешнюю типографию, а бумаги нет. Сдал под обещан-

ную исполкомом бумагу. Набирают, и, может быть, придется разобрать.

Таковы дела. Завоевание Финляндии пока что не принесло облегчения.

Будьте здоровы. Наши шлют привет.

13.V.40

Милый Миша!

Давно собираюсь написать тебе, но то ли однообразны впечатления

жизни, что не охота повторяться, то ли усталость, – взяться за перо

не могу удосужиться.

Все помыслы сосредоточены на борьбе за существование. Очереди, как

система, вошли в нашу жизнь. За сахаром я стоял номером 913-м. Один

раз за несколько месяцев я выстоял 200 грамм масла. Давно позабыл

вкус колбасы и рыбы. На рынке цены изумительные. В прошлый выход-

ной три часа стоял за мясом, по 45 р. килограмм. Сегодня уже 50 р.

Поддержала Настя. Она приезжала повидаться; привезла два кило мас-

ла, немного крупы, белых сухарей, спичек. Последних у нас нет несколь-

ко месяцев.

Но хлеб (черный, белого не бывает) сейчас почти без очереди. Время

от времени появляется водка или какой-нибудь ликер. Через несколько

минут жаждущий Архангельск все это расхватывает.

В Костроме введены карточки. Там голодает семья Глеба.

На этом фоне даже потрясающие события международной жизни блед-

но выглядят.

Совершенно не представляю себе, как устроить семью на лето. В Ар-

хангельске летом прожить в нашей квартире невозможно. Ехать в дерев-

ню опасно уже по тому одному, что можно насидеться без хлеба. В де-

ревнях общественные пекарни давно прекратили выпечку хлеба.

Надо бы ехать в Москву, но меня не командируют, потому что коман-

дировочные деньги Управления все уже проездили. Не знаю, не удаст-

ся ли все же вырваться в конце мая.

Здоровьем не похвастаюсь. Чувствую слабость, и все как-то из гриппа

не удается окончательно вылезти.

233

Как Вы там, живы ли? Марья Федоровна Святская мне тоже ничего

не пишет.

Будьте здоровы.

28.V.40

Милый Миша. Получил и открыточку, и письмо твое. Все мы жа-

леем бедную Наталью Викторовну. Не дай бог сейчас хворать. Здесь

даже тяжелобольным в больницах не дают хлеба. Нет медикаментов,

нет перевязочных средств. Попасть к доктору непростое дело. Очень

много мрет народа, потому что самый организм, благодаря недоеда-

нию, подточен.

Если болезнь Натальи Викторовны на нервной почве, не следует ли

лечить нервную систему, а не жечься кварцевым светом? Все следо-

вало бы ее показать врачу по нервным [болезням]. Спасибо за пригла-

шение на дачу. Но воспользоваться этим приглашением мы не сможем.

Не сможем уже по тому одному, что моя поездка в Москву в конце мая

опять сорвалась по непредвиденным с моей стороны обстоятельствам.

Значит, поискать что-нибудь подходящее на месте не придется. С другой

стороны, ездить в далекие пути с семьей сейчас весьма рискованно. Но-

вое расписание поездов, отмена некоторых – создали такое положение,

что в Вологде сидеть приходится целые сутки.

Где-нибудь придется устраиваться на лето в Северном крае. Здешний

областной музей предлагает сделать небольшие раскопки на Лаче озере

близ Каргополя. Может быть, съездим туда. Списываюсь теперь насчет

питания: есть ли хлеб, можно ли купить картошку и молоко. А рыбу буду

сам ловить в озере и в Онеге.

Всецело занят очередями. Бабушка из-за Таньки, и потому что ее вы-

пихивают из всякой очереди, благодаря ее тихому нраву, не может сто-

ять. Лидия Сергеевна с утра до ночи занята экзаменами, консультациями

(теперь учитель накануне экзаменов должен натаскать учеников – это

называется консультацией). Приходится мне выстаивать. Иногда часов

по 5–7. Вчера выстоял килограмм яшной крупы. Позавчера удалось

купить килограмм трески и т. д. Иной раз займешь близкую очередь,

но это не значит, что получишь что-нибудь. Возят обычно в магазины

продуктов понемногу: человек на 80, на 100. Бывает – дают белый хлеб

234

(по 3 р.), но мне ни разу не посчастливилось купить. В очередях безобра-

зие, драки, втискиваются к знакомым любители легкой <нрзб>. Кругом

никакой милиции. Одним словом, даже очереди не можем организовать.

Когда подумаешь, сколько часов теряет население в общей сложности,

сколько народа простудится – становится страшно. А погода холодная.

Порхает снежок. Деревья совсем голые, без листочка.

Надевают шубу, валенки, рукавицы. Дети бегают, дерутся, чтобы со-

греться. А учащиеся, кончив занятия, шайками врываются в длинные

цепи очереди, совершенно деморализуя этими прорывами фронт.

Все приходится терпеть, так как базар с его ценами становится недо-

ступным. Мясо 50 р., рыба, самая мелкая, 18–20, крупная 22–25, 28 р.,

масла в продаже по вольным ценам нет, круп нет. Картофель 4 р.

Радуюсь твоим литературным успехам. Между прочим, в некоторых

издательствах гонорар сейчас 600 р. за авторский лист.

Вчера получил письмо от Марии Федоровны Святской. Она в Актюбин-

ске. Ездила в Ленинград. Продает книги и рукописи Даниила Осипови-

ча. Спрашивает моего совета, сколько ей запросить за астрономическую

картотеку Даниила Осиповича, которую хотела бы купить Академия

наук (4000 карточек). Ну, что тут посоветуешь, кроме того, что надо по-

ложиться на совесть покупателя. Это работа целой его жизни. А руко-

пись его по истории астрономии как раз поступила в печать, о чем, уми-

рая, он так и не узнал. Чем живет М. Ф., она не пишет.

Ну, будьте здоровы. Спешу наведаться в очередь, которую занял, когда

шел к бабушке завтракать (№ 874). Неизвестно, что привезут. Прихо-

дится эти экскурсии делать во время занятий, а получить, если удастся,

только вечером.

Еще раз от всех приветы и пожелания здоровья и благополучия.

Вот у меня к тебе какая просьба: не пришлешь ли в письме брит-

венный ножичек. На здешнем рынке их нет полгода.

(Приписано на полях письма).

28.VI.40

Милый Миша, мое положение не так страшно, и на жизнь я не сетую.

Получил на днях посылку из Костромы от свояченицы Нади, которая

служит бухом в Военном Комиссариате. Один геолог привез из Ленин-

235

града 4 кило круп. Завтра приезжает другая свояченица, сестра Л. С.,

из Москвы – тоже привезет. Наконец, я изучил вопрос об очередях: се-

годня, например, заняв место под № 565 в 12 ч., около 5 ч. вечера по-

лучил 10 яиц. За это время успел сходить на почту и немало переколол

дров. С сегодняшнего дня в отпуске, значит, могу заниматься этими де-

лами с утра.

Нет, за меня не беспокойся – с этой стороны. А вот иногда мне ка-

жется, что я схожу с ума. Даже во сне нередко вижу себя сумасшед-

шим. И неудивительно: понять окружающее и совершающееся мудре-

но. Не знаешь, о чем думать, кого жалеть. Франция и другие малые,

очереди, переезд бабушки ко мне в комнату, цветы в Риге, задача –

купить, а главное привезти дрова и т. д. В Финляндии, как я узнал

на днях, убили того юношу, Вадима Беляева, у которого я останавли-

вался в Ленинграде, которого любил, как сына, с которым разделял

этапы и ссылку.* А сколько других знакомых, не таких близких, легло

там … И почему это человечество, достигшее таких вершин в науке

и искусстве, давшее высокие образцы морали и политической и об-

щественной мысли, вопросы международной политики не может еще

разрешить без крови и самого подлого лицемерия? И долго ли будут

продолжаться такие ужасы?

Бабушку пришлось перевести с Пермской ул., дом 8, где я прожил

5 с лишком лет, в мою комнату при Управлении. К хозяйке на Перм-

ской должна приехать сестра, противиться ее желанию, чтобы мы вы-

везли бабушку, мы не в силах. Пришлось комнату в Тресте разделить

перегородкой, перетащить сундуки, чугуны, ухваты, горшки, какие-то

кадки и, черт знает, откуда, что взялось, когда мы успели обрасти раз-

ным хламом.

Лидия Сергеевна, кончив 10-го июня экзамены, уехала на 10 дней

по путевке, которой ее премировали в дом отдыха в бывший Сийский

Антониев монастырь. Пишет, что там очень хорошо, кормят, с ее точки

зрения, весьма нетребовательной, неплохо: яйца, молоко, никакого мяса

и рыбы. 23-го она приезжает.

Я поеду числа 28-го июня вместе с Лидией Сергеевной и Таней в Кар-

гополь, где пробуду месяц. Писать туда можно по адресу: г. Каргополь,

Архангельская обл., Музей, Вас. Ив. Смирнову, а сюда пиши теперь

по адресу: Архангельск, П. Виноградова, 137, кв. 18, мне.

236

Я хочу тебя спросить, какой № ботинок или туфель носит Наталья

Викторовна. Здесь нередко сейчас продают ненецкие домашние туфли.

Недорого и красиво.

Будьте здоровы, мои родные

P. S. Спасибо за бритвенный ножичек. Больше не посылай – я знаю

удивительный способ точить их. Если в Москве в продаже тоже исчез-

нут, секрет я тебе сообщу.

*Беляев Вадим и его брат Валерий, юные костромские краеведы-натуралисты, друзья семьи

В. И. Смирнова, высланные в Архангельск. Вадим Беляев погиб на финской войне. О них см.:

В. И. Смирнов. Народ в тюрьме (1930–1931). Сергиев Посад, 2011. С. 163–164.

5.VIII.40

Милый Миша!

В Каргополе не мог удосужиться написать тебе, хотя часто думал над

этим и вспоминал тебя. Насмотрелся я теперь на провинцию Северного

края досыта. И вместо отдыха во время отпуска замотался с раскопками

и Лидию Сергеевну измучил. Может быть, уж и не по годам широкие

предприятия. Но начну сначала.

По дороге в Каргополь осмотрел город Няндому, известный своим до-

мом культуры и баней. В доме культуры половина стекол выбита и все

балясины на балконах выломаны, а в бане три года не моются, потому

что она заселена жильцами.

Каргополь хороший красивый город с широкими улицами, с садами

из столетних берез, лип, лиственниц. А главное – с многочисленными

древними храмами. Когда-то, и притом недавно, здесь были 36 церквей.

Остались только те, которые охраняет Главнаука, которые, следователь-

но, никто не охраняет. Два собора, построенные при Грозном, нарядные,

как игрушки, разваливаются, стекла выбиты, живут голуби, паперти

превращены в уборные. Два собора и несколько церквей 17 в. В одной

из них помещается музей, в другой – архив. Стекла все равно выбиты.

Сохранились земляные валы средневековой крепости, в которых ловко

приспособили овощехранилища*. Онега здесь представляет горло озера

около полутора километров, а озеро Лаче имеет 35 км. длины и 13 км.

ширины. Ходят пароходы, моторки, рыбацкие лодки. Весь город ловит

рыбу, потому что ее много, а другого ничего нет.

237

В продовольственных магазинах только перец (здесь сейчас только

сода и два сорта кофе). На базаре можно купить на хлеб или табак яйца

и молоко. Но так как хлеба и табаку у обывателя нет, закупить молоко

или яйца дело непростое. Много ягод – земляники, морошки, черники,

голубики по 1 р. стакан. Грибы, которыми славится Каргополь, при мне

еще не начинали родиться.

В музее, который собрал один антиквар-торговец, много интересных

коллекций, но все преподнесено весьма убого. Заведует музеем пар-

тийный работник, потерявший на охоте ногу, которого и послали сюда

на кормление. Но человек он приличный, а главное, хороший рыбак, что

для нашей экспедиции имело существенное значение.

Архив громадный и, должно быть, интересный. Заведует им одна из до-

мохозяек, умеющая подписываться и получающая за это 125 р. в месяц.

Четыре завода, обрабатывавшие всю белку России, в том числе и си-

бирскую, закрыты. Но Карлаг, помещающийся в монастыре, основанном

Иоанном Волосатым, организовал лесозавод.**

В настоящее время край усиленно заселяется поляками.

Видел я несколько деревень. Примерно 30 % домов заколочено. В по-

лях много васильков. Церквочка, восьмериком рубленая, с шатровой

колокольней 17 в. являет печальную картину. Внутри резные колонны

в два обхвата из одного дерева, на полу иконы – квадратные Спасы с пе-

чальными глазами, новгородского письма деисусы и проч.

Копали мы без простоев, с остервенением, ел гнус, пекло солнце, и на-

копали четверть тонны, много костяных предметов, два погребения нео-

литических. Замечательный сосуд, украшенный лебедями, и т. д.

С нами был один комсомолец, которого прикомандировали, не знаю за-

чем. Отличник, сын художника, парень 17 лет. Так вот, если такие отлич-

ники, что же другие рядовые учащиеся из себя представляют. Это не беда,

что он сморкался, приставив прямо к носу палец в лодке или за обедом,

не беда, что, что бы ни поручил ему сделать, обязательно не сделает – за-

будет или перепутает. Беда случилась другая – он чуть было не утонул

у меня на глазах. Дело было так. Ветер отогнал от берега нашу лодку. Тут

недалеко мель. Говорю, ну-ка кто-нибудь сбегайте, вытащите лодку. Он

бросился, сломя голову, а я спокойно занялся своим делом, зная, что тут

мелко, а он хвастался своим умением плавать. Взглянул на реку, вижу, он,

не торопясь, раздевается, а лодка отплыла уже подальше. Потом пошел

238

по бережку в другую сторону, очевидно, рассчитывая, что лодку погонит

ветер к нему в сторону. А лодка пошла по течению в противоположном

направлении. Плывет, а расстояние между ним и лодкой увеличивается.

Бросился я сам в воду, кричу: «Воротись!». Слышу вопль: «Тону!». Мо-

жешь себе представить, что я пережил в этот момент. Подплыл к нему,

не вижу в волнах его головы. К счастью, крик услыхал удивший рыбу

какой-то гражданин, вытащил его. Ведь я легко бы заработал за этого

комсомольца пятилетку. Вот какие бывают случаи.

В Каргополе мы покушали досыта рыбки. Зав. музеем, пока мы копа-

ем, каждый раз, когда приезжал, натаскивал на уху, на две окуней и щук.

С остальными продуктами было слабо, а главное – не было овощей,

даже картофеля, в Каргополе нет ни одной картофелины. Свежий еще

только начинал цвести. Поэтому Лидии Сергеевне приходилось туго.

Вообще ее здоровье неважно. Не знаю, как она сможет осилить пред-

стоящий учебный год.

Я еще в отпуске и собираюсь завтра за грибами. На базаре десяток кра-

сиков стоит 7 рублей. Поэтому поход в леса имеет свой резон, помимо

удовольствия общения с природой.

Пока я был в Каргополе, и пока шел ответ на мой вопрос относительно

№ туфель Натальи Викторовны, ненецкие туфли с горизонта исчезли.

Придется подождать.

Мечтаю о продовольственной поездке в Москву, так как запасы сахара

на исходе, пшено еще есть.

Будьте здоровы и благополучны.

*Вероятно, здесь жил и Даниил заточник, а также и Болотников, которого потом утопили

в Онеге. – Прим. В. И. Смирнова

**Правильнее: Каргопольлаг – ИТЛ, организованный в 1937 г. в Успенском каргопольском мона-

стыре. Во второй половине XVI в. старцем Иоанном Волосатым была основана пустынь, преоб-

разованная в середине XVII в. в женский Успенский монастырь, который был закрыт в 1925 г.

30 сентября 1940

Милый Миша, только сейчас, когда я сижу в поезде на Ленинград, я,

наконец, выбрал время написать тебе письмо. Днем обычно налит до от-

каза службой, а вечером, намотанный, помышляю только о том, чтобы

поскорее улечься спать.

239

Жизнь катится в том же порядке. Преобладают помыслы о чреве. Даже

во время промелькнувшего отпуска или добавил грибы с ягодами, или

стоял в очередях. Становишься и не знаешь, что будут давать, и будут

ли. Однажды днем простоял три очереди и ничего не получил: оказались

пустыми.

У кого есть блат, знакомство, кто прикреплен к закрытым распредели-

телям – живут сравнительно неплохо. Остальные должны довольство-

ваться очередями за свининой по 65 р. кило или кониной по 30 р. кило

и т. д. Это колхозные цены на базаре.

Ты пишешь – приходится от многих привычек отвыкать. Печальная это

штука, и я тебе сочувствую. Но когда приходится по совсем другим моти-

вам отдыхать от сахара, не говоря про табак и водочку, посочувствуй мне.

Уже не первый месяц сахару или конфет мы не видим, и кофейный на-

питок с черным хлебом или с черными сухарями не настраивает душу

на возвышенный лад. Вчера Таня закончила сахар, который для нее был

отложен, и к которому мы не прикасались. Теперь и ей придется рав-

няться.

Последнее время мне и Л. С. стали выдавать на службе по две белых

булочки или кренделька. Все это несем на Танин алтарь.

Как-то удалось за 25 р. купить два арбуза и еще раз за 9 р. (по 3 р.

кило). Яблок она не видала в этом году.

И все-таки вывертываемся кое-как. Это еще не голод, который мы ви-

дали. Хлеб черный (с порядочной, правда, очередью) можно получить.

Все эти жизненные неполадки не мешают размышлять о судьбах раз-

громленной Франции, родины нашей и других стран, о судьбах, угото-

ванных им всей предшествующей их историей.

Радуюсь твоим литературным успехам. Попасть в нашем положении

в большой журнал, это значит попасть в хорошие люди.*

Недоумеваю только, зачем ты берешься поправлять, хотя бы и за ты-

сячи работу Иванова о Переславле. Пусть себе печатают, что хотят, под

своей маркой. Каждому свое.**

Переславль в «На стройке СССР» видел. Хорошо. Но вот очереди

не засняли – жаль.

Ты спрашиваешь, почему найденные погребения у Лаче-озера неоли-

тические. По правде говоря, черт их знает. Костяки и орудия, найденные

с ними, еще не говорят за неолит.

240

Что касается твоего вопроса относительно дьяковых городищ, обсу-

дим при личном свидании. Я все же рассчитываю непременно заехать

из Ленинграда в Москву повидаться.

Жалею, что не послал тебе денег купить что-нибудь для меня при слу-

чае, хотя я и сам в Ленинграде, может быть, успею что-нибудь купить.

Дни там будут, правда, насыщены делами. Мне нужны только масло

и сахар. Остальное неважно, и некуда класть. И вообще не надсаждайся

покупками.

Поезд останавливается у каждого телефонного столба. Это дает воз-

можность писать более или менее разборчиво. Опаздываем в Вологду

на 3 часа. Там будем сидеть 8 часов. Есть время послать письмо, если

найду в этом областном городе конверт. У нас их второй год не выраба-

тывают и не продают привозных.

Все вперед на курьерском идет культура. Может быть, поэтому с нами

и не считаются теперь.

Будет. Поезд тронулся рывками. Утомительно писать, притом эзопов-

ский язык, которым иногда пытаешься говорить, претит.

Целую Вас.

Числа 7–9 августа надеюсь расцеловать в натуре.

Из Ленинграда напишу, когда именно буду в Москве, или дам теле-

грамму.

*Речь идет о моей статье «Коломенская дворцовая волость XVII–XVIII ст.», сначала одо-

брительно принятой редакцией журнала «Исторические записки Академии Наук» и на-

меченной в декабрьскую книжку, а потом неожиданно возвращенной мне как «краеведче-

ская». Дело в том, что я чужой для этой редакции, и не был никем поддержан. Примеч.

М. И. Смирнова.

**Рукопись К. Иванова «Переславль-Залесский в его прошлом и настоящем» была просмотрена

мною из желания помочь безграмотному автору дать о моей родине достойную книгу. Но озна-

комившись с нею, я убедился в ее полной непригодности. Между тем, она уже печаталась. Дал

о ней общий отрицательный отзыв и не требовал гонорара за рецензию.

Отзыв об этой анекдотической книге, вышедшей в самом конце 1940 г., см. в газете «Правда».

Примеч. М. И. Смирнова.

9 октября 1940 г.

Милый Миша, никак не могу вырваться из Ленинграда и не знаю, ког-

да удастся. Хотелось бы выехать 12 или 13 октября.

241

Не покупай мне масла, если еще не сделал этого. Я купил и опасаюсь,

что испортится. От сахара не откажусь. Здесь его нет. Не откажусь также

от кило яблок. Больше не старайся – не довезу.

Возможно, успею еще написать, когда достану билет, или телегра-

фирую.

Целую.

20.X.40

Милый Миша.

Добрался кое-как до Архангельска. Проводил меня, кроме Насти, Во-

лодя (Сергеич).* На вокзале уже я почувствовал себя неважно – боли

не то в пищеводе, не то в почках, понять не могу. Это третий раз у меня.

В вагоне пролежал, не вставая, до самого Архангельска, а в Архангель-

ске опять свалился, как только пришел домой. И только сегодня почув-

ствовал себя сносно.

Написал Маркову сегодня.

Я взял у вас на дорогу масло и совершенно забыл отдать деньги. За-

несите это в мой пассив, а пока что примите еще раз мою благодарность

за заботы обо мне и извините за беспокойство.

Пока я ехал, случилось так, что тот вагон, о котором я так беспокоил-

ся, из Ленинграда отправлен. Значит, поездка в смысле дела выполнена,

как следует.

Здесь одна только новость: исчез совершенно черный хлеб, выдают

только белый (точнее – полубелый) и из того же теста калачи. От этого

пострадали не только те, кто кормит скотину хлебом, не только беднота,

но и прочие граждане, так как хлеба и калачей, в общем, выдают мень-

ше, создаются очереди. Бывает, что бабушка встает с утра и получает

только к ночи. Вчера я был свидетелем, как машинистка отпрашивалась

со слезами у начальника Управления в очередь за хлебом, которого она

не может достать несколько дней. Муж у нее служит, а сын учится, и все

они сидят без хлеба несколько дней. Так-то, мой милый.

Будьте здоровы и прочее. Целую.

* Смирнов Владимир Сергеевич, племянник В. И. Смирнова.

242

12.XI.40

Милый Миша, не то чтобы не было времени написать письмо, а ско-

рее какая-то усталость является причиной того, что не отвечаю никому

на ряд полученных писем. И то еще обстоятельство мешает писать, что

противен собственный эзоповский язык письма и обычный его сюжет

насчет жраниды. Чтобы покончить с последним вопросом, скажу, что

теперь мы устроены с питанием хорошо. К праздникам нам выдали

со своего склада вроде масла, сахара, конфет, колбасы, ветчины, селе-

док, чая. Это остатки продовольствия вайгачской экспедиции. Теперь

объедаемся. И в магазинах давали разную снедь, но я ничего не высто-

ял и не стоял. Только один раз за вареньем попытался занять очередь

(№ 402), но не выстоял.

От Маркова получил письмо, он собирается обязательно побывать

у тебя, может быть, уже побывал.*

Теперь у нас еще забота. Город стал центром военного округа. Предпо-

лагается в начале 1941 г. провести паспортизацию. С июня составляются

списки. Ходят мрачные слухи, что бывшие люди не получат паспорта –

им будет предложено в 24 часа выбрать новое местожительство.

Можно хлопотать о снятии судимости на основании 55 статьи Уго-

ловного кодекса. В дополнении к этой статье сказано, что снять суди-

мость может или нарсуд, или тот орган, который судил. Необходимо

представить 1) копию приговора, 2) справку домоуправления о том,

где проживаешь, 3) справку учреждения, в котором служишь, в какой

именно роли и сколько времени, 4) подписку о том, что за все вре-

мя со дня приговора не привлекался к судебной и административной

ответственности, 5) документ, удостоверяющий, что срок наказания

отбыл.

Нам копий приговора не выдали и не выдадут. Таким образом, в нар-

суде хлопотать не приходится. А обращаться в Ивановский ОГПУ –

не знаю, даст ли какой-нибудь результат. Не решил еще – попробовать

или не стоит.

Идут аресты среди учащейся молодежи. Между прочим, арестовали

сына-студента А. П. Угрюмова, юношу 21 года.**

Здесь с 23 октября установилась теплая многоснежная зима. Занесен-

ные снегом живем, как зайцы, озираясь и всего пугаясь.

Будьте здоровы.

243

Наши все здоровы, кланяются.

Забыл: твои конфетки – самые любимые у Тани. Выдаются ей раз

в день, хотя она просит всегда повторения.

*Марков Сергей Николаевич (1906–1979), поэт, писатель, географ, этнограф, уроженец Ко-

стромской губернии. Арестован в 1932 г. Находясь в ссылке в Архангельске, познакомился

с В. И. Смирновым.

**Угрюмов Александр Павлович, переславец. Примеч. М. И. Смирнова

15.XII.40

Милый Миша.

Сегодня узнал приятное известие: город Архангельск постановле-

нием Правительства объявлен «нережимным городом». Это значит,

что рассчитывать на улучшение продовольственного вопроса не при-

ходится, но вместе с тем это значит, что паспортизация будет про-

ходить обычным путем, и вся подготовка к ней, и все те анкеты, ко-

торые мы заполняли по этому случаю, идут насмарку. Мы вздохнули

свободнее. «Режимными» будут города, которые имеют оборонную

промышленность.

Все же у нас нет теперь очередей за хлебом, и появилась водка и вино

всех цветов и сортов. Подешевела на базаре свинина (до 50 р. кило) и мясо

(до 30 р., правда, самое постное имеет эту цену). Остальные продукты

вроде яшной крупы, вермишели и даже конфет иногда дают, но такие

очереди бывают, что нам еще ни разу не удалось получить что-нибудь.

Хорошо, что твоего Сергия напечатали, хотя и в искаженном виде. Все

это дает тебе открытые двери и в другие органы. Между прочим, из сю-

жетов церковной жизни Севера, мне кажется, не был освещен нигде

в широкой прессе вопрос о «Соловецком сидении». Между тем, эта че-

тырехлетняя осада мятежной обители, имевшей столь жуткую судьбу,

интересный факт русской истории.

Твоего Сергия я прочел с большим удовольствием.* Но, видимо, ре-

дакторская рука постаралась изобразить личность самого Сергия такой

серенькой. В твоих рассказах он выглядел интереснее.

Не знаю, почему Марков до сих пор не побывал у тебя. Он писал со-

вершенно определенно, что это сделает. Как-то еще раз получил от него

письмо и выслал ему по его просьбе газеты «Северный краевед» и др.

244

Но ответа не получил. На всякий случай сообщаю тебе его адрес: Ст.

Можайск западной железной дороги, 3-я Железнодорожная, 24, Сергею

Николаевичу Маркову.

Милый мой, твое удрученное состояние по поводу всяких болестей

и неопределенности судьбы мне очень понятно. Но падать духом не сто-

ит, потому что упадочные настроения только ускоряют развязку. Нам

выпала судьба бороться до конца. Наше дело жить. Как-то переста-

ешь отличать прошедшее от настоящего, и частью – будущего. В конце

жизни как-то яснее становится смысл ее. А сознание, что ты представ-

ляешь часть этой жизни, примиряет с нею. Мы с тобой не можем верить

в переселение душ и не пришли к абсолютному координату, богу отцов

Авраама, Исаака. Поэтому тот кусочек оставшейся жизни не будем про-

клинать, а будем радоваться.

Сообщаю тебе адрес А. А. Золотарева – он утешит, если случай даст

возможность повидать его: Москва, Смоленская сенная площадь, д. 27,

кв. 34.**

Спешу закончить письмо, так как через несколько минут уезжаю в Нян-

дому брать пробу газа, от которого двое на тот свет пошли.

Еще новость: с меня сняли, как и всех прочих, совместительство (по из-

дательству), самой работы не сняли, а только «излишний» заработок.

Не знаю, чем кончится эта история.

Будьте здоровы. Наши все шлют привет.

Конфетки твои у Тани кончились, а у нас давно кончился сахар.

*В журнале «Антирелигиозник» (1940, № 5–6) «Культ Сергия Радонежского».

Примеч. М. И. Смирнова.

**Золотарев Алексей Алексеевич (1879–1950), краевед, председатель Рыбинского научного об-

щества (1918–1930), публицист, религиозный философ. В 1930 г. был арестован и выслан на три

года в Архангельск.

16.I.41

Милый Миша. Давно на моей совести лежит забота ответить на твое

письмо. Так зашился с разными делами, что иногда забываю, как меня

зовут. Сегодня подал рапорт об освобождении меня от издательских дел,

тем более, что за них не платят. Тем не менее, на днях придется ехать

в Ленинград по разным дурацким делам, в том числе и по издательским.

245

Последнее надо сделать только потому, что хочется помочь одному гео-

логу выйти в свет.

Не знаю, удастся ли спланировать поездку так, чтобы заехать в Москву

на обратном пути. А надо повидать кое-кого. И уж, конечно, вас.

Не знаю, почему Марков ни тебе, ни мне не пишет. Он так иногда

работает, что потом садится на некоторое время в психиатрическую

лечебницу.

Завтра иду просвечиваться рентгеном. Повторилась опять история

с болями пищевода, которую я испытал в дороге из Москвы в прошлый

раз. Исследование кислотности желудка, однако, дало нормальные по-

казатели. Сейчас чувствую себя прилично.

В Архангельске стали кое-что делать. Правда, очереди не изжиты, но кое-

что удалось получить (1,5 кг. сахара, 0,5 кг. конфет). Белый хлеб появился.

Сегодня дают постное масло, но при том морозе, как сегодня, выстоять

не придется. Вчера сыр был без очереди – 24 р. кило, давали по 200 г.,

но я «завернулся» 3 раза. Одним словом, жить стало все веселее.

В холода часто думаю о вас – согреет ли вас торф. У нас в квартире

тепло. Но в своем музее я сижу в шубе, а Лидия Сергеевна замерзает

в школе с разбитыми окнами.

Танька начинает почитывать и тянется кверху.

Будьте здоровы в Новом году и благополучны.

22.I.41

Милый Миша.

С огорчением сообщаю тебе, что в Москву не попаду. Начальство ре-

шило, что заезд мой туда – излишняя роскошь. Ну, дело хозяйское, по-

видаемся в другой раз.

Еду третьи сутки в Ленинград. До Вологды наш поезд запоздал

на 10 часов, а сибирский поезд, который должен прицепить в Вологде

наш вагон, опаздывает еще на 14 часов. Вагоны запущены, в уборную

ходим, надевая по очереди резиновые сапоги одного топографа.

В Управлении работает шестая подряд ревизия – разбазарили государ-

ственное имущество, проворовались. Перед самым моим отъездом мне

передали, что на собрании, устроенном одним гос. ревизором, собрании,

246

посвященном труддисциплине, один унтер Пришибеев обратил внима-

ние на то, что В. И. Смирнов 3 часа в служебное время стоял за сахаром.

Действительно, был я на больничном листке, постельный режим

не был мне предписан, возвращаясь из больницы, где у меня брали же-

лудочный сок, я увидел небольшую сахарную очередь и полкило зарабо-

тал без труда. Стояла в очереди сзади жена этого самого геолога. Но ведь

не обязан же я докладывать всем, что я, товарищ, на больничном листке.

По приезде надо будет парировать этот дурацкий удар.

Теперь и я наложил на себя всяческие табу – ни вина, ни сикера. Кстати,

что такое сикер? Думаю, в переводе – пиво. Дело в том, что мои недуги

объясняю именно этим самым сикером: как только выпью кружечку–две,

на другой день мучительно расплачиваюсь. Хочу в Ленинграде умудрит-

ся побывать у хорошего врача.

В вагоне кругом пьяно. Едет компания киномехаников. Они, кончив

7-летку, прослушали 7 месяцев курсов, будут получать сразу 350 р. Это

не то, что заработок Лидии Сергеевны, за 16–17 и более часов в день

получающей 400 р.

Слышу разговор о деревне. Один говорит – деревня стала культурнее.

Другие приводят цифры: в красном уголке в Глиннике в 1929 г. было

5000 книг, а в 40 г. их стало 98. И никто в красный уголок, кроме пьяных,

не ходит.

Один из этих работников культуры ушел за пивом на станции и остал-

ся. Остальные поют песни. Вагоны качаются. Писать трудно.

Сообщаю тебе на всякий случай адрес А. А. Золотарева, который жале-

ет, что потерял тебя: Москва, Смоленская сенная площадь, д. 27, кв. 34.

Будьте здоровы. Всего, всего…

В Ленинграде пробуду до 1-го февраля.

16.II.41

Милый Миша.

По приезде из Ленинграда все собирался тебе написать, что там видел

и высмотрел, но надо было закончить работу по кадастру газов, за кото-

рую получил деньги еще в декабре, и которая тогда не была заактирова-

на, как говорится. Только сегодня ее закончил. Подпирает отчет по рас-

247

копкам, за который деньги тоже получены почти полностью. Теперь

здесь вошло прочно в обычай – денежки вперед.

В Ленинграде видел А. И. Андреева.* Он очень тепло тебя вспоминал,

просил кланяться. Он цветет в архиве Академии. Нашел рукопись Ло-

моносова о лопарях и самоедах. И только за эти заслуги его не выслали

из Ленинграда, как многих других, а уже сделали было предложение.

Помог президент.

Видел С. Н. Чернова.** Также болтлив и мил, и также просил тебе кла-

няться. Советовал мне связаться с Институтом народов Севера и указал

разные ходы. Но у меня не то что бы не было времени, а не было охоты

затевать новые предприятия. Я сыт по горло Институтом истории ма-

териальной культуры и Этнографическим институтом, с которым тоже

надо иметь силы и время «лячкаться», чтобы напечатали что-нибудь.

Кое-что из мелочей сдал. Но был очень удручен, узнав, что в «Крат-

ких сообщениях ИИМК» не платят. Для меня вопрос о гонораре давно

перестал быть безразличным. Поэтому я откровенно сказал, что к Вам

я больше не ходок. Между прочим, О. Н. Бадер посоветовал мне всту-

пить в члены археологической секции Института краеведения и музей-

ной работы, указать при этом в заявлении свое отношение к областно-

му музея и темы, которыми собираюсь заниматься в 1941 г. *** В таком

случае, говорит он, вернее, пишет, можно легко будет устроить архео-

логические работы в трудах этого Института. Я видел 1-й том. Очень

солидно сделан.

Насчет народного календаря:

Ермолов. Народная сельхоз. мудрость в пословицах, поговорках и при-

метах. 4 ч. СПб., 1901–1905. Т. 1. Всенародный месяцеслов.

Виноградов Г. Материалы для народного календаря Нижнедвинского

у., Иркутск, 1918.

Калинский. Из истории церковно-народного русского месяцеслова.

Душеполезное чтение. 1872. Кн. 1 и 2.

Его же. Церковно-народный месяцеслов на Руси. Записка по отделу

этнографии Русского географического общества. Т. VII. 1877.

Коринфский. Народная Русь. М., 1901.

Крачковский. Очерки быта западнорусского крестьянина. Виленский

сборник. Вильно, 1869.

248

Макаренко. Сибирский народный календарь. Записки по этнографии

Русского географического общества. Т. 36. СПб., 1913.

Максимович. Дни и месяцы украинского селянина. Русская беседа.

1856, № 1 и 3.

Сахаров. Указания русского народа. Народный дневник. СПб.,1885.

Селиванов. Год русского земледельца. Сочинения. Т. II Владимир,

1902.

Скалозубов. Народный календарь Тобольской губернии. Ежегодник

Тобольского музея. Вып. IX. 1896. Вып. XII, 1901.

Чубинский. Материалы и исследования. Т. III. Народный дневник.

1872.

Но я чувствую, что тебе, вероятно, нужна не столько эта литерату-

ра и, во всяком случае, не одна она. Горячо поэтому рекомендую одно

приложение к «Паломнику»: Тюменев И. Ф. На каждый день. Сказания

святых русской и греческой церкви, народные повести и обычаи и т. д.

СПб., 1897 и 1898, 2 тома.

Если только эта книга тебе нужна, незамедлительно вышлю. У меня

эта редкая штука есть.

Сейчас нет под рукой бумаги, чтобы написать тебе о своих отношениях

к начальству и о последнего ко мне (оно, кстати сказать, все пошло под

суд за хищения и разбазаривание), о новых финансовых предприятиях,

о посрамлении унтера Пришибеева.

Сейчас на оставшемся куске бумаги могу только изобразить приказ

Тани насчет благодарности за «Мурзилку», которую мне и бабушке при-

ходится читать непрерывно.

А меня так и не просветили. Но об этом в следующий раз.

Будьте счастливы, и по возможности меньше хворать. Наши кланяют-

ся и прочее.

*Андреев Александр Игнатьевич, известный архивист, работал в архиве Академии наук.

Примеч. М. И. Смирнова.

Позднее А. И. Андреев исправил свою ошибку и согласился с тем, что французский перевод ра-

боты о лопарях и самоедах, найденный им в бумагах Вольтера, Ломоносову не принадлежит.

(См. Андреев А. И. Очерки по источниковедению Сибири» «Наука», 1965).

**Чернов Сергей Николаевич (1887–1942), историк, доктор исторических наук. Был арестован

в 1930 г. по «Академическому делу», после освобождения вернулся в Ленинград.

***Бадер Отто Николаевич (1903–1979), известный археолог, в 1930-х гг. председатель Археоло-

гической комиссии Московского научно-исследовательского бюро краеведения.

249

27.II.41

Милый Миша. Вчера послал бандеролью простой тебе книги. Думаю,

дойдут. Вспомнил еще, что для твоих житийных тем не худо почитать

В. О. Ключевского – Древнерусские жития как церковно-исторический

источник. И Голубинского Е. Е. История Церкви, т. I и др. Но полагаю,

что ты и без того ими пользуешься. Есть у меня где-то список с рукопи-

си Тверского музея – Житие Ферапонта Монзенского. Очень занятное

с этнографической точки зрения. Его следовало бы издать, потому что

списков известно только два или три. В свое время я списал его для Се-

режи.* Если надо, когда найду, вышлю.

Посылаю на отдельном листочке список своих библиографических работ.

Вероятно, Турунову же нужны имя и отчество Шумского. Его зовут Иван

Васильевич. Он в Карлаге на курорте. Заканчивает свой курс этой весной.

10000 экземпляров истории Переславля Иванова.** Вот куда бума-

гу не жалеют. А я свою последнюю книгу по библиографии геологии

и полезных ископаемых Северного края мог издать всего в 200 экзем-

пляров.*** Книга в 11 печатных листов сейчас уже библиографическая

редкость. Ничего не попишешь: кто с ножом, тот и с мясом.

Отношения у меня с начальством, о которых ты как-то спрашивал,

какие-то двойственные. С одной стороны, меня жмут, главным образом,

по части заработка, говорят, такая установка сверху, с другой стороны,

без меня не могут обойтись, приходится дать заработать, потому что да-

ром я ломить не хочу. Вот и торгуемся. А рядом за пустое дело, которое

я же потом переделываю, рвут от казенного пирога свои люди. Какое

разложение, гниль, не поверишь, всюду. Я прожил 1940 г. со своим му-

зеем без ассигнований на него, потому что знают – вывернусь. Если бы

был партейный, у него было бы 5 помощников и тысячи ассигнований.

Достал бумаги и издал 4 выпуска Трудов и две красочных карты. А на-

чальник Управления в качестве ответственного редактора, не читая ра-

боты, получил больше моего и не ударил пальцем о палец и т. д.

Посылаю портрет Танечки. Сняли ее в Областном музее (там теперь

14 научных сотрудников, в Вологодском 43), где она участвует на вы-

ставке работ юных краеведов своими гербариями.

Я изнываю сейчас над своим отчетом по раскопкам. Очень отстал

от этой науки, в которой все перестраивают по-новому.

Будьте здоровы, <нрзб>потихоньку.

250

*Смирнов Сергей Иванович (1870–1916), профессор Московской духовной академии по кафедре

Истории Русской Церкви, брат В. И. Смирнова. В. И. Смирнов, будучи студентом МДА, перепи-

сывал для его научной работы жития святых.

**Иванов Константин Иванович (1906–1970), директор Переславль-Залесского краеведческо-

го музея (1930–1970), автор путеводителя «Переславль-Залесский краеведческий музей и его

филиалы», издававшейся в 1939 и 1940 гг. Будучи секретарем комсомольской ячейки фабрики

«Красное эхо» и кандидатом в члены ВКП (б), и имея образование в размере четырех классов

фабричной школы, был направлен в краеведческий музей вместо М. И. Смирнова.

***Материалы по библиографии геологии и полезных ископаемых Северного края (кроме по-

лярных островов) (Архангельская область, АССР Коми и прилегающие части Вологодской об-

ласти). Архангельск, 1940. 168 с. Приведены библиографические сведения о 1298-ми работах

с 1780 г. (Лепехин И. И.) до 1937 г. с их краткой аннотацией.

15. V.41

Милый мой! Написать письмо, а не просто отписаться, иногда дело

не простое. 8 часов занят на службе, потом домашние дела и различ-

ные обязательства. Так и откладываю день за днем написать тебе. А чув-

ствую, что давно пора. Но и на этот раз придется, видимо, написать толь-

ко о том, что жив и здоров, чего и Вам желаю, да кое-что по вопросам

метеорологии. Завтра писать будет некогда – читаю лекцию пионерам,

послезавтра к зубной врачихе и т. д.

Начну с метеорологии, пока не позвали на техническое совещание.

Двина и не думает тронуться. Ледоход где-то еще за 250 км от Архан-

гельска. Лежат глубокие снега. Я рассчитывал первыми пароходами уе-

хать в половине мая за нефтяными газами на Пинегу. Видимо, придется

выехать только в начале июня.

Сейчас все здесь сходят с ума на нефти. Поддался и я этому течению.

Проезжу дней 40.

Отсюда ты можешь заключить, что со здоровьем у меня более или

менее благополучно. Воздержание (нарушенное лишь в день жен-

щин, 8 марта) и строгая диета направили мои взаимоотношения с же-

лудком.

В музее у меня работа не тяжелая. Но сейчас, когда ко мне нагна-

ли безработных (вследствие запоздания весны) полевых работников,

стало куда тяжелее: надо всем дать работу, а главное, самому за всех

работать. С издательством хуже. Напечатали 3-й выпуск «Трудов

СГУпр.», поторговываем. Вдруг распоряжение – прекратить тор-

говлю, сообщите список адресатов, которым книга выслана. Оказы-

251

вается, в одной из статей идет речь о геологии ст. Тундра (в 60 км.

примерно от Архангельска), которая попала в засекреченную зону.

Почти всего Севера геологию засекретили, благодаря надвигающей-

ся войне. А у меня печатается еще 6 выпусков. Думаю, что некоторых

даже не увижу.

Лидия Сергеевна по окончании экзаменов собирается с Таней про-

вести где-нибудь лето под Архангельском. А я в отпуск думаю опять

пошевелить покойничков на Лаче-озере. Не знаю, удастся ли. Отпуск

урезали на 12 дней (было 36 дней). Рассчитывал на то, что использую

9 дней отпуска, недополученных мною. Однако и их сняли. Жмут и с за-

работками всячески.

От покойничков неолитических естественно было бы перейти на во-

прос о некрополях, поднятый тобой живописно в прошлом письме,

но не успею, зовут на совещание. Скажу только, здесь два кладбища

рядом, через ограду: одно, так называемое английское – в полном и об-

разцовом порядке, другое – православное, русское, являющее картину

полного разрушения и поругания.

Затрудняюсь даже сказать – признак ли это прогресса науки или оди-

чания.

Будь здоров. Невзирая на то, что я уеду, пиши, так как письма мне бу-

дут пересылать

Наталье Викторовне привет от меня и всех прочих.

2.VII.41

Милый Миша. Благополучно возвратился домой. Получил твое пись-

мо. Спасибо. Хотел было послать свои часы (раздавил в дороге стекло,

а здесь сейчас нет подходящего) и сломанное пенсне с просьбой устра-

нить это дело в Москве. Но посылки, говорят, не принимают пока.

Будьте здоровы оба и благополучны. Семья шлет привет.

14.VII.41

Милый Миша. Спасибо за интересное письмо, на которое более или

менее занимательным ответить не могу в силу известных тебе обстоя-

тельств.

252

Мы пока живы и относительно здоровы,

если не считать адового бронхита и насмор-

ка, благоприобретенных во время поездки

на реке Пинеге.

Очень не повезло Лидии Сергеевне. Ее

сначала командировали со школьниками

в колхоз «2-я пятилетка», недалеко от Ар-

хангельска, помогать колхозникам в их

полевых работах. 50 малышей и два пре-

подавателя добрались до колхоза. Здесь

им сказали, что ни в какой помощи колхоз

не нуждается, своих 40 ребят этого возраста

шляются без дела, и что кормить вас нечем.

Голодные и усталые возвратились назад.

Но кто-то твердо решил повторять этот

опыт. Теперь с 80 школьниками Л. С. и еще

трех педагогов отправили в Емецкий рай-

он. Как их там примут и примут ли, неиз-

вестно. Три дня тому назад они уехали, и я еще не получил письма или

телеграммы. Л. С. – как тень, совсем измотана.

Есть вещи страшнее войны. Сейчас у меня был неизвестный из Гори-

сполкома. Кто-то туда донес, что моя жена не работает. Так вот он про-

верял – работает или нет, кто она и кто я.

А у меня каждый день дежурства по дому, каждый день учеба по ПВО.

И больше всего теперь меня занимает вопрос о пожарном деле, так как

я назначен дежурным во время воздушных тревог на чердак. От копания

щелей недавно меня освободили, кстати, они почти устроены. К сожале-

нию, щелью я воспользоваться не могу.

Высоким настроением не похвастаюсь. Душа скорбит безмерно.

И это не страх, не опасения за жизни и барахло, а горькая горечь

за страдания страны и за полную беспомощность оказать ей помощь.

Верю в хорошее будущее, но на ближайшее будущее смотрю довольно

пессимистично.

Танечку я почти не вижу, потому что ухожу, когда она еще спит, при-

хожу – гуляет, вновь ухожу, и, когда возвращаюсь, она уже спит. Куда

и когда она выедет, еще не знаю.

Михаил Иванович

Смирнов

253

Бабушка трудится. Но человек она беспомощный, если что-нибудь

случится, когда нужна находчивость и хотя бы малая доля мужества или

нахальства.

Володе теперь, вероятно тоже не до «Мурзилки». Не шлет. Когда-нибудь

сообщи мне его адрес. Хотя я и не рассчитываю теперь побывать ско-

ро в Москве и вообще не рассчитываю, что когда-нибудь побываю,

но на всякий случай: может быть, соберусь написать.

Будьте здоровы и поскольку возможно в современных условиях,

счастливы.

1 авг. 41 г.

Дорогой Миша. Прожили мы с тобой большую жизнь, всего видели

на своем веку. Только на наше счастье не воевали. А Володе приходится

второй раз уже.* Он человек находчивый, и на этот раз, думаю, не про-

падет. А вот Наташу жаль.** И помочь нечем.

Ленинградские племянники, конечно, воюют. Коля провоевал и всю

финскую кампанию***. Правду ты пишешь, что целый батальон наш

род выставляет на войну с немцем. Немцы, конечно, будут биты. Ин-

тересна статья Тарле в журнале «Большевик» № 11–12 (июнь 1941 г.) –

«Начало конца». Он проводит параллель с Наполеоном, убийственную

для Гитлера.

Жаль, что по многим волнующим сейчас вопросам и фактам писать

неудобно. Поэтому перехожу к семейным делам. Лидия Сергеевна про-

должает работать в колхозе. Питание – хлеб. Одна ученица дезерти-

ровала, но ее возвратили. В последнее время Л. С. расхворалась там.

Сегодня пойду к директору школы просить, чтобы кем-нибудь ее за-

менили.

Я подготовляю музей свой к свертыванию. По-видимому, здание по-

надобиться для других целей. Сначала порасстроился, а потом взглянул

на дело философически. Не я первый, не я последний. Центральный му-

зей геологии в Ленинграде свернут. Эрмитаж тоже и т. д. И не первый

раз музеи, созданные нашими руками, гибнут. Теперь одна задача – вы-

жить, выжить, хотя бы затем, чтобы посмотреть, что будет в ближайшие

годы, даже месяцы, и даже дни. Амнистия полякам, думаю, не послед-

няя амнистия …

254

Здоровьем не похвастаюсь. Все что-то с перебоями. А главное – нет

времени полечиться и, хотя бы немного, отдохнуть.

Прошел курсы ПВО, вооружен ведром, клещами, лопатой (можно

сказать, до зубов). Буду на своем чердаке тушить бомбы, если упадут.

И к этому отношусь философически. Так лучше, а то сам бомбой выле-

тишь, если будешь возмущаться противопожарными неполадками

Будьте здоровы. Пописывай. Я очень люблю твои письма и берегу их.

А что наши ученые труды некуда пристроить, так стоит ли огорчаться,

когда ежедневно люди многими тысячами гибнут.

*Смирнов Владимир Иванович, брат В. И. Смирнова.

**Наташа, дочь Вл. И. Смирнова.

***Смирнов Николай Сергеевич, племянник В. И. Смирнова.

Милый Миша.

Твое письмо (с пометой «просмотрено военной цензурой»), как всег-

да доставило мне радость. Одновременно получил известие, что Настя

с сыном Юрием, возраст которого 2 недели, переселилась из Москвы

в Кострому вместе с Олей Смирновой и ребятами последней.* Им там

дали комнату на 5 человек в 10 метров. Оля поступила диспетчером

на ТЭЦ, а Настя еще не служит.

Музей свой перевез в Областной музей, где с грехом пополам часть

его разместил. Наиболее ценную часть и издательство упаковываю для

перевозки в Сольвычегодск. Когда выедем, не знаю еще, так как неиз-

вестно, будут ли там изысканы квартиры (избы) для семейных. Не знаю,

наконец, возьмут ли меня в Сольвычегодск, так как аппарат Управления

сократят. На самых ближайших днях все это выяснится, а пока живем

днем, не строя планов на продолжительное будущее.

Я никогда не был шовинистом. Но немцев я инстинктивно как-то недо-

любливал. Это единственная известная мне нация, которая не поддава-

лась влиянию русской культуры и языка. Был у нас преподаватель немец-

кого языка Карл Карлович Дотцауер. Прожил он в России 35 или 40 лет

и не научился до конца дней своих хотя бы плохо говорить по-русски.

Недавно я прочел Егорова – историю немецкой колонизации Ме-

кленбурга в XIII в. Раньше, помню, читал Лавасса и Рамбо – Историю

царствования императора Оттона Великого, историю завоевания, пора-

бощения и онемечивания половских славян и, позднее, паторов. Ведь

255

земли по Эльбе, там, где теперь Берлин, – славянские земли. За 1000 лет

своего движения на восток этот исконный враг славянства далеко успел

оттеснить славян. А история Польши, история Чехии – это история от-

теснения славян, постепенного онемечивания славянских окраин. Вот

если бы ты написал для какого-нибудь толстого журнала или хотя бы

не очень толстого, историческую справку насчет исконного врага сла-

вянства, ее бы обязательно напечатали.

Я бы мог тебе в качестве материала дать копию письма одного нем-

ца (ученого) к своему другу-офицеру, написанного в 1914 году после

битвы у Танненберга. Письмо это было найдено на убитом офицере.

Оно любопытно в том отношении, что прекрасно живописует взгляд

интеллигента-немца на русский народ, как на самый презренный навоз

для расцвета немецкой культуры.

Я не могу забыть немцам того зла, которое они совершили в разные

царствования наших голштинцев.

Будьте здоровы, мои родные. Лидия Сергеевна возвратилась из колхо-

за: кожа да кости. Вам шлет привет.

*Смирнова Ольга Сергеевна, племянница В. И. Смирнова.

1941 г.

Милый Миша. Письма твои я получаю аккуратно. Но не могу вовре-

мя ответить, так как занят непрерывной работой. Дежурства по дому

и учреждению, 8 часов напряженной работы на службе, 3 часа лекций

ПВХО, в воскресенье поездка на базар и в баню – не оставляют свобод-

ной минуты.

Так за непрерывным делом проходят дни и недели, а ночью вижу уди-

вительные сны.

Я, кажется, писал тебе, что музей свой перевез в Областной музей

и развернул там, заняв большие полтора зала. Часть упаковал для пере-

возки в Сольвычегодск. Упаковал тиражи наших изданий. Затем занялся

упаковкой части библиотеки Управления. Половина библиотеки поехала

тоже туда. Оставшуюся часть библиотеки привожу в порядок и вообще,

временно, пока библиотекарша работает на трудовой принудительной

повинности, исполняю ее обязанности. Чем я буду, когда она возвратит-

ся, не знаю. На всякий случай решил подучиться шифровальному делу.

256

Чувствую себя довольно бодро, может быть, потому, что несколько по-

худел, воздерживался, по-возможности, от мучной пищи (больше 400 г.

хлеба никогда не ем), не употребляю совсем круп и стараюсь как можно

меньше есть картофеля.

Удивительно изворотлив человек стал. Когда трудно стало с моло-

ком, мы ежедневно стали покупать мороженое. Килограмм мороженого

только на 2 р. дороже литра молока, но оно зато сладкое, и Таня таким

образом устроена. Жаль, что нельзя придумать заменителя мяса, рыбы

и масла.

Здесь тихо, и даже тревоги носят больше учебный характер. Поэтому

я пока не жалею, что меня не взяли в Сольвычегодск, куда перебралась

половина нашего учреждения.

Лидия Сергеевна на разных работах со своими учениками старших

классов в пригородном хозяйстве: заготовляет веточный корм, сеноко-

сит (здесь сенокосят до заморозков), роет картошку, свеклу, работает

на выкатке из Двины леса. Она тоже похудела. А сейчас на бюллетене:

грипп. Простудилась.

От Насти получаю невеселые письма. Мужа взяли в армию, в Костро-

ме, пишет, жить невозможно. Хочет приехать сюда. Это было бы лучше

в бытовом отношении, так как молоко для ребенка она могла бы здесь

получать в консультации. Сама она, видимо, истощала настолько, что

кормить собственным молоком ребенка не может.

Получил открыточку от Марии Федоровны с дороги. Она едет в Алма-

Ату. Жила в последнее время в Волховстрое. Пришлось бросить все

и 60 км. отшагать по шпалам. Как хорошо, что умер Д. О., а то бы спал

теперь с открытыми окнами или был раздавлен лесгафтом.

Забыл написать: я теперь имею несколько полезных специальностей.

Освоил пожарное дело. Потом я назначен был начальником звена проти-

вовоздушной обороны, прослушал уже 39 лекций, еще должен буду про-

слушать 41 лекцию. Не успел я закончить курс по этой специальности,

меня назначили начальником звена связи.

Все это неплохо: знание за плечами не виснет. Нахожу какое-то место

в обороне страны. А в конечной победе над немцами ни минуты не со-

мневаюсь

Будьте здоровы. Целую.

257

8.X.41

Милый Миша. Твоя открытка, адресованная в Управление, устыдила

меня. Правда, я уже отправил тебе два дня тому назад письмо, но, при-

знаюсь, стыдно, что непростительно долго тянул со своим ответом, за-

ставив тебя беспокоиться.

Сейчас времени у меня достаточно, чтобы написать еще письмо и тем

загладить свою небрежность. С 6 часов утра и до 9 дежурю эту неделю

в Управлении. Сижу в библиотеке, под руками бумага, кругом книги.

Топится сухими дровами печка, а за окнами порхает снежок. Один. Про-

думываю только что прослушанные последние известия по радио. Каж-

дый раз, как и газет, жду их с нетерпением. Все кажется, что вот сейчас

откроется то, что покажет будущее, что разрешит мучительные вопро-

сы. Но ответ судьбы накапливается медленно …

И это не мелкое желание новизны. Нам, знакомым немного с историей

страны, хочется иметь полное представление о событиях самого драма-

тического момента ее истории и истории человечества.

Я как-то тебе писал, что хорошо бы тебе заняться статьей об отноше-

нии немцев к славянам. Оказывается, этим уже занялись, судя по газе-

там, историки-академики Пичета и др. Лучше поздно, чем никогда.

Имеешь ли ты какие-нибудь сведения о Володе и его семье?* Он мне

как-то виделся целую ночь, и я с тоской думал, что, может быть, не уви-

жусь с ним. А что с Лизой и ее семьей?**

Я тебе не писал в прошлом письме, что у Марии Федоровны, по ее

словам, все сгорело, что она, просидев 10 дней по подвалам, без вещей

бежала.

А я, братец мой, все тружусь. На днях получил из типографии 14-й

выпуск Трудов СГУ, содержание которого составил Каталог фондового

отдела на 8 печатных листов. Не посылаю тебе это описание рукописей,

сделанное мною, лишь потому, что уж очень неинтересна книга. Хоро-

шо, что напечатал ее только в 250 экземплярах: только для немногих

геологов, занимающихся наукой, вернее, Северным краем.

Продолжаю писать разные мелкие вещицы, которые сейчас не устро-

ишь ни в каком журнале. Занимает самый процесс писанья, как неко-

торых занимают занятия музыкой. Пишу и складываю в ящик, который

258

в случае пожара следует вынести в первую очередь, а в случае смерти

моей содержимое попытаться продать. Может быть, что-нибудь и дадут.

Мало надеюсь, что я с тобой увижусь когда-нибудь. Поездки в Москву

стали невозможны. Сильно сокращают штат, и я не очень уверен, что со-

хранюсь на работе. А хотелось бы дотянуть до половины февраля 1942 г,

когда мне стукнет 60 лет

Будьте здоровы и прочее.

*Смирнов Владимир Иванович, брат В. И. Смирнова.

**Святухина Елизавета Ивановна, сестра В. И. Смирнова.

15.X.41

Милый Миша! Теперь моя очередь беспокоиться о том, как Вы там

живы? Каждый раз, как услышу по радио или читаю в газете сообщение

относительно Ваших мест, меня охватывает беспокойство.

Здесь мы живем тихо, только душа скорбит безмерно в связи с войной.

Однако никто кругом не унывает, и все готовятся. А здесь уже зима.

Будьте здоровы и благополучны.

Наши все шлют Вам привет.

[21.X.41]

Милый Миша.

Когда я читаю в газетах отрывки из писем жен немецких офицеров,

в которых они просят прислать ботинки или пальто, я думаю – это

немецкий народ. Когда я слушаю по радио сообщения о зверствах нем-

цев на нашей территории – я говорю себе – это немецкий народ, это ис-

конные виды его отношений к нам. И припоминаю историка Моммзена,

который всегда ругательски ругал русских.

Вот тебе буквальный перевод письма, найденный на фронте в Импе-

риалистическую войну. Адресат – офицер, а автор – неизвестный мне

историк.

259

ПРИЛОЖЕНИЕ

Л. С. КИТИЦЫНА

ПИСЬМА

К М. И. СМИРНОВУ

О СМЕРТИ В. И. СМИРНОВА.

1941 г.

23.X.1941

Дорогие Наталия Викторовна и Михаил Иванович, сообщаю Вам

о своем горе: вчера, 22 октября в 11 ч. утра умер Василий Иванович.

Умер совершенно неожиданно.

Был на службе, вечером ездил на лекцию по ПВХО, вернулся в 10 ч.,

ел, пил, читал и в 11 ч. лег спать. Тут начались приступы нечелове-

ческой боли, изжога, должно быть. Всю ночь он кричал. В 1 ч. ночи

приезжала скорая помощь, но ничего не предприняла. Утром в 7 ча-

сов увезли в больницу. Там только в 9 ч. осмотрел врач, а в 11 ч. его

не стало. После уроков я пошла его проведать и получила ошелом-

ляющий ответ. Я не верила, думала, что это совпадение фамилий.

Но пришлось убедиться. Он время от времени страдал приступами

изжоги или боли где-то не то в желудке, не то в пищеводе. Присту-

пы бывали ужасны, но потом все проходило, и он забывал о болезни.

Брали ему как-то желудочный сок, просвечивали рентгеном, но ниче-

го не увидели. На том и кончилось его лечение. Диету он не соблю-

дал. Ел все, и редьку в том числе, и лук (когда его можно достать),

ел черный хлеб. В последние два дня он чувствовал отрыжку и неко-

торую неловкость, но не обратил на это внимания. Умер без всякой

медицинской помощи, да, может быть, и помочь было нельзя. Будут

делать вскрытие, так как причина болезни неизвестна. Но вскрытие

задержалось из-за несвоевременной доставки в анатомический от-

дел истории болезни. Вероятно, узнаю завтра. Сегодня получила его

одежду и документы. Трудно поверить, что я лишилась самого доро-

гого в жизни. Я всю жизнь боялась этого.

Не забывайте меня.

260

26.X.1941

Дорогие Наталья Викторовна и Михаил Иванович, пользуюсь тем, что

письма в Москву доходят, пишу Вам еще раз.

Сегодня похоронили своего милого папу, самого, самого хорошего, са-

мого дорогого, самого красивого из всех пап на свете. Так считали мы

его с Танечкой и с бабушкой.

Вскрытием установлено, что умер он от разрыва сердца, в результате

сердечной тампонады, то есть закупорки каких-то сосудов. Никакой

язвы в желудке не оказалось. Очевидно, что все припадки, которые

за последние два года изредка повторялись, были сердечными, а не же-

лудочными. Установлен также универсальный склероз.

Может быть, если бы меньше работал, то и пожил бы подольше.

Но ведь Вы знаете, что он никогда в жизни не отдыхал и, хотя очень

уставал, но все работал и работал, используя каждую минуту.

Я все просила его: «Васенька, живи до 90 лет». Мне так хотелось,

чтобы он вырастил Танечку. Он так ее любил, так много с ней зани-

мался. Он ей в течение двух лет или более ежедневно рассказывал

замечательную сказку о похождениях Мишки (Медведя) и Зайчика.

Кроме того, они инсценировали ежедневно в постели этих мишку

и зайчика. Причем, Мишка был папа, а Таня – зайчик. Так девочка

и жила с сознанием, что она заяц, а папа медведь, и звала большей

частью папу мишкой. Впоследствии она мечтает написать эту сказку

и сделаться таким образом писательницей. Думаю, что со временем

забудет сказку.

Хлопот с похоронами было очень много, два дня не ходила на работу,

а мыкалась, получая разные справки, и организовывала все необходи-

мое для похорон. Трудно с гробами, с могилой, с доставкой на клад-

бище. Казалось бы, все уладила, но без неприятностей не обошлось.

Не приехала катафалка, прождали 2 часа, и, наконец, сотрудники Тре-

ста решили нести на руках. Не было приспособлений, было скользко,

падал таящий снег или, скорее, дождь. С огромным трудом донесли

до кладбища.

Все знавшие Василия Ивановича искренне о нем сожалеют. Сослу-

живцы, чтобы показать свое сочувствие, вопреки моей просьбе собрали

600 руб. на венки и пр. Еле уговорила не покупать железный венок. В. И.

так страдал всегда за плохое состояние кладбищ, так презирал фанерные

261

пирамидки. Уговаривал знакомую скульпторшу организовать производ-

ство более пристойных памятников, хотя бы из цемента. И вот завтра

я принуждена буду купить за 85 р. пирамидку или столбик из досок,

красный или голубой (больше нет выбора), и поставить, с тем чтобы

не затерялась могила.

В гробу В. И. был похож на заснувшего. Сохранился почти обычный

цвет лица и губ, морщины разгладились, он выглядел моложе, чем

в жизни. Вопреки моему желанию его фотографировали. Грустно было,

что никто из родных не мог отдать ему последний долг.

Таня узнала от соседей. Но отнеслась к известию как-то рассудочно.

Детский умишко не может охватить еще всего ужаса утраты. Она поняла

не сердцем, а умом. На похороны ее, конечно, не водили. А моя утрата

так велика, что я до сих пор как-то не могу даже осознать ее размеров.

Не могу плакать и с удивлением вижу, как плачут о В. И. другие, посто-

ронние ему люди. Пожалуй, о чужом я тоже могла бы плакать.

Беспокоюсь за вас, как вы переживаете тяжелую обстановку и опасно-

сти. Хочется думать, что Москва и вместе с ней вы останется невредима.

Простите за многословие, так хочется поделиться с близкими людьми.

Но, может быть, вам сейчас не до писем, может быть, вы даже уехали

куда-нибудь.

Буду ждать от вас весточки.

Ваша Л. Китицына

Накануне смерти, то есть 21.X, он начал писать вам ответ на ваше

письмо. Пока не посылаю его, опасаясь, что не получите.

17.XI.41

Дорогой Михаил Иванович, наконец, получила Ваше письмо от 6. XI.

41 г. Наконец, Вы знаете о нашем горе. Вы не получили (а, может быть,

теперь уже получили) моего первого письма, которое я написала, пом-

нится, в день смерти Василия Ивановича. Не помню, что тогда я Вам

писала. Теперь попытаюсь описать подробно день его кончины.

21 октября он пошел на службу, как обычно. Вернулся около 6 часов

вечера и к 7 часам поехал на курсы ПВХО (на которые ездил через день).

В одиннадцатом часу вернулся с курсов, ел редьку за отсутствием других

262

продуктов питания, и пил чай. Немного еще посидел, почитал по моей

просьбе три маленькие пьесы, из которых я должна была выбрать одну

для постановки в школе. Я просила его еще проконсультировать меня

по ПВХО, так как должна была сдавать экзамен в школе. Но он сказал,

что устал, ляжет спать, а в 6 часов утра встанет и все мне расскажет. Я,

по обычаю, засела на ночь за тетради, а он лег. Но как только лег, так

и начались страшные боли в груди. Он думал, что это катаральное яв-

ление, язва желудка и т. п. Причину болезни видел в редьке. Вспомнил,

что в последние дни чувствовал внутри какую-то неловкость. Боли были

ужасные. Он кричал всю ночь и метался по постели. Зяб, покрылся весь

холодным потом. Эти боли случались с ним последние два года и повто-

рялись время от времени, примерно через полгода. Потом все проходи-

ло, и он забывал осторожность в питании (все приписывалось желудку).

Пробовал лечиться, прошел через все кабинеты поликлиники, но ничего

ясного ему не сказали. Я думала, что и этот припадок пройдет, и кля-

лась, что буду следить за его питанием. Наконец, в 1 час ночи вызва-

ла скорую помощь. Врач ничего не предпринял. Предлагал в больницу,

но В. И. не согласился (он опасался, что его на обратном пути из больни-

цы арестуют за хождение в ночное время в связи с военным положени-

ем). Он извинился перед доктором, что побеспокоил его напрасно, спро-

сил про диетическую столовую, а также тоном извинения за напрасное

беспокойство спросил: «Значит, я не умру сегодня?». Меня удивило, что

на такой вопрос, который был задан исключительно из вежливости, ве-

рее, из любезности, докторша замялась и не ответила. Так прошло время

до 7 утра. Я уже собиралась в школу. Боли все не утихали. Он попросил

еще раз вызвать скорую помощь, с тем, чтобы она отвезла его в больни-

цу, только опасался, что трудно будет одеться. Но все же оделся. Ско-

рая помощь приехала, и он сам пошел с помощью санитарки к машине.

А я (не могу простить себе этого) даже не проводила его, только по-

прощалась, подала пенсне и сказала, что из школы забегу, разыщу его.

Не проводила, потому, что ввиду такой ужасной ночи не подготовилась

к урокам и дорожила каждой минутой, чтобы свести концы с концами.

После школы побежала в больницу (больница через дорогу от нашего

дома), захватила кусочек маслица сливочного с бутерброда, выданного

в школе. Теперь самый жуткий момент. Пришла в то отделение, куда его

поместили, спрашиваю гардеробщицу, куда идти, как узнать о здоровье.

263

Она велела раздеться и идти к старшей сестре, там все скажут. Я не об-

ратила внимания на ее слова. Пошла. Спросила какую-то сестру, но она

сослалась на то, что придет старшая сестра и все скажет. Наконец, при-

шла старшая сестра, я стала спрашивать, нельзя ли увидеться или хоть

записку написать. Она сказала: «Он был доставлен в очень тяжелом со-

стоянии», – «Но теперь ему лучше?» – спрашиваю я. И вот она тихо-тихо

сказала: «Он умер». Умер в 11 часов утра. В 7 прибыл, врач осмотрел

только в 10, а в 11 умер.

Я отнеслась к сообщению так, казалось, спокойно, что усомнилась,

вероятно, что я жена, и опасалась выдать оставшиеся после него часы.

Действительно, мой ужас был тихим. Только теперь я поняла сочета-

ние этих двух слов – «тихий ужас». А потом пошли хлопоты, разные

справки, бумажки, похороны. О горе некогда было и подумать, лишь бы

хоть как-нибудь похоронить. Да и школа не ждала, нужно было рабо-

тать. А теперь живу и не верю в его смерть, в комнате лежат все его

вещи, вот-вот он вернется. В мыслях я ежечасно с ним, как будто бы он

и не умирал. На ваши вопросы отвечу в следующем письме.

Л. Китицына

Пишите, не забывайте. Как здоровье Севы?* Я буду вам писать, зная,

что все мелочи, касающиеся В. И., вам интересны и дороги.

*Смирнов Всеволод Михайлович (1910– 1941), сын М. И. Смирнова.

18.XI.41

Дорогой Михаил Иванович, только что послала Вам письмо с описа-

нием дня смерти и пишу уже второе. Так много хочется сказать Вам,

поделиться мыслями и чувствами, но длинные письма писать нельзя.

Думаю, что и первое мое письмо не дошло до Вас из-за его больших

размеров. Отвечу на Ваши вопросы.

Некролога не было, но было объявление в газете от дирекции, мест-

кома и парторганизации. И то хорошо. В другие времена такого объяв-

ления не поместили бы. Сочувствие сотрудников выразилось в сборе

денег на цветы (вопреки моим просьбам). Собрали 600 рублей. В сбо-

ре участвовали 60 человек, вероятно, все сотрудники. Были такие, что

давали по 30 и 35 руб. – это геологи-специалисты. Мне чрезвычайно

неприятен был этот сбор. При подобном пожертвовании, по-моему,

264

дело никогда не обходится без тайных проклятий покойнику. Но боль-

шинство были искренни в своих чувствах, в этом я уверена. На собран-

ные деньги купили массу хризантем.

Нашлись и недруги. Благодаря им я две недели не могла получить из тре-

ста справку о его службе там. Пришлось дойти до высшего начальства.

Подам заявление на пенсию для Тани. Не знаю, чем это кончится.

Литературное наследство В. И. я берегу, как зеницу ока, и хорошо по-

нимаю его ценность. Материала много, но он в сумбурном довольно виде

лежит в письменном столе. Если только смогу выкроить хоть немного

времени, начну опись сейчас же, но, может быть, придется закончить

работу летом, если будем живы и если будут каникулы. И книги, и руко-

писи в надежное учреждение вроде музея можно будет поместить только

после войны. Есть рукописи, готовые к печати, их не стоит сдавать в ар-

хивы, Вообще, Михаил Иванович, Ваша помощь мне тут понадобится,

и большая. Только бы сохранить все до окончательного разгрома подло-

го врага. Еще мечтаю написать биографию В. И., не для печати, конечно,

а для себя и близких. Но одной мне такая работа не под силу. Я ведь

знала его только последние 17 лет жизни. Но и эти 17 лет я наблюдала

духовный и нравственный рост. Я преклоняюсь перед его личностью,

и хочется сделать все, чтобы увековечить его память. Пишите, не забы-

вайте. Вы единственный из близких, кто еще может писать. Как Сева,

как его здоровье? Целую Наталью Викторовну.

Ваша Л. Китицына

21.I.42 г.

Дорогой Михаил Иванович, вчера получила Ваше письмо от 11.I. Рада,

что вы живы и здоровы и находите в себе силы заниматься литературной

работой. О Сусанине в бумагах Васи ничего не нашла, да он и не соби-

рал у себя исторический материал, если и было что, то осталось в Ко-

строме, в музее. Но, несомненно, он много знал по этому вопросу. Пись-

мо немецкого офицера времен первой империалистической войны пока

не нашла, но где-нибудь оно должно быть. При беглом просмотре бумаг

оно мне не попалось. Есть целая работа «Письма с войны» и предисло-

вие к ним. Но там содержатся письма русских солдат. Еще более тща-

тельно пересмотрю эту папку, не найду ли нужного Вам письма. Свое

265

письмо, написанное Вам накануне смерти, он кончает как раз упомина-

нием об интересующем Вас письме, но думаю, что письма он не нашел,

а только собирался искать.

К настоящему письму прилагаю последнее письмо Васи к Вам, кото-

рое он писал 21.X.1941 г. Еще раз перечитала это письмо и вижу, что,

может быть, письмо офицера было уже в его руках, раз он так уверенно

собирается копировать его для Вас. Если это так, то надежды найти его

меньше. Вероятно, он носил его при себе, может быть, оно было у него

на службе и затерялось вместе со служебными бумагами.

Мы живем все так же, то есть так себе. О таком обеде, как у Вас, то есть

о картошке, не мечтаем. Рынка здесь почти нет. Сейчас у нас 4-хдневные

каникулы, и мне посчастливилось достать 1 килограмм мороженой рыб-

ки, из-за этого я несколько часов мерзла на 32-хградусном морозе. Пи-

таемся хлебным пайком. Танечка все нездорова. Лежит уже неделю:

слабость, температура, плохо работает желудок. И все это, конечно,

неудивительно. Она питается сухариками из черного хлеба, сделанными

из ее пайка Сегодня хочу вызвать для очистки совести районного врача.

Пропишет хоть от гриппа что-нибудь.

Живу в постоянных трудах и хлопотах, даже на могилу к дорогому Ва-

сеньке не выберу времени сходить. Теперь наша школа будет учиться

во вторую смену, так что если у меня хватит сил и времени выучить уро-

ки, то есть подготовиться к урокам с вечера, я утром до занятий в свет-

лое время смогу сходить на кладбище.

Изредка пишет Настя. Трудновато ей со своим Юрочкой. Хорошо еще,

что Надежда Серапионовна служит в военном ведомстве, и Настя обеда-

ла с ней в их столовой.* Пишет, что ребенок все болеет гриппом. Прила-

гаю еще к этому письму фотографию Васеньки, сделанную мной в Ко-

строме. Это приложение к его письмам, адресованным к Вам.

Как себя чувствует Наталья Викторовна? Наверно, все хлопочет по хо-

зяйству и о питании. Целую Вас и ее.

Ваша Л. Китицына.

P. S. Есть еще снимок в гробу, но думаю, что Вас он не интересует.

Если же хотите, то пришлю (многие ведь не любят снимков с покой-

ников).

Л. С.

*Надежда Серапионовна, сестра первой жены В. И. Смирнова.