Лапидус Елена Александровна

Прошло много лет, и я не могу вспомнить в одночасье, о чем думалось тогда... там... Но странно, что до сих пор как-будто бы пойманный в паутину моей памяти бьется один и тот же привычный вопрос: «За что?»

Этот вопрос никогда не оставит меня. Он завладел моим сознанием в пору девической зрелости, в пору осмысливания окружающего мира, в пору расцвета физических сил.

Впервые он возник в одиночной камере Саратовского изолятора, куда меня поместили сразу после ареста; с этим вопросом я засыпала, с ним же и просыпалась.

Помню, 5 декабря 1951 года вся наша страна праздновала день Сталинской Конституции. Это был нерабочий день. Однако молодежная бригада, в которой я работала, несла в этот день так называемую ударную вахту на строительстве «Газнефтепроводстроя» в городе Саратове. В этот знаменательный день меня арестовали.

Моя «вина» состояла в том, что на профсоюзном собрании строителей «Газнефтепроводстроя», находясь в кругу подруг, я высказала свое неприятие методики голосования общими списками, используемой тогда на выборах различных уровней.

Я не отрицала этот факт; я действительно считала неправильной методику голосования общими списками. Я участвовала в выборах первый раз в жизни и наивно считала, что нужно голосовать за каждого кандидата отдельно, учитывая все его заслуги и недостатки.

Еще одна «вина» делала меня уязвимой: мне было предъявлено обвинение в том, что я принимала участие в разговоре, происходившем в молодежном общежитии среди друзей и подруг: мы обсуждали тяжелые условия труда и быта наших колхозников.

И этой «вины» я не отрицала... Но самое невероятное произошло тогда, когда мне предъявили обвинение. Тогда я узнала о себе самой сведения, потрясшие меня до глубины души. Эти потрясающие сведения целиком меняли мою короткую биографию.

Оказалось, что я, Елена Лапидус, воспитанница детских домов почти с самого рождения — не просто безродная девочка! У меня — Елены Лапидус — есть мать и отец, я — дочь замечательных родителей. Родителей моих арестовали и судили как врагов народа еще в 1937 году, когда я только что родилась. Отец был редактором газеты, а мать — корреспондентом этой же газеты.

Не знаю, как это получилось, но родственники не проследили мой путь по детским домам и в конце концов потеряли мой след. Итак, я обрела родителей, хотя рядом со мной их не было.

Именно в это время, в феврале 1952 года, судьба преподнесла еще одно испытание: приговор суда. Меня осудили к восьми годам лишения свободы и пяти годам поражения в правах. Я не ожидала этого. Моя наивность и вера в справедливость «не предусматривали» такой жестокости. Я была не только комсомолкой, но и комсоргом строительного участка и гордилась этим, все это было мне дорого. Мое горе усугубляла мысль о том, что я уже не буду принимать участия в моем первом сознательном гражданском акте — выборах в Верховный Совет.

Сейчас я довольно легко описываю минувшие события — они происходили в другом временном отрезке и на другом участке жизненного пути; тогда же все это было трагично!

Да, не забыть бы! Меня направили в Луганские степи на сельхозработы — отбывать наказание. В бараке, где я жила, почти рядом со мной на нарах поместили женщину — одну из предателей прославленной организации «Молодая гвардия». Я страшно переживала это соседство; постоянное ощущение нравственной грязи не покидало меня ни на минуту.

Однажды я услышала, что под Куйбышевым, на Волге, начинается строительство ГЭС. Я немедленно подала заявление на великую стройку того времени. В том же году я приехала в Ставрополь и начала работать на лесосплаве; когда затопили Ставрополь, я работала на строительстве нового города — будущего Тольятти.

Наши рабочие бригады были сформированы из молодежи различных национальностей; здесь были русские, евреи, латыши, эстонцы и другие.

Часто пересматриваю бригадные фотографии и желаю добра всем тем, кто работал со мной в трудных условиях лесосплава, где за один день работы зачитывали три дня срока.

Впоследствии я осталась работать в Новом городе, там и разыскали меня самарские родственники в 1957 году.

Мою маму реабилитировали посмертно в 1956 году, меня — в 1961 году.

Тридцать лет я проработала на 4 ГПЗ.