АЗИЗА - ЖЕНА ТУРАРА РЫСКУЛОВА

Писать о маме я долго не решалась - слишком это личное. Однако узнав, что малознакомые с Азизой Тубековной люди готовы взяться за это, поняла свою неправоту. Тем более, что время быстротечно, и вот уже 14 лет мы живем без нее. Умерла она 6 июня 1988 г., родилась же 6 августа 1911 г. в г. Джаркенте^¹.

Отец мамы — Исенгулов Тубек Исенгулович, 1877 г. рождения, казах. Окончив в 1902 г. Казанский ветеринарный институт, начал трудовую жизнь

в г. Джаркенте, где познакомился с красивой татарочкой Минеевой Арифой Атауловной, на которой женился в 1907 г. Все четверо их детей родились в этом городе. В 1922 г. семья переехала в г. Алма-Ату. Тубек Исенгулович был одним из первых ветеринарных врачей в республике, работал начальником Управления ветеринарии, затем - линейным ветврачом Турксиба. Умер он в 1930 г. от рака пищевода.

Мать Азизы, Минеева Арифа Атауловна, родилась в 1887 г. в г. Пржевальске^¹. Она была необычайно красива и даже получала за это призы. Вместе с тем она обладала суммой неоспоримо ценных достоинств, делавших ее заботливой и одновременно требовательной матерью, отличной хозяйкой большого дома, где даже дети умели своими руками делать практически все: от вкуснейших обеденных блюд до шитья одежды, обуви и татарских головных уборов. В своих детях Арифа Атауловна сумела воспитать особое трудолюбие, развить разнообразные способности и смекалку. Все эти качества сыграли существенную роль в судьбе каждого из них. Арифа Атауловна, кроме того, была наделена даром предвидения. Она могла предсказывать события, разгадывать сны. Об этом знали в округе и обращались к ней за помощью в критических случаях.

Юная Азиза к 18 годам расцвела и превратилась в одну из первых красавиц города. Вот тогда-то в очередной приезд Турара Рыскулова в г. Алма-Ату их познакомил Искандер Тынышпаев. Нет, это не была взаимная любовь с первого взгляда. Турар Рыскулович был покорен девушкой сразу, а вот она в ответ на предложение о замужестве еще долго не решалась сделать этот шаг. Видимо, немалую роль в этом сыграла большая возрастная разница. По документам он был старше ее на 15 лет, в действительности же - на все 17. Дело в том, что Рыскулов еще смолоду официально прибавил себе два года и таким образом сделал своим годом рождения 1894 г., а не истинный 1896 г.

Его красивые ухаживания за «милой Азенькой», «дорогой Газизочкой» отражены в письмах к ней, сохранившихся у нас по сей день. Пространные послания он отправлял и «Арифе-дженгей», в которых выдвигал массу аргументов за ее переезд с детьми в г. Москву. «Даже если Азечка откажется от моего предложения, ей и всем детям необходимо получить хорошее образование в г. Москве», - писал он. Высокие чувства, нежные, ласковые слова, умение убеждать и быть настойчивым в конце концов завершились в 1931 г. переездом всей семьи Исенгуловых в г. Москву с последующим бракосочетанием Азизы и Турара. Со временем у нее возникла настоящая любовь, появилась привязанность и восторженное отношение к мужу. Все это он предрекал и не раз писал ей об этом в своих ранних письмах.

Еще в г. Алма-Ате после окончания в 1929 г. зооветеринарного техникума Азиза поступила в ветеринарный институт — единственное тогда в городе высшее учебное заведение. После переезда в г. Москву она, идя по стопам своего отца, продолжала учебу в Московском зооветеринарном институте, который успешно окончила в 1935 г., получила диплом ветеринарного врача и поступила на работу в Московскую ветеринарную академию младшим научным сотрудником кафедры микробиологии.

Московская жизнь Азизы была насыщенной. Статус замужней женщины, столичная атмосфера, новые люди, выходы «в свет» и одновременно счастливая студенческая пора. А как она любила танцевать! Турар Рыскулович был театралом и любителем музыки. Посещения молодой четой Большого и других музыкальных театров обычно сопровождались его рассказами о содержании спектаклей и творчестве композиторов, написавших музыку к ним. Мама рассказывала нам, как поражали ее такие энциклопедические знания отца. Он так увлек ее музыкой, что она стала брать уроки игры на фортепиано.

Семья росла. В 1933 г. появилась я, но мною больше занималась бабушка Арифа. Вообще же московская квартира и подмосковная дача на р. Клязьме всегда были полны гостей из Казахстана. В обиходе это называлось «колхозом Рыскулова». Приезжали из городов и аулов. Турар Рыскулов постоянно занимался просветительской деятельностью и поддерживал молодые дарования. Еще в письмах в г. Алма-Ату к своей юной Азизочке он горячо убеждал ее привлекать девушек-казашек к учебе. Он помогал молодежи при поступлении в учебные заведения, аспирантуру, больных определял на врачебные консультации, помещал в стационары в г. Москве. Трудно подсчитать, сколько ставших позже известными казахстанских деятелей культуры и искусства, писателей и ученых ощущали его покровительство и заботу во время их жизни и учебы в г. Москве. Немалую роль в этом играла Азиза и ее мама - гостеприимные, приветливые хозяйки.

Мамин брат, Рашид, которого Турар Рыскулович перевез из г. Алма-Аты еще до женитьбы на Азизе, окончил Московский авиационный институт и получил диплом авиационного инженера. Но после событий 1937 г. его больше никогда не подпускали к авиации.

Младшая сестричка мамы, Надия, которой в роковом 1937 г. было всего 15 лет, стала актрисой, проучившись в московском Институте кинематографии, в мастерской народных артистов режиссера Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Моя дорогая тетя Наденька, заменившая мне мать, так и не сыграла своей главной роли. Ей досталась слишком тяжелая судьба. После арестов, еще девочкой, она дважды героически добиралась из г. Москвы до лагерей, где томились мать и сестра, но каждый раз ей отказывали в свиданиях. Всю свою жизнь Надия была истинным альтруистом. Ее в г. Москве оставляли в аспирантуре, но во имя моего спасения она переехала со мной в г. Алма-Ату. Здесь она не снималась, так как ее тип «не соответствовал коренному». А тетя Надя не сдавалась, овладела литературным казахским, занялась дублированием кинокартин и стала ведущим режиссером дубляжа на «Казахфильме». Жизнь Чумбаловой Надии Тубековны была непродолжительной. Самая младшая в семье, она умерла раньше всех, в 58 лет, как ее мама, и тоже от кровоизлияния в мозг.

Для Азизы Тубековны после окончания института начинался новый этап. Вместе с домом, семьей, любимым мужем работа создавала ощущение полнокровной, интересной жизни. Однако этот период продолжался недолго. Ему суждено было смениться ужасом, трагедией, навсегда отбросившими в небытие представление о нормальном человеческом существовании. В мае чета Рыскуловых прибыла в г. Кисловодск на кратковременный отдых. Мама в этот момент была беременна младшей дочерью. Ей оставалось 40 дней до родов, когда 21 мая прямо в доме отдыха появились люди, арестовавшие Турара Рыскуловича. Арестом он был удивлен, но оставался спокойным и уверял маму, что произошло недоразумение. Увы! Он глубоко ошибался. Спустя всего восемь с половиной месяцев в ночь с 9 на 10 февраля 1938 г. его расстреляли в застенках Лубянки.

Оставшаяся семья Рыскуловых была в полной растерянности и отчаянии. Советам знакомых о срочном отъезде из г. Москвы они не вняли. С какой же стати, не чувствуя за собой какой-либо вины, куда-то бежать? Тем более, что до рождения малышки Риды оставались считанные дни. Семью выселили из квартиры на Новинском бульваре и поместили в одну комнату коммуналки на Русаковской улице в Сокольниках.

Через два месяца после ареста отца был репрессирован младший брат мамы - двадцатилетний Шамиль Исенгулов за «контрреволюционную деятельность» и осужден на пять лет с отбыванием наказания в Коми АССР. Его будущее было перечеркнуто. Вернулся он из лагеря больным и опустошенным. В тюрьме г. Ухты свирепствовали настоящие пытки. Я помню рассказы о них дяди Шамиля. Меня от ужаса била дрожь.

В феврале 1938 г. увезли бабушку. Пятидесятилетняя Арифа Атауловна, домохозяйка, была осуждена на восемь лет и как «шпионка Т. Р. Рыскулова» отбывала наказание в Акмолинском лагере, п/я 12. Она скончалась от кровоизлияния в мозг в 1945 г., немного не дожив до освобождения. Последним предсказанием Арифы Атауловны стал точный день своей кончины. За три дня до смерти она собрала свои вещички, связала в узелки для каждого из своих детей и передала их сокамернице. В сохранившемся у нас письме Азизе Тубековне от этой женщины описаны ее предсмертные дни.

Вслед за бабушкой 30 апреля 1938 г. взяли маму с грудной дочерью и погнали по этапу в Карагандинский лагерь. Спустя пять дней после ареста мамы меня, не достигшую еще и пятилетнего возраста, отправили в детдом на Украину, в с. Дубки Одесской обл. Я отчетливо помню многое, но более всего - свой безумный страх, истошный, непрекращающийся плач, переходящий в истерику.

Мама с бабушкой встретились в Карлаге, но были вместе очень короткое время. Их разлучили навсегда, перегнав Арифу Атауловну в АЛЖИР. Маленькую Риду оторвали от матери в трехлетнем возрасте, как и других детей, и отправили в Осакаровский детдом Карагандинской обл. Эта вопиющая акция, как говорила мама, вызвала шок у всех матерей. Они бежали за машиной с детьми, кричали, вопили, теряли сознание, сходил и с ума. Так мама, арестованная в цветущем 26-летнем возрасте, провела в лагере почти

10 лет. Из них восемь - по 58-й статье как член семьи изменника Родины, остальное время — в качестве вольнонаемной.

Все годы в заключении Азиза Тубековна работала ветеринарным врачом. Она была отличным, высококлассным ветеринаром, всегда быстрая, легкая, неутомимая, выносливая. По этой-то причине ее убедили поработать на своем посту и после освобождения. Вот передо мной лежат производственные характеристики и благодарности из 8-го Топарского отделения за подписью начальника Карлага МВД, где дается определение ветврачу А. Т. Исенгуловой только в превосходных степенях: «исключительно добросовестная, аккуратная, благодаря чему все производственные планы по животноводству перевыполняла». Такое отношение к работе, завоеванное доверие помогло выжить не только ей самой, но и многим осужденным женщинам, которых она подкармливала. Происходило это во время забоя скота, что делалось регулярно. Мама ночами украдкой варила выбракованные части и конспиративно передавала их всегда голодным товаркам. Об этом они вспоминали уже после освобождения, когда приходили к нам навестить Азизу Тубековну.

После окончания восьмилетнего срока маме позволено было забрать Риду из детдома. Девочка оказалась истинной дикаркой. Она мало говорила, сторонилась окружающих людей. В ее лексиконе отсутствовали элементарные бытовые слова. Это наблюдала и я после нашего воссоединения. Но она любила животных, особенно поросенка, которого звали Мячик. К тому времени у мамы было уже свое маленькое хозяйство. Какова была жизнь Риды в детдоме, можно лишь догадываться. Сама же она никогда об этом не рассказывала.

Искалечила сиротская жизнь и меня. После моего первого «дубчанско-го заточения» в начале войны я попала в детдом под г. Челябинском - с. Чесма, и пробыла там всю войну. Стоит ли говорить о детдомовских голодных годах, о том, как я умирала от малярии и воспаления легких, о своем экзематозном тельце, о дикой завшивленности с вечно лысой, стриженной под машинку головой; или вспоминать, как уже позже меня с отличными оценками не принимали ни в один из вузов, а затем все годы учебы не давали койку в общежитии, и я жила по частным углам? Даже на съезде комсомола, где, узнав, что я дочь «того самого» Рыскулова, меня выгнали из президиума и вычеркнули из списков делегатов, отправлявшихся на Всесоюзный съезд в г. Москву. От меня шарахались, когда узнавали мою фамилию. Зато после 1956 г. эти же люди при встрече чуть ли не кланялись мне. Наверное, сейчас меня поймут только те, которые сами пережили подобное, оставшись в сиротском одиночестве в самом нежном, чувствительном возрасте.

Что мы, дети, тогда знали о своих родителях и родственниках? Ничего! Когда я научилась читать и писать, то впервые узнала о маме и бабушке из их писем, дошедших до детдома. Чаще всего мне писала бабушка, а ведь разрешалось им, заключенным, отправлять лишь по одному письму в месяц. Бумаги им не давали, поэтому они писали между строк уже полученного письма и так создавали друг другу возможность читать сразу два посла-

ния в одном. Подобную систему я обнаружила в сохранившихся у нас письмах. Эти живые строчки — единственное, что связывало между собой моих дорогих родных. Не могу без слез читать фразу из письма дяди Шамиля, посланного своей маме из г. Ухты, где он заканчивал свой срок: «Мамочка, милая, успокойте своего любимого сына, утешьте его. Я согласен по новой взять срок, только бы быть вместе с Вами!» В свою очередь это письмо, исписанное тоже карандашом мелко-мелко по-арабски, бабушка отправила маме в Карлаг. На нем так и стоит шестигранная печать с надписью: «Карлаг НКВД СССР. Цензор № 13». Свою любимую мамочку сыну не суждено было увидеть никогда, как и всем нам, оставшимся в живых.

Со своей мамой и сестрой я встретилась в 1948 г. Оказалось, что нам не так-то просто в одночасье почувствовать себя родными. Можно ли вообще возместить или воскресить утраченные детство и юность, прошедшие без материнской ласки и заботы? Долгое время мы с сестрой не могли произнести слово «мама», обращались просто на «Вы». Разве это не трагичный финал репрессивного времени? Высокопоставленные родственники безумно боялись общения с мамой и нами, ее детьми, и даже подсылали гонцов, предупреждавших нас не подходить к их дому.

Азиза Тубековна вернулась в возрасте 37 лет. Еще молодая и интересная женщина. Однако отсутствие чувства свободы и независимости, как и своего жилья, необходимость приспособления ко всему окружающему делали этот период адаптации еще одним из тяжелейших наказаний. Ей даже казалось, что там, за проволокой, было легче и привычней. Мне тяжело было наблюдать за мамой. Так, поначалу в трамваях она ездила только стоя, как бы я ни пыталась посадить ее на свободное место. Она мне говорила шепотом, что незримо ощущает дуло винтовки, приставленной к спине. Мама никогда не ходила по кабинетам с разными законными просьбами - она не смела, она стеснялась. До реабилитации жене Рыскулова запрещено было жить в черте города, поэтому она поселилась в пригородном колхозе «Парижская коммуна» или в обиходе «Таранчинка», так как проживали там в основном уйгуры да еще сосланные чеченцы. Она снимала комнатку в уйгурском доме. Я жила на частных «углах» в городе.

Наступил переломный 1956 г. Друг за другом реабилитировали всех пострадавших по делу Т. Р. Рыскулова и его самого. Стали возвращать жилье. Однако мама категорически отказалась получать квартиру в г. Москве. Для меня это было большой личной трагедией. В г. Алма-Ате нам предоставили двухкомнатную квартиру. Так мы и остались жить в Казахстане.

Все годы после возвращения Азиза Тубековна работала по своей профессии ветеринарного врача в основном в системе городской ветеринарно-санитарной службы. Ветеринарному делу она отдала свыше сорока лет своей жизни. Почетные грамоты и благодарности были постоянными спутниками ее труда. Мы всегда гордились ею.

Заканчивая свое краткое повествование об Азизе Тубековне — труженице, дочери, жене, матери, бабушке своих трех внуков и многих правнуков, поклоняюсь ей и всем женщинам с подобной судьбой. Вечная память им!