ХОЧЕШЬ ВЫЖИТЬ - БУДЬ БЛИЖЕ К ЛЮДЯМ

О.А. ДЖАМБИНОВ

В ряды Красной Армии я призывался из Элисты на двадцатый день войны и попал в 1143-й стрелковый полк.

Первый раз я был ранен через пять с половиной месяцев после призыва — 23 июня 1942 г. Меня госпитализировали в эвакогоспиталь № 1804, где я находился до августа 1942 г. После лечения вернулся в 1143-й полк и был назначен заместителем командира стрелкового взвода.

Через некоторое время получил второе тяжелое ранение. И опять попал в эвакогоспиталь, но теперь в № 2117. Оттуда я был направлен в 12-й гвардейский стрелковый полк заместителем командира стрелкового взвода. В этот полк, располагавшийся в Ставрополе, набирали ребят 1925 года рождения. Мы ездили в города Северного Кавказа:

Георгиевск, Кисловодск, Прохладный, привозили оттуда ребят и обучали их.

А потом нас отправили на заготовку кормов для лошадей. В течение двух месяцев — июня и июля, ездили по совхозам, косили сено. В августе нас послали в г.Бийск Алтайского края за лошадьми. Туда перегоняли лошадей из Монголии через горы и у подножия гор мы их принимали.

И только 5-9 февраля 1944г. мы загрузили эшелон лошадей. Были и слабые лошади, которых вначале откармливали, затем уже отправляли. Со слабыми лошадьми оставили меня и еще троих бойцов. Там мы жили до середины февраля, потом нас вызвали в Бийск.

Однажды приехал какой-то генерал с фронта и стал интересоваться, что мы здесь делаем. Мы рассказали, что приехали сюда за лошадьми. Эшелон с лошадьми был уже отправлен в часть, а 30 голов "худоконок" остались на откорм и мы — с ними. Генерал сказал, что на фронте очень нужны люди, поэтому нам немедленно нужно сдать лошадей в колхозы и отправиться в свои части.

Выполняя приказ генерала, я поехал в Ставрополь. Солдаты моей части, переодетые в новую фронтовую форму, утром должны были уехать на фронт. Когда я приехал, то сразу же был вызван в штаб, где спросили, кто я по национальности. Я ответил, что калмык. Мне, Гаврилову и еще одному солдату из Ики-Бурульского района сказали; "Вы поедете в Сталинград. Там организуется ваша калмыцкая дивизия. Там вас примут. Вас повезет командир".

Когда мы приехали в Сталинград, там почти никого не было. А ночью на вокзал стали подходить группы людей по 50-60 фронтовиков-калмыков. Им тоже сказали, что организуется калмыцкая кавалерийская дивизия.

Из здания вокзала всех приехавших перевели в барак-землянку, построенный заранее. Внутри барака стояли нары. В этом бараке мы прожили около месяца. Потом нас погрузили в эшелон и повезли в Новосибирск. В этот раз нам пообещали, что везут к семьям. Это было в конце февраля — начале марта 1994 г., когда из Калмыцкой АССР калмыки уже были высланы.

Во время одной из остановок по пути в Новосибирск нам объявили, что поступил приказ о том, чтобы направить наш эшелон в Молотов на строительство гидроэлектростанции. Мы тогда восприняли это сообщение как долж-

ное.

Привезли нас в Кунгур, разместили в церкви, в которой жили дней десять. А потом повезли поездом на станцию Половинка. От станции шли пешком до Широклага. Меня назначили командиром взвода. Вначале нашему взводу дали задание вырыть траншею для водопровода. Первые дни пребывания в Широклаге ребята были еще крепкими, работали быстро. Свою норму мы выполняли к двум часам дня и возвращались в бараки. Но постепенно люди стали сдавать, потому что работа была тяжелая, а питание плохое.

А люди все прибывали и прибывали в лагерь, набралось на два батальона. Я попал во взвод, которым командовал мой земляк Манджиков. Мы работали в котловане, где должно было находиться машинное отделение ГЭС. Копали землю, вывозили ее на тачках. А рядом с нами работал экскаватор.

Работал я на котловане с апреля по октябрь 1944г. Эта работа была очень тяжелая. Одежда, в которой мы приехали, износилась, выдали лагерную, а в ней работать было еще тяжелее, особенно в чунях. Силы мои тоже уже были на исходе.

И я решил сходить в штаб батальона, где знакомые ребята работали. Я попросил их подыскать для меня другую работу. Мне предложили работу помощника бухгалтера расчетного отдела. Но этот вопрос надо было согласовать с командиром роты и политруком, взять у них разрешение.

Командиром роты был Пасухин, калмык из Башанты, а политруком Алексей Васильевич Абушинов. Они разрешили мне перейти на работу в бухгалтерию. И только поэтому я остался жив,

Кормили нас так же плохо, как и всех. Те солдаты, которые работали на строительстве, и перевыполняли норму, получали добавки к питанию. А нам давали только норму.

Жиля в одном бараке вместе с бухгалтерами и нормировщиками. К началу 1945г. многих людей стали актировать и отправлять к семьям. Людей становилось все меньше и меньше, поэтому бухгалтеров стали сокращать, в результате я тоже попал под сокращение.

Тогда я попросился на комиссию по актированию. В то время я неплохо себя чувствовал и неплохо выглядел. Мне сказали: "Идите, будете работать".

Как-то в штабе я услышал разговор о том, что есть командировка на работу в Кунгур на кирпичный завод. Я попросился туда. Таких как я оказалось человек 35-40. В Кунгур я поехал потому, что решил; что там, где местные люди живут, не пропаду: где-нибудь что-нибудь достану, заработаю. В Кунгуре было лучше, чем в Широклаге, где ничего нельзя было достать — жителей не было, кругом лес и горы.

В свободное от работы на кирпичном заводе время ходили по домам местных жителей, нанимались копать огороды. Ведь дома оставались женщины и дети, мужчины были на фронте. Платили за эту работу хорошо по тем временам — за одну сотку вскопанной земли десять рублей, да еще после выполненной работы нас кормили. Вскапывали мы с напарником шесть соток огорода за 3-4 часа, работая с 6 часов вечера до 9-10. Мы зарабатывали 60 рублей, делили пополам и возвращались в общежитие,

По воскресеньям ходили на хлебозавод, где работали грузчиками. После работы пекарь варил нам ведро каши, давал буханку хлеба и литр кваса. Хлеб мы продавали за 80 руб. и на эти деньги покупали ведро картошки. Так и жили.

В 1945 г., когда объявили победу, я находился еще в Молотовской области. Я как раз в тот день дежурил в штабе, мне позвонил дежурный капитан из

Широклага и сказал: "Война закончена, наши войска заняли Берлин". Я пришел в барак и всем рассказал об этом. Все закричали "Ура! Ура! Ура!". И на этом все кончилось.

Ни в Широклаге, ни в Кунгуре я почти никуда не ходил кроме работы, открыто никогда не возмущался, хотя часто думал о том, почему с нами, калмыками, так поступили. Мы «считали, что это — не нашего ума дело. Нас заставляли работать и мы работали. Почти два года я был там. Я не был ни комсомольцем, ни членом партии и ни в каких мероприятиях не участвовал.

О культурном обслуживании ничего не знаю. Слышал, что Арина Теленги-дова играла на домбре, ребята рассказывали. Знаю, что там было много немцев Поволжья. Они жили в отдельном батальоне. В Широклаге, помню, была почта. Многие переписывались со своими семьями. В больнице я, к счастью, не лежал и к врачам ни разу не обращался.

В Кунгуре мы пробыли до середины июня. Потом нас привезли на станцию Половинка. Оказывается, в Широклаге к тому времени уже почти никого не осталось, всех отправили к семьям. А нас не отпустили, оставили еще на полтора месяца заготавливать корма для лошадей. Мы валили березовые деревья, ломали ветки и вязали вязанки. Каждому надо было связать по 100 штук таких вязанок.

Через полтора-два месяца поехали к своим родным. Сначала мы доехали до Новосибирска, а оттуда уже кто — куда. Я поехал в Красноярский край, Хакасскую автономную область, г.Абакан. В вагонах мест не было, все было загружено, хотя и был билет у меня- До Свердловска мы ехали на ступеньках вагона, и только в Свердловске попали в вагон. В Новосибирске нам отказали закомпостировать билеты, сославшись на отсутствие мест. Однако двоим ребятам все-таки удалось закомпостировать свои билеты, и на эти билеты смогли зайти в поезд человек десять. Так я доехал до Ачинска.

Моя семья в то время находилась на Мазульском марганцевом руднике, недалеко от Ачинска. Женился я до армии, в 1941 г. Дочь, родившаяся до войны, умерла. Из родившихся в Сибири детей в живых остались трое. Когда приехал к семье, родные мне предложили: "Давай уедем отсюда куда-нибудь. Здесь — тяжелая работа".

В 30 км от Ачинска в г.Назарово жил знакомый человек. Я пошел в город пешком через лес до реки Чулым, а дальше — по реке на пароме. Решил устраиваться на молочно-консервный завод. Написал заявление, в котором просил принять меня на должность конюха. В отделе кадров у меня спросили, кто мне написал заявление. Я ответил, что сам писал. Мне сказали, что я, такой грамотный, а прошусь работать конюхом, а через некоторое время потребую другую должность. Я ответил, что мне надо жить, надо получать паек, чтобы кормить семью.

Пришлось некоторое время подождать, прежде, чем меня приняли экономистом. Эта работа мне была незнакома. Но мне удалось позже перейти на другую должность: кассира-инкассатора; им я проработал с 1945 по 1950 гг. В 1950 г. меня вызвали в отдел кадров и сообщили о получении указания — снимать калмыков с этой должности. Поводом же для увольнения явилась ошибка, допущенная мною. Меня уволили как "не соответствующего занимаемой должности".

Месяца два я был без работы, потом устроился в Утильсырье заведующим складом. Принимал тряпки, металлолом, кости, автопокрышки, раскладывал по сортам, прессовал по 100 кг, отправлял в Главсырье. Там я проработал два года (1951-1952 гг.).

С заводом связи не терял, часто приходил туда. Меня снова пригласили на завод на должность заведующего складом, в которой я проработал пять лет. К этому времени калмыкам уже разрешили вернуться на родину. Три месяца я" сдавал склады, где одного сахара было полтора миллиона тонн, а также — спецодежда, лабораторные инструменты, приборы, спирт, запчасти для автомашины.

В конце июля 1958 г. я приехал в Элисту, Семья моя была уже здесь; я увидел заложенный фундамент для дома и сделанный родственниками саман. Я поставил перед собой задачу: мои дети 1 сентября должны пойти в школу из своего дома. И эту задачу выполнил.

Мне тогда было 4 2 года. Я поступил на работу в горпищеторг. Была такая должность: директор кустового магазина (магазины объединялись по кустам). А когда эту должность сократили, я стал экспедитором горпищеторга. Перед пенсией работал на гормолзаводе экспедитором. В 1975 г. пошел на пенсию, но продолжал работать в течение десяти лет. Уволился я по болезни. Живу с дочерью.

Награжден Орденом Отечественной войны 2-й степени, медалью "За отвагу", юбилейными медалями: "Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.", "60 лет Вооруженных сил СССР", "70 лет Вооруженных сил СССР", "За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина"