Мое первое тюремное заключение и работа среди молодежи

Для Слова Божия нет уз"

2-е Тимофею 2,9

Все время я принимал за правило никогда не сокращать работу, но всегда расширять ее и даже перед лицом трудностей и преследований. Это правило определено для всей моей работы, включая работу с христианской молодежью. Я уже говорил, что молодежная христианская ассоциация была основана в Санкт-Петербурге в 1905 году и я предсказал ее последующее великое развитие.

Благодаря нашей организации, я имел связь с молодыми людьми по всей России и с нашими евангельскими группами и церквями. В 1906 году в Москве состоялась первая Российская конференция молодежи, на которой был образован „Молодой" Союз. На этой конференции меня избрали президентом. Вскоре после этого я начал публиковать для русской христианской молодежи журнал в протестантском христианском духе - „Молодой виноградник". Это периодическое издание было средством подготовки молодых людей к организованной христианской жизни. После нескольких подобных конференций, которые имели место, мы испытали великое благословение. В начале 1921 года меня спросили: „Не могли бы мы устроить молодежную конференцию в следующем году?" Вы помните, что условия не предполагали возможности для такого мероприятия, учитывая внутреннюю обстановку в стране. Но я сказал тем не менее: „Конечно, мы должны ее провести". „А вы будете на этой конференции?" - спросили меня. Я ответил, что если будет воля Божия, я постараюсь быть на ней. Конференция была назначена на 5 мая. Все было подготовлено, письма и приглашения разосланы по всей стране. Конфе-

ренция должна была доказать великое преимущество оптимизма веры, хотя многие руководители считали ее проведение невозможным. Я полностью полагался на Духа Святого и все препятствия должны были разрушиться.

Встреча, где пища дается в руки

Это было очень трудное время; недостаток продуктов питания, особенно в таких больших городах как Петроград и Москва. По этой причине мы решили избрать местом проведения Молодежного съезда город Тверь. Мы надеялись, что наши Евангельские сельские группы в районе Твери будут в состоянии снабдить нас по крайней мере хлебом и картошкой в течение этой конференции. Время для путешествий было очень тяжелое. Некоторые железные дороги и трамваи были объявлены бесплатными, трамваи имели только водителей, но не было кондукторов. На железных дорогах был также один машинист, но не было кондукторов. Таким образом вы можете себе представить, как не доставало мест в транспорте в годы разрухи. Те возможности, которые были, не позволяли многим совершать поездки. Поезда были переполнены.

Я прибыл на Николаевский вокзал за полчаса до отправления поезда. Все вагоны были переполнены. Все стекла в вагонах были выбиты. Люди входили не только через двери, но и через окна. Было большим трудом для меня найти себе место. Так как я находился в очень слабом состоянии, то мне было необходимо найти место. Вскоре пассажиры заполнили все-все места. Многие повисли на бамперах, другие уселись на крышах вагонов. Несколько мальчишек даже нашли места под вагонами. Вполне естественно, что в это время часто происходили железнодорожные происшествия. Пассажиры падали с крыш или из тамбуров и обычно погибали. В вагоне было настолько душно, что я еле дышал. А что было бы, если бы в вагоне были стекла? Почти все пассажиры выглядели печальными и удрученными.

Меня приветствуют пением

Наш поезд наконец приблизился к городу Тверь. Я услышал пение, увидел на платформе толпу молодых людей, поющих гимн. Это были делегаты молодежной конференции и члены поместных евангельских церквей. Они пришли на станцию, чтобы встретить своего Президента, и проводить его на место конференции. Хотя все были очень бедно одеты и многие были истощены, выглядели они веселыми и полными радости. Станция была на расстоянии двух километрах от города, мы пошли на место нашей конференции, воспевая гимны на всем пути. Эта сцена была очень необычной для того времени. Все было покрыто тьмой, но наш Господь вел свой народ. С радостью и миром в наших сердцах мы преодолевали дух бедствия и знали, что все содействует ко благу.

60 молодых людей прибыли из разных мест, чтобы участвовать в работе конференции. Они прибыли из различных частей европейской России, с Кавказа, из Крыма, с Поволжья, с Украины. Несмотря на великие трудности с транспортом, количество делегатов было замечательным. Мы открыли наше заседание как обычно, избрали руководящего брата, то есть меня, вице-президентов и секретариат. Первый день конференции прошел спокойно без каких-либо инцидентов. Мы утвердили повестку нашей встречи и начали обсуждать различные вопросы. На следующий день конференция продолжалась. Около двух часов пополудни, когда я зачитывал свое сообщение, мы услышали на улице голоса. Вскоре нашу комнату заполнили вооруженные люди. Это были солдаты, милиционеры и сотрудники ЧК. Мы продолжали мирно проводить наше религиозное собрание, ведь солдаты приходили и к нашему Господу, когда он молился в Гефсиманском саду. Один из чекистов, направив пистолет на меня, сказал: „Вся конференция направляется в тюрьму".

„Вся конференция направляется в тюрьму"

После этого они начали нас обыскивать, просмотрели все наши бумаги, протоколы, собрали их и унесли. Они также

обыскали соседние комнаты. Наконец кто-то из них сказал: „Теперь вы должны все идти с нами". Я чувствовал, что наше положение безвыходное. Я сказал: „Мы помолимся." Все присутствующие встали и я молился, находясь в центре группы молодых людей, которую теперь окружали солдаты, чекисты и милиция. Каждый может легко представить, какое впечатление произвела наша молитва на наши сердца, зная, нас ждет. Так случилось, что на этом заседании некоторые делегаты отсутствовали. Было 47 делегатов, включая 7 молодых сестер.

Все мы вышли на улицу, где стояла толпа зевак, наблюдающих за происходящим, и удивляющихся, что арестовали столько молодых людей. Нас построили в колонну, как солдат, затем окружили в три кольца охраной. Вы видите, какими „грозными" мы были. С обнаженными саблями и красными повязками солдаты и ЧК, держа наготове револьверы, повели нас, будучи готовыми к немедленной реакции на наши недозволенные действия.

Заключенные на марше

Прозвучала команда: „Марш!" Как раз в этот момент кто-то из нас запел очень популярный гимн: „Со Христом мы следуем в битву." Нам не запретили петь. Возможно, некоторые из наших сопровождающих хотели послушать мелодию. Этой песней мы показывали, что не боимся их. После первого гимна мы запели второй, затем третий, и так продолжалось на всем пути до места заключения. Много людей было привлечено нашим пением, они стояли на обочинах с сияющими глазами. Мы слышали голоса людей, говорящих друг другу: „О, евангелистов арестовали".

Мы пришли в здание ЧК - это был трехэтажный дом. После допроса нас отправили в тюрьму в подвале. Тюрьма состояла из двух комнат: большая - для мужчин и меньшая -для женщин. Когда мы вошли в эту комнату, то увидели молодого человека, лежащего на деревянном полу. Это был заключенный, который был помещен сюда, чтобы шпионить

за нами. Один из агентом Ч К, он должен был сообщать о наших разговорах в камере. Конечно, он мог „многое" сообщить.

Мы возобновляем заседания конференции

Мы сидели прямо на полу и отдыхали. Я внезапно почувствовал внутреннюю радость и воскликнул: „Братья и сестры, a ну-ка все сюда!" Когда все собрались вместе, я сказал: „Мы теперь находимся в том месте где когда-то был Апостол Павел и Сила. Они молились и славили Бога. „Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога, узники же слушали их" (Деяния 16:25). Давайте прославим Бога!" И все запели гимн „Слава Богу" с великим вдохновением Я сказал: „Давайте помолимся, давайте поблагодарим Бога за великую честь, которую он дал нам, как последователям Ему и Апостолам. Попросим Его благословить на наше пребывание здесь, попросим Его благословить начальство этого учреждения, охрану и особенно всех узников. Нет необходимости говорить, что молитва, которая последовала затем, была полна теплоты, духовности и славословия от чистого сердца и с великой радостью. После этого, осмотрев всех, я сказал: „У нас чудесная комната, мы можем продолжить заседания нашей молодежной конференции". Единодушно мы решили возобновить прерванное заседание без промедления. Президент, вице-президент и секретариат должны приступить к своим обязанностям и сделать все необходимое для проведения конференции.

В течение следующих двух дней мы окончили наш труд полностью в соответствии с нашей программой, какую мы планировали, не зная, что нам придется продолжить работу в тюрьме. Протокол был тщательно составлен и одобрен. Все было сделано с большой аккуратностью, За все историю гонения христианский церкви это была единственная конференция, проведенная в тюрьме. Я чувствовал постоянно великую радость, тоже чувствовали мои сокамерники. Моя молодежь пела почти все время и наши сердца соединялись все ближе и ближе в эти дни совместного тюремного заключения.

Христианские узники слишком шумливы

На следующий день председатель ЧК пришел в наши камеры. Это был невысокий мужчина очень неприятной наружности. Он сказал: „У нас были разные узники, но никогда не было таких шумных парней, как вы. Вы поете все время, и мешаете нашей работе. Люди собираются около здания, поэтому мы не можем вам разрешить этот шум дальше". Мы ему сказали, что если мы лишены возможности петь на свободе, мы должны иметь возможность петь в тюрьме, где нет свободы. Но он не хотел слушать нас. Наконец после некоторых переговоров был достигнут компромисс. Нам было разрешено молитвенное служение два раза в день: два часа утром и два часа вечером. Возможно, это было предвиденье Божье для нашего блага, ибо в нашем энтузиазме и радости мы могли повредить себе и вызвать на себя более тяжелые преследования. Теперь мы проводили имели наши служения в тюремном дворе. Мы пели, читали слово Божие, молились. Красноармейцы, милиционеры и даже сотрудники ЧК приходили послушать нас. Мы даже видели, что красноармейцы, которые были, возможно, атеистами, повторяли слова гимна, славящего Бога, и пытались подпевать нам. Это только еще раз иллюстрирует, как наши евангельские гимны захватывая даже не христиан, помогали нам в возвещении Евангелия по всей России. Мы видели мужчин и женщин на крышах прилегающих домов, куда они взбирались, чтобы увидеть тех, кто поет такие чудесные гимны в здании ЧК. Многие люди собирались на улице за оградой, чтобы послушать наше пение. Разве это было не свидетельство. Это было необычно и замечательно. Кто может забыть это? Мы обычно выходили из нашего подвала в тюремный двор, шествуя парами, как выходит профессиональный большой хор. Затем снова по двое уходили в наш тюремный подвал, воспевая на пути нашего шествия. Обычно, когда мы возвращались в тюремную камеру, мы начинали петь гимн, который я составил. Там есть слова: „В древнем городе Антиохия в пещерах, в катакомбах различных земель мир может увидеть прекрасный пример верности первых

христиан". В этой тюрьме ЧК я сочинял поэмы, по рассказам солдат ЧК, охраняющих узников, и на которых так действовало пение молодежи. Охранники тюрьмы с большой симпатией относились к нам и не удивительно, они видели молодежь, которая была только в начале жизни, и так отличалась от тех преступников, которых им обычно приходилось охранять. Испытывая чувство сострадания к нам, охранники разрешали нам встречаться с нашими друзьями, которые приносили нам письма, пищу и книги, а также разрешали нам посылать письма нашим друзьям и семьям. Вообразите себе отца или мать наших делегатов, когда они получали письма от тех, которые оставили их дома, для того чтобы обогатиться на конференции познанием Слова Божия, и теперь находились в тюрьме за Евангельское дело.

Начальник ЧК отпускает нас

Начальник ЧК никогда не видел таких радостных заключенных, поэтому он ускорил процедуру суда над нами, чтобы отделить от других заключенных. После трехнедельного заключения каждый из узников был вызван на второй этаж в комнату начальника ЧК, где было объявлено, что суд ЧК рассмотрел наше дело и принял решение, что 12 старших, братьев приговариваются к трудовым работам. Конечно, этот список включал и меня. Нас направили в лагерь в старом монастыре. При царском режиме высшие руководители православного священства, когда они совершали какое-либо преступление или обличались в ереси, направлялись в этот монастырь на перевоспитание. Многие старообрядцы, епископы староверов умерли в подвалах этого монастыря. В соответствии с решением, которое нам было зачитано, остальные 35 человек были посланы по своим местам жительства, и им было выдано письменное предупреждение, что они должны оставаться на месте проживания, пока высший суд не рассмотрит их дело и не примет окончательное решение. Вскоре каждый из наших молодых братьев поехал домой. Каждого из них я провожал с молитвой. Некоторых я никогда больше не увидел, но, я уве-

рен, что проведя дни и ночи в тюрьме, они получили нечто новое и глубокое в своем уме и сердце для будущего служения своему Учителю. Какое прекрасное свидетельство этих молодых людей было явлено в последующие дни и годы.

Старая монастырская тюрьма

„Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающим вас и гонящих вас"

Матфей 5,44.

Как было объявлено в приговоре, 12 старших братьев остаются временно в ЧК, чтобы быть направленными в трудовой лагерь, в древнем монастыре около Торжка. Что должны были делать узники в этом древнем монастыре? Этот монастырь был расположен на берегу Волги. Издали он выглядел как чудесная, красивая архитектурная композиция. История этого монастыря была не столь прекрасна, потому что это было место пребывания тех, кто подвергался какому-либо наказанию. В старые времена царского режима это было место наказания для нарушителей из среды высшего священства. Здесь был заключен когда-то патриарх Филипп, который смело осуждал Ивана Грозного за его ужасные поступки. Это охладило наш дух. По приказанию царя опричник Малюта Скуратов пытал Патриарха Филиппа в одной из камер этого монастыря. Советские власти приспособили этот монастырь под страшный лагерь для заключенных. Однажды утром нас вызвали всех и сказали, что нас переводят в этот лагерь. В монастыре мы были размещены в старом церковном здание, которое было превращено в настоящую тюрьму. Каждому заключенному выдали подобие постельных принадлежностей, состоящие из деревянных досок, уложенных на деревянные подпорки. Войдя в зал, мы узнали, что здесь по нескольку заключенных на одно место. В одну комнату набивалось иногда более пятисот заключенных.

Тюремный режим

После того как мы сложили свои вещи в определенном месте, я сказал: „Братья, святое место требует святых людей! Давайте помолимся, чтобы эти древние стены, которые видели события веков, могли бы впервые увидеть последователей Евангелия под водительством Святого Духа". Мы помолились и спели гимн хвалы Господу.

Начальник этого лагеря сказал нам, что его мать тоже была членом евангельской церкви. Он относился к нам покровительственно, разрешая нашим родным и друзьям приносить хлеб и другие необходимые вещи. Три брата были посланы в канцелярию на работу вне трудового лагеря. С согласия начальника лагеря братья избрали брата Б. старостой и официальным представителем арестованных. Режим в тюрьме был не слишком суровым. Иногда нас водили в общественную баню в городе в сопровождении охраны без оружия. Два или три наших брата работали на поле или в огороде лагеря. Некоторые из нас строили дом. Что касается меня, то мне было приказано содержать двор в чистоте и вместе с другими чистить туалеты, которые были, как обычно в России, а особенно в тюрьмах, в ужасном состоянии. Я сказал своим соработникам: „Мы здесь христиане посреди пяти сотен узников. Бог дал нам великое место для свидетельства. За работу!" Мы начали проводить вечерние служения, их посещали многие узники. Они слушали внимательно, а некоторые из них стали петь и молиться вместе с нами. Власти сочли, что слишком много заключенных участвуют в служениях и запретило массовые служения. Только верующие узники могли посещать эти собрания. Узникам из других помещений было запрещено входить в наше здание и принимать участие в собраниях.

Но Бог нашел путь для нашего свидетельства каждому из них. Вечером после рабочего дня все узники два часа гуляли вдоль тюремной стены. Это была хорошая возможность проводить индивидуальные беседы о Христе, в свидетельстве лицом к лицу.

Библейская школа в тюрьме

Бог дал нам чудесное свидетельство проявления Духа Святого. Он послал нам брата Б., о котором я должен рассказать. Он имел дар истолкования. Большинство его истолкований было исполнено. Например, он видел священника В., старающегося предотвратить крушение поезда. Это его видение полностью подтвердилось. Обычно все заключенные были свободны от работы после шести часов. Однажды я сказал:

„Дорогой брат, мы имели достаточно времени, чтобы организовать здесь Библейские курсы". Все обрадовались, и мы начали. По нашей просьбе все мы получили разрешение использовать боковую комнату в церкви, где мы и стали собираться. Мы читали Слово Божие и пели Гимны. Я начал проводить лекции по гомилетике, церковной истории, по толкованию Библии. Мы проводили время очень интересно и полезно. Конечно, факт организации Библейской школы внутри тюремных стен был уникальным явлением в истории религиозного преследования. Все время я был в состоянии особой радости и счастья. Я имел особое вдохновение для того, чтобы писать стихи. Поэзия слетала с моего пера как живой поток. В течение времени моего заключения я написал целую книгу специальных гимнов, посвященную молодым людям, под названием „Свирель Давида", включающую 100 гимнов. После того как эта книга была напечатана, гимны были положены на музыку. В настоящее время многие из этих гимнов стали любимыми на бескрайних просторах России.

Необходимо сказать, что пение ободряло молодых людей. Нельзя забывать как мы имели ежедневные Богослужения перед нашим Господом, несмотря на окружающий нас террор. Это был тяжелый трудовой лагерь и мы были окружены всякого рода преступниками, убийцами, ворами. Некоторые из них были потом расстреляны за свои преступления. Наша маленькая группа была как бы оазисом радости среди печали, преступлений и страданий. Дни проходили быстро для нашей группы верующих, потому что мы были в общении с Богом.

Мой сын посещает монастырь

В. это время случилось очень драматическое событие. Охранник позвал меня и сказал: „Ваш сын стоит у ворот. Он хочет вас видеть". Я не знал ничего о моем сыне. Когда я подошел к воротам, то увидел Всеволода, моего младшего сына, которому было 17 лет. Какую радость я испытал, увидев его! Мы приветствовали друг друга около ворот, и я вдруг начал плакать, но не о себе, а об этом молодом человеке, который недавно потерял мать, а теперь мог общаться со своим отцом лишь через решетку в тюремной стене. Когда я немного успокоился, я попросил разрешения у начальника тюрьмы пустить моего сына ко мне в камеру. Он дал соответствующее разрешение. Мы были очень счастливы нашему общению. Я рассказал ему о тех прекрасных событиях, которые случились во время религиозных переживаний здесь. Мой сын уехал более спокойным, чем прибыл сюда в тюрьму. Всеволод поехал сразу же в Петроград в нашу квартиру, где встретился со своим старшим братом Ярославом.

Я должен добавить, что Ярослав поделился с ним доброй вестью, которая также облегчила его сердце, дала ему доброе и радостное общение с Ярославом. Среди новостей было большим облегчением для них узнать, что о нас хлопочут, и возможно нас скоро освободят из тюрьмы. Все это послужило приятным бальзамом для его утешения после многих страданий. Мы открыли, что наш арест инспирировал ужасный человек по имени В. Он был священником православной церкви и в тоже время агентом ЧК, этой ужасной революционной охранки, которая преследовала многих людей.

Лжесвидетельство православного священника

В. ненавидел евангельских христиан, особенно ему не нравилось, что мы были связаны с популярным свободным христианским движением. Он хотел сделать нам что-нибудь причиняющее боль и поэтому он лжесвидетельствовал.

Он доносил, что И. С. Проханов под видом своей рели-

гиозной деятельности ведет тайную контрреволюционную работу среди молодежи. В доказательство этого утверждения он указывал на молодежную конференцию в Твери. В результате имел место наш арест, как я уже описывал это выше.

Когда мы узнали причину нашего ареста и поняли с человеческой точки зрения причину всего, что с нами случилось, я написал подробное объяснение о моей работе, цели и программе этой молодежной конференции, приводя неопровержимые доказательства того, что не было никакого политического мотива во всей нашей деятельности. Доказывал, что мы делали только то, что является необходимым для всех религиозных людей.

Мы также с болью упомянули, что во время старого режима православные служители постоянно обвиняли нас в революционных тенденциях и действиях и что теперь они обвиняют нас уже в контрреволюционных целях. По этому ложному обвинению мы были арестованы и наказаны. В то же самое время наши церкви по всей России и особенно в Киеве посылали делегации в Москву с документами, доказывающими неполитический характер моей деятельности. Это служение особенно активно нес брат Шендеровский. После всех доказательств наше дело было послано на рассмотрение во ВЦИК. Комитет убедился, что в наших действиях не было никаких контрреволюционных мотивов и принял решение освободить нас.

Наше освобождение приходит из Москвы

Рано утром 16 июля, спустя три с половиной месяца после нашего ареста в Твери, я увидел из окна моей камеры приближающуюся к лагерю очень знакомую фигуру брата Шендеровского, а также брата Моторина. Он быстро приближался к нашему лагерю и махал рукой с какой-то бумагой. Было ясно для меня, что они принесли документ о нашем освобождении, Я сообщил об этом моим братьям, все возрадовались. Формальности предоставления документа начальнику тюрьмы прошли быстро, приказ о нашем освобождении был вручен

нам. Итак мы на свободе. Перед тем как оставить лагерь мы провели молитвенное собрание на нашем обычном месте. Наши новые друзья и другие узники горько плакали. Один из них взял мою руку, поцеловал меня и сказал: „Последний луч света уходит от нас." О, как тяжело было расставаться с этими душами, которым мы свидетельствовали об Иисусе Христе. Мы попросили разрешения сфотографироваться всем вместе на фоне тюремной стены. Эта фотография будет напоминать нам об этих днях. Забрав наши постели, подушки и другие вещи и сказав: „До свидания" другим узникам и солдатам, которые охраняли нас, мы оставили эту тюрьму и направились к городу.

Священник В. заменяет нас в тюрьме

В момент нашего освобождения мы узнали, что священник В., который был причиной нашего ареста, сам был арестован и направлен в тюрьму. Мы немедленно создали небольшую делегацию братьев, которые пошли в местные органы власти и представили следующий документ: „Хотя В. был виновен в нашем аресте, тем не менее мы прощаем его во имя Того, Который простил нас и просим освободить его." На эту петицию мы получили устный ответ примерно следующего содержания: „Это очень хорошо с вашей стороны, что вы просите об этом. Но мы считаем, что будет лучше, если он немного посидит в тюрьме".

Мы услышали позднее, что он оставался в тюрьме примерно столько же, сколько и мы находились в заключении. Мы не могли не видеть, что со священником В. произошло то же, что и со злым Аманом, этим великим врагом Мардохея, который был повешен на виселице, приготовленной для Мардохея. В этих обстоятельствах наше освобождение носило характер триумфа. Да, мы по истине переживали за судьбу священника В.

Местная община евангельских христиан настояла на том, чтобы мы остались с ними по крайней мере на неделю. Специальные Богослужения были организованы в помещениях

местной церкви. А также торжественные собрания в местной лютеранской церкви. Мы провели также небольшую конференцию молодежи из церквей, находящихся в этом районе. Собрания были переполнены людьми, и все это свидетельствует о новом духовном огне в сердцах нашего народа. Верующие ободрялись, грешники каялись и принимали весть спасения. На прощальном Богослужении, которое мы организовали в местной церкви, было общение любви Агапэ. Все это дополняло нашу истинную радость.

Когда после Богослужения я пошел вместе с братьями В. и С. на железнодорожную станцию, чтобы направиться в Петроград, мне сказали, что цена билета пять миллионов рублей. Вы помните, я писал, что во время моего путешествия из Петрограда в Тверь на конференцию билет был бесплатным, теперь он стоил пять миллионов рублей. Какое изменение. Вообще, в это время условия были очень нестабильные и изменчивые, можно было ожидать всего.

Вскоре я сидел в поезде и ехал в направлении Петрограда. Я видел бледные лица, рваные одежды и ужасную грязь в вагонах. Я слышал слова проклятья одного пьяного человека, который не имел хлеба. Я сказал: „Евангелие будет исправлять все зло, угнетающее сейчас русский народ. Пусть распространяется Евангелие с удвоенной, утроенной энергией."

События, описанный в этой главе, служат прославлению Бога и провозглашению его царства по всей России, ибо это Слово, будет передаваться из уст в уста пока не станет общим достоянием свидетельство о силе Божия и его охране во времена опасности, преследования, страдания и пребывания в узах за имя Христа. Поистине Слово Божие не имеет уз. Оно во все времена и во всех устах служит для Божьих целей. Теперь, написана поэма о нашем тюремном заключении, это истинное воспоминание о случившемся в тот особый период моей жизни.

Возобновление духовной деятельности 1922 -1923 годы

«Трудитесь ночью и днем»

1-е Фессалоникийцам 2:9

По моему возвращению из Твери, из трудового лагеря, в Петроград я созвал совет Всероссийского Евангельского христианского союза. Мы вознесли благодарственные молитвы за встречу и духовные победы. После описания нашего ареста и заключения я сообщил о великом окончании этих событий и подчеркнул, что мы использовали время заключения с благодарностью Господу и что оно окончилось благодаря воззванию и ходатайству многих братьев. И теперь эта победа умножает наши силы и энергию продолжать трудиться во имя Бога для России. Я разработал специальную программу, по которой мы начали организовывать новые евангельские компании по всему городу. Во-первых, мы сняли несколько частных домов в различных местах Петрограда. Во-вторых, мы осмотрели здания лютеранских реформатских церквей. Многие из них не были заняты под служение, поскольку немцы, шведы, французы и другие зарубежные члены этих церквей оставили Россию. Эти пустующие здания подвергались разрушению из-за сырости. Естественно, небольшие церковные комитеты были рады отдать их в аренду для евангельских христиан на очень льготных условиях. Мы стали проводить наши Богослужения в шведской лютеранской церкви, во французской реформаторской церкви, в двух немецких лютеранских церквах и в других местах. Я обычно проповедовал в здании шведской лютеранской церкви и французской реформаторской церкви. Оба этих здания находились около Казанского кафедрального собора, практически в центре города. К 1922 году мы уже имели более десяти мест служения в городе и некоторых приго-

родных селениях. В каждой церкви проповедовалось Евангелие с великим восторгом и с благословенными результатами.

Мы прилагали также усилия, чтобы получить продукты из-за рубежа через американскую ассоциацию помощи и посылали их в районы, где наши церкви испытывали особую нужду. Мы очень рады были возобновить публикацию журналов "Христианин" и "Утренняя звезда", но не могли осуществить полностью нашу программу в связи с тем, что типографии в России в это время было очень мало.

Возобновление работы в Библейской школе

Мы добились открытия нашей Библейской школы, и занятия в классах начались в октябре 1922 года. Мои коллеги по школе 1913 года A.A-Раймер и К.П.Инкис умерли в результате эпидемии в годы революции. Я нашел новых учителей для школы среди моих ближайших коллег. Я преподавал догматику, введение в Библию, экзегетику Нового Завета и гомилетику. А семеро других учителей, включая моих двух сыновей, несли ответственность за другие предметы.

Что касается моего старшего сына, я помогал ему изучать древние языки, такие как латинский, греческий и еврейский. Он овладел ими почти в совершенстве. Писал по-латински, переводил свои книги и мог также цитировать по памяти целые страницы Нового Завета на греческом и Ветхого Завета на древнееврейском языках. Все это было прекрасным приготовлением для профессорского звания в Богословской школе. Его успехи в этих отраслях человеческих познаний были ясным свидетельством, что Господь услышал мои молитвы. И поэтому для нас стало совершенно ясно, это необходимо для функционирования Библейской школы. Было вполне естественно, что мой старший сын был назначен преподавателем греческого Нового Завета и еврейского Ветхого Завета, а также церковной истории.

Что касается моего младшего сына Всеволода, то он обнаружил большие способности в финансовых и экономических вопросах. Он избрал преподавание Конституции республики

под названием политграмота. Этот предмет был обязателен для всех школ в России. Оба моих сына были прекрасными учителями и их очень любили и уважали студенты.

Мой младший сын был также большим любителем поэзии. Он писал поэмы, которые имели философский оттенок. Он также имел дар хорошего организатора и принимал активное участие в евангельском движении, которое он очень идеализировал. К сожалению, он погиб 23 июля 1926 года. Я получил телеграмму о смерти моего сына, когда был в Чикаго во время поездки, связанной с интересами евангельского движения в России. Каждый отец может легко понять, каким тяжелым ударом было это сообщение для моего сердца. После молитвенного общения с Богом я получил поддержку в словах Иова (1:21) "Господь дал, Господь и взял, да будет имя Господне благословенно!"

Второй контакт с православной церковью 1922 -1923 годы

"И слово Божие росло, и число учеников весьма умножалось в Иерусалиме;

и из священников очень многие покорились вере"

Деяния 6:7.

В 1922 году произошли большие изменения в управлении русской православной церковью. Патриарх Тихон, глава церкви, был арестован. Советское правительство опубликовало Декрет об изъятии всего золота, серебра и драгоценных камней, которые находились в церквах, храмах, монастырях. Все это должно быть сдано в государственную сокровищницу для целей обеспечения питания голодающего народа.

В это время среди православия появилась небольшая группа прогрессивных священников, которые назвали себя "обновленцы", они были в оппозиции к Патриарху. Правительство поддерживало их, одобряя действия неповиновения. Они пришли к Патриарху и потребовали, что бы он сдал свою административную власть, которую имел, и отказался от звания Патриарха. Священники этой группы образовали так называемый Высший церковный совет Русской Православной церкви и начали управлять церковью в согласии с правительством. Разделение русской православной церкви вскоре затронуло многих священников и людей. Выделилась "живая" церковь, которую возглавлял пресвитер Красницкий. От нее откололась - "древнеапостольская" церковь, которую возглавлял протоерей Введенский. Была еще - церковь "возрождения" под руководством митрополита Антония. Эти группы имели доктринальные отличия друг от друга и от исторической русской православной церкви. Они боялись употреблять слово "реформы", и имели целью достичь цели, которой они сами ясно не понимали. Я чувствовал, что наступила пре-

красная возможность сказать живое слово руководителям этих прогрессивных групп внутри русской православной церкви. Поэтому я написал специально воззвание под заглавием "Призыв Евангелия". В этом воззвании я раскрыл три главных мысли.

Мое воззвание к русским православным руководителям

Во-первых я сказал, что евангельские христиане прощают своих православных преследователей во имя Того, Который прощает нас.

Во-вторых я сказал, что наступило время для православных священников начать национальную евангельскую реформу. Я включил в это воззвание Новозаветные принципы, по которым реформация должна следовать.

В-третьих я упомянул, что евангельские христиане намереваются организовать специальные молитвенные собрания в Москве и Петрограде, чтобы молиться о помощи от Бога, чтобы он поддержал реформацию и что мы хотим пригласить представителей различных ветвей православной церкви на эти Богослужения.

Это воззвание было отпечатано в количестве 100 тысяч экземпляров и разослано по всей России всем священникам и другим руководителям православной церкви. Это произвело большое впечатление. Мои друзья писали мне в Петроград, что вся Москва была в большом волнении и многие хотели меня видеть.

Я направился в Москву незамедлительно. Первый священник, которого я посетил, служил в древней церкви в самом центре Москвы. Когда я пришел в его дом, он приветствовал меня весьма сердечно, показал мне бумагу, содержащую главные принципы, заложенные в евангельском воззвании и подписанное сотней людей. Священник сказал: "Я организовал новую религиозную общину на принципах вашего евангельского воззвания и уже имею сто друзей, которые объединены мной. Он показал мне документ, подписанный Патриархом,

содержащий его отречение. В заключение он пригласил меня и двух братьев, которые были со мной, принять участие в Богослужении в его церкви.

Служение в русской православной церкви очень красиво. Всюду блестит золото, серебро и драгоценные камни. Когда мы вошли в церковь, священник приветствовал нас как братьев во Христе и дал нам почетные места. Братья, которые были со мной, обратились с краткими приветствиями. После этого я проповедовал на тему: "Покайтесь и веруйте в Евангелие". После объяснения смысла покаяния, о котором говорил Христос, а также покаяния, которое практикуется в русской православной церкви с участием священника, я сказал в заключение: "Теперь наступили дни, когда мы все люди должны покаяться в совершенных грехах и духовные лидеры должны показать в этом пример. Окончив свою проповедь, я сказал: "Давайте молиться!" Священник преклонился пред алтарем и начал молитву примерно так: "Господи, прости меня, простого грешника и грешного наставника тех бессмертных душ, к которым я относился так пренебрежительно".

Посещение Митрополита в Москве

После этого я посетил митрополита Антония в его келье в Новоспасском монастыре в Москве. Он показал нам копию нашего евангельского воззвания, на которой сделал пометки карандашом. Он сказал: "Я согласен почти со всем, что говорится в этом евангельском воззвании. Но эта программа не может быть реализована православной церковью в настоящее время". Затем он повернулся к полке, взял книгу и сказал:

"Это есть книга, из которой я беру капли воды живой". Посмотрев на эту книгу, я увидел, что это были "Гусли", сборник духовных песен, составленный и опубликованный мной для пользования в евангельских церквах. В заключении нашего разговора я предложил, чтобы мы помолились вместе. Он согласился. Один из братьев, который сопровождал меня, вытирал слезы радости. Поистине, это было достойно слез

радости. Конечно, на протяжении тысячи лет никогда не случалось подобное, чтобы Митрополит русской православной церкви молился своими словами. Он молился с представителями евангельского движения. Я пригласил Митрополита Антония и других священников посетить наше молитвенное Богослужение, которое было назначено на 2 ноября в зале нашей московской церкви. На этих двух торжественных богослужениях евангельских христиан, которые были одно в Москве, а другое в Петроградской церкви, собрания проходили особенно благословенно. Эти Богослужения произвели глубокое и продолжительное впечатление на общественное мнение в обеих столицах. Новость стала постепенно распространяться по всей стране, как духовное побуждение, которое дало возможность многим православным священникам и опекаемым ими людям достичь большего понимания между православными и евангельскими движениями в церквах. В это время мнение о нас всех групп православной церкви изменилось в лучшую сторону. Первый раз священники поняли те мотивы и планы, которые руководили евангельскими группами.

Митрополит одобряет наш труд

В одном городе была антирелигиозная дискуссия перед большой аудиторией, на которую был приглашен Митрополит Антоний. На этой встрече кто-то спросил Митрополита: "Какая церковь или религиозная организация по Вашему мнению наиболее близко отражает учение Христа." Ответ Митрополита был следующий: "Я знаю одну группу христиан, их называют евангельские христиане. Они восстанавливают перво-христианство Христа и Апостолов".

С этого времени во многих местах священники приглашали наших евангельских проповедников в свои церкви и даже предоставляли свои здания для евангельских христиан и наших Богослужений, поскольку многие еще не имели своих зданий для Богослужений. Митрополит Антоний умер в 1926 году. Незадолго до своей смерти он поручил священникам отдать

храм Петра и Павла, в котором он служил в Москве, местной церкви евангельских христиан. С этого времени Богослужения евангельских христиан проходили в храме. В 1927-1928 годах я часто ездил из Ленинграда в Москву и проповедовал в этом храме, вместо обычных Богослужений, которые раньше были только православными. Всякий раз, когда я проповедовал в этом храме, собиралась большая аудитория. Когда людям предлагали помолиться, раздавались общие громкие молитвы к Богу.

Новая группа образовалась в русской православной церкви, и она предприняла попытку организоваться через проведение конгрессов, конференций, специальных Богослужений. 15 марта 1923 года конгресс древнеапостольской церкви был созван в Москве. Я принял приглашение от организационного комитета. Меня информировали, что мне предоставляют в программе выступление продолжительностью один час.

Проповедь в православной церкви

Прибыв на этот конгресс и узнал, что назначен первым выступающим. Председательствующий объявил, что И.С.Проханов, президент Всероссийского Совета Евангельских христиан будет первым проповедником на этой сессии. Когда я приблизился к кафедре, епископ Введенский, председатель, пожал мне руку и я начал говорить. На кафедре были епископы, архиепископы, профессора Богословских академий, и я увидел перед собой большую аудиторию священников и ведущих мирян русской православной церкви. Я заверил их, что пришел сюда от имени всего евангельского христианского движения не критиковать их, но помочь преодолеть те трудности, которые они разделяют в нашем духовном опыте. Я окончил свое обращение словами: "Если председательствующий разрешит, я хотел бы пригласить всех присутствующих помолиться. Все монахи, священники, епископы, архиепископы поднялись со своих мест, и я помолился за Россию, за русский народ, за православную церковь, прося Господа послать обновление. Я благодарил Бога за духовное возрождение,

которое началось в евангельском движении, просил, чтобы это все позволило русскому народу начать новую жизнь.

Когда я закончил молитву, толпа служителей и мирян окружила меня, пожимала руки и просила меня: "Пожалуйста, дайте нам копию вашей молитвы". Это было естественной просьбой, потому что православные священники и миряне имеют привычку молиться только словами формальных молитв, которые были созданы века назад. Многие из них не знали даже, можно ли молиться вообще своими словами. Они также просили сказать, где проходят наши Богослужения, просили нашу литературу и задавали много других вопросов. Каждый мог увидеть, что новые мысли, новые источники наполняли их ум. После моего выступления и молитвы председательствующий объявил перерыв и сказал: "Мы должны сделать передышку от необычного сильного впечатления, которое мы только что пережили".

В течение этого перерыва я обрел новых знакомых. Один из них, профессор из академии сказал: "Это была замечательная постановка вопроса". Сессия возобновилась. Священник Е. читал из Нового Завета вторую главу книги "Деяния Апостолов" и объяснил создание апостольской церкви в духе моего воззвания.

Один голос из толпы

Аудитория не была единодушной. Когда священник Е. кончил свое выступление, раздался голос из аудитории: "Что я вижу! Представители сектантов имеют право говорить на этом конгрессе православной церкви! Что бы подумали наши святые отцы, если бы они были живы!" Председательствующий Введенский быстро ответил: "Я хотел бы попросить того, кто произнес эти слова, чтобы он встал". Но человек не обнаружил себя и председательствующий сказал: "И.С.Проханов пришел к нам по нашему приглашению и сказал нам совершенно откровенно, смело, что у него на сердце. Но здесь находятся люди, у которых не хватает смелости выразить открыто то, что они хотят сказать."

Социальное и духовное состояние нашего союза в это время было на высоком уровне, показывали духовную силу и новые прогрессивные группы православной церкви, а также другие движения, начавшиеся среди людей вне церкви. Например, движение под названием "трезвенники". Священники, епископы, архиепископы православной церкви начали утрачивать внимание к духовным нуждам своего народа. И миряне сами начали строить новую жизнь, как они ее воспринимали. Это движение начал Иван Чуриков в Петербурге. Один из последователей Чурикова, Иван Колосков начал это движение в Москве. Он преследовался православным священством. Осенью 1922 года, когда я был в Москве и проводил Богослужения в русской православной церкви, Иван Колосков испытал большое потрясение. Вскоре после этого он выразил свое желание присоединиться к нашей московской церкви вместе со своими последователями. Он был принят. После этого он и его последователи посещали нашу церковь и были приняты в Союз. Я никогда не забуду переживаний в начале двадцатых годов. Небывалый голод среди русского народа. Не было еды, а если и была, то очень плохого качества. Брат Колосков и другие наши члены открыли столовые в разных районах Москвы, в которых они кормили голодающих. Это было добрым свидетельством евангельских христиан для простых людей.

Второе тюремное заключение 1922-1923 годы

Для которого, я исполняю посольство вузах"

Ефесянам 6:20

Христос сказал: "Гнали меня, будут гнать и вас" (Иоанн 5:12). Этот закон духовной жизни находит свое подтверждение в любое время. Некоторые члены православной церкви и даже те, кто принимал участие в древнеапостольской конференции, видя наш моральный успех, еще больше возненавидели наш Союз. Они стали посылать доносы правительству. Этим самым они вызвали систематические и тщательные обыски в наших домах и местах нашей работы.

В апреле 1923 года в 12 часов ночи, в то время когда я еще сидел за своим рабочим столом, я услышал шум, дверь открылась, я увидел двух человек. Они были из ЧК.

Поиск доказательств обвиняющих меня

Они показали свои документы и разрешение на проведение обыска в моем доме. Я был чрезвычайно добрым к ним и показал им все, что они хотели видеть из моих бумаг. Затем я спросил начальника: "Что вы ищете?" "Контрреволюцию", - ответил он. Очевидно, они не нашли ничего против меня. После завершения обыска начальник сказал: "Вы должны пойти с нами". "Вернусь ли я домой?", — спросил я. "Да", ответили мне. Когда мы вышли на улицу, я увидел автомобиль, на котором мы отправились к евангельскому центру. На протяжении короткого путешествия начальник стал более разговорчивым, он сказал: "Вы сделали добрую пропаганду своих идей в православной церкви". Очевидно, он был на том конгрессе, где я выступал. Они обсуждали итоги этого конгресса в своей штаб-квартире.

По прибытию в наш центр я увидел много милиционеров, красноармейцев и представителей ЧК. Они произвели обыск в Библейской школе, а также во всех комнатах на этаже, проверили комнаты, где был дровяной склад, хранились продукты. Начальник спросил: "Каковы результаты". "Ничего особенного", - был ответ. Тем не менее представители власти в моем присутствии очень тщательно осуществили проверку во всех наших комнатах, стали обыскивать даже туалеты и наконец приступили к обыску моего рабочего кабинета. Я показал им все мои бумаги, которые находились на столе, также и в других местах. После окончания обыска начальник сказал: "Мы ничего не нашли, поэтому оставляем вас на свободе". В это время многих арестовывали и многие не вернулись домой. Все, кто принимал участие в обыске, оставили наше помещение и мы с сотрудниками собрались вместе в моем кабинете для молитвы. Мы вернулись домой уже около трех часов утра.

В эти дни наш Союз занимал полный этаж в большом доме. Мы имели в нашем офисе 27 работников в различных отделах: миссии, издательский отдел. Библейская школа. Во время обыска один из чекистов сказал: "Вот где центр евангелистов!" Мы были совершенно уверены, что должны еще более трудиться после этого обыска и не сокращать свою работу. Я побуждал своих соработников трудиться еще более ревностно. И продолжал проповедовать по воскресеньям в большом здании Шведской лютеранской церкви, в Библейской школе, издавал и редактировал наш ежемесячный журнал "Христианин" и вел очень большую переписку.

Однажды, когда я вернулся из Библейской школы в свою квартиру около десяти часов вечера, я увидел на кухне красноармейца. Он сказал: "Я должен сходить к моему начальнику". Он вернулся примерно через час с офицером и с помощником с револьвером в руках. Офицер, целясь из револьвера мне голову, сказал: "Вот документ, который вы должны подписать". Я подписал, это был приказ из московского ЧК добровольно явиться через день в Москву в главное управление ЧК к двум часам пополудни. После того как я подписал и получил

необходимые документы, офицеры оставили мой дом. Мы помолились и отдали все это в руки нашего Господа. На следующий день до полудня я провел в здании Совета, имел встречи с преподавателями Библейской школы, подготовил очередные лекции в соответствии с моим регулярным планом и расстался со всеми с молитвой. Это были торжественные часы, потому что никто не был уверен, что я вернусь.

Меня сопровождал в Москву один из секретарей, брат Д. В Москве мы посетили нашу церковь. Я произнес там короткую проповедь и помолился с теми членами московской церкви, которые там присутствовали. Затем мой секретарь и я отправились в управление ЧК. Когда мы вошли в здание, брат Марцинковский, известный лектор по христианским вопросам, выходил из здания. Он сказал нам, что ему приказано, прекратить работу, и в этот же день получить свой паспорт и оставить Россию. Мы расстались с глубоким чувством сожаления.

Мой секретарь и я ожидали очень долго. Почти все работники ЧК ушли из здания. Затем начальник отдела ЧК по религиозным вопросам в сопровождении солдат с револьверами вышел и они повели нас в тюрьму. В одной из комнат подвала мы должны были сдать все, что находились в наших карманах: часы, ножички, ключи и так далее. Мы были направлены в комнату обыска, где нас еще раз проверили. Затем зашли в комнату, разделенную перегородкой. Эта комната на местном жаргоне называлась "хлев для свиней". Это была довольно маленькая комната, наполненная заключенными. Среди них я заметил несколько священников и епископов. Войдя в комнату, я сказал очень громко: "Мир вам!" Некоторые что-то пробормотали в знак приветствия, но священнослужители хранили молчание, видимо не желая отвечать на слова приветствия евангелиста. Даже тюремные стены и неопределенное будущее не смягчило их.

Спустя час все узники были выведены из камеры за исключением двух молодых людей, это были воры, и нас. Мы преклонили колена и молились, затем подложив под головы пальто, мы попытались заснуть, но это было очень трудно.

Нас отправляют во внутреннюю тюрьму

На следующее утро солдаты из ЧК пришли и отвели нас в другую комнату, немножко получше, но также переполненную узниками. Как мы поняли, эта комната называлась "собачья конура". На следующий день нас перевели в так называемую внутреннюю тюрьму, где содержались самые опасные политические преступники. Какое совпадение. Апостол Павел и Сила тоже были во внутренней тюрьме (Деяния Апостолов 16:24). Здесь не было только деревянных колод для наших ног, не было и землетрясения. Мы скоро были переведены в комнату средних размеров, где мы оставались в течение одной недели. Это было место, в котором происходило определение судьбы заключенных. Некоторые оставались в тюрьме, а других посылали на смерть. Здесь мы встречались со многими преступниками и заключенными. Один бандит был схвачен на месте преступления. Конечно, позднее его расстреляли. Он нервничал, но не проявлял никакого чувства раскаяния.

Первый день Пасхи мы провели в комнате внутренней тюрьмы. Питание было очень плохое. По утрам нам давали кипяченую воду и два кусочка сахара. В 12 часов нам давали суп, сваренный из рыбьих костей. На свободе никто из нас не стал бы есть этот суп. Здесь не было ничего другого. Голод усиливался. В шесть часов нам давали кашу из проса. Это было все. Не было никаких жиров так необходимых в нашем климате. Мы очень сильно страдали от голода. Но на первый день Пасхи меня вызвали в контору внутренней тюрьмы. Когда я вошел, мне дали подушку, одеяло, а также два пасхальных яйца и светлый кулич, пасхальный хлеб с запиской, что все это от моих друзей. Брат Д. и другие также получили посылки. Никто не может описать то великое чувство радости, которое переполняло наше сердце. Мы оба преклонились перед Господом и благодарили его за дивные дары, полученные нами.

Перевод в другую тюрьму

Через неделю генерал К., брат Д. и я были переведены из внутренней тюрьмы в Бутырку. Это была центральная тюрьма для всей России. Нас поместили в камеру, где было двадцать шесть заключенных. Это было ужасное время. Католический священник Буткевич был расстрелян. Среди заключенных в нашей камере были воры, разбойники, убийцы и политические заключенные. Здесь была группа офицеров из казачьего полка, которые ожидали своей участи. Были офицеры из Белой армии. Было довольно странно видеть, что среди политических заключенных были советские служащие, коммунисты и беспартийные.

Однажды всем было приказано покинуть камеру. Нас провели через длинный коридор, затем остановили. Мне было приказано оставаться в одной из камер, а других, в том числе и брата Д., повели дальше. Только те, которые имеют друзей в тюрьме, только они могут понять, что значит отделение от друзей. В течение нашего пребывания в первой камере мы каждый день разговаривали об Иисусе Христе с заключенными. Мы достали с большим трудом Новый Завет, который мы читали сами и давали читать другим узникам. Истинная духовная атмосфера начала складываться в камере. Узники уделяли особое внимание мне. Оба, брат Д. и я, по очереди читали главы из Писания и молились каждый день утром и вечером. Это был источник духовной силы для нас и свидетельство для других узников.

Духовная атмосфера внутри тюремных стен

Первый день нашего пребывания в камере мы наблюдали ссоры и ругань в разговорах среди заключенных. Но спустя несколько дней, они стали более вежливыми. А спустя две недели ни одного плохого слова уже нельзя было услышать. Тишина и мир царили в этой камере. Даже узники, которые были под угрозой смертной казни, начинали улыбаться. Так как камера становилась все более и более спокойной, инспек-

тор, совершая обход тюремных камер, выразил свое удивление и вскоре пришел к заключению, в чем причина. Иногда другие заключенные спрашивали: "Почему вы всегда такие радостные". Потому что мы верим и чувствуем, что Бог с нами," - был наш ответ. В течение нашего пребывания в первой камере произошел следующий эпизод. Обычно узники в нашей камере имели возможность совершать двадцатиминутную прогулку. В углу двора росла большая сосна. Брат Д. забрался однажды на вершину этой сосны и сел там. Я стоял во дворе. Внезапно я услышал, что он начал рыдать и плакать и сказал мне: "Мне очень жаль вас, брат Иван Степанович, вы же невиновны, вы работали для людей, а теперь вы здесь среди преступников. Какая несправедливость!" Я утешил его, с улыбкой говоря: "Во-первых, это есть воля Божия, которая вся во благо, несмотря на то, приятно это нам или неприятно. Во-вторых, это великая честь - быть там, где был Христос и Апостолы несколько веков назад".

Когда я пришел в новую камеру, мне показали кровать и сказали: "Пользуйся этой кроватью, здесь спал генерал П., который вчера был расстрелян". Я взял эту кровать с внутренней молитвой. Рядом была кровать, на которой размещался офицер, бывший здесь с генералом П. и который получил приговор к пятилетнему тюремному заключению. Он был с Кавказа как и я. Мы вспоминали с ним многие события, которые нам обоим были хорошо известны.

Вскоре после этого меня перевели в новую камеру и я понял, что это камера, где сидят самые ужасные преступники. Среди них был один, совершивший сорок восемь убийств женщин, которых он заманивал к себе в дом.

Описание узников

В моей новой камере узники были той же категории, что и в предыдущих камерах. Но среди них был один особый человек. Ему было около тридцати лет. Каждый день в пять часов он терял сознание и начинал биться и метаться. Даже четыре человека не могли успокоить его. Но спустя пять минут он

снова приходил в нормальное состояние. Он страдал от какого-то особого приступа эпилепсии, которая была результатом контузии на войне в сражении в районе реки Двины. Находясь без сознания, он часто повторял - "Река Двина".

Спустя несколько дней, один толстовец был приведен в камеру. Я начал с ним говорить о Священном Писании. Затем привели в камеру еще одного толстовца. Все узники имели возможность ежедневно выходить на прогулку. На этих прогулках я познакомился со вторым толстовцем и мы начали дружеский разговор. Я также встретил одного священника, который с утра до ночи говорил о своем отчаянном положении и о трудностях, которые пали на долю его жены и детей. Я пытался утешить его цитатами из Священного писания, но он, чувствуется, не принимал этого. Я говорил также с другим священником. В окно он увидел кого-то и сразу начал кричать: "Подожди, живой христианин, мы доберемся до тебя". Этот священник принадлежал к старой ветви православной церкви. А тот, на улице, принадлежал к так называемой "живой церкви", поддерживаемой Советским правительством. Священник старой церкви чувствовал, что они были арестованы по фальшивому обвинению со стороны "живых" христиан. Таким образом каждый стал восставать на каждого. Там были многие священники, епископы, архиепископы, но я не сумел найти контакта с ними. Они были в другой группе и в другой камере, мне кажется, что власти специально изолировали меня от священников. Возможно, причиной были мой постоянный оптимизм и твердость.

Удивительная встреча с дружественным священником

Однажды мне и некоторым другим узникам было приказано выйти из камеры во двор для фотографирования. Когда я пришел во двор тюрьмы, я был удивлен, увидев там священника Е., который выступал на Московском церковном конгрессе после меня. Он тоже должен был сфотографироваться, там же был братом Д. Я смог обменяться несколькими словами с ним

и дорогим братом Д. Это только один эпизод, который показал, как прекрасно в тюрьме встретить добрых друзей.

Я вспоминаю и другой случай, который принес мне великую радость. Нам с братом Д. было дано разрешение получить продуктовые посылки, приготовленные нашими братьями. Один из членов Московской церкви решила вместе с другой сестрой приносить нам продуктовую посылку каждую неделю. Эти посылки содержали обычный хлеб, сыр, колбасу. Конечно, все это было очень необходимо для нашего здоровья, так как пища в тюрьме была очень и очень плохая. Это помогало не только мне, но также другим узникам, которые не получали подобных подарков, и с которыми я щедро делился. Но и особые дары. Это были песни христианской любви наших братьев и сестер, которые они пели, стоя за стенами тюрьмы. Через эти дары они посещали нас, и в те дни я понял, всей душой почувствовал, что значит быть узником и получать знаки любви из вне. С этого дня я с особым чувством повторял слова апостола Павла: "Помните узников, как бы и вы с ними были в узах, как и сами находитесь в теле" (Евреям 13:3).