ЗА ГОРДОСТЬ И СЛАВУ СВОЕЙ НАЦИИ

Николай Николаевич Ким

Почетный член Российской Академии архитектуры и РАЕН, доктор архитектуры, Заслуженный архитектор РФ, лауреат Госпремии СССР, профессор

Меня, как одного из старейшин московских корейцев, попросили написать статью о пережитых советскими корейцами репрессиях 30-х годов и насильственном переселении наших родных из Дальнего Востока в 1937 году. Знаю, эти воспоминания не всем нашим современникам интересны, но считая своим долгом способствовать сохранению исторической справедливости и правды об ушедших из жизни наших многострадальных родителях и старших братьях и

сестрах, я согласился написать небольшую статью, основанную только на фактах и эпизодах моей жизни и жизни моих родных. И это естественно: я не историк. Исторические обобщения- это не моя специальность.

СОЛНЕЧНОЕ ДЕТСТВО НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ.

Мои родители - малограмотные крестьяне: отец Ким Дык Сун (1878- 1943) и мать Тен-Си (1883-1948) уехали из Кореи (Хам Гьенг Бук До) в 1910 году, когда Корею оккупировала Япония, поселились в маленькой деревушке около города Николаевска-на-Амуре, а затем жили в самом этом городе до 1925 года.

Родители выстроили своими руками домик с "ондоли" (отапливаемый пол"), второй брат Хак Сон (1908-1983) работал извозчиком и содержал всю большую семью. Старший брат Угын (1900-1992) рано сбежал из дома на попутном грузовом судне в Японию, на учебу, не подчинившись воле родителей жениться.

Почему сейчас мне кажутся те далекие годы детства солнечными? Учились в 4-классной корейской школе, были сыты, одеты в ватную самодельную телогрейку, обуты зимой в "унты" из мешковины с соломенной подстилкой, а летом босиком. Никто не стрелял, не дразнил. С утра до вечера на воздухе игры, в том числе, естественно и военные. Рыбалка с самодельными удочками и крючками.

Помню только солнечные дни, хотя зимы были холодными, суровыми. Для сравнения с нынешними днями, я взял только один номер сегодняшней газеты "Известия" (11.03.97), где под заглавием "Южу спасают всем миром, а российское правительство безмолвствует" сказано: "...из-за многомесячной невыплаты пенсий и детских пособий сотни детей и престарелых находились на грани самого настоящего голода. Худо, когда на каждого родившегося в г. Южа приходится четверо умерших". Десятки таких сообщений ежедневно.

В те годы г. Николаевск был весь разрушен в войне с японской армией. После ухода японцев многие корейцы-патриоты выходили

из подполья и создавали общественные и политические организации.

И я, естественно, был в пионерах, с гордостью ходил с красным галстуком. А в 14 лет - в комсомоле.

А какой   же это был богатейший край! Вот один эпизод. Однажды брат Хак Сон взял меня с собой на сенокос для своей лошади. Проехали на телеге за город километров 5. Впереди маленькая деревушка из нескольких дворов. Все жители собрались на берегу речушки. Оказывается, шла горбуша на икрометание. Быстрая и мелководная речушка бурлила, от переполнившей ее воды бьющейся рыбой. Мы руками выбрасывали эту рыбу на берег и погрузили на телегу. Приехали домой с полной телегой рыбы вместо травы. В 1925 году наша семья переехала в Хабаровский край, Бикинский район, село Сталина (ст.Розенгартовка). В селе была только 4-классная корейская школа. Я учился и закончил 7-летнюю школу крестьянской молодежи в русской деревне Лермонтовка в 1931 г. в 4-х километрах от дома. Хождение в такую даль по зимним морозам и ветрам в школу дало мне хорошую физическую закалку. В этой школе мое имя Хак Себ изменилось на Николай по месту моего рождения - г. Николаевск. Так было удобнее учительнице. Я до сих пор удивляюсь искусству корейцев создавать по интуиции гидротехнические сооружения - выкорчевывание, выравнивание территории, рытье главных и вторичных канав для подачи воды на рисовые чеки. И все это без землемерных инструментов.

В нашем селе было около 120 корейских дворов. В школе, в которой был директором вернувшийся после учебы в Японии и Корее мой старший брат Угын, ставились спектакли на корейском языке и различные другие общественные мероприятия, в том числе спортивные состязания, особенно по корейским праздникам. Строго соблюдались корейские обычаи и традиции. -

И это село в моей памяти осталось солнечным краем. Вспоминаю, как жили люди дружно, помогая друг другу во всем. В домах замков вообще не существовало. Уходя из дома, обычно ставили на ворота или двери подпорку из обычной палки, что означало: хозяев дома нет. Нравы и честность -достойны подражания.

В ДАЛЕКИЕ КРАЯ,  НА УЧЕБУ

По окончании 7-летней сельской школы, я уехал из Дальнего Востока на учебу в г. Иваново, в Строительный техникум. В те годы многие из корейской молодежи так поступали. Летние 2 месяца, до начала занятий, я нанялся в бригаду разнорабочих на стройку и работал. Таскал раствор на носилках и кирпичи на козлах по стремянкам на верхние этажи.

Жил в студенческом общежитии, четверо в одной комнате. Это были голодные годы. Вечерами делаем уроки на голодный желудок. У приезжих из сельских мест девушек иногда водился хлеб. Мы тянули жребий- кому идти просить у них кусочек хлеба.

В течение двух лет питания непривычной пищей: черный хлеб, кислые щи, сага, у меня появились желудочные заболевания.

По дороге на курорт (по бесплатной путевке), я оказался в Москве, познакомился с Московским Архитектурным институтом, куда по конкурсу поступил. А конкурс был 13 на 1 место!

РАСКУЛАЧИВАНИЕ И НАСИЛЬСТВЕННОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ

МОИХ РОДИТЕЛЕЙ И РОДНЫХ

Через полтора года после моего отъезда на учебу, зимой 1933г. раскулачили моих родителей и брата Хак Сана. Семью из четырех взрослых и шестерых детей выселили из построенной своими руками хаты и родного села, перевезли в глухую дальневосточную тайгу на лесоразработки. Не всякий человек может представить себе жизнь такой многодетной семьи в условиях суровой зимы с -30 и ниже градусов с сильными ветрами, не имея "ни кола, ни двора". Как выжить и понять - за что такое наказание? В чем, когда и где провинились? Кто и по каким критериям определил, что они были кулаками? А если даже были кулаками, при чем дети, тем более малолетние?

Насколько я помню, у них кроме хаты и одной лошаденки ничего не было. Значит, была какая- то склока и лживые показания. Я подозреваю на лиц, которые были, видимо, недовольны очень грамотным директором школы - моим старшим братом Угыном, вернувшимся к тому времени после учебы в Японии и Корее.

Как ни досадно, но судьба всех моих родных была исковеркана на всю жизнь, моя тоже и надолго, как у многих корейцев.

Жизнь на лесоразработках (если это назвать жизнью) тянулась около 4 лет. И вот новая страница трагедии. Осенью 1937 года получена команда быстро готовиться к отправке в дальний путь. Пошел слух: якобы повезут в теплые края. Распродали зимние носильные вещи, стали собирать вещи, продукты. 30 октября моих родных погрузили в грузовые с 2-этажными нарами вагоны по 20 душ: женщин, детей, стариков- всех вместе. Ехали, естественно, через Сибирь и доехали до места назначения - Казахстан (ст. Уш-Тобе). Доехали только 24 ноября. В пути 25 (!) дней через морозную в ноябре Сибирь! Многие, особенно дети и старики, не доехали до места назначения - умирали в пути. Умерших закапывали наспех на первых же полустанках и ехали дальше, не ведая - за что и куда? Мой отец заработал инсульт. И остальные тоже стали больными, но об этом расскажу позже.

А везли только за то, что были корейцами во исполнение Постановления № 1428-326 сс СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 21.08.37 г. " О выселении корейского населения из пограничных районов ДВК". Таким образом, была государственная политика против корейцев.

Учился я старательно, был на доске Почета как отличник. Был секретарем комсомольской организации курса, кандидатом в члены партии. Выдвигался кандидатом в депутаты Моссовета.

И в один день все рухнуло. Было получено письмо из Дальнего Востока о том, что мои родители раскулачены. Я то никаких вестей не получал. Я был обвинен в сокрытии социального происхождения. Исключен из партии и комсомола.

Сняли меня со стипендии, из института не исключили. Я решил во чтобы то ни стало продолжать учебу. Устроился на вечернюю работу в проектную группу. Утром- в институт, после обеда до вечера на работе, ночью - уроки и домашние задания. Все летние месяцы работал, чтобы жить. Так продолжалось 4 года.

Несмотря на трудности и голод (питался иногда один раз в сутки), получил диплом с отличием. Таким образом выполнил завещание моей дорогой и неграмотной мамы "учиться, если даже ради этого придется умереть! Ты один из нашей семьи идешь на учебу!"

Характерно отношение ко мне со стороны моих сокурсников, друзей, с которыми вместе преодолевали трудности студенческой жизни после постигших меня трагических событий. Это можно выразить одним словом: глубокое сочувствие.

Самое страшное в моей личной жизни в связи репрессиями моих родителей - это унижение личности, человеческого достоинства и

несправедливости. Наказание ни за что! Духовная рана намного страшнее физической. Она не заживается никогда!

Корейцы же, насколько я знаю, никогда и ничего плохого не делали ни против Советской власти, ни против России. Наоборот, они были активными борцами за освобождение Кореи, они славились как труженики по освоению дальневосточной целины, успешно внедряли рисосеяние и овощеводство на Дальнем Востоке.

Заслуги некоторых корейцев отмечены советским правительством. Прах моего тестя Ким Бяк Чу (Гюмьон) (1881-1969), как активного участника партизанского движения на Дальнем Востоке и тещи помещены на стене Новодевичьего монастыря в Москве.

Это единственные корейские фамилии на таком престижном кладбище - уч. 131.

Трагические последствия репрессий и насильственного переселения наших родителей мы чувствовали долго, остро чувствуем и сейчас. Разве мы можем считать себя полноценными корейцами, если с нашими соотечественниками объясняемся через переводчиков и лишены удовольствия читать литературу на родном языке? А что будет со следующим, после нашего поколением? Кого-нибудь это интересует?

Мы потеряли свою родную культуру, традиции, национальные достоинства. Мне горько и стыдно. А разве можно забыть наше недавнее прошлое? Вот лишь несколько примеров.

Мой старший сын Климентий после войны, в 40-х годах учился в Батумском мореходном училищем. После вызова меня и собеседования в определенном отделе я "по собственному желанию" забрал его, и он окончил строительный факультет Торфяного института. Здесь преград не было.

Моя сестра Анна (1924) окончила Казахский горно-металлургический институт. Работала после этого много лет главным специалистом-гидрогеологом. Однако унижалась каждый раз с паспортом, на котором стоял штамп с ограничением передвижения только в определенных местах пребывания.

Трагедия моя и моего народа трудно поправима. Нужно время, но еще больше требуется желание моего народа от мала до велика.

А еще нужно объединение желаний всей нашей нации, без различий идеологических взглядов.

К сожалению, этого нет и, видимо, не скоро будет. А объединение такого талантливого и трудолюбивого народа могло бы вывести нашу нацию и российских корейцев в число передовых.

В год 60-летия трагических событий помните об этом!

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА

После окончания института, руководство института и факультета (профессора И.С.Николаев, М.Я.Гинзбург) решили оставить меня в аспирантуре. Мне стоило больших трудов уговорить учителей отпустить меня хотя не надолго на практическую работу, что выглядело примерно как "не могу больше учиться, хочу жениться". Но истинная причина была в том, что я очень устал учиться. Под честное слово вернуться в аспирантуру через несколько лет меня по распределению направили в Совхозстройпроект.

Весной 1941 года участились вызовы в Дзержинский райвоенкомат. Каждая повестка гласила взять с собой пару белья, кружку, ложку, а для семьи - очередная травма. Жена была на 6-м месяце беременности и оставалась безо всякой материальной поддержки. Ее родители-пенсионеры (отец Ким Бяк-Чу) жили в 9-метровой комнате гостиницы, предоставленной как активному участнику партизанского движения на Дальнем Востоке.

Меня призвали в армию 21 мая 1941 г. т. за 1 месяц и 1 день до начала войны. К этому времени мы ожидали квартиру в доме, который строили от проектной организации. Но не успела начаться война, как дом отобрали какие то военные, а мою жену с родителями эвакуировали в Казахстан. В дороге вынуждены были свои носильные вещи, например, шубу, обменивать на буханку черного хлеба.

Моя армейская жизнь началась с солдатских бараков в г. Кинешмы, где формировались два батальона. Нас, москвичей, было 53 человека: учителя, музыканты, архитекторы и т.п. А вся остальная публика была из дважды-трижды судимых людей, с татуировками по всему телу, каждый с кличками вместо имен, с матом после каждого слова. Это были настоящие штрафные батальоны.

Кто за что из москвичей сюда попал - не знаю, но я-то точно за принадлежность к корейцам. Такие батальоны, как после я убедился, призваны впереди своих войск готовить дороги, мосты аэродромы, естественно под непрерывным огнем врага, а при от-

ступлении своих частей прикрывать их, уходить последними, опять взрывать...

По прибытии в Мурманск 6 июля 1941 года, шагая строем через город на строительство аэродрома, я впервые услышал незнакомые слова: "ведут урок". Это говорили глядя на нас женщины, стоявшие на тротуаре и покачивая головами, жалея нас - бандитов и воров.

Пройдя маршем около 30 километров, на болотистой местности со скалами и мерзлыми кочками, получили команду "Располагайся!"

Натянули палатки, поставили 2-этажные нары и печурки-"буржуйки" и городок был готов . На другой день приступили к строительству аэродромов для МИГов.

Взрывали громадные камни, выравнивали и вытаскивали их с будущего летного поля, срезали кочки, трамбовали грунт. Почти все вручную - техники у нас не было. И все эти работы проводили под непрерывной бомбежкой немецких самолетов .

А наша авиация нас не прикрывала. Известно, что в это время в Мурманске полярный день, когда солнце не уходит с горизонта. Как нам хотелось, чтобы наступали темные ночи, чтобы хоть немного можно было отдохнуть от солнечных лучей и бомбежек.

При бомбежках мы перестали убегать с поля. Бесполезно, невозможно угадать - куда упадет бомба. Однажды при очередной бомбежке я положил свой бушлат и лег на землю, глядел- как пикируют немецкие бомбардировщики и отрываются яркооранжевые бомбы- сигары . И вот, одна бомба летит точно на меня. Я закрыл глаза, промелькнул через мое сознание образ моей жены, мамы, двор Архитектурного института с фонтаном и площадь Большого театра в Москве. И все. Это как короткие кинокадры! Потом я услышал крики моих ребят: "Ким, убегай скорее оттуда!". Я пришел в сознание, открыл глаза и увидел рядом со мной воткнувшуюся в землю оранжевую сигарообразную бомбу длиной около 2-метров. Оказалось, она была бомба замедленного действия. Только эта случайность спасла меня. И с того памятного мига я точно знаю - ЧТО ТАКОЕ РОДИНА. Родина - это то, что человек видит перед неминуемой смертью, прощаясь с этим миром, только самое дорогое!

А скольких наших парней мы потеряли на строительстве этого первого объекта! Сильно поредели наши ряды после первых же недель. Из нас, 53-х москвичей остались в живых только трое. После окончания аэродрома пришли и заняли свои позиции грозные МИГи, а мы ушли на запад от Мурманска, на строительство дорог и мостов через болота и бурные горные речушки, убирая с пути камни и скалы. И все это опять под обстрелом врага.

Самое сложное в условиях Заполярья - это зимние условия войны при длинной полугодовой полярной ночи и снежных заносах, достигающих высоту до 3-4 метров.

Начал я службу в Армии рядовым красноармейцем, закончил капитаном на 2-м Белорусском фронте на территории Восточной Померании. Участвовал в освобождении острова Мазовецкого, Гданьска, Щецина и других городов.

Осенью 1944 года война на Карельском фронте закончилась. Получил задание Военного комиссара 19-й Армии: к утру следующего дня представить ему эскиз памятника воинам нашей Армии, павшим в боях за освобождение Советского Заполярья. Не было под рукой подходящей для этого бумаги - пришлось вырвать суперобложку сборника стихов А.С.Пушкина. Этот том я носил с собой всю войну.

Утром следующего дня эскиз памятника комиссар одобрил, завизировал и утвердил у Командующего. На третий день началась работа по строительству. В мое подчинение были выделены батальоны. Сооружен он из местного камня, бетонных блоков ( каким- то образом оказавшихся поблизости), а буквы выпилены из медных гильз от снарядов. Через 5 дней памятник был готов. Стоит он на высоком холме по среди дороги, идущей от Мурманска в сторону финской границы, к реке "Ура". Все воины нашего фронта при возвращении в тыл у этого памятника давали клятву сражаться до полной Победы и шли на переформирование, чтобы отправиться на 2-й Белорусский фронт. Снимок этого памятника был помещен в

солдатской газете "Сталинский боец" от 2 декабря 1944 г. № 278. Прощай, Карелия!

Из многочисленных боевых эпизодов, когда я должен был погибнуть, приведу лишь один.

В канун дня Победы-8 мая, на рассвете я с водителем Андреем Педь выехал на рекогносцировку к реке Одер, посмотреть состояние моста. Мост 5-пролетный, второй пролет оказался взорванным. Зарисовал и в обратную дорогу. Но здесь мы обнаружили нашего бойца - всадника, подорвавшегося на мине на той самой дороге, по которой только что мы проехали. Рассвело. И тут только выяснилось, что мы проехали по заминированной дороге и случайно не задели ни одной мины! Судьба! Ехали обратно по этой же дороге, точно по следам своей колеи, которые были хорошо видны на пыльной дороге.

Риск взлететь от мины был велик, но у нас не было другого выхода. Были ограничены во времени. Срочно укрепляли мост для перехода наших войск. Не знали, что завтра - конец войне! Таких эпизодов было много. И судьба оберегла меня.

За все 1414 боевых дней, на фронте я не встречал ни одного корейца. Но они были. Об этом я узнал только после войны.

В одном из музеев в Казахстане я увидел фотографию молодого корейского парня- капитана Александра Мина, посмертно получившего высокое звание Героя Советского Союза за героические подвиги на фронте с немецко-фашистскими захватчиками (погиб 9 июля 1944 года в боях за Ковель). Таких - единицы и мы должны о них помнить. Награжден 17 правительственными наградами, в том числе орденами "Красной Звезды" и двумя "Отечественной войны".

Пока я знаю только одну женщину - участницу ВОВ из кореянок. Это Валентина Николаевна Ли (родилась 4 сентября 1920 г.).

Окончив среднюю школу, она поступила в Московский Инженерно-экономический институт им. С.Орджоникидзе. После 3-го курса, 21 июля 1941 года 20-летняя Валентина ушла на фронт в составе Добровольной 1-й дивизии народного ополчения Ленинского района г. Москвы.

С августа этого года дивизия вошла в состав 60-й Стрелковой дивизии. С этой частью, в составе Юго-Западного фронта она дошла от Москвы до Берлина через огни и воды военного ада. Участвовала в освобождении г. Спас-Деминска Смоленской области, затем отступала с большими потерями в живой силе и технике, пе

реформировалась в Малоярославце, воевала в Московской, Тульской и Калужской областях.

В наступательных операциях участвовала в составе 49-й Армии Юго-Западного фронта под командованием маршала Г.К.Жукова.

Были месяцы, когда часть переходила в состав Центрального фронта под командованием маршала К.К.Рокоссовского при освобождении Украинского города Ковеля. За это дивизия была награждена орденом Красного Знамени. Запомним, кореянка Валентина Ли принимала участие в освобождении украинского города.

Валентина Николаевна Ли награждена 15 правительственными наградами, в том числе Орденом Отечественной войны.

Демобилизовалась из армии в июле 1945 года. Закончила начатый до войны институт, затем аспирантуру. Получила ученую степень кандидата технических наук 16.04.1964г. Имеет ученое звание старшего научного сотрудника.

Мне хочется особо отметить участницу Великой Отечественной войны Валентину Николаевну Ли, как представительницу прекрасного пола из наших соотечественниц. Знаю ее со школьной скамьи. Знал брата Павла Николаевича Ни-Ли, знаю прекрасных детей - дочку и сына. Счастья всем им!

В дни подготовки к празднованию 50-летия Победы я познакомился еще с одним соотечественником Виктором Сергеевичем Каном. Его отец Кан Сергей и мать были преподавателями во Владивостоке. В 1936 году отец проходил стажировку в Москве, в институте народов Востока и был репрессирован. Мать в это время находилась во Владивостоке, а 10-летнего мальчика Виктора отдали в детский дом № 2 Бауманского района Москвы. Нельзя без волнения вчитываться в строки автобиографического рассказа детдомовца черного лихолетья.

ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ

Отпраздновали окончание войны в своей части как могли. Кто-то плакал, другой салютовал стрельбой в небо, а все вместе пили и плясали. Вскоре пошел слух о том, что наша часть отправится на Дальний Восток на японско-корейский фронт. Значит, война для нас еще не кончилась.

Через несколько дней меня вызвал начальник штаба и спросил, правда ли, что я архитектор? Я ответил: " Так точно, товарищ под-

полковник, а окончил Московский Архитектурный институт в 1939 году". Последовал ответ о моей демобилизации и отправке всех архитекторов по месту жительства во исполнение Приказа Главнокомандующего. В начале июля 1945 г. в кузове попутной грузовой машины я отправился по развалинам Германии, Польши, Белоруссии и России домой. Никогда не забыть те жуткие картины послевоенных городов и сел, всего облика земной поверхности так называемой среды обитания человека, которую мы совсем недавно идя вперед, не задумываясь оставили за собой. Война- это варварство! Развалины Варшавы, Минска и сотен других городов и сел никогда не забыть! Считаю каждого, кто начинает войну, преступником, заслуживающим высшей меры наказания.

В начале июля 1945 г. я начал работать в Архитектурной мастерской академика И.Н.Соболева Комитета по делам Архитектуры при Совете Министров РСФСР. Проектировал объекты, а через год перешел в Союзморпроект. Проектировал Морские порты и портовые сооружения, мореходные училища. Объекты были более интересными в архитектурном отношении.

С 1948 по 1959 гг. работал в проектном институте Гипромясо, проектировал крупнейший в Европе Мясоперерабатывающий завод, мясокомбинаты в КНДР (Пхеньяне), в КНР (Чунцине, Ханькоу), санаторий на Чёрном море - Лазаревское, павильон на ВДНХ, мясокомбинаты в Сочи, Ашхабаде, Гомеле, Алма-Ате, Минске и др.

Работая над крупными престижными зарубежными проектами, я чувствовал свою ущербность: денно-нощно работаю над проектами, а ездил за меня в Корею и Китай другой. Я был "не выездным". С 1953 по 1959 гг. заочно учился в аспирантуре Академии строительства и архитектуры СССР. Это были трудные годы писать диссертацию, сдавать экзамены при такой напряженной работе. Защитил диссертацию в 1959 г. и перешел на научную работу.

В АРХИТЕКТУРНО-СТРОИТЕЛЬНОЙ НАУКЕ

Моя тяга к науке проявлена была со студенческих времен. Заметили это мои учителя - профессора И.С.Николаев и М.Я.Гинзбург время дипломного проектирования. После защиты дипломного проекта слушали мой доклад на Ученом Совете института... А совет состоял из корифеев советской архитектуры. До сих пор помню - как я

волновался, особенно когда погасили свет для показа слайдов. После этого мне предложили остаться в аспирантуре института. Отчасти причиной моего ухода с проектного дела была несправедливость в части загранкомандировок по национальному признаку.

Осенью 1959 г. перешел в НИИ экспериментального проектирования Академии Строительства и архитектуры, начал создавать и создал к 1 января 1961 г. ЦНИИ промышленных зданий при АСиА СССР, в котором проработал в должности замдиректора по науке и главного архитектора 26 лет. Ушел на пенсию в 1986г. (в 73 года). В 1973 г. получил почетное звание заслуженного архитектора РФ. Без отрыва от практической работы написал и защитил докторскую диссертацию на тему "Промышленная архитектура в условиях научно- технического прогресса" в 1977г. В 1976г. получил звание профессора Московского Архитектурного института за 40-летнюю преподавательскую работу по совместительству. В 1977 году получил в составе авторского коллектива Государственную премию СССР "За разработку и внедрение системы унификации промышленных зданий и сооружений". Подготовил 26 кандидатов архитектуры, среди которых есть армянин, болгары, евреи, грузин, русские, татарин, узбеки. Защита диссертации каждым из них был праздником моей семьи

Опубликовано мной 140 научных трудов в периодической печати и 8 книг, в том числе монография "Промышленная архитектура", изданная дважды в Москве, в переводе на немецкий язык в ГДР и на корейском языке в Южной Корее в 1994г.

Выезжал с докладами на семинары в Англию, Болгарию, Венгрию, ГДР, ФРГ, Бразилию, Канаду, Мексику, Монголию, Австрию, США, Чехословакию, Швейцарию. Особенными были поездки в КНДР и Южную Корею в 1990 г., а затем работа весь 1992г. в Сеульском Национальном университете и Корейском институте архитекторов. Опубликовал в 6 номерах журналов статьи о советской архитектуре и подготовил к печати на русском языке книгу "Архитектура в Корее" (Не издана, не могли обеспечить финансирование).

За разработку и внедрение достижений науки в практику удостоен Государственной премии СССР и 6 золотых медалей ВДНХ.

Очень переживаю и печалюсь, что роскошную подарочную книгу "Архитектура в Корее", с 400 цветными иллюстрациями самых выдающихся произведений архитектуры Кореи, подготовленную к изданию с краткими аннотациями на корейском и русском языках

не смог издать из-за отсутствия средств. С подготовленной находясь в Корее к изданию этой книгой вернулся в Москву в январе 1993г. с уверенностью в успехе, но Москва стала иной, неузнаваемой.

Без денег - ни шагу! Но раньше - то я издавал свои 8 книг, а после их выхода в свет мне выплачивали гонорар. Мне говорят, что за один год проживания в Корее я сильно отстал от российской жизни. Это действительно так. Свою страну я не узнаю. Сообщения о взяточничестве, мафиозах, рэкете, взятие людей в заложники, самоубийстве докторов наук, голодовка учителей, шахтеров... И это называется демократизацией?! А может быть это предательство?

Кажется, я один единственный из корейцев участник Парада Победы на Красной площади в честь 50-летия окончания Великой Отечественной войны 1941.-1945 гг. На Параде мы слушали приветственную речь президента Ельцина, который нас назвал защитниками России. При всей нашей любви к России, защищали Родину - Советский Союз, а не только Россию . За развал СССР, отстоявшего 27 миллионами жизней и муками в течение 1418 дней всего нашего народа- одного из двух сверхдержав мира, кто-то должен быть всенародно осужден! Мне стыдно называться гражданином нищей страны, где голодают старики, дети, учителя, врачи, а воры и бандиты процветают. Разве мы за такую Родину воевали?

Сейчас модно поносить все, что было раньше, при Советском строе. Да! Были сложные годы сталинщины, когда мы корейцы сильно пострадали. И позднее были несправедливости по отношению к нам. Я - один из переживших сложные годы, о чем писал выше. Но жизнь наладилась, многое изменилось в лучшую сторону. Этого никто не может опровергнуть. Можно и нужно, было совершенствовать систему управления, внедрять новую технику и технический прогресс, выполнять хороший лозунг " от каждого по способности, каждому по труду".., а не ломать и разрушать все и вся.

Европейские государства объединяются, вводят единую валюту, Южная Корея ввела планирование развития народного хозяйства. А мы все делаем наоборот. Дружбу народов заменили национальными приоритетами, в результате - гражданские войны, планирование заменили на хаос и резкое падение производства.

Выстроенные заводы и фабрики под видом приватизации останавливают, а промышленную продукцию импортируют из дальних стран.

Хорошо помогаем другим государствам создавать рабочие места, а у себя создаем безработицу. Кто и какие вознаграждения за

это получает? Я о политике не любитель писать. Но здесь так получилось, невольно. У кого что болит, о том и говорит. Извините. Изменения в политической обстановке невольно сказалось на моих творческих планах, в частности, на издании книги об архитектуре моей Кореи. Досадно. Год трудился зря. А мог бы за это время сделать другое, более плодотворное и полезное дело.

ВОЗРОДИТЬ НАШУ КУЛЬТУРУ

Со времен репрессий и насильственного выселения корейцев из Дальнего Востока мы потеряли нашу культуру, традиции, обычаи, все, что формирует нацию. Прошло 60 лет с того времени. И уже сейчас редко встречаем людей, знающих свой язык. Я впервые был в Южной и Северной Корее в 1990. г. Каким же жалким человеком я чувствовал себя, объясняясь со своими соотечественниками через переводчиков? Ежемесячно получаю архитектурный журнал из Сеула, но читать не могу. Смотрю только на иллюстрации. А хочется читать и художественную литературу на родном языке. Слушаю любимые трогательные корейские песни, но слов не понимаю.

После поездки в Корею начал заниматься родным языком. Посещал церкви, в которых были организованы курсы корейского языка. Спасибо пасторам этих церквей. В свои 77 (тогда) лет, садился рядом с 7-летними детьми и зубрил корейские слова. Сейчас чуть-чуть могу объясняться на своем языке.

А что же станет с корейцами следующего поколения? Печально, но факт: будет неминуемая деградация нации. Нужны срочные дела.

Я решил посвятить остаток своей жизни созданию Российско-Корейского культурно-просветительского и делового центра в Москве. С начала 1996 года занялся оформлением земельного участка для строительства.

За это время получено согласие Префектуры Юго-Западного Административного округа на отвод участка на ул.Профсоюзная, 61, метро Калужская, площадью 0, 57 га, 5 шагов от входа в метро, от центра города 17 минут езды на метро.

Территория ровная, свободная от застройки. По ней проходит водовод, водосток, электрокабель и телефонные сети.

Цель создания Центра:

Возродить забытую и утерянную нами национальную культуру, язык, традиции, обычаи, проведение симпозиумов, концертов, выставок. Оказывать прибывающему в Москву любого региона мира корейцу помощь переводчиками, транспортом, встречами по интересам. Ознакомление с памятниками российской и корейской культуры и искусства.

Примерный перечень помещений: