ИЗ ИСТОРИИ СИБИРСКОГО ГУЛАГА

ЛИДИЯ РУСЛАНОВА: ПЯТЬ ВЫЧЕРКНУТЫХ ЛЕТ

Видимо, лагерно-тюремная эпопея не позволила знаменитой русской певице Л.А. Руслановой стать народной артисткой СССР, а остаться всего лишь заслуженной. И все же гулаговская страница – тайная, неизвестная – добавила к ее биографии шарм мученицы, страдалицы, что так любят на Руси.

Тюремные легенды о русской певице

Еще только начиная заниматься в 1989 г. ее тайшетской одиссеей, не раз слышал о том, что она сидела в Кенгире, Магадане, Бамлаге, Алдане. Куда только не заносила молва исполнительницу знаменитых "Валенок"!

За десяток лет удалось пробиться к истине и установить все, что было с Руслановой начиная с 18 сентября 1948 г., когда ее арестовали на гастролях в Казани, и кончая 1953 г., когда ее выпустили из Владимирской тюрьмы. Между ними был Тайшет, друзья по культбригаде, по несчастью, самый большой лагерь Озерлага – ЦАРМЗ (Центральный авторемонтный завод). Впрочем, обо всем по порядку.

Ее пытали на Лубянке

По словам дочери Л. Руслановой, М. Крюковой, отца и мать взяли в одночасье, 18 сентября 1948 г. Рано утром (самолеты летали именно так) генерал собирался встречать супругу в аэропорту Внуково, но был арестован. На Лубянку доставили Русланову.

Супругов осудили по политической статье, хотя в ходе дознания из них выбивались показания о дачах, картинах, драгоценностях, которые тянули на уголовное дело. В ходе следствия много грязи было выплеснуто как на самих обвиняемых, так на людей из их окружения, и историкам еще предстоит кропотливая работа по отделению плевел от зерен. Сломленную, измученную актрису с приговором "обвиняемая распространяла клевету о советской действительности и с антисоветских позиций обсуждала мероприятия партии и правительства. Установила связь с одним из военачальников, претендующих на руководящую роль в стране", отправили через Куйбышевскую, Новосибирскую, Красноярскую пересылки в Особый лагерь Иркутской области – Озерлаг. Сюда же, в Чуну, Новочунку, Тайшет бросили ее мужа, Героя Советского Союза, соратника генерала Доватора, героя обороны Москвы и взятия Берлина, генерал- лейтенанта В. Крюкова.

Шмон на вахте ЦАРМЗа

Рассказывает Е.А. Рудаковский,

узник Озерлага (Санкт-Петербург)

"Это было в 1949 г. во времена переименования Тайшетлагеря в Особый закрытый лагерь – 7-Озерлаг. Среди зэков было много актеров, певцов, музыкантов. В недрах ГУЛАГа возникла идея собрать их в культбригаду. В осуществление этой идеи в лагерную колонну 048(ЦАРМЗ) стали этапами стягивать со всей тайшетской трассы актеров. Шефами стали начальник КВЧ Тютин и начальник отдела культуры Управления Озерлага майор Смолин, бригадиром был назначен актер Флеров. Вскоре и мне, старшему бухгалтеру колонны, пришлось принять деятельное участие в формировании бригады. Мне было дано указание экипировать всех членов

культбригады в новое лагерное обмундирование первого срока, выписывать максимальную горбушку. Окрыленные свалившимся на них относительным вниманием, они принялись за дело. Все это были актеры Киевской оперы, Днепропетровского театра, Одесской оперетты. Солистка Лина Леренс и меццо-сопрано Марина Спендиарова, дочь знаменитого классика армянской оперы, Л. Баклина – солистка Большого Театра, контральто И. Курулянц из ростовского театра, Попов, Клецкий – актеры Николаевской оперетты, москвичи Колесов, Кулик, Алферов, Сергеева, Машикова, группа симфонических музыкантов из Прибалтики во главе с дирижером Кантутисом, наконец, композитор Ю. Хайт, чье " Все выше и выше " гремело по стране. В спешном порядке столяры оформляли в клубе лагеря сцену.

Мне пришлось на вахте оформлять документы Руслановой. Надо было принять аттестат с места этапирования на право питания в другом месте, сличить ведомость вещевого довольствия с фактическим наличием. Надо было подвергнуть Русланову "шмону".

Я сгорал со стыда, участвуя вместе с надзирательницей в этой унизительной процедуре. Помню, Лидия Андреевна выручила меня. Она сказала: "Товарищ (я действительно был ее товарищем, в таком же бушлате, с таким же номером на спине), вы почему тушуетесь, делайте, что вам велят." Так я познакомился с Лидией Андреевной, жемчужиной русской песни, на вахте лагпункта 048 в момент унизительного "шмона".

Концерт без аплодисментов

Зимой 1949 г. в только что преобразованный из Тайшетлага Озерлаг прибывает необычная узница. В самом большом лагере Тайшета располагалась культбригада, и в отдельном домике под вывеской "санчасть" квартировали женщины-артистки. Рассказывает пианистка Татьяна Николаевна Барышникова (дев. Перепелицына, г. Волгоград) "Однажды к нам пришел начальник КВЧ (культурно-воспитательной части) в женский барак и сказал, что приедет еще одна артистка, и попросил не приставать с расспросами. Мы были страшно заинтригованы, но меньше всего ожидали, что через некоторое время к нам в барак в обезьяньей шубе с черно-бурыми манжетами, в сапогах из тончайшего шевро, в огромной пуховой белой шали войдет Лидия Андреевна Русланова. Она вошла, села за стол, оперлась головой о руку и сказала: "Боже мой, как стыдно, перед народом стыдно". Мы напоили ее чаем, потихоньку освободили ей место, выяснили, какая у нее статья. Бог простит, но раньше я не была поклонницей жанра русской песни, но то, что я увидела в лагере, сделало меня самой горячей, самой искренней ее поклонницей. Это была актриса с большой буквы, это был мастер в самом высоком значении этого слова. Она играла каждую песню, проживала каждый номер на сцене. Помимо этого, она была удивительно добрым, по-русски широким и щедрым души человеком. Она очень быстро сошлась с нами. Когда утром мы отвели ее в барак к нашим мужчинам, она тут же нашла какие-то смешные байки, с большим юмором рассказала об этапе. Она держалась с мужеством, которое в ней просто поражало. Порепетировав несколько дней или недель с баянистами Юзиком Сушко и Петром Моргуновым, она подготовила определенный репертуар, и очередной наш концерт должен был завершаться ее выступлением. Во время наших концертов аплодисменты были запрещены. В первых рядах сидело начальство. Когда в конце нашего концерта она вышла на сцену, зал замер. Огромная столовая была набита так, что яблоку было упасть негде. Пела она удивительно, с такой силой и проникновенностью. И когда кончилось ее выступление, потрясенный зал молчал, но не раздалось ни единого хлопка. Мой мозг пронзила мысль: "Боже мой, как она себя сейчас чувствует. Как ей, наверное,

страшно, ей, которая привыкла к шквалу аплодисментов. Затем она спела вторую песню и проделала это с такой силой, страстью, с отчаяньем, зал не выдержал. Первым поднял руки полковник Евстигнеев и захлопал. И за ним загремел, застонал от восторга весь зал. Аплодировали все. И заключенные, и вольные кричали "браво". Руководитель культбригады меццо-сопрано Большого Театра, а теперь зэчка Лидия Александровна Баклина, сделав руки рупором, басом кричала как бы из зала: "Валенки, валенки." Это была коронная вещь Руслановой, нам очень хотелось, чтобы она ее спела. И она-таки спела "Валенки" на сцене лагерной столовой. У Руслановой, помимо очень выразительного лица и прекрасного голоса, была удивительная жестикуляция. Особенно запомнился ее жест, когда она руку, согнутую в локте, поднимала к своему лбу и таким царственным движением опускала ее книзу".

Рассказывает бывший начальник Озерлага

полковник С.К. Евстигнеев (г. Братск)

"Л.А. Русланова находилась у нас всего три месяца (декабрь 1949 – март 1950). Я раза 2-3 встречался с ней и, конечно, много раз слушал ее в концертах. Пела охотно и много, была недовольна, когда руководство ансамбля ограничивало ее, давая возможность выступать другим участникам культбригады. Вела себя просто, раскованно, когда серчала, могла крепко ругнуться. Внешность у нее неброская, лицо простое, волосы редкие, зачесанные на две стороны с бороздкой на середине. Ансамбль, где выступала Русланова, везде ждали, ибо это был высокохудожественный коллектив, в котором выступали профессионалы.

После освобождения Л. Руслановой я ее года через 2-3 встречал на курорте в Железноводске, где она выступала с эстрадной группой. К сожалению, пела она уже неважно, была уже не та Русланова. По этому поводу говорили разное – остарела, пьет и т.п. Само собой понятно, задать вопрос при встрече – почему сдает, – я не мог, наоборот, хвалил. Действительно, пела она неплохо, но повторяю, это была не та Русланова".

<…>

Она была дружна с маршалом Жуковым

Вспоминает Катукова Екатерина Сергеевна,

вдова маршала:

"Лидия Андреевна и ее муж дружили домами с Жуковыми. В День Победы мы с мужем были приглашены Г.К. Жуковым на обед перед вечерним торжественным приемом в Кремле, у Жукова мы увидели Русланову и Крюкова. Они запоздали из-за концерта. Их встретили весело, шумно, усадили на почетное место рядом с хозяином. Лидия Андреевна попросила слово для тоста. Она поздравила Георгия Константиновича с Днем Победы (гостями на этом обеде были все командующие армиями 1-го Белорусского фронта), говорила и о жене Г.К. Жукова Александре Диевне, подарила ей красивую брошь, отколов ее от своего платья. Это было так естественно и так похоже на Лидию Андреевну – широкую, открытую натуру.

В те дни у Л. Руслановой вдруг отобрали орден Отечественной войны – якобы он был вручен ей незаконно. Почему-то быстро забыли о концертной деятельности Лидии Андреевны во время войны: она шла со своими песнями вместе с войсками по фронтовым дорогам, вдохновляя бойцов и командиров. Почему-то забыли, что Л. Русланова в те трудные дни отдала свои личные сбережения на строительство батареи

"катюши". Забыли о замечательном концерте певицы у стен рейхстага. У артистов тоже был свой боевой путь, который они закончили в поверженном Берлине. Рядом с автографами солдат на стенах и колоннах рейхстага были имена артистов. Лидии Андреевны тоже. В те дни народ называл Русланову "гвардии народная артистка". Отобрали орден... Немного позже Жуков отмечал свой день рождения. Наша служба проходила за границей, и мы с Михаилом Ефимовичем не были в числе приглашенных. У Георгия Константиновича к этому времени уже назревали неприятности, он все же разослал приглашения своим многочисленным друзьям. Но крысы бегут с тонущего корабля: никто из приглашенных не явился. За праздничным столом сидели двое – Георгий Константинович и Александра Диевна. Когда приехала Лидия Андреевна с мужем (единственные гости маршала Жукова), Георгий Константинович сказал Л. Руслановой, что он было подумал, что и она не захотела поздравить его с днем рождения. Русланова ответила: "Я простая русская женщина и за таким прославленным полководцем босая пешком до Сибири дойду".

Рассказывает Юлиана Алексеевна Ильзен (г. Москва):

"Помню в подробностях ее первый героический поступок в лагере. Русланова категорически отказалась петь только для начальства и потребовала, чтобы в зале были, как она выразилась, "ее братья-заключенные". И вот начальство заняло первые ряды, дальше через несколько пустых рядов – серая масса заключенных. Надзирателям пришлось срочно отпирать бараки, поднимать заключенных с нар, и только когда зал заполнили люди в телогрейках, Русланова начала выступление. В лагерях люди не смеялись. Иногда только вдруг доносился какой-то звериный хохот блатных – значит, над кем-то издеваются. Но вот Л.А. Русланова и Л.А. Баклина, бывало, предавались веселым воспоминаниям и даже разыгрывали сценки. Ну, например, мы просто умирали от хохота, когда они изображали двух торговок. Помню я, как Русланова изобразила заключенную старуху, которую встретила в пересыльной тюрьме. Желая ободрить и как-то утешить отчаявшуюся Русланову, старуха приплясывала и приговаривала: "А я их обману, обману, они мне дали 25 лет, а я их не проживу, не проживу". Русланова часто прихварывала, и однажды ее положили в маленький стационар при санчасти. Случилось так, что я тоже заболела, и на несколько дней мы оказались в одной комнате. Этих дней я не забуду никогда. Не забуду, как однажды мы устроили "баню": растопили печь, на углях подогрели воду и вымылись с головы до ног. Я занялась приготовлением чая. Чай вскипел, разлит, а Руслановой все нет и нет. И вдруг Лидия Андреевна входит, и в руках у нее моя постиранная кофточка. "Ты знаешь, теплая мыльная вода осталась, вот я не хотела, чтобы она пропадала". И притом, что Лидия Андреевна очень плохо себя чувствовала. Тогда-то я узнала кое-что из её жизни. Жили бедно. Мать умерла рано, оставив троих детей. Жили милостыней, нищета была непроглядная. Уже во время войны маленькую Лиду определили в приют, где она и начала петь в церковном хоре. Будучи необыкновенно трудолюбивой, она умела зарабатывать и очень любила деньги. По нашим понятиям, Русланова была фантастически богата: коллекция картин, старинная мебель работы крепостных мастеров, серебряные вещи, бриллианты".

Разбитое зеркало – предвестник неудач

Вспоминает Т.Н. Барышникова (Волгоград):

"У нас с ней были очень теплые отношения, и я её вспоминаю с необычайной любовью. Лидия Андреевна была единственным человеком за то время, что я провела в

лагере, кому я могла ткнуться в грудь, как маме, и выплакаться, и рассказать про свое горе. Когда мы поехали на первый и последний в жизни ЦАРМЗовской культбригады концерт, Л.Русланова поехала с нами. После концерта, когда она переодевалась, вытащила из своей сумки зеркало, выронила его, и оно разбилось. Она была страшно расстроена – это была плохая примета. И нам она сказала, что это зеркало служило ее очень много лет, и вот теперь будет что-то нехорошее. И действительно, через несколько дней ее от нас увезли".

Причиной перевода Л.А. Руслановой во Владимирский централ стали ее независимость, строптивый характер. Капитан Меркулов пишет на нее донос: "...распространяет среди своего окружения антисоветские, клеветнические измышления, и вокруг нее группируются разного рода вражеские элементы из числа заключенных. На основании изложенного полагал бы выйти с ходатайством о замене 10 лет ИТЛ на тюремное заключение на 10 лет". Острый язычок Лидии Андреевны часто служил ей плохую службу. Ей приписывается фраза "Птичка в клетке не поет", хотя публично она ее не произносила нигде. Резкость суждений удивительным образом сочетались с русской щедростью души, прекрасной памятью и большой внутренней культурой. Т.Н. Барышникова вспоминает версию отставок Л. Руслановой от кремлевских концертов, рассказанную самой певицей. "После концертов устраивались банкеты. На одном из них Русланова оказалась за столом рядом с Алексеем Толстым, уже знаменитым писателем. Русланова нечаянно уронила какой-то столовый предмет, забрызгала скатерть. Толстой недовольно пробурчал: "Осторожно, будет пятно на моих брюках". Русланова немедленно парировала: "У тебя без пятен только брюки и остались". Не обошла острым словом Русланова и М. Горького. "Бедная Россия, люблю Россию, а сам долгие годы жил за границей и не очень-то стремился оказаться на родной земле."

Правда о бриллиантах

И все же нам не уйти от разговора о бриллиантах. Их завораживающий блеск, запредельные цены, тайна исчезновения в недрах МГБ воспаляют воображение сограждан. Л. Русланову и В. Крюкова реабилитировали в числе самых первых зэков бескрайнего Архипелага ГУЛАГ, дело в отношении их прекратили в 1953 г. Поступило указание возвратить конфискованное личное имущество, но из 132 собранных Лидией Андреевной за 30 лет картин русских художников вернули 103 или 106, а бриллиантов как будто не было в помине. Растворились. Историю их исчезновения рассказала Т.Н. Барышникова. "После освобождения Руслановой в 1953 г. ей устроили очную ставку с Абакумовым, который отбирал у нее сокровища, и теперь оказался в роли обвиняемого. Здесь же ей предложили в качестве компенсации 100 тысяч, а она требовала миллион (по словам Л. Руслановой, среди украшений, изъятых у нее, были уникальные изделия, и стоимость шкатулки, где хранились эти ценности, составляла 2 миллиона).

Шкатулка хранилась у старушки, которая когда-то была у Лидии Андреевны кем-то вроде экономки или домоправительницы. Это был, по словам Лидии Андреевны, верный и преданный ей человек. А т.к. Лидия Андреевна часто уезжала на гастроли, то она все ценности со спокойной душой держала у этой женщины. На Лубянке знали про богатства и долго терзали Л. Русланову вопросами, где все находится, поскольку при обыске драгоценности не нашли. Русланова долго сопротивлялась, но когда ей пригрозили, что арестуют всех ее родных и тех, кто когда-то служил в ее доме, она не выдержала... Вот ее слова: "Когда я представила себе, как будут мучить эту старушку, и как она будет умирать в тюрьме, я не смогла взять такой грех на душу и своими руками написала ей записку о том, чтобы она отдала шкатулку". Эта фраза "я своими руками отдала бриллианты, отдала 2 миллиона" не раз была услышана мною в Тайшете".

Вот как прокомментировала эту историю дочь Л. Руслановой

Маргарита Владимировна Крюкова:

"Беда свалилась на нашу семью неожиданно, хотя в воздухе витала нездоровая атмосфера. Папа с 30-х годов дружил с Г.К. Жуковым, для родителей он был путевой звездой, человеком, на которого можно равняться. Эти чувства переданы моим детям и внукам. Папу и маму арестовали 18 сентября 1948 г. в 5 часов утра. Папе вменяли вооруженное восстание – абсурд! Чтобы повернуть общественное мнение против родителей и еще 48 генералов – соратников Жукова, из них сделали бандитов, барахольщиков, которые якобы грабили антиквариат, бриллианты, картины, хотя В. Крюков за всю свою жизнь не мог отличить бриллиант от булыжника, т.к. круг его интересов лежал в иной плоскости. Он был умным, образованным человеком, и особой его слабостью была русская классическая литература, а на чем он сидел и спал, для него не представляло никакого интереса. Когда мои родители поженились летом 1942 г., у мамы в это время уже были все картины, собранные еще до войны. Она была чрезвычайно работоспособным человеком, объехала всю страну вдоль и поперек, выступала на полевых станах, заводах, рыболовецких судах. По советским понятиям – она была обеспеченным, богатым человеком, но это было заработано ее трудом, большой, колоссальной работой. И как ей тратить деньги – это только ее личное дело, она их ни у кого не просила, не получала никакого наследства, все было заработано потом и кровью. Вся коллекция была конфискована и передана в Третьяковскую галерею, после реабилитации часть картин вернули, и у мамы отпало всякое желание заниматься коллекционированием.

Послесловие

Поле тюрьмы и лагеря Л. Русланова не забыла своих друзей. Она все сделала, чтобы освободить арестованных с нею в Казани Алексеева и Максакова. Боготворила тайшетских подруг.

"Я встретилась с ней в марте 1957 г. на концерте в Ставрополе, где мы тогда жили. Зашла за кулисы, мы поплакали вместе, и она, обняв меня за шею и поминутно целуя то в щеку, то в голову, буквально протащила через живой коридор своих почитателей. Я помню, как люди ей кланялись, дарили цветы, и она приговаривала, обнимая и целуя меня: "Вот, дружочка своего встретила, пионерчика дорого нашла" (Т.Н. Барышникова). В Белоруссии в 1956 г. произошла встреча с И. Сушко, и его она обогрела вниманием, пригласила в гостиницу, представила своим баянистам, пообещала с поступлением в Институт Гнесиных. По сути дела, Л. Русланова дала И.Сушко путевку в жизнь, и тот стал впоследствии лауреатом премии Ленинского комсомола, заслуженным работником культуры Белоруссии.

Бывая в Москве, я посещаю Новодевичье кладбище и кладу к памятнику Л. Руслановой и В. Крюкова букетик красных гвоздик.

Леонид Мухин,

исследователь иркутских лагерей

г. Усолье-Сибирское