В 1920 году Бодров вступил в РКП(б), в 1927-м был исключен из партии за принадлежность к троцкистской оппозиции.

Семейная жизнь М.А. Бодрова продолжалась недолго и прервалась в 1929-м, после первого ареста.

По последнему приговору в 1935 году Бодров получает пять лет лагерей. Его направляют сначала в Карлаг (Казахстан), а затем в Севвостлаг — на Колыму. Здесь его как «особо опасного» помещают в ОЛП Зырянка, поселок, расположенный в 90 километрах от Полярного круга.

Постановлением тройки НКВД по Дальстрою от 14 сентября 1937 года Михаил Антонович Бодров был приговорен к расстрелу. Приговор незамедлительно привели в исполнение.

При обыске во время ареста в 1935 году у Бодрова была найдена написанная им листовка с четким изложением критических взглядов оппозиционера:

«1. Нынешний сталинский режим ничего общего не имеет с диктатурой пролетариата, т.е. с властью рабочих. Мы имеем не власть рабочих, а неограниченную диктатуру бюрократической олигархии, которая своим террористическим режимом превосходит старый царский режим и даже господствующий режим в Германии и Италии.

2. Рабочий в России политически угнетается и экономически эксплуатируется. Материально русский рабочий живет не только хуже западноевропейского безработного, но даже хуже китайского кули.

3. Все, что ныне выдается за «социализм», — ложь и обман.

4. В связи с колхозной авантюрой — деревня разорена.

5. Во всей стране свирепствует абсолютное бесправие. Тюрьмы, ссылки и концлагеря — переполнены сотнями тысяч ни в чем не повинных людей.

6. Управленческий аппарат обжирается от изобилия — внизу рабочая масса и трудящееся крестьянство изнемогают от недоедания и непосильного труда.

7. В городах, на фабрике-заводе, в деревнях, колхозах, совхозах — методы труда напоминают крепостные…»

Михаил Бодров — один из безусловных руководителей голодовки двухсот четырех заключенных-троцкистов на карантинном пункте в Магадане. Фамилии Бодрова и его гражданской жены Анисьи Григорьевны Штифановой постоянно фигурируют в агентурных донесениях. Выходить на общие работы Бодров отказался, попытку вмешаться в его личные семейные отношения назвал «циничной и гнусно-шантажистской», добавив к этому: «Что же касается открытой угрозы перевести меня на штрафной паек за отказ от общих работ, то мне кажется — это просто несерьезно и смешно. Потому что «пугать» политического человека, находящегося в беспрерывном заключении с 1929 года, штрафным пайком просто не остроумно».

В безнадежной глухомани Зырянки упрямо отстаивающий свои убеждения Бодров совершает отчаянный поступок. Когда его за отказ от работы должны были водворить в подконвойную палатку, он, как написано в акте, «нанес себе порез в области шеи обломком бритвы». “Миша, держись, крепись, пусть рабочие смотрят, как расправляются фашисты!” — кричала Штифанова…»

Находясь в колымском заключении, он активно участвует в лагерном сопротивлении — массовой голодовке, в забастовке.

В архиве Международного общества «Мемориал» хранится письмо М.А. Бодрова семилетнему сыну Толе. Вот это письмо (опубликовано в книге «Папины письма»):

«Моему милому мальчику — Толе! Посылаю тебе на память тетрадь, которую я получил еще будучи в тюрьме. Записывай в нее свои уроки.

Когда испишешь — сохрани, как память, что твой папа около пяти лет просидел в тюрьме. Когда мы встретимся с тобою, по записям в этой тетради — я буду судить о твоих первых ученических шагах.

Учись так же хорошо, как хорошо учится твоя сестрица — Тамарочка.

Крепко целую тебя. Твой неисправимый троцкист папа.

г. Семипалатинск, ссылка (5.10.1934)».

Отцовское письмо сын не прочитал. К сожалению, ни одно письмо Бодрова адресатов не достигло. Они были перехвачены сотрудниками НКВД. В итоге они оказались подшиты в следственное дело и в 1995 году обнаружены сотрудниками «Мемориала».

Общество «Мемориал»