ВАСИЛИЙ ШУХАЕВ И ВЕРА ШУХАЕВА

Работы Василия Ивановича Шухаева хранятся в музеях Москвы, Парижа, Лондона, Нью-Йорка, Тбилиси.

Его серия портретов русских офицеров времен первой мировой войны, портреты Анны Павловой, Стравинского, Прокофьева, иллюстрации к произведениям Пушкина, Достоевского, Гейне принесли ему мировую славу.

Родился В. И. Шухаев в 1887 году в Москве в семье сапожника. По окончании Строгановского училища был принят в Академию художеств в Петербурге. Окончил ее в 1912 году. Работал в мастерской академика Д. Н. Кардовского.

15 лет (1921—1935) провел во Франции.

В 1935 году по приглашению Академии художеств СССР Шухаев возвращается на родину. В 1937 году он и его жена, художник Вера Федоровна, арестованы. До осени 1938 года они ничего не знали друг о друге. Оба находились в колымских лагерях: Василий Иванович на лесоповале, а Вера Федоровна на земляных работах. Потом их перевели в Магадан. Там он работает художником в театре, а Вера Федоровна в швейно-вышивальной мастерской.

Весной сорок пятого года за десять дней до окончания войны Шухаевых освобождают из лагеря. Еще два года им не разрешают покидать Магадан.

Единственным городом, не побоявшимся их пригласить, стал Тбилиси. Почти до конца жизни Шухаев был профессором Академии художеств Грузии.

Умер Василий Иванович в 1973 году.

ПИСЬМА

ИЗ ПИСЬМА В. Ф. ШУХАЕВОЙ К МАТЕРИ

11.VI.1939 г.

...Вася прислал мне свой автопортрет, маленький, в письме, сделанный карандашом с изумительным сходством, чудесный рисунок. Я очень берегу его. Когда-нибудь это будет очень ценной вещью, а сейчас это моя большая радость. Получаю от него письма, идут быстро, всего 9 — 10 дней, он находится от меня в 340 км. Если б он был здесь, мне бы, конечно, дали бы с ним свидание. Очень я люблю моего старика и ужасно болею за него. Он стал такой старый, худой, длинный, седой, в какой-то поповской шапке, которую вы ему прислали, в телогрейке. Таким я видела его в октябре месяце, и таким он стоит у меня перед глазами. Жаль мне очень, если он погиб как художник, но я все-таки думаю, что мне удастся, как только мы будем жить вместе, снова пробудить в нем художника и заставить забыть все пережитое...

В. И. ШУХАЕВ — Е. Ф. ГВОЗДЕВОЙ^¹

16.III-1939 г.

Милая Елена! Получили ли мои письма? Я Вам писал в ответ на Вашу милую телеграмму, как Вы вспомнили. Я только что написал два письма — Мухе и Вере, но ужасно трудно пишется: темы нет, жизнь наша очень монотонна; день на день похожи как две капли воды, все одно и то же, потому, вероятно, и писать было трудно, нет никакого движения в нашей жизни, поэтому и слова на язык не идут, какая-то стабильность жизни изо дня в день. Буду чрезвычайно признателен, если не будете забывать своими письмами. Пожалуйста, поцелуйте нашу милую старуху и передайте также привет Вере Дмитриевне. Я получил ее письмо вместе с Вашими и также ответил. Получили ли Вы это письмо? Очень трогательно с ее стороны вспомнить о моем существовании. Мой новый адрес: бухта Нагаево, 4-я автобаза «Стрелка».

Целую Вас, а также всех наших старых друзей.

В. Шухаев

В. И. ШУХАЕВ — С. А. ГВОЗДЕВОЙ^²

26.VI.1939 г.

Милая Серафима Александровна!

Вы простите меня, что я так редко пишу, причин тому очень много, перечислять их вовсе не стоит, да и трудно их формулировать, я думаю, это происходит непроизвольно: мы живем исключительно воспоминаниями и о вас думаем и вспоминаем постоянно, поэтому написать как-то не приходит на ум. Я понимаю, что объяснение не очень удачное, но другое как-то не приходит, да и не знаю.

У меня в настоящее время наладилась переписка с Верой. Письма наши оборачиваются дней в десять, я этому обстоятельству чрезвычайно рад. Я Веру видел осенью 38-го года, с ней беседовал два раза, она держится молодцом. Ее спасает, главным образом, счастливая способность не понимать многих вещей. Я заметил у нее эту особенность очень давно: например, у нее не было страха перед неизвестными ей вещами, например, она никогда не понимала, что в море можно утонуть, поэтому купаться можно только в тихую погоду, а в

бурную опасно, это она не понимала до тех пор, когда раз чуть не утонула, и с тех пор она в воде себя более или менее хорошо чувствовала, когда был близко к ней я. Так и теперь: она совсем иначе себя чувствует, когда письма наши быстрее оборачиваются. Разлука для нас — самое страшное, самое сильное испытание, которое трудно было выдумать. Я по ней скучаю ужасно. Елена мне ничего о Вас не пишет; если Вам не трудно, напишите мне письмецо или скажите Елене, чтобы она подробно о Вас написала, главное, о Вашем здоровье. Посылки я получил на днях — все девять, которые скопились с прошлой осени. Теперь мне почти ничего не надо, если будете посылать посылки, то очень маленькие: сахар, сливочное масло да сушеных фруктов, вещей никаких не надо. Желаю вам всего хорошего, ужасно хочется повидать Вас, да неизвестно, когда это будет возможно.

Целую Вас крепко. Елене привет.

В. Шухаев