«Я ХОЧУ ЗНАТЬ ПРИЧИНУ МОЕГО АРЕСТА...»

ПИСЬМО В. Н. ПИЛИЩУКА БЫВШЕГО ЗАКЛЮЧЕННОГО КАРЛАГА

Публикация И. В. Каткиной

Публикуемый ниже документ—это, по существу, воспоминания человека о прожитой жизни, очень краткий очерк тех испытаний, через которые провела его жизнь. Поражает, с одной стороны, драматичность судьбы этого конкретного человека, а с другой стороны — ее типичность: под письмом, скорректировав даты и детали, могли бы поставить свои имена тысячи других людей, попавших неведомыми им путями в жернова страшной репрессивной машины.

Виссарион Николаевич Пилищук, 1912 г. рождения, сын почтового служащего и сельской учительницы, был добропорядочным советским гражданином. Он учился, служил в Красной Армии, был активным комсомольцем, работал на заводе и везде имел только положительные характеристики. Он не чувствовал над собой никакой опасности даже в страшное время конца 30-х годов, поскольку был чист, верен и предан своей Родине. Но в 1938 г. вдруг грянула гроза—арест и осуждение, быстрое, неожиданное и непонятное, по 58-й статье.

Трудно было человеку, душой и телом преданному своей стране, пережить несправедливость и обиду, нанесенные ему. Однако в традициях своего времени, не понимая глубокой сути происходившего вокруг (многие ли тогда способны были это понять?), В. Н. Пилищук решил искупить активным, самоотверженным трудом свою несуществующую вину и снова стать чистым и верным сыном своей социалистической Родины.

«Трудоперековка» — так и была обозначена основная задача широкой сети исправительно-трудовых лагерей, раскиданных органами НКВД СССР по всей стране уже в начале 30-х годов. В середине 1940 г. Пилищук оказался в одном из самых страшных лагерей ГУЛАГа—страшном масштабами творимого беззакония—в Карлаге, «знаменитом» совхозе НКВД.

Не пересказывая дальнейшей биографии автора (она прослеживается в письме), отметим, что В. Пилищук остался в Казахстане навсегда, живет там и сейчас, давно на пенсии.

В наши дни память и правда о страшных событиях гулаговских лет возрождаются. Не последнюю роль в этом процессе сыграли возникновение и активная деятельность добровольных историко-просветительных обществ «Мемориал». В 1989 году в Караганде также была проведена учредительная конференция местного отделения этого общества—«Караганда-Адилет». Инициаторы его создания и активисты общества целью своей деятельности в общем плане видят возрождение истины, восстановление справедливости, пробуждение памяти народа о своем недавнем прошлом. Их конкретная деятельность включает поиск, сбор и изучение материалов о лицах, пострадавших в годы репрессий, пропагандистскую работу, оказание посильной юридической и материальной помощи тем, кто в ней нуждается, и многое другое. К ним стекаются люди, документы, предметы и факты истории. Они разбудили память и надежду у многих людей, прежде молчавших о своей боли.

В 1989 г. редактор казахского телевидения Д. Телегин, один из инициаторов создания общества «Караганда-Адилет», организовал передачу, посвященную истории Карагандинского лагеря, пригласив в студию бывших заключенных Карлага и тех, кто в нем когда-то служил. Передача получилась острой, дискуссионной. Она имела широкий резонанс. В адрес редакции пришли тысячи откликов. Одним из них было и письмо В. Н. Пилищука.

Публикуемый документ—оттиск письма, напечатанного на 10 листах белой стандартной бумаги. На последней странице—личная подпись автора. Письмо наряду с другими материалами было передано В. Н. Пилищуком сотрудникам Музея революции в сентябре 1989 г., во время научной экспедиции с целью комплектования материалов по истории Карагандинского лагеря-совхоза НКВД—МВД СССР.

Руководителю Карагандинской инициативной группы по сбору и изучению материалов о лицах, репрессированных в годы культа личности Сталина

тов. ТЕЛЕГИНУ Д.

от ПИЛИЩУК Виссариона Николаевича, проживающего г. Караганда, микрорайон 11-а, дом № 20,

кв. 34

Мой отец — Пилищук Николай Андреевич, почтовый служащий до революции, во время революции и после революции. "

Мать — Сендульская Апполинария Яковлевна, сельская учительница, в 1907 г. уехала от жандармского преследования с Украины в Алтайский край.

В 1924 г. вся наша семья переехала из Сибири в гор. Таганрог, поближе к родным.

В 1929 г. поступил учиться в техникум.

В 1932 г. окончил техникум цветных металлов, поступил работать в НИИ цветных металлов, одновременно учился без отрыва от производства в вечернем институте цветных металлов в городе Орджоникидзе.

В 1934 г. прекратил учебу, ушел служить на действительную службу в Красную Армию. В ноябре 1934 г. меня направили в ВВС в Бакинский авиагарнизон В/Ч 1902 95-й авиапарк.

В декабре 1934 г. после отбытия карантина меня направили в стрелково-пулеметную роту, как сказал полковой комиссар т. Сапогов, для усиления партийно-комсомольского ядра.

В декабре 1934 г. комсомольцы стрелково-пулеметной роты избрали меня секретарем КСМ организации, эту комсомольскую обязанность я исполнял до демобилизации, до сентября 1936 года.

В Красной Армии был:

— секретарем комсомольской организации роты;

— отличником боевой и политической подготовки;

— в 1935 и 1936 годах исполнял обязанности политрука роты;

— проводил политзанятия с двумя взводами солдат;

— генерал, инспектировавший политподготовку в Закавказском военном округе в 1936 г., оставил докладную записку нашему полковому комиссару т. Сапогову на имя начальника политуправления ЗАК В. О. тов. Ярцева о том, что я являюсь лучшим групповодом политзанятий в Закавказском В. О.;

— делегат 11-го съезда комсомола Азербайджана от Бакинского авиагарнизона;

— я и командир звена летчик-истребитель Артамонов были избраны гостями-делегатами на 10-й съезд ВЛКСМ от Военно-Воздушных Сил Закавказья;

— летом в 1936 году был сфотографирован в числе 10 человек партийно-комсомольского актива Бакинского авиагарнизона с командующим Закавказским военным округом командармом Левандовским^¹.

На одном из семинаров партийно-комсомольского актива наш начальник политотдела генерал Шустов сказал: «Партия своего члена никогда не оставит, ни при каких обстоятельствах, вот наш командующий Левандовский в 1919 г. был смертельно ранен в голову, когда Ленин об этом узнал, вызвал всю медицину Кремля и сказал спасти жизнь Леван-довскому, его спасли, и сегодня он у нас командующим».

Осенью в 1976 г. диктор Карагандинского телевидения Тарасова объявила: «Верный сын партии и трудового народа командарм Левандовский погиб во времена культа личности».

Летом в 1936 г. командование направило меня на учебу в Военно-воздушную академию им. Жуковского; на тренировках у меня получился обрыв внутреннего мениска левого коленного сустава, и комиссия меня забраковала.

Приближалась демобилизация, полковой комиссар т. Сапогов сказал: «Товарищ Пилищук, мы вас из Армии не выпустим, мы вас оставим в Армии авиатехником звена». Я сказал: «Товарищ комиссар, какой же я офицер, у меня негодные ноги, если можно, демобилизуйте меня, я пойду учиться в гражданский институт». Мою просьбу удовлетворили, в середине сентября 1936 г. меня демобилизовали, и я уехал домой в город Таганрог.

2 января 1937 г. меня оперировали, 28 апреля 1937 г. вышел на работу на завод № 31. На заводе № 31 за 10 дней наладил гальванические покрытия, брак по причине плохого покрытия ликвидировал совершенно, за это ежемесячно стал получать премию в размере 100 рублей.

Все у меня шло как будто бы хорошо, но 16 марта 1938г. в 2 часа ночи ко мне на квартиру пришли два сотрудника городского отдела НКВД, произвели обыск, забрали мою фотографию с командующим Левандовским, мою армейскую характеристику, мои документы и увели меня в городской отдел НКВД. После моего ареста таскали моего отца и требовали, чтобы он принес мой диплом. Отец не знал, где находится мой диплом, поэтому диплом в НКВД он не отнес. После этого из НКВД дали указание в техникум, который я окончил, считать, что в техникуме я не учился.

Три раза инспектор отдела кадров Карлага НКВД тов. Литвякова запрашивала подтверждение техникума, который я окончил, о моей учебе и окончании его, и три раза дирекция техникума отвечала: Пилищук у нас в техникуме не учился. А мой диплом моя мать сохранила, и в настоящее время он у меня на руках^¹.

В Таганрогском горотделе НКВД в камере размером около 12 квадратных метров нас сидело с 16 марта 1938 г. до 2 мая 1938 г. 24 человека.

30 апреля 1938 года после обеда надзиратели неожиданно открыли камеру и приказали всем выходить без вещей во двор НКВД. При выходе во двор на последних дверях с двух сторон стояли два вооруженных наганами сотрудника НКВД. Один из них сказал: «Ну, кто будет стрелять, ты или я?», второй ответил: «Да все равно, хоть ты, хоть я».

Я посмотрел на небо и подумал: «Значит, вопрос решен, но за что, почему, значит, такова моя судьба». Во дворе приказали нам ходить по кругу один за другим. С нами ничего не делали, через некоторое время отвели нас обратно в камеру.

Ни суда, ни следствия у меня не было.

Один раз вызвал следователь, спросил автобиографию. Второй раз вызвал, приказал подписать какой-то материал на шести страницах. Подписывать материал я отказался. Следователю я сказал: разрешите мне прочитать этот материал, я хоть буду знать, за что вы меня расстреляете. Читать материал мне не разрешили, а подписать заставили.

2 мая 1938 г. нас перевезли в тюрьму в специальные камеры для НКВД. В нашу камеру площадью около 33 квадратных метров, поместили 124 человека, которые просидели в ней до 14 мая 1938 года. 14 мая 1938 года положение облегчили, в нашей камере оставили только 88 человек, которые просидели в таких условиях до 2 сентября 1938 года.

В камере было только одно окно площадью в один квадратный метр, окно остекленное было, потому что людям не хватало воздуха. Летом люди кричали: «Не нужно пищи, дайте воздуха», а иногда кричали: «Расстреляйте нас, что вы нас мучите», надзиратели отвечали: «Если нужно будет, и расстреляем, смотреть не будем».

В дневное время все 88 человек могли сидеть в камере рядами близко друг к другу.

В ночное время половина людей, 44 человека, отходили к стенам камеры, а вторая половина — 44 человека могли разместиться, лежа на полу в середине камеры валетом с полусогнутыми ногами, как селедки. Через каждые четыре часа люди менялись местами, кто стоял — ложился отдыхать, кто лежал — отходили к стенам.

Некоторые люди болели цингой, у некоторых опухали ноги, у всех кожа была покрыта нотницами. За все лето сводили два раза под тюремный душ и дали три раза по 15 минут прогулку во дворе тюрьмы. Некоторые не выдерживали, теряли сознание, их выносили в коридор тюрьмы, приводили в чувство и заносили обратно в камеру. Несколько человек летом умерли.

При царской власти моя мать состояла в партии народовольцев, в 1907 г. уехала от жандармского преследования с Украины в Сибирь, а при власти Сталина с марта до сентября месяца 1938 г. моя мать ходила, обивала пороги Таганрогского отдела НКВД, спрашивала: «Где мой сын», сотрудники НКВД грубо отвечали: «Выехал», на этом и захлопывали перед носом окошко.

8 сентября 1938 г. меня отправили на лесозаготовки в Севураллаг в Шарыгинское отделение на участок «Смычка». Работал на общих подконвойных работах на разделке древесины и погрузке ее в железнодорожные вагоны широкой колеи.

В зоне содержалось 1100 человек з/к.

В 1939 году в Севураллаге было объявлено: те заключенные, осужденные по 58-й статье, кто будет хорошо работать, выполнять норму выработки до 200%, будут получать зачеты, за один отработанный день будет засчитываться 3 дня.

Некоторые з/к сказали: «Или умру под шпалой, или через 3 года буду дома», и закипела работа. После этого ни один з/к домой не ушел, а в могилу ушли многие.

Через год было объявлено: осужденным по 58-й статье

зачеты не положены, все начисленные зачеты аннулированы.

Работа была очень тяжелая, з/к работали больше лошадей. Я почувствовал, что дорога мне на тот свет обеспечена. Меня спасла моя мать. Она посылала мне каждый месяц посылку с салом и сахаром. Когда я попал в лагерь, я прекратил связь со всеми родственниками, боялся, чтобы не посадили кого-либо из родных, решил, если придется погибать, то погибать буду только сам. Таким образом, в Севураллаге от верной смерти я ушел и еще заработал 240 рублей на лицевой счет.

В августе 1940 г. меня перебросили по спецнаряду в

Карлаг^¹, где я работал в первое время землекопом, грузчиком, молотобойщиком в кузнице. Во время войны заключенным урезали паек, запретили получать посылки, с питанием было очень трудно, меня спасали мои деньги на лицевом счете.

Во время войны в стране было тяжело с продовольствием.

В Карлаге приступили к созданию зерновой базы для фронта. Осенью 1942 г. приступили к строительству лиманной систем Большого Комспайского канала (БКК) на площади 20 000 гектаров.

Лиманную систему БКК строили четыре хозяйства Карлага: Коксун, Карагандинский совхоз, Мичуринский совхоз-техникум и 2-е Долинское отделение Карлага.

Головную часть БКК строили всю зиму 1942/43 г. 1100 человек коксунских рабочих ручным способом совершенно без механизмов. Без взрывных работ обойтись было невозможно. Нужно было построить за одну зиму головную часть БКК протяженностью около 1 километра и глубиной до 5,5 метра. Днем на канале работали   люди, ночью производились взрывные работы, до 200 взрывов каждую ночь в полной темноте, электрического освещения вообще не было. Из охраны Карлага был выделен взрывник для строительства БКК, но в самом начале работ он подорвался, и его, слепого, демобилизовали и отправили домой. Монтер и минер ошибаются в жизни только один раз. На второй день после этого командир взвода Джартасской плотины^¹¹ Белоногин, который работает в настоящее время в совхозе «Карагандинский», обратился ко мне и сказал: «Пилищук, может быть, ты сам будешь взрывать? У нас ЧП за ЧП, вот солдат подорвался». Я ответил: «С вашего разрешения я могу» и приступил к исполнению взрывных

работ. Числился я прорабом ирригационного строительства, а работал взрывником.

Утром 200 человек рабочих расставлял долбить шпуры, в обед шпуры были готовы, начинал заряжать, а вечером, когда снимут рабочих, начинал отпал. В основном отпал приходилось производить только ночью, без света. Объем работ был большой, в помощь мне выделили солдата Ровдыч.

Я уже имел пропуск и ходил без конвоя. Моя цель была создать зерновую базу для фронта, а после попросить Сталина разобрать мое дело и, если я невиновен, отправить меня на фронт.

Два раза я не смог взорвать все шпуры ночью и оставшиеся шпуры взрывал утром, а 1100 человек рабочих стояли в стороне на возвышенности и наблюдали за моей работой. Рабочие сначала называли меня смертником, а после сказали: «Он завороженный, его огонь не берет».

За одну зиму 1942/43 г. мною было произведено на БКК около 25000 взрывов отдельными запалами.

К 1 апреля 1943 г. головная часть БКК была построена, Коксун свое задание выполнил, но Карагандинский совхоз, Мичуринский совхоз-техникум и 2-е Долинское отделение свои участки не построили, поэтому в 1943 г. зерновая база фронту зерна не дала.

1 апреля 1943 г. на Джартасской плотине начался паводок. Топарская плотина еще не существовала. Все удары стихии реки Шерубай-Нуры принимала на себя Джартасская плотина, к основному левому шлюзу которой по руслу реки подошло около 10 га льда. Лед закупорил шлюз, поступление воды в Джартасский водоем по руслу реки все время нарастало, сбросные сооружения плотины сброса поступающей воды не обеспечивали. Создалась угроза переполнения и разрушения плотины. Если не будет Джартасской плотины — не будет оросительной воды, не будет оросительной воды — Караганда не получит овощей, так как овощи Караганда получала только с орошаемых площадей Долинки, Коксуна и совхоза «Путь Ильича». Нужно было срочно удалять лед из Джартасского водохранилища, спасать плотину. Лед нужно было взрывать под левым шлюзом. Ледяное поле от напора воды находилось в движении, льдины переворачивались, заползали одна на другую, ломались. По такому движущемуся ледяному полю нужно было ходить, разгребать снег и производить взрывы. В то время на

левом шлюзе Джартасской плотины находился зам. нач. Управления Карлага НКВД Катериненко. Приехавшие на помощь из Караганды взрывники сказали: «Под шлюз взрывать лед мы не пойдем, что вы нас на смерть посылаете». Катериненко увидел меня и сказал: «Нужно взрывать лед под левым шлюзом».

Взвесив обстановку, какая была в стране и под Сталинградом, я сказал:   «Я пойду взрывать под шлюзом лед». Катериненко сказал: «С огнем играешь, смотри, осторожней». Я потуже затянул свой пояс, подвесил на него вокруг себя 25 килограммов пакетов взрывчатки и пошел под шлюз.

Шахтеры готовили мне пакеты взрывчатки, а я непрерывно взрывал под шлюзом лед.

Все шло хорошо, но вдруг я подскользнулся, полетел под шлюз и погрузился с головой в бурлящий поток. Рабочие видели, как я исчез под водой, и сказали: «Ну вот и все, огонь его не берет, но вода его взяла». В это время я показался из воды и вылез на льдину. Когда люди увидели меня на льдине, сказали: «Да он завороженный, его ни огонь, ни вода не берет». О себе думать было некогда, поступление воды в плотину все увеличивалось. В таком виде я продолжал взрывные работы еще около двух часов, до тех пор, пока не пропустил   весь лед через левый шлюз Джартасской плотины. В баню лечиться пошел только после окончания взрывных работ.

Плотина была спасена, но часов в 6 вечера меня парализовало. Двое суток я лежал парализованный и получил болезнь на всю жизнь.

Летом 1941 г. и летом 1942 г. мы строили Коксунские оросительные каналы.

24 января 1944 г. меня перебросили на сельхозопытную станцию Карлага НКВД (Мичуринский совхоз-техникум) достраивать их участок зерновой базы для фронта. Рабочие были заморенные, норму выработки не выполняли, сидели на штрафном пайке, а ведь нужно было к началу паводка, к 1 апреля (за 65 дней), выполнить 30000 кубометров земляных работ ручным способом без механизации. Мною был изменен порядок производства земляных работ. Моя колонна в составе 360 рабочих стала выполнять ежедневно от 135 до 155% нормы выработки.

В Управлении Карлага не поверили в такую высокую производительность труда на моем участке. Из Управления Карлага была направлена комиссия с заданием проверить

качество выполненных работ, установить приписки, передать дело в следственные органы. При проверке оказалось: качество выполненных работ было хорошее, приписок не было совершенно, следственным органам у меня на участке делать было нечего.

Моя колонна за 65 дней выполнила 30000 кубометров земляных работ, построила на БКК три подпорных шлюза, 16 водовыпусков на канале и лиманных валах с экономией в 20000 рублей.

Вот за это Карлаг хотел меня судить и добавить мне еще 10 лет срока.

С 1944 г. лиманная система БКК Карлага НКВД стала давать зерно с площади 20000 гектаров.

Во время войны я обратился к Сталину с просьбой разобрать мое дело и, если я невиновен, отправить меня на

фронт. Летом в 1945 г. в Карлаг из Москвы прибыл какой-то представитель, меня вызвали в Долинку, в оперотдел. В присутствии работников оперотдела представитель знакомился с моим делом. Когда я написал Сталину,   в Карлаге мне сказали: «Мы создаем зерновую базу для фронта на площади 20000 га, ты работаешь взрывником, взрывника у нас нет, а на фронт мы можем послать любого». Дали мне понять, что будет не так, как я хочу, а как решит начальство, и дорога на фронт мне была закрыта. А моего товарища А. Климова с такой же статьей, как была у меня, на фронт отправили.

Решением НКВД СССР от 17 ноября 1945 г. за № 43 постановление Особого совещания при НКВД СССР от 8 сентября 1938 г.^¹ было отменено и дело производством было прекращено с полной реабилитацией. На каком же основании при моем освобождении 1 января 1946 года работники оперотдела  Карлага НКВД выдали  мне  справку № 186813 следующего содержания: «Справка выдана гражданину Пилищук Виссариону Николаевичу 1912 года рождения в том, что он  с 16 марта 1938 года содержался в Карагандинском   исправительно-трудовом лагере НКВД и 1 января 1946 года освобожден по постановлению Особого совещания   НКВД СССР от 17/Х1 1945 г. за прекращением дела».^²По этой справке я носил судимость с 1 января 1946 г. до 8 мая 1956 года, на основании чего я был лишен всех прав.

В 1947 г. я обратился к сотруднице спецотдела Карлага НКВД Фрузе Ивановне^³, дал ей свою справку об освобождении № 186813 и просил посмотреть, как меня освободили. Дня через три Фруза Ивановна возвратила мне мою справку и сказала: «Вы это дело лучше не копайте,   а то Вас опять посадят». Фруза Ивановна заткнула мне рот, чтобы я молчал.

Летом в 1946 г. меня хотели представить к награде медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Инспектор отдела кадров Карлага МВД Корнина вызвала меня к начальнику ОКСа Карлага МВД тов. Бредихину и спросила, когда меня арестовали  и по какой статье. Я ответил: «Арестовали меня 16 марта 1938 г., осудило меня Особое совещание при НКВД СССР по статье КРД^⁴ сроком на 10 лет». Корнина сказала: «Ну хорошо, идите». Вот и вся моя награда. А ведь в архиве в подвале помещения Управления Карлага МВД лежало решение НКВД СССР от

17 ноября 1945 г. за № 43, которым постановление Особого совещания при НКВД СССР от 8 сентября 1938 года было отменено и дело производством было прекращено с полной реабилитацией.

Прокурор Карлага МВД 8 мая 1956 г. приказал инспектору спецотдела Петухову поднять мое дело и ответить мне, есть у меня судимость или нет.

Тов. Петухов поднял мое дело и сказал: «Дайте мне Вашу справку, я Вам выдам другую, 1 января 1946 г. Вам выдали справку неправильно, ошиблись».

Справку, выданную мне 1 января 1946 г. при моем освобождении, я никому не отдал, оставил у себя, а т. Петухов выдал мне справку, в которой указал, что решением НКВД СССР от 17 ноября 1945 г. № 43 я был освобожден с полной реабилитацией.

Как легко было спецотделу Карлага МВД сделать эту роковую для меня ошибку, угробить человека и оправдаться, сказав: «кто-то ошибся», а ведь по их вине я 10 лет носил судимость.

В 1967 г. проектная мощность Джартасского водопровода была 103000 кубометров воды в сутки. Водопровод давал только около 80000 кубометров воды в сутки. Каждые сутки Караганда недополучала около 20000 кубометров воды. Я работал с января 1967 г. до 1974 г. на Джартасском водопроводе. В мае 1967 года предложил работавшему в то время начальником управления «Карагандаэнергоуголь» тов. Егорову мероприятия для увеличения производительности скважин Джартасского водопровода. К 5 июля 1967 г. почти все предложенные мною мероприятия были выполнены, а с 10 июля 1967 г. Джартасский водопровод стал давать проектную мощность — около 100000 кубометров воды в сутки. Караганда получила долгожданную воду.

С марта 1971 г. до перехода на пенсию (август 1972 г.) я работал начальником водоснабжения Джартасского района.

В 1971 г. Джартасский водопровод выполнил годовой план подачи питьевой воды Караганде 22 декабря 1971 г. До конца 1971 года Караганда получила от Джартасского водопровода около миллиона кубометров воды сверх годового плана, а объединение «Карагандаэнергоуголь» получило чистой прибыли около 40000 рублей.

За это начальник объединения «Карагандаэнергоуголь» тов. Чунтыжев прислал на Джартасский водопровод открыт-

ку, в которой поздравил меня и профгрупорга Караго с выполнением годового плана подачи Караганде воды.

В ноябре 1971 г. главный инженер проекта Джартасско-го водопровода Килиянчук А. В. осматривал сооружения Джартасского водопровода и дал следующее заключение:

«Производительность водопровода благодаря квалифицированной его эксплуатации, а также уточнению гидрогеологического режима водопровода во взаимодействии с уровнем воды в Джартасском водохранилище увеличилась на 5— 8% против проектной». Этот документ находится у тов. Чунтыжева А. С.

Что такое увеличение производительности стотысячного водопровода на 5—8% без дополнительных затрат? Это около 100 тысяч рублей в год чистой прибыли.

В 1976 г. я был уже на пенсии, сильно болел, в 1981 г. мне сделали операцию. 1976 год был засушливый. Совхозам «Коксунский», «Карагандинский», «Путь Ильича» и Мичуринскому совхозу-техникуму было выделено воды на орошение на сезон только 40 миллионов кубометров, этого количества воды на орошение было явно недостаточно. В предыдущие годы выделялось на орошение на сезон и по 60 миллионов кубометров, и по 70 миллионов кубометров.

Начальник объединения «Карагандаэнергоуголь» тов. Чунтыжев уговорил меня поработать летом в 1976 г. на Джартасской плотине.

Нужно было искать выход из создавшегося положения, короче говоря, искать воду.

Проектом строительства Джартасского водопровода была предусмотрена производительность скважин водопровода 103000 кубометров воды в сутки при условии содержания постоянно круглый год в Джартасском водоеме одиннадцати с половиной миллионов кубометров воды. Все лето мы работали при низких горизонтах воды в Джартасском водохранилище, создали особый режим работы водохранилища, много сэкономили воды на испарении и фильтрации.

В результате были обеспечены оросительной водой, а Джартасский водопровод выполнил годовой план подачи Караганде питьевой воды.

В 1938 г. я был незаконно осужден на 10 лет. В сентябре 1957 г. в Карлаге МВД получил медаль «За освоение целинных земель». 29 января 1975 г. в объединении «Карагандаэнергоуголь» получил медаль «Ветеран труда». Это все мои награды.

Я изложил свой жизненный путь. Я хочу знать причину моего ареста, до сих пор мне это неизвестно.

Пилищук

21 июня 1989 г.

ГИК 43925/95. Машинопись.

СНОСКА К СТР.176

Поскольку история советских лагерей пока еще предмет малоизвестный широкому читателю, приведем очень краткую характеристику Карлага. составленную автором публикации в ходе научной экспедиции, предпринятой в Карагандинскую область в 1989 году.

Карагандинский исправительно-трудовой лагерь НКВД — МВД СССР, организованный в 1931 г. и просуществовавший до 1954 года, был одним из крупнейших в системе ГУЛАГ СССР. Начало лагерю было положено еще в конце 20-х годов, когда в казахстанские степи стали свозиться семьи «спецпереселенцев», т. е. раскулаченных, выметенных коллективизацией крестьян со всей России, с Украины и из других республик Союза.

Одной из важнейших задач, стоявших перед вновь организуемым лагерем-совхозом, было создание в кратчайшие сроки крупной продовольственной базы для Центрального Казахстана, и прежде всего для Карагандинского угольного бассейна.

Территория Карлага, равнявшаяся по площади средних размеров государству, протянулась с севера на юг на расстояние более 250 км и занимала почти полностью территории современных Карагандинской и Целиноградской (бывш. Актюбинская губ.) областей. В лагере насчитывалось более 30 отделений и пунктов, различных по величине и назначению, причем некоторые из них были удалены от основной территории лагеря-гиганта на расстояние 150, 200 и более километров. Например, теперь уже широко известный АЛЖИР — Акмолинское отделение Карлага для содержания жен и членов семей «изменников Родины» и «врагов народа», так называемых «ЧСИР». Он находился в Акмолинской губернии (современный пос. Малиновка и др.) на удалении в 250 км от поселка Долинка (или Долинское), где располагался административный центр—Управление Карагандинского лагеря.

В состав Карлага в разное время входили также спецлагеря Степлаг и Песчлаг (с центрами в поселках Кенгир и Песчаный). Это были лагеря особого, строгого режима, где в нечеловеческих условиях содержались

люди в основном по 58-й трагической статье с ее разнообразными одиннадцатью пунктами: КРА (контрреволюционная агитация), КРД (контрреволюционная деятельность), шпионаж в пользу враждебного государства и т. д.

В Песчлаге, «лагере смерти», как называют его многие из уцелевших бывших заключенных, в 1953 году произошло едва ли не единственное известное нам крупное восстание заключенных, требовавших после смерти Сталина и ареста Берии смягчения режима, улучшения условий содержания заключенных и пересмотра дел. Больше месяца восставшие держали самооборону, организовав самоуправление, а затем были буквально раздавлены танками Некоторые эпизоды этого восстания вошли в книгу А И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».

Через жернова Карлага за годы его существования прошло три больших волны «врагов народа»: первая — уже упоминавшиеся «спецпереселенцы», затем жертвы массовых репрессий конца 30 — начала 40-х годов и послевоенная волна «изменников» и военнопленных конца 40 — начала 50-х гг. По приблизительным подсчетам (профессиональные — все еще впереди), через пересылки, пункты и отделения Карлага за время его функционирования прошло около 2 млн заключенных — эта цифра называлась в публикациях местной прессы.

Большинство из них осталось на этой земле навечно. Свидетельством тому — огромные площади еще существующих заброшенных кладбищ, взрослых и детских, где все еще ясно просматриваются ничем не обозначенные ряды бугорков «братских» захоронений, Другой свидетель—народная память о тех местах, где такие кладбища были, а теперь сравнялись с землей, и на костях погибших выстроены заводы, поселки, проложены дороги, разбиты поля, огороды, дачные поселки и т. д.

Из выживших и уцелевших заключенных и ссыльнопоселенцев Карлага многие были обречены системой и судьбой там же и остаться жить. И сейчас половину населения Карагандинской и Целиноградской областей, как утверждают местные жители, составляют бывшие заключенные и их потомки.

Карагандинский лагерь-совхоз НКВД СССР был крупным самостоятельным советским хозяйством, по существу, государством в государстве Возникнув почти на голом месте (первые спецпереселенцы 30-х годов Поселялись в предварительно освобожденные от жителей поселки столыпинских переселенцев начала века), совхоз-гигант рос на глазах. Руками заключенных здесь были поставлены «зоны» с бараками из саманного кирпича, возведены поселки, села и города для служащих охраны и специалистов, вербовавшихся как из числа вольнонаемных, так и из ссыльнопоселенцев Руками заключенных были проложены дороги, заложены и обрабатывались превосходные поля, созданы крупные садово-огороднические хозяйства, а также животноводческие фермы, опытные сельхозстанции, промысловые, перерабатывающие и обслуживающие комплексы, фабрики и заводы по производству металла, строительных материалов, стекла, посуды, тканей и одежды, строительные конторы и многое-многое другое. Все это колоссальное хозяйство требовало больших трудовых затрат. А в рабочей силе, нещадно эксплуатировавшейся от зари до зари, а порой и ночами, недостатка, как мы уже знаем, не было

Использовавший в основном оказавшийся очень выгодным подневольный, по существу, рабский труд заключенных и ссыльных, располагавший огромным штатом собранных со всей страны специалистов высокого класса — как вольнонаемных, так и из числа заключенных — самых разнооб-

разных специальностей, совхоз-гигант процветал все годы своего существования. Это был в определенном смысле флагман советского сельского хозяйства. Ведь на его полях и фермах устанавливались рекорды урожайности, выводились новые сорта сельскохозяйственных растений и новые породы скота, проводились опыты по выращиванию того, что в этих местах вообще расти не должно. Карагандинский совхоз НКВД СССР был постоянным «показательным» участником ВСХВ СССР и многократно — призером. Процветающий край, усеянный могилами созидателей.

Здесь же безбедно существовала огромная рать больших и маленьких начальников, посланных Родиной на «трудный участок» социалистического строительства. Для них силами тех же заключенных возводились крепкие (на века) личные дома, административные дворцы, парки с фонтанами, аллеями и беседками Для них из заключенных же набирались «придворные» театры и оркестры всех жанров, подбирались повара, прислуга и наложницы. Для них всевластие начальства было законом. Эти люди, тоже в большинстве своем оставшиеся жить в тех же местах, где так «славно» трудились (кто-то сейчас в чинах и в почете, кто-то на заслуженном отдыхе с персональной пенсией, большинство—не в обиде на государство), — эти люди до сих пор бдительно сохраняют тайны лагеря и неохотно идут на расспросы. Ведь цена их достижений, свершений, наград и чинов — искалеченные судьбы и отнятые жизни других людей: советских и иностранцев, мужчин и женщин, взрослых и детей.