Мне было 3,5 года, а старшей сестре Ире 5 лет, когда умерла от туберкулеза мама. Это был 1932 год. Два года прошло с тех пор, как раскулачили нашу семью. Отобрали дом и все имущество.

Мой дед, Прокопий Семенович Игнатьев, конечно, был зажиточным крестьянином: арендовал две мельницы, занимался торговлей, имел кузницу, шерстобитку, жнейку и молотилку, лошадей, корову да овец. Словом, все, что необходимо хорошему хозяину для ведения крестьянских дел.

Дед всегда был рад подсобить, если кому-то в деревне требовалась его помощь: кому телегу отремонтировать, кому молотилка или жнейка его понадобятся. А еще была у него особая привязанность к лошадям. Селекционные лошади-тяжеловозы Игнатьева и в послевоенные годы славились своей выносливостью.

В архивном фонде Нылгинского РИКа в личном деле гражданина деревни Лудзил Игнатьева Прокопия Семеновича имеется протокол общего собрания деревенской бедноты от 26 февраля 1930 года: «Заслушали вопрос «О ликвидации кулачества». Постановили: раскулачивание Игнатьева П.С. признать правильным. По решению того же собрания мой раскулаченный дед пребывал в местах лишения свободы до 1933 года.

В 1934 году произошло повторное раскулачивание семьи Игнатьевых. Заседание избиркома Кулябинского сельсовета от 16 октября постановило: отнести Игнатьевых к группе кулаков и лишить всех взрослых членов семейства права изби-

рательного голоса. В этом же деле имеется опись изъятой одежды и имущества: самовар, пять подушек, тулуп и шуба, наволочки и скатерти, две пары валенок, одеяло и так далее, а на дворе октябрь — скоро зима.

В 1934 году наш отец уехал в Ижевск на заработки. Нас, детей, забрал с собой недавно вышедший из заключения дед. Увез подальше от родной деревни. Началась наша кочевая жизнь. Селились в пустующих домах. Детские воспоминания связаны почему-то с «вкусными» бабушкиными суррогатными лепешками из перемолотых листьев липы и лебеды.

в первый класс я пошла, когда жили мы в деревне Средний Постол; во второй – в деревне Гайн, третий класс заканчивала в Кыйлуде, четвертый — в деревне Жужгез. Ни в одной деревне дедушка не был зарегистрирован как житель. Так и умер на 56-м году жизни, похоронен в 1943 году без свидетельства о смерти. В 1942 году умерла сестра Ира...

Помню, отец часто навещал нас, когда мы с дедушкой и бабушкой на мельнице жили. Взрослые подолгу о чем-то разговаривали, но никогда не посвящали нас с сестрой в свои проблемы.

Лишь спустя многие годы, когда читала архивные материалы о своей семье, я поняла, какой ценой отец, дедушка и бабушка оберегали нас от страха и голода. Какие унижения и лишения пережили они. И как мудры они были в том, что не заложили в наши детские души обиду на Советскую власть.

Училась ли я в Можгинском медучилище, работала ли фельдшером в поселке Нылга или заведующей в детских яслях в Ижевске, я всегда помнила слова отца:

«Старайся, чтобы всегда исходило от тебя добро к людям».

Стараюсь.