Павел Иринин

...Это было зимой 41 года, когда голод уже начал свирепствовать в Ленинграде. Я жил тогда с матерью на Петроградской стороне. У мамы еще хватало сил ходить пешком на улицу Каляева, где жила подруга ее юности Ольга Анатольевна Шимановская. Ольга Анатольевна, происходившая из старинной дворянской семьи, была замужем за инженером Жеребцовым. Он был специалистом старого закала, которого ценили за трудолюбие и знания. Видимо, в семье Жеребцовых сохранились какие-то фамильные драгоценности, которые им удавалось менять на продукты. Будучи милым душевным человеком, Ольга Анатольевна подкармливала мою мать.

Однажды, когда мама поднималась по лестнице к Ольге Анатольевне, ее остановила спускавшаяся сверху женщина:

— В какую квартиру вы идете? Мама назвала номер.

— Ради Бога возвращайтесь!.. Там засада, хозяева арестованы...

Мама вернулась домой, но о случившемся рассказала лишь много времени спустя.

— Не могу понять, — добавила она задумчиво, — как эта женщина не побоялась предупредить меня. Может быть, она дежурила на лестнице и остановила не меня одну? Спасла от гибели...

Уже после войны мама как-то встретила брата Ольги Анатольевны и тот сказал ей, что по всей видимости супруги Жеребцовы были расстреляны, и похоже, что по доносу. Дело в том, что к ним затесался какой-то молодой человек, достаточно приятный в обращении и довольно интеллигентный, и они были с ним излишне откровенны, позволяя себе высказываться о том, о чем можно было только молчать. И оказались они во внутренней тюрьме дома на Литейном, как раз против окон собственного дома. А в 45 году и я оказался в этой тюрьме...