КЕППЭ ЯН ИОСИФОВИЧ

В различных документах встречаются три варианта написания этой фамилии - Кеппе, Кэппэ и Кеппэ. Старшая дочь Я.И. Кеппэ, Яна Яновна, во время своего приезда в Оху в 1989 г. документально доказала, что правилен последний вариант.

Ян Иосифович Кеппэ родился 16 декабря 1892 г. в Варшаве в интеллигентной польской семье: отец у него - архитектор, а мать – учительница. В семье архитектора Иосифа Кеппэ было три сына, Ян - средний. Два его брата тоже, как говорится, были не без царя в голове и оба получили высшее образование. Старший, 1890 г. рождения, стал ветеринаром, а младший, 1894 г., после окончания университета в Сорбонне - биологом. А вот среднему Кеппэ получить высшее образование не пришлось - помешала Первая мировая война.

Окончив гимназию с золотой медалью, Ян Иосифович в 1912 г. поступил на горное отделение Варшавского политехнического института. После третьего курса, в 1915 г. его мобилизовали и отправили изучать военные дисциплины в школе прапорщиков в г. Ташкенте («Царство Польское» входила тогда в состав России)

После окончания школы прапорщиков Яна Иосифовича переводят в Петроград, где он сразу же попадает в самое пекло революционных событий, в гущу революционно настроенных друзей из студентов и военных,

преимущественно польского происхождения. Относительно «гущи друзей» - это сказано не для красного словца. У него действительно всегда было очень много друзей, потому что он был неизменно доброжелателен и общителен, обладал прекрасно развитым чувством юмора. Ян Кеппэ был видным, красивым человеком: высокий, почти двух метров ростом, с большими голубыми глазами и светлорусыми кудрями, которые ложились крупными волнами. Остается добавить, что Ян Иосифович был и неплохо образован, знал несколько языков, любил и ценил музыку, великолепно играл в шахматы.

Для большинства поляков революционная борьба в то время означала и борьбу за национальную независимость, за освобождение и объединение Польши. И путь к достижению этой цели лежал через свержение царизма. Ян Иосифович вступает в Красную Армию и отправляется на Западный фронт. Уже в 1918 г. он становится членом Российской коммунистической партии большевиков.

На фронте Ян Кеппэ сумел проявить себя и довольно скоро стал командиром 463-го стрелкового полка. За успешное проведение ряда боевых операций его наградили именным оружием.

В 1919 г. Я.И. Кеппэ переводят на должность заместителя начальника особого отдела 16-й армии. Затем после расформирования Польской Красной армии и организации Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем, он перешел на работу в ЧК Белоруссии, где работал одно время с Я. Ольским и Ф.Д. Медведевым (имя последнего стало особенно известно после убийства С.М. Кирова).

В 1919 г. советскому правительству удалось совершить весьма оригинальный обмен: большую партию политзаключенных Каунасской тюрьмы обменяли на группу находившихся в плену католических священников, ксендзов. Среди политзаключенных Каунасской тюрьмы была и молодая особа, Эмилия Антоновна Григолюнас, 1900 г. рождения, литовка по национальности. После обмена ее направили в г. Смоленск, и определили шифровальщицей в штабе армии. К этому времени Я.И. Кеппэ был переведен в ЧК РСФСР и тоже служил в Смоленске. Здесь они встретились, здесь слились их жизненные пути, здесь у них родилась старшая дочь Яна.

Эмилия Антоновна прожила долгую трудную жизнь. В 1991 г. ей исполнился 91 год и'Она все еще была бодра, энергична и порой не отказывала себе в папироске. Еще перед войной, оставшись без мужа с тремя дочерьми на руках, помимо основной работы Эмилия Антоновна стала «подрабатывать» донорством. Всего она сдала почти сорок (!) литров крови. Она почетный гражданин г. Пасвалмс в Литве, персональный пенсионер союзного значения (когда еще был Союз), почетный донор СССР.

В 1925 г. Я.И. Кеппэ с семьей переезжает в Москву, где ему уготована новая судьба: его переводят в аппарат в ВСНХ на должность личного секретаря

Ф.Э. Дзержинского, в то время Председателя ВСНХ. Очевидно, что случайный человек не мог бы стать личным секретарем Дзержинского. По-видимому, Кеппэ и Дзержинский были лично знакомы не один год, безусловно, сыграло роль и то, что они оба были поляками.

Не лишне отметить и тот факт, что, как личный секретарь Председателя ВСНХ, Ян Иосифович присутствовал при подписании Дзержинским концессионного договора с японским «Акционерным обществом нефтяных предпринимателей» 14 декабря 1925 г. и, значит, уже тогда задолго до своего перевода на Сахалин кое-что узнал о Сахалине и о сахалинской нефти.

Феликс Эдмундович Дзержинский удивительным образом сочетал в себе качества страстного революционера и черты несомненного интеллигента. Это сочетание поражало и притягивало. Ян Иосифович в полном смысле слова влюбился в Дзержинского. Яна Яновна, старшая дочь Кеппэ, вспоминала, что отца было завести на всю ночь рассказывать о Дзержинском.

После смерти Ф.Э. Дзержинского Я.И. Кеппэ какое-то время работал заместителем начальника административно-финансового управления ВСНХ. Но вскоре группа чекистов, и Ян Кеппэ в том числе, написала письмо Сталину с просьбой направить их для работы в народное хозяйство. Свою просьбу они мотивировали нежеланием работать под началом Г.Г. Ягоды, который во многом был прямой противоположностью и Ф.Э. Дзержинскому и В.Р. Менжинскому.

Иосиф Виссарионович принял группу из 27 человек и разрешил им уйти в промышленность. Так в 1929 г. Я.И. Кеппэ оказался начальником планово-экономического отдела объединения «Грознефть». Как всегда, Ян Иосифович отдается порученному делу с головой. Вскоре он занимает должность заместителя управляющего объединением «Грознефть» (а управляющим в то время был С.М. Ганшин, будущий первый нарком нефти). В 1932 г. Я.И. Кеппэ командируют в Германию для обеспечения нашей нефтяной промышленности иностранным оборудованием. В том же году за восстановление нефтяной промышленности, в основном Грозненских промыслов, Кеппэ был награжден новой высшей наградой страны Советов, утвержденной 6 апреля 1930 г., орденом Ленина (№ 257).

В 1933 г. руководство страны решило, что Ян Иосифович, имеющий три курса горного отделения политехнического института, достаточно поднаторел в нефтяной промышленности и направило его на Северный Сахалин, в Оху, на должность управляющего трестом «Сахалиннефть».

Его как бы бросали в прорыв. Кеппэ, четвертый по счету управляющий трестом, должен был резко повысить добычу нефти и довести ее до плановой. Предыдущие три управляющих - В.А. Миллер, М.П. Богданович и А.В. Лаврентьев - заложили основы треста и промыслов, но справиться со спущенными, что называется, с потолка «плановыми» заданиями им было не дано. Ведь только в конце 1928 г. дала первую нефть первая советская скважина,

а уже в 1931 г. был спущен план в 300 тыс. тонн. И это при нехватке всего и вся -и специалистов, и рабочих, и оборудования.

На Сахалин Ян Иосифович ехал основательно, словно на всю жизнь - всей семьей (а у него уже было три дочери). И кроме того, он вез с собой и «свою команду» - вместе с ним в Оху ехала большая группа специалистов-нефтяников. Приехали в 1933 г. и хорошо поняли, что такое Северный Сахалин, что такое дыхание Охотского моря, что такое цынга и прочие прелести необжитого, неустроенного и плохо снабжаемого края. Не мудрено, что уже в первое свое лето в Охе Я.И. Кеппэ организовал парниковое хозяйство, - конечно, не ахти какое, но по воспоминаниям Яны Яновны в школе впервые появились зеленый лук и редиска.

Поселилась семья Кеппэ в небольшом бараке недалеко от конторы треста. Рядом в таком же бараке жил секретарь Сосинского горкома ВКП(б) А.Д. Манин и главный инженер треста С.И. Горлов - уважаемые на Сахалине и в Дальневосточном крае люди и все в недалеком будущем - враги народа.

Жизнь и деятельность Яна Иосифовича в Охе убеждает в том, что ему гораздо больше по складу его характера подошла бы роль председателя Горсовета. Вот несколько строк из воспоминаний Яны Яновны Кеппэ:

«Какой был отец на работе, я не знаю, но знаю, что к нему люди тянулись. Рядом с домом была организована площадка для волейбола, лапты, городков, чижика. Целое лето, когда позволяло время, все выходили играть, часто устраивали соревнования. Летом ездили за грибами и за ягодами на поезде (знаменитая декавилька, - В.Р.). В этих поездках принимал участие почти весь город. Зимой ходили на лыжах. Отца приглашали на свадьбы и семейные праздники как рабочие, так и инженеры. У нас по охинским понятиям была большая квартира, и чаще всего собирались у нас. Женщины вязали, мужчины играли в преферанс, домино, шахматы. Ужин готовили по очереди... Устраивали аукционы, проводили карнавалы. На аукционах продавались вещи, изготовленные самими жителями: скатерти, кофточки, пироги, торты и т.п. Вся выручка шла главным образом в школу на бесплатные завтраки, в больницу, в детсад. Был такой случай: мама зажарила поросенка (поросенок принадлежал Вартановым), купили шампанского и выставили этого поросенка вместе с шампанским на аукцион. А папа взял и купил этот набор почти за месячный оклад. Потом всей компанией пришли к нам пировать».

Ох, не чуждо было Яну Иосифовичу чувство юмора! Так, на запись учительницы в дневнике Яны: «Ваша дочь на уроках болтает»,- последовала мгновенная реакция, и тоже в дневнике: «Прошу уточнить - чем?»

Попутно заметим, что общественная жизнь в Охе в те годы просто бурлила. На 23 тысячи жителей Охи в 1933 г. было три самодеятельных оркестра (два духовых и струнный) и бесперебойно работало пять клубов: «Андреева», «Строителей», «Блюхера», «Сен-Катаяма» и «УПК» («Сахалинский нефтяник» № 206 за 08.09.1933). Спектакли самодеятельных артистов демонстрировались публике еженедельно. Например, только в январе 1934 г. были поставлены «Инженеры» М. Тригера, «Кто идет?» и «Доктор Егор Кузнецов» В. Шваркина, «Продавцы славы» Пионель и Нивуа, «Луна слева» В. Билль-Белоцерковского и «Зарево» Г. Гайдовского. А в 1934 г. в Охе был создан профессиональный драматический коллектив с профессиональными актерами.

И еще небольшой отрывок из воспоминаний Яны Яновны:

«Мама не работала и нас было трое дочерей. Мама никогда не мела никакой шубы, ни золота, а мы, дети, зимой ходили в телогрейках и стеганых брюках, в сапогах или валенках. Мама держала кур, уток, как и почти все жители Охи. У нас было две собаки и кошка Варвара - папа очень любил животных. В Оху несколько раз приезжал Блюхер, останавливался у нас и однажды задавил одного или двух утят.

Прилетал и также останавливался у нас Косиор (не помню, Станислав или Иосиф), представитель Наркомтяжпрома в г.Хабаровске. Всегда у нас останавливался летчик Водопьянов (одну из собак привез он). Отец был в близких отношениях с начальником ГПУ Дальнего Востока Дерибасом».

Вот это - уже зацепка, ведь Терентий Дмитриевич Дерибас в дальнейшем, «как выяснилось», оказался врагом народа. Известно, что у ОГПУ-НКВД было железное правило: знакомый врага народа - тоже враг народа.

А вот и еще одна зацепочка, похлеще: «В советские праздники у нас устраивались банкеты для японцев» (это тоже из письма Яны Яновны). Уже после реабилитации отца Яне Яновне довелось увидеть «Дело» Я.И. Кеппэ и там среди прочих было обвинение в продаже японцам советской нефти: стояло число тысяча, в смысле тонн, и к нему разными чернилами были приписаны нули. Вот как это делалось!

В1933 г. был чрезвычайно бурным в Охе. В тот год в стране проходила партийная чистка. И в том же году решением Сахалинского облисполкома был ликвидирован Охинский райисполком, а Охинский поселковый Совет реорганизован в городской. Таким образом, наряду с партийной чисткой, которая несомненно была большим моральным испытанием абсолютно для каждого, шел болезненный процесс смены руководства партийной и советской власти и управления трестом «Сахалиннефть».

В 1934 г. силами Охинской типографии был издан тиражом 300 экземпляров «Наказ членам Охинского городского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов». В преамбуле его сказано следующее:

«В итоге победоносного выполнения первой пятилетки по всему СССР и Дальне-Восточному краю Оха из поселка с 3 500 человек в 1928 г. превратилась в крупнейший промышленный нефтяной центр Дальнего Востока с населением в 23 тысячи человек... Охинский горсовет - орган диктатуры пролетариата -должен так поставить свою работу, чтобы обеспечить в районе выполнение решения партии о создании во второй пятилетке бесклассового социалистического общества»

Самые первые наказы относились к вопросам развития промышленности в Охе и, в первую очередь, к вопросам добычи нефти:

«1. Главная задача горсовета и каждого депутата в отдельности заключается в обеспечении выполнения производственно-финансовых планов нефтяной промышленности и Сахалиннефти по всем качественным и количественным показателям».

Под руководством Я.И. Кеппэ трест «Сахалиннефть» все увереннее стоял на ногах, все больше нефти давал стране. Однако дотянуть до уровня «планового задания» в 300 тысяч тонн, которое устанавливалось ежегодно на этом уровне, пока не удавалось, хотя разрыв и сокращался. Ему бы еще с год поуправлять трестом, но по мнению высшего руководства Кеппэ себя в Охе исчерпал. В конце 1935 г. его отзывают в Москву, а управляющим трестом становится Лев Ильич Вольф.

В Москве Кеппэ полгода ждал прибытия семьи, которая в полном смысле слова застряла в Охе. В ноябре 1935 г. семья Кеппэ погрузилась на пароход «Лозовский» и пока ожидали отплытия пароход вмерз в лед. Почти двадцать суток ожидали, пока лед окрепнет настолько, чтобы можно было вернуться на землю. Ян Иосифович улетел самолетом в Москву, а семья с вещами зазимовала в Охе. Когда семья все же прибыла в Москву, Кеппэ предложили ехать в Англию для работы в нашем торгпредстве. Но он из-за детей отказался: старшая дочь заканчивала среднюю школу, а в Англии при нашем посольстве была в то время только восьмилетка.

В начале 1937 г. Я.И. Кеппэ вновь на Дальнем Востоке в Хабаровске, в должности уполномоченного Нарокмата тяжелой промышленности и,

следовательно, член Крайкома партии. Семью на этот раз он с собою не привез - чувствовал, что затевается огромная кровавая бойня. А, может быть, и знал, ведь копии всех резолюций Сахалинского обкома поступали в Крайком.

В апреле в Хабаровский Крайком партии поступил протокол заседания шБюро Сахалинского обкома ВКП(б) от 10 апреля 1937 г. за № 224:

«10 апреля 1937 г. г. Александровск-на-Сахалине

Члены бюро: Ульянский, Дреков, Арсеньев, Журавлев, Баяндин, Судинов.

Зав. ОРПО обкома Шегер. (Редактор газеты «Советский Сахалин» Мотов.

Члены Пленума Обкома: Крутиков, Коваленок, Тучин, Вольф.

По вопросам: Коверза, Андреев, Жгучев, Андрющенко, Крумин, шикни, Горбунов, Махаев, Ковалев, Дорохова,

Постановили:

1. Поручить Вольфу и Кудинову в месячный срок представить на утверждение Бюро Обкома конкретный план мероприятий, обеспечивающих ликвидацию последствий вредительства.

2. Поручить Кудинову суммировать все обвинения, выдвинутые против бывшего управляющего трестом «Сахалиннефть» Кеппэ и бывшего секретаря Охинского РК ВКП(б) Манина и направить эти материалы на рассмотрение Краевого комитета ВКП(б).

3. Разрешить Кудинову, Балицкому, Вольф вылететь в Оху 12 апреля».

Ровно через два месяца, Юиюня 1937 г. Я.И. Кеппэ был арестован УНКВД по Дальневосточному краю. В обвинительном заключении сказано:

«В 1918 г. был завербован в контрреволюционную националистическую польскую организацию войсковую, в дальнейшем, работая в органах ЧК-ОГПУ вел шпионскую работу, 1933 г. установил контакт с антисоветской организацией троцкистов и правых, возглавлял антисоветскую организацию в реете «Сахалиннефть», вел подрывную работу».

О том, что ему пришлось испытать в застенках НКВД, можно только догадываться. Никому не удавалось выдержать пытки палачей из вооруженного отряда партии большевиков. Большинство сдавалось сразу же и признавало самые чудовищные обвинения. Лишь единицы держались какое-то время и, умирая под пытками, никого «не выдавали» и никого не оговаривали. Таким именно оказался

Ян Иосифович Кеппэ, настоящий большевик, соратник «железного» Феликса.

Не выдержав пыток признали себя виновными в самых нелепых обвинениях и оговорили тех или иных лиц (в частности, Я.И. Кеппэ) управляющий трестом Л.И. Вольф, начальник Восточно-Сахалинского горного округа А.В. Лаврентьев, бывший председатель Охинского горисполкома А.И. Козловский, первый секретарь Охинского горкома партии И.А. Кудинов и многие другие. Их всех безжалостно расстреляли. А Кеппэ все держался. Не сломили его и очные ставки. Не дали результатов, с точки зрения следствия, и «командировка» подследственного Кеппэ в Оху. Девять с половиной месяцев держался большевик Кеппэ, И тогда к нему применили конвейер, который продолжался с 16 по 31 марта 1938 г. В течение полумесяца ему не давали ни есть, ни спать. Следователи сменяли друг друга, а он должен был все терпеть и терпеть. Вначале он даже «вел себя высокомерно, оскорблял и ругал следователя». Но вскоре в протоколах допроса стали появляться троеточия, перерывы в вопросе следователя или в ответе заключенного - это случалось все чаще, потому что Ян Иосифович терял сознание. В конце концов и он не выдержал. «Я понял, что бороться со следствие бесполезно», - написал он.

Ян Иосифович признал все, что ему вменялось в вину по части его личного вредительства. Но и только! Все политические обвинения отверг, главарем сахалинской право-троцкистской организации себя не признал, никого персонально не оговорил. А спрашивали его о многих: о Вольфе, Ульянском, Тухачевском, Блюхере, Ганшине, Манине и многих других, особенно упорно о московских знакомых и сослуживцах Яна Иосифовича.

Вскоре после «конвейера» над Кеппэ случилось из ряда вон выходящее событие: бежал в Японию комиссар госбезопасности III ранга Генрих Самойлович Люшков. В должности начальника УНКВД по Дальневосточному краю .of( проработал менее года, но успел за это время уничтожить сотни и тысячи рабочих, крестьян, представителей интеллигенции, партийных и советских руководителей. Опасаясь и самому стать очередной жертвой необоснованных репрессий, он бежал за границу. Это послужило поводом многие находящиеся в делопроизводстве дела приостановить и отправить на доследование. Отправили на доработку и дело Я.И. Кеппэ. Чем бы закончилось все это для Кеппэ неизвестно. Здоровье его было настолько подорвано, что жить ему оставалось всего ничего.

В санчасть тюрьмы № 1 г. Хабаровска Ян Иосифович поступил 8 марта 1939 г. В поступившем нельзя было узнать того светловолосого гиганта, каким его знали родные и близкие. Диагноз болезни заключенного не был указан. Да и зачем? И так было все ясно. «Болезнь» зашла слишком далеко, и 13 апреля 1939 г. его не стало. В акте вскрытия сказано, что смерть наступила «от правостороннего эксудативного плеврита. Сплошные спайки легких слева (несомненно, от побоев, - В.Р.)- Склероз аорты коронарных сосудов,

миокардит». А ведь Кеппэ было всего 46 лет!

В мае 1956 г. Военная прокуратура Дальневосточного военного округа отменила постановление о прекращении дела в отношении Я.И. Кеппэ в связи со смертью обвиняемого. А уже затем (цитирую по справке УКГБ по Хабаровскому краю) «Дело в отношении Кеппэ Я.И. дальнейшим производством прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления, он полностью реабилитирован». И еще из той же справки: «Место захоронения Яне Иосифовича отыскать, к сожалению, не удалось».

Не лишен любопытства и такой факт: в августе 1939 г. семья Кеппэ получила справку о том, что Я.И. Кеппэ умер у себя дома по московскому адресу.

В 1967 г. в новой экспозиции музея погранвойск в Москве был выставлен портрет Я.И. Кеппэ. В Польше вышла книга «Поляки - участники Великой Октябрьской социалистической революции» и там две фотографии Яна Иосифовича и его краткая биография. Не забыли о Кеппэ и в Грозненском краеведческом музее (уцелел ли он в горниле последних лет). Недавно материалы о жизни и деятельности Я.И. Кеппэ поступили и в Охинский краеведческий музей на Сахалине.