Вера АУШКАП

Автор «Писем из тайги» Вера Николаевна Аушкап (1886—1958) — жена Юлия Ивановича Аушкапса (1884— 1941), доктора химических наук, профессора химического факультета Латвийского университета (1930), ректора Латвийского университета (1933—1937), министра просвещения Латвии (1938—1940).

В.Н. Аушкап была арестована одновременно с мужем, в 1941 году отправлена в ссылку в поселок Абольск Бирилюсского района. Красноярского края.

Снята со спецпоселения и вернулась в Латвию в 1956 году.

Скончалась на хуторе «Силькес» в 1958 году, и похоронена на кладбище в Цесисе.

Адресаты писем — Нина Онуфриевна Орлова (1894— 1980), педагог.

Упоминаемая в письмах Ольга Антоновна Логинова (1903—1981) — языковед, историк, старший научный сотрудник Музея истории Риги и мореходства, друг и семьи Аушкап и Орловых.

Биографические данные и публикуемые письма любезно предоставлены Б.В. Плюхановым.

ПИСЬМА ИЗ ТАЙГИ

Абольск, 4.VII.45 г.

Милые и дорогие мои Нина Онуфриевна и Оленька!

Сегодня я получила от вас весточку. Нет слов описать мою радость. Когда я увидела на конверте Ваш почерк, Нина Онуфриевна, то я сразу даже не могла вздохнуть полной грудью, а слезы совершенно застлали глаза. Когда же увидела уголок дома в Валях, моей радости не было конца. Милая Оленька, если бы только ты могла знать, как я тебе благодарна за твою присланную открытку. Она мне дала так много. Дорогие мои, любимые, вы меня поймете лучше, чем окружающая среда. У меня здесь много друзей, которых я приобрела за эти годы. Но есть большое «но». Латышей, которые со мной приехали, я не знала в Латвии, и они меня тоже. Несмотря на то что живу среди людей, но чувствую себя одинокой и живу механически. Первое время мне все казалось сном. О моей жизни и работе вы знаете, вероятно, все. Третий год работаю на детплощадке. Дети привязаны ко мне, несмотря на мою старость. Так как меня прогулки не утомляют, то это ребятам нравится. По дороге много говорим о природе и животных. В дождливые дни я им рисую и вырезаю из

бумаги все, что они хотят, и они удивлены, что я все умею. Им кажется все художественно. Все мои воспитанники родились в тайге. Не знают, что такое пароход, паровоз и аэроплан. Даже не видели лодки, т. к. у нас здесь нет воды — ни озера, ни реки. Больше всего играем в колхоз, т. к. это все им знакомо. Я бываю кладовщиком, и ко мне возят зерно на склад. Нынче у меня только 23 человека, т. к. ушли в школу 7 детей, а уехали из поселка 5. Я очень удовлетворена, что смогла воспитать девочку моей хозяйки, — все завидовали. Ребенок был всецело предоставлен мне. К сожалению, мать была расчетливая эгоистка и бездушный человек. Я три года прожила в школе. Школа здесь — большое полуразрушенное здание. Занят только один класс: комната учительниц. Это зимой, а с мая до ноября занимается под детплощадку и другой класс. Так что я живу здесь и работаю. Школа стоит на отскочке от поселка, и зимой немного жутко и тоскливо, потому и предложила мне учительница жить с нею. За 3 года их переменилось три. Нынче не знаю, кто будет. Пока живу одна. Учительница уехала в Ачинск к родителям, может быть, и не вернется. Я в школе с готовыми дровами, и это меня удерживает, т. к. ездить в лес за дровами у меня нет сил, обуви и одежды. Угол мне предлагают многие, но дрова меня пугают. Зиму мы освещаемся керосиновыми лампочками. Я называю их коптилками. Здесь, в тайге, много растет кедра, а следовательно, и кедровых орехов. Шишки кедров жарят на углях или в горячей золе, и орехи немного подрумянятся — очень вкусны. Ребята взрослые мешками таскают шишки. Вылущивают, из шишек орехи и продают стаканами. За полями нашего колхоза непроходимая тайга. Очень легко заблудиться. Наш поселок в тупике. Мимо нас дорог нет. Из птиц очень много сорок, галок и ворон. Хорошо, что весной прилетают скворчики. Лето здесь очень короткое. Жары большой нет, тепло держится недели три, вечера очень прохладные. Мои больные ноги и руки требуют тепла, а кутать их не во что. Все мои опорки пришли к концу. От белья осталось только воспоминание. Теплые вещи не были взяты с собой. Я чиню все по нескольку раз, но, увы, — как началось рваться, то трудно удержать. Здесь у нас многие получили посылки, но посланные от имени военных. Не знаю, что-нибудь осталось в Валях из одежды и обуви?.. Сохранились ли картины и что-нибудь из мебели в Валях? Я живу с одной кастрюлькой и небольшим блюдом, деревянной ложкой и ножом, который

зa 4 года очень сносился. Вилок нет, но ими нечего есть, так что они не нужны. Терпения много, но оно никому не нужно; умирать здесь не хочется, но придется.

... Оленька, милая деточка, очень прошу тебя — пришли мне еще какие-нибудь снимки с Валей.

… Спасибо Вам, Нина Онуфриевна, за моральную поддержку и Ваши теплые, сердечные пожелания. Я очень очерствела, что ли, что любым уговорам и надеждам перестала верить. Если бы у меня был сильный характер, то я бы покончила все расчеты с миром. Но я слабый человека и больше ничего, а зачем я живу — и сама не знаю, без просвета на будущее. Единственное удовлетворение — это то, что я вижу — во мне нуждаются: люди идут за всем — и сшить, и скроить, и написать, и поплакать, и поделиться радостью. Никто за 4 года не видел моих слез, а теперь, получая письма от дорогих мне людей, я не могу удержаться от слез. И все знают — если я заплакала, то, значит, я получила письмо. Ну, пока все. Довольно ныть. Будьте здоровы, дорогие мои. Целую вас крепко и обнимаю.

В. А.

28.VIII.45 г.

Дорогая и близкая сердцу Нина Онуфриевна!

Вчера получила Ваше письмо, с приложением вида Валей, Оленькиной фотографии и двух конвертов с марками. За все сердечно благодарю! Ваша просьба для цензуры очень трогательна. Очень была поражена смертью Вашего брата. Так печально оборвалась молодая жизнь. Очень сочувствую Вашему горю. Себя успокоить труднее, а других поддерживать и успокаивать Вы умеете. Я Вам несказанно благодарна за утешения, которые в каждой строчке Вашего письма. Иллюзиями не живу. Желание, конечно, огромное увидеть родных и близких людей, на другое ни на что не претендую. Но и это, кажется, не для меня. Живу и жду конца своей жизни. Вероятно, таково настроение и самочувствие приговоренного к смертной казни. Ведь все, что Вы пишете, дорогая Нина Онуфриевна, о словах прокурора, меня не может касаться. Я думаю, что некоторых, возможно, вернут, но не меня. О Юлии совсем ничего не могу сказать. О терпении говорить не приходится. Если бы Вы могли видеть мою жизнь... но для чего оно нужно, это терпение? Единственно: Христос терпел и нам велел. Но если бы знать, что своими

страданиями я могла бы искупить что-нибудь. Я прочла выдержки из Вашего письма, высланным вместе со мной, чтобы посмотреть на их радостные лица. Пусть верят. А я мертва ко всему этому. Ваше желание помочь мне, если понадобится, материально для «дороги» очень меня растрогало, спасибо Вам, милый друг. Мне переслала Наденька 900 рублей. Пока из них и истрачено только 100 р. на кусок мыла. В работу с детьми вкладываю все, что могу и что умею. Как-то еще года два тому назад приезжало одно «лицо» осматривать ясли и площадку, и очень было удивлено, что воспитательница преклонного возраста. Я ждала, что меня снимут, как здесь выражаются, но остались довольны, и, видимо, заведующая отозвалась лестно обо мне! Нынче мне предлагали заведование яслями и площадкой, но я отказалась, не хотелось брать хозяйственную часть и все дрязги. Только воспитательницей, хотя и меньше плата, но спокойнее, и мне ближе к сердцу. Вчера ходили за ветками осины. У нас здесь уже осень. Наломали веток, чтобы украсить площадку. Подходя к поселку, я получила Ваше письмо. Боже, какая радость! Все красные ветки положили и уселись рассматривать карточки, но у меня очков с собой не было, но нетерпение громадное. Ребята тоже интересуются, им очень понравилась белая девочка, и назвали ее белой голубкой. Милая Нина Онуфрневна, Вера Витковская мне не сможет ничего переслать, т. к. посылки запрещены, только можно с оказией. У нас здесь церкви нет, можно бы было там найти успокоение. Вам, Нина Онуфриевна, теперь особенно нужно думать о своем здоровье, ведь нужно будет поставить на ноги Олю. Как Ваше сердце? И зябнут ли ноги, когда ложитесь спать? Не ложитесь с холодными ногами.

Милая, дорогая Оленька! Спасибо за вид с Валей и твою фотокарточку. Должна сознаться, что смотрю, как на интересную девочку, но не могу представить, что это ты! У меня ты стоишь пред глазами или, вернее, твой образ, когда мы тебя встречали у канала, недалеко от лаборатории дяди Люли, где ты проходила в школу. Помнишь? Никак не могу представить тебя больше и старше. Смотрю на карточку и не верю, что это ты. Милая деточка, шлю тебе лучшие пожелания, успехов во всех твоих делах. Спасибо за утешение, которое шлет мне твое доброе сердечко, меня оно очень растрогало. Целую тебя крепко, крепко.

Твоя тетя Вера.

Нина Онуфриевна! Нет ли у Вас лишней карточки с меня, а может быть, и с Юлием; у нас здесь уезжает одна семья в Россию и очень просит фотокарточку с меня, а у меня нет. Наденька почему-то не может выслать, говорит — по не зависящим от нее обстоятельствам сейчас не может переслать. В Валях осталось фотографий уйма. В общем, письма доходят хорошо со всеми приложениями. Получила от Ольги Антоновны письмо. Обещала писать чаще! Ну, пока все, больше нет бумаги. Будьте здоровы. Пишите, когда будет свободная минутка, буду несказанно благодарна. Целую крепко.

Любящая Вас В. Аушкап

25.III.46 г.

Здравствуйте, мои дорогие друзья Нина Онуфриевна и Оленька!

Шлю привет из далекой снежной тайги. Обнимаю вас и горячо целую! Вчера получила ваши письма, но простите, что отвечаю одним. Несказанно вам благодарна за память, за все сердечные слова, за вашу любовь, я так бываю рада и счастлива, получая от вас весточку. Очень благодарю за фотокарточки. У меня теперь их много. Наденька тоже шлет. Те фотокарточки, которые имеются у вас, как-нибудь получит Наденька. У меня нет карточки с Вас, Нина Онуфриевна. Я была больна. Сегодня первый день попыталась встать с постели. Был сильный сердечный припадок, пять приступов в одну ночь. Латышки потеряли надежду, что я останусь жива. Отогревали мои похолодевшие руки и ноги. Дышать было трудно, но к утру я раздышалась. 5 дней пролежала в постели, при страшной слабости. Сегодня попробовала походить. Теперь устроилась поудобнее и села писать вам письмо. Буду писать с отдыхом. Пока «доктора» соберутся с ответом и своими обещаниями, то меня, может быть, и не будет. Но, значит, так надо. Конец у всех один ... Я недавно получила от Нади посылку — хорошую, большую. Я теперь обеспечена бельем и одеждой, если это понадобится. У меня это уже второй раз сердечный припадок. Первый был 2 февраля, но не такой сильный, как 18 марта, и я даже 1 марта писала Наде, чтобы она повременила высылать посылку, т. к. я, может быть, и не буду нуждаться в ней, но 1 марта с почтой получила письмо, что посылка

выслана. Ну, ничего, я могу теперь переменить белье и жить чище, а сколько придется прожить, одному богу известно. Может быть, будет несколько дней комфорта перед концом, и то хорошо. Милые мои, как вы можете верить в невозможное, а именно в перемену моего адреса? Во мне угасла эта вера. И я не стараюсь ее зажигать, бесполезно. Но трудно жить без родных. Какое счастье, Нина Онуфриевна, что около Вас Оля. И именно такая Оля, какая она есть... Ваше воспитание, взгляды, влияние — и получился цельный, прелестный человек. Как я рада, что ее интересует музыка! А разве есть материалы для крашения яичек? Ах, как я Вас понимаю и разделяю Ваше настроение! А если бы Вы знали, Нина Онуфри-евна, здешние школы — они лучше Вашей и превзошли Вашу. К чему я не могу привыкнуть — это к ругани и матерным словам, которыми задевают бога и крест. Ругаются и мужчины и женщины, молодежь и дети от пятилетнего возраста. Но я воспитываю не только детей, но ввязываюсь и останавливаю взрослых. Добилась, что в моем присутствии никто не безобразит. Я делаю им замечания по-дружески. Первое время их бросало в хохот и в удивление, а теперь как-то сгладилось, и они стали меня стесняться. И если сорвется вдруг у кого-нибудь, то говорит: «Я не видал, что Вы здесь, В. Н.». Да, мои милые друзья, нельзя малодушничать, особенно верующим людям. Бывают тяжелые минуты у всех, но нужно скорей освободиться от них, заняться чем-то, чтобы отвлечь себя от тяжелых дум. Не мне Вас учить. У Вас было испытаний много, и Вы с ними справлялись, я Вам желаю здоровья, будет здоровье — и будет все хорошо. Мне кажется, Олина молодость, ее бодрость дают силы и рождают энергию. Меня ждать напрасно. Дай Бог, чтобы хоть переписка не прекращалась, пока я жива. Угнетает неизвестность дяди Люли, но я стараюсь отвлекать себя думами о прошлом, когда было хорошо. Уйдешь в мечты о прошлом — и будто бы перенесешься в другой мир… Пока довольно. До свидания, до следующего письма. Крепко целую Вас.

В. Аушкап

P.S. Сейчас вручили мне лекарство для сердца. Расплодилось много друзей. Прислала докторша из Бирилюсс, а здесь доктора нет.

10. 11.46.

Здравствуйте, дорогой друг Нина Онуфриевна и Оля!

Шлю привет из далекой тайги! Получила весточку от Вас, Нина Онуфриевна, со вложением бумаги и марок. Сердечное спасибо. Настроение мне Ваше не нравится, и Ваше душевное состояние, что показывает и Ваш почерк, совсем никуда не годится. Вам нужно сходить к врачу. Нужно полечиться, тогда Вы на многое будете смотреть спокойнее. Послушайте меня. Я знаю, мелочи жизни отравляют настроение больше, чем крупные события, но нужно, милый друг, взять себя в руки и научиться управлять собой. Я в письмах не умею успокаивать людей (особенно если краска, которой пишу, плохая и перо, привязанное ниткой к палочке, не слушается). Дорогая моя, милая Нина Онуфриевна, так хотелось бы поговорить и успокоить Вас лично…

Живем мы в глубине и так далеко от города, что мало что слышим. Ни о какой подготовке к переезду не слышали и не готовимся. Ни запросов не слыхали, ни анкет не видели. Мы, никчемные люди, сегодня в большем почете, мы сегодня голосовали за депутатов в Верховный Совет и нас даже возили на лошади — старух и стариков. Погода сегодня хорошая, не было холодно, и было приятно проехаться. Вы, вероятно, знаете, что Наденька послала мне посылку, которую я получила 6 января. Это был большой день в моей таежной жизни.

Здоровье мое сносное, но только пальцы рук плохо сгибаются, очень опухли, и на суставах большие шишки. Но приходится ухаживать за телкой и овечкой, чистить коровник, вывозить навоз на саночках, и эта работа как массаж для моих рук. Нынче зима сносная здесь. Были морозы в декабре, доходило до 52—54°, но продолжались недолго. Январь был с большими ветрами, а в настоящее время хорошая погода, с легким морозом, но не знаю, надолго ли Относительно обещаний доктора К. я другого мнения, чем Вы и Надя. Не верю я им. Вы, Нина Онуфриевна, и Надя — простите меня — наивно доверчивы. Жить надоело, но лишить себя жизни нет сил. Стараюсь быть занятой и быть полезной людям. Меня это удовлетворяет. Конечно, устаю, но живу, пока еще силы есть, и нужно жить. Пользуюсь большой любовью и уважением со стороны как пожилых, так и молодых людей. Вижу и чувствую это на каждом шагу. Я не хвастаюсь этим, а вижу, что мои труды ценят. В январе получила письмо от

Ольги Антоновны. Она лектор в университете, но ведет жизнь, за пределами работы, затворницы, нигде не бывает, друзей не имеет. Что такое с ней? Пока все. До свидания, до следующего письма. Целую Вас крепко и Оленьку. Будьте здоровы.

Ивиняюсь за неуклюжесть письма.

Любящая Вас Аушкап

* * *

Куда: Латвийская ССР

г. Рига, ул. Дартас, 52

Кому: Орловой Нине Онуфриевне

Адрес отправителя: Красноярский край,

Бирилюсский р-он,

Подкаменский с/сов., дер. Абольск,

Аушкап

пос. Абольск, 12. IV. 46 г

X. В

Шлю сердечный привет и лучшие пожелания

дорогим Нине Онуфриевне и Олечке!

Вероятно, и у нас скоро будет весна. Хотя кругом снег, но прилетели скворцы.

Я живу по-старому. Здоровье мое поправляется, но мучит одышка. Надя пишет, что это склероз. Она говорила с одним знакомым врачом.

Как Вы поживаете, Нина Онуфриевна? Как Ваше настроение?

Целую Вас и Оленьку крепко, крепко.

Ваша Аушкап

18. IV. 46 г

Милые мои Нина Онуфриевна и Оленька! Воистину Воскресе!

Поздравления Вам послала, и вы, вероятно, его уже получили. Вчера получила Ваше письмо, Нина Онуфриевна, и открыточку от Оли. От души благодарю Вас. У нас здесь тоже хочет быть весна. В нашем подполье вода, где затоплена моя картошка (12 ведер). Говорят, что для по-

садки она будет годна, ну а для еды, вероятно, нет. Очень обидно. Но нужно смириться, люди теряют еще больше. Да, пятая весна на чужбине, и одиноко среди чужих. Я другой раз удивляюсь, откуда у меня берется терпение. Дня три тому назад была регистрация наших документов и были разговоры с комендантом. Мне разрешается хлопотать о возвращении на «родину». Нужны заявление берущего меня на иждивение, его материальное положение, характеристика моих работ в колхозе и автобиография. Я спросила, что, может быть, можно хлопотать в ЛССР через Верховный Совет? Мне ответили, махнув рукой, что это бесполезно, т. к. все будет зависеть от местной власти. Наденьке я написала об этом. Моя автобиография ... Тут нужно будет очень много думать. И было сказано еще, когда все документы будут в порядке, то будет видно. Меня беспокоит, что из-за моего благополучия может пострадать благополучие других. Начнутся на Надю гонения ... Я просто не знаю, что мне делать ... С одной стороны, желание увидеть близких, дорогих людей, а с другой стороны — взять на себя тяжести и, может быть, подвергнуть семью Нади несчастью. Я этого себе никогда не прощу. Лучше умру здесь, да и вообще, много ли мне осталось жить. Видите, Нина Онуфриевна, иногда мои предчувствия сбываются. Я не верила докторам. С моей проказой я навряд ли могу жить у Нади. Я прошу их, Янсонов, обсудить серьезно, и у меня никогда не будет претензий и обиды, если они с Карлом решат отрицательно. У них дети, и благополучие нужно детям, моим любимым внукам. Да, я тоже очень часто вспоминаю Вас, Нина Онуфриевна, и наши беседы с Вами. Как много Вы могли дать другим! Хорошо, что у меня есть что вспомнить ... Иногда уйдешь в воспоминания прошлого и забудешь, что ты в тайге, а потом очнешься, как после приятного сна. Вами присланные фотокарточки я получила. Я Вам об этом писала. Здесь нет церкви, но мы, верующие, собираемся для молитвы в какой-нибудь хатке. Мне приходилось учить, многое забылось людьми. Организовала хор. Поют очень хорошо. На 21-е изба еле могла вместить желающих. Свечи льют прелестно.

Простите за мое письмо. Пишется под разговоры и визиты меня посещающих. Не описываю всего подробно, Вы и так все поймете. А хочется послать Вам письмо, т. к. скоро будет, вероятно, перерыв на почте, как тронется лед. Желаю успехов Оленьке, а Вам, Нина Онуфриевна, спокойствия и здоровья. Трудно было Вам, дорогая! Мы

живем в тайге, около леса, и то большие трудности с дровами. Ведь все нужно перенести и перевезти на себе. Возят на нартах (на очень широких полозьях сани). К моим девушкам пришел отец из трудармии. Скоро мне опять предстоит переезд и устройство нового угла. Живу, как птица небесная. Скоро копать огороды лопаткой, нам не пашут лошадьми. Ну, Бог и люди помогут.

Целую Вас и Оленьку крепко, крепко.

Ваша В. Аушкап

28.IV.46 г.

Милые и дорогие Нина Онуфриевна и Оленька!

Сегодня получила Ваше сердечное письмо. И такая приятная неожиданность, Нина Онуфриевна, Вашу фотокарточку! Сердечное спасибо. Пишу Вам ответ, и Ваша фотокарточка передо мной. Ну, положительно будто бы я говорю с Вами лично. Я очень рада, что получила Вашу фотокарточку. И этот знаменитый платок, и Вы так похожи! Еще раз большое спасибо.

Сегодня день писем. Получила от Нади и внуков три письма, от Вас и от Ольги Антоновны. Мой стол (клетка для куриц) положительно завален письмами. Какая радость! Какое счастье! Да, весна бодрит и оживляет, но нынче здешняя весна какая-то ужасная. Снег и мокрота, северный ветер дует не переставая. Холодно и неуютно. Выйдешь ненадолго, и ноги уже промочены. Мне очень понравился Ваш афоризм, а молитва как хороша и трогательна. Очень Вы меня удивили, что дядя К. жив; я его давным-давно в мыслях похоронила. А может быть, жив и дядя Люля. Кто знает! Да, около меня хорошие люди. Нет людей без недостатков, но я по отношению к себе вижу только их теплоту. Стараюсь быть полезна им тоже. Ваше письмо и открытку Оленьки я получила еще до праздника. Я Вам писала. Не помню, сообщила ли я Вам, Нина Онуфриевна, что к моим опекаемым девушкам пришел домой отец из трудармии, мне опять предстоит искать угол. К моей бабе-яге, где после школы я жила, поставили жильцов, и я осталась между небом и землей. Куда меня ткнут, неизвестно. Все хатки полны, живут и по две семьи в комнатке, а какие комнаты — как Ваша спальня, а живут по 5 и 6 человек, да еще с детьми. Но уповаю на Бога, до сих пор Он мне помогал выходить из положения.

30. IV. 46 г.

Надя была у Вас 8. IV. Ее письмо ко мне от 10. IV. Она не пишет, что была у Вас, только сообщает, что разрешение на посылку получила. Про разговоры с доктором тоже ничего не сообщает. Это она Вам сообщила о дяде К.? Ну, а как Оленька — очень волнуется из-за экзаменов? Я от души желаю ей успеха. И думаю, что все будет хорошо. Письмо пришлось дописывать в другом месте. Я домовничаю у латышек, их вызвали в район. Их три дня не будет дома, и я осталась с их детьми. Дети очень довольны; 2 девочки — одна из них ходит в 1-й класс начальной школы, а другая еще дома, ей 7 лет. Думаю, что завтра утром уже будут дома матери. Мой угол для спанья меня заботит, т. к. где буду жить, там нужно будет огород садить. И еще не знаю, где буду работать. Советуют некоторые идти в сторожа, а от детей отдохнуть, довольно уже навытирали, мол, соплей и начистились уборной. Ноя думаю иначе: будут силы и здоровье — я пойду опять к детям. Ну, там видно будет. Я чувствую себя сносно. Хотя сердце и не работает правильно и одышка очень заметна, но все же вполне выносимо. Буду ждать письма Нади, вряд ли доктор ей сказал что-нибудь утешительное относительно меня. У меня не было веры и не может быть. Я, кажется, писала, что подошла вода в наше подполье и затопила картошку. Воду теперь вытаскиваем (100 в.) и картошку вынули. Мне помогли, и мои руки не страдали. Когда картофель обсох (в комнате на полу), то я выбрала и рассортировала. Увижу — годится ли для посадки.

Сегодня родительская. Ходили на кладбище. Целый день идет снег, но долго не держится на земле и тает. На дворе погано, и настроение такое же. Ну, пока все. До свидания, до следующего письма. Письма — это светлые лучи среди тьмы. Крепко целую и обнимаю Вас, Нина Онуфриевна, и Оленьку. Желаю здоровья и всякого благополучия. Мысленно всегда с Вами.

Ваша В. Аушкап

18.Х.46 г.

Дорогая Нина Онуфриевна!

Шлю Вам и Оленьке сердечный привет, обнимаю и целую крепко. Оленьку, вероятно, уже можно поздравить с

благополучным концом ее экзаменов. Зима не за горами. А дни бегут так быстро, что кажется — давно ли было лето, а вот уже зима, и не заметили, как подошла. Закрылись ясли. Я уже пять дней свободна. Конечно, я свободна только от яслей, но дома работы накопилось уйма. Получение муки со склада и зерна, которое надо подсушить. Я, к сожалению, могу донести только 10 кг на плечах. Нам дадут на трудодень 1 кг; у меня 108 трудодней. Потом нужно будет порубить и посолить капусту. Ведь это еда на всю зиму. Натолочь соли и для капусты, и для поросенка, которого зарезали. Ступа — деревянная колода. Я ее и с места сдвинуть не могу, не только нести домой. Так что одна беготня. Потом порушить зерна для каши на самодельной мельнице. А потом стирка белья. Все скопилось вместе потому, что очень поздно приходила домой. Утром только успевала сготовить еду на день, т. е. сварить картофель. А когда печение хлеба, то встать нужно еще раньше. А потом целый день шум, гам, плач и смех, кормление детей. К закрытию яслей, дней на пять, я сильно простудилась. У меня бронхит и .насморк. Но, несмотря на болезнь, нужно было и в яслях закончить, и дома работа стоит и ждет. Хоть через силу, а нужно все сделать самой. Теперь кошмар впереди — дрова. Женщина, с которой я живу, очень хорошая, сердечная. У нее тоже дров нет, она разбирает свой плетень и забор на огороде и позволяет мне варить на ее плите. Она, вероятно, скоро уйдет в город к мужу, тогда ко мне перейдет латышка с сынишкой, может быть, будет легче. Хорошо еще, что я не увлекаюсь иллюзиями, а то сколько было бы разочарований и еще больших тяжестей на сердце. Я теперь отдыхаю от лексикона зав. яслями: «чтобы холера тебя взяла», «будешь ли ты есть, сатана этакий», «вот ведьма навязалась мне» и т. п. Бедные дети, они не умеют говорить. Когда приходят матери, то лесть и показные ласки. Когда я работала на детплощадке, то я яслей не касалась, и мы были в другом помещении. А нынче из-за неимения помещений детплощадку не открыли, а мне предложили место зав. яслями. Я отказалась по некоторым обстоятельствам, а согласилась работать как няня. Устала и физически и морально. А так, вообще, окружающая среда не знает, что такое нравственность, стыд. У меня опять болят глаза. Пускаю капли ляписа и промываю борной кислотой. На ночь иногда кладу компресс из борной кислоты. Пока скриплю, но что я буду делать в будущем рабочем году? Пока хлеб заработала — должно

хватить. А если я не умру, и не будет сил работать, то придется идти с сумой. Боже, только бы не дожить до этого. Буду продавать тряпки свои. Ну, что Бог даст. Сегодня ходила на ток, где молотили рожь, — за соломой, чтобы обновить свой мешок, на котором сплю. Иначе будет большой снег, и солому труднее достать. Вышла хорошая прогулка. Туда и обратно 3 километра.

Ну, пока все. Теперь у меня будет больше свободного времени. Постараюсь писать чаще. Будьте здоровы и благополучны. Целую Вас крепко, крепко с Оленькой и обнимаю.

Любящая вас В. Аушкап

21. XI. 46 г

Дорогая Нина Онуфриевна!

Получила Вашу открыточку, но, увы, не утешительную. Ваши квартиранты все еще у Вас живут... Я разделяю Ваше горе. Сколько Вы потратите нервов, одному Богу известно. Но что же делать! Здесь не лучше. С хлебом тоже туго. Было заработано, но придется отдать. Картошка преет. Зима будет трудная. Руки мои нынче болят сильнее. Погода как-то не может установиться — будто настала зима, но с такими бурями, градом и ветрами, что, вероятно, и руки болят из-за погоды. Я была простужена. Чувствовала себя неважно. В настоящее время поправилась, но немного есть слабость.

Не успела ответить на Вашу открыточку, как сегодня получила вторую от 18.Х. Но она тоже не радостная. Очень порадовалась за Олю, что она поступила в консерваторию. Уставать она будет, бедненькая, но зато ее желание будет удовлетворено. Я хотела бы знать, жив ли Язеп Витол, проф. и бывший ректор консерватории?

У меня с дровами как-то пока наладилось. Снабжает моя хозяйка. Она пилит дрова для школы, и таким образом мы с дровами. Очень нервничаю по поводу своих документов, которые поданы в район. Мне кажется, они потерялись. Но если это так, то, значит, не судьба мне увидеться со своими и с Вами. Меня на такие мысли наталкивает то, что на мои запросы я получаю разные ответы. То будто бы посланы в край, то в их ведении таких документов не имеется, то они не помнят, были таковые или нет. Ну, что же еще сделать? Буду писать в край, но нужно так писать, чтобы не вышла жалоба на район,

который потерял якобы документы. У нас в поселке 7 человек детей, которые могли бы ехать в ЛССР. Вероятно, их отправят, но зимой трудно из-за обуви — валенок нет» да и одежонка ветхая. Ближе к весне, может быть. В ЛССР уехали дети, которых я знала здесь, и они меня, Некоторые из Цесиса, я писала Наденьке.

Дорогая Нина Онуфриевна, как Вам могут войти в голову мысли, что я могу Вас забыть. Если нет писем от меня, то, поверьте, на то есть свои причины. Думаю о всех вас всегда, чем бы ни была занята. Только странно, что никого не вижу. А думы вечно одни и те же; вероятно, так будет до гроба. Сегодня сильный ветер и метель. Все замело. Около выходной двери сугробы. На душе тоскливо. Не люблю ветер.

Танго в тайге (пародия)

Скорый темп

Разлучила нас судьба жестоко,

а раньше счастье улыбалось нам.

Если было грустно, мы грустили,

радостью делились пополам . ..

Темп вальса

Тихий вечер в Валях, аромат цветов,

к Гауе прогулки, красота лесов.

Уголок уютный в домике родном,

книги, разговоры — вспомнишь о былом ..

Скорый темп

Ты всегда такой неутомимый,

лишь на лбу морщинка залегла.

Я тебя, любимый, ожидаю,

много слов горячих сберегла .. .

Темп вальса

Пусть время проходит, идет за годом год,

но минута встречи все ж таки придет.

Я пойду к тебе, взгляну в глаза твои,

и на миг забудем горести свои.

И тебя по-прежнему люблю я,

так люблю, что ты не знаешь сам.

Я тебя, любимый, расцелую

и дам волю радости слезам.

Ты всегда такой неутомимый,

лишь виски покрыла седина.

Я горжусь тобою, мой любимый,

ты был честный труженик всегда.

Это танго я услышала случайно — мурлыкала одна дева, а я слова изменила по своему настроению, но музыка осталась та же. Может быть, и топорно, но оно близко моему настроению. Все это про мужа, Н. О.

15. XII. 46 г.

Поздравляю дорогих друзей Нину Онуфриевну и Оленьку с Великим праздником Р.X. и наступающим Новым годом! Желаю всего наилучшего, а главное — здоровья. Освободили ли Вас жильцы? Эта кара трудней зимой, чем летом. Очень болею душой о Вас. Здоровы ли Вы? У Вас, Нина Онуфриевна, будут свободные дни, т. е. каникулы —я претендую на письмо. Когда немного отдохнете, то не забудьте и тайгу, а в ней меня. Конечно, у Вас будет конференция, но я думаю, что Вы оставите и для письма полчасика. Я живу по-старому. Но только жуткие морозы стоят, 47°. Окна нашей хатки замерзли из комнаты, и очень толстый слой льда образовался, так что пришлось проделать туннель к стеклу, чтобы видеть божий свет. А коридорчик-сени превратились в сталактитовую пещеру. Потолок и стены и вся утварь, стоящая в сенях, покрылись слоем инея. С потолка спускаются большие, толстые сосульки. Пар и тепло из хаты утолщают их еще больше при большом морозе. И при таком морозе еще ветер. Очень трудно дышать. Бываю мало на воздухе, только по необходимости. Приходится растапливать снег. Пока натаскаешь, руки делаются, как кочерыжки, хотя в теплых рукавичках, но кровь уже не греет. Хорошо, что в хатке тепло и мне не надо ездить за дровами в лес и на заготовку их. Это просто благодать от Бога. И я молю Бога о здоровье моей хозяйки. Я таскаю снег, а она носит воду, которую очень трудно достать: надо черпать кружкой, пока наполнишь ведра, и потом тащишь по сугробам.

Была ли у Вас, Нина Онуфриевна, Надя? Или сообщала ли Вам, что Юлий Иванович жив и находится в Севурал-лагере, в Свердловской области, и что переписка с ним возможна, но точного адресата нет? Сообщено ей было из МВД через милицию. Я послала просьбу в областное МВД в г. Свердловск сообщить мне его адрес. Опять нужно запастись терпением.

У нас в хате куры сидят под столом, загороженные, и скоро будет теленочек, тоже в хате. Петух нас будит по утрам. Он рано не поет, часов в 5 утра.

Про мое разрешение ехать к своим ничего не отвечают. Писала, но ответа нет. Хлеб у меня пока есть, но картошка чернеет, так жаль. Наш край нынче сдал хлеба государству на 9 млн 400 тыс. пудов больше, чем в прошлом году.

Дорогая Нина Онуфриевна, поздравляю Вас и с днем Вашего Ангела, т. к. боюсь, что мое письмо придет поздно. Почта у нас ходит неаккуратно. Наш почтарь отнесет, а на следующем поселке почта иногда лежит по пять дней неотправленной, больше всего из-за лошадей. Желаю Вам здоровья и всего, всего лучшего. Главное — желаю Вам освободиться от жильцов.

Я занималась сейчас шитьем детских платьев к празднику. Недавно сшила большую куклу одной девочке. Плата — продуктами.

Оля Логинова шлет мне из ЛССР газеты, а потому многое знаю о вашей жизни из газет с моей фантазией. Пока все. Остаюсь пока жива и относительно здорова. Целую Вас и Оленьку крепко, крепко.

Любящая вас В. Аушкап

Р. S. (Рисунок) Это мой угол. За перегородкой кровать моей хозяйки. Между кроватями и у окна стол. В переднем углу — две маленькие иконки, полотенце и огонек коптилки.

(Карта) Конечно, нас на карте нет, но я проставила приблизительно. В пос. Подкаменка почтовое отделение, туда едет с пос. Полевого лошадь за почтой, а с нашего пос. и с Бокового ходят почтари за почтой. Первый год, как приехали мы, я была почтаркой. Поселок Полевой в 6 км от Абольска и в 7 км от пос. Бокового. Наш пос. от Бокового немного больше 7 км. Из пос. Подкамепка почта идет в Бирялюссы. От г. Ачинска до пос. Абольска 150 км, от Бирилюсс до Абольска 50 км. В Бирилюссах больница и все учреждения.

16.1.47 г.

Здравствуйте, дорогие друзья,

Нина Онуфриевна и Оленька!

Благодарю за письма, открытки и модные картинки. Ваше письмо с материалами для елки получила за 5 дней до елки, и что успели, использовали. Спасибо большое и от учительницы, и от ребятишек. Я была Дед Мороз. Это

каждый год, и каждый раз нужно придумывать что-нибудь новое. Нынче дети не знали, что будет Дед Мороз. Были очень довольны. Но «публика» очень невыдержанна: пока я пробиралась к елке, то со всех сторон возгласы послышались: «А вот она и В. Н. — Дедушка Мороз». Взрослые люди — как дети ...

Об Ю.И. пока ничего не получила. Мое дело немного пошевелили. Я думала, что потеряны все мои документы, по оказалось, что нужно еще одну мою автобиографию и характеристику моих работ в колхозе. Все это я вручила приезжавшему 17 января начальнику из района. Ведь подано 7 месяцев назад. Но хорошо, что пошевелили, а сколько еще ждать, неизвестно! Лечу руки, т. к. стали плохо двигаться. Делаю каждый вечер горячие пихтовые ванны и втираю какое-то лекарство, которое прислала сестра. Получаю от сестры продуктовые посылки из Kaзани, которые меня очень поддерживают! Вообще, пока существую. Опять принесли работы: шить одежду для новорожденных — родились двойняшки-мальчики. Нагрудники уже готовы. Нет вышивальных ниток и вообще никаких цветных, а потому приходится прибегать к аппликациям. Нашиваю зайцев, петухов, вишни, птичек, обшиваю петельным швом. Выходит хорошо. Но только руки, как грабли. Потом, очень беспокоят меня очки. Стали выпадать стекла. В тайге оптиков нет. Очень боюсь разбить или нечаянно раздавить. Вероятно, номера стекол тоже нужно менять. Глаза устают. Но все бы это исправилось, только бы пустили домой. Но все это на воде видами писано. Моя жизнь убога, однообразна; я даже не знаю, что о ней писать. Разнообразят ее только люди: сегодня одни придут, завтра другие, и у каждого свои просьбы. Люди здесь живут больше с Кубани — казаки, немного мордвы, несколько семейств из Кисловодска и с Дона. Одежда обыкновенная у всех. Только очень много заплат на одежде.

Милая Нина Онуфриевна, поздравляю Вас с прошедшим днем Вашего Ангела. Желаю всего, всего хорошего, а главное — здоровья.

Моя готовка еды тоже довольно проста. Утром завтрак: вареный картофель (8—10 шт.), горячий складываю на горячую сковородку и поджариваю без жиров, скорее подсушиваю. Картофель зарумянится. Вода, где варился картофель, заправляется для супа в обед. Ужин: ржаной хлеб, чеснок с солью, чай. Иногда бывает масло, иногда — мясо. Тогда делится на мизерные порции, и тогда «меню»

изменяется. Сейчас, например, у меня есть сахар, так что чай пью с сахаром. Потом я нажарила зерна для кофе. Утром пью после картофеля кофе, правда, без молока. Но иногда бывает молоко. Только что получила Ваше письмо с фотографией. Спасибо большое. К сожалению, фото пришло сильно помятым и конверт изорванным, но хорошо, что не выпали два листочка письма Вашего. Проф. Страдыня и его жену я хорошо знаю. Хорошо, что Оля может иногда быть в обществе. Хорошо, что Вам привезли дрова и будет немного картофеля. Спасибо Вам за все сообщения. Я не только улыбнуться могла, а смеялась от души. Без юмора же нельзя жить. Если на все смотреть глубокомысленно, то жизнь будет очень трудна. Еще раз благодарю за все, крепко целую и обнимаю вас обеих. Будьте здоровы и благополучны. У меня ничего нет с собой — ни Евангелия, ни молитвенника, но в поселке есть. А мне посылать можно только в посылке, а это затруднительно — иначе пропадет.

Посылаю Вам свой хозяйственный инвентарь. Спасибо за марки, но зачем Вы тратитесь.

Любящая Вас В. Аушкап

6. III. 47 г.

Привет моим дорогим Нине Онуфриевне и Оленьке!

Сегодня получила Ваше письмо, Нина Онуфриевна, от 15. II. за которое шлю Вам сердечную благодарность. Нынче выборы у нас в крае были 9.11. Я чувствовала себя неважно, а так как для больных ящик был привезен в наш поселок, то и я проголосовала, можно сказать, дома. Погода нынче несносная. Морозы с ветром. Ветер такой сильный, что положительно валит с ног. Я нынче мало хожу из-за морозов, а это очень скверно отражается на организме. Сердце очень беспокоит меня — сильные перебои и одышка. Но все-таки время идет к весне, а не к зиме. Солнце и здесь уже выше, но не греет. У нас снега много. Все бело. Недавно был сильный буран. Дуло дня четыре, снег был и с неба, и сдувало его с места на место. Утром двери были доверху занесены. Но хорошо, дверь из сенен на двор открывается внутрь. Все варим снег — воды нет, в тайге большие сугробы. 2 фото и конверт с маркой получила — большое спасибо. Карта, которую я Вам послала, очень, конечно, топорна и примитивна, но небольшое представление можно иметь.

Да, «мое дело» переложили с одной полки на другую, и вот уже 2 месяца комендант не был в нашем поселке, Инвалидов-ссыльных распускают. Тысячи и тысячи... Но как будет с нами, неизвестно. Юлий, вероятно, до 51-го года. Я, вероятно, этой минуты счастливой не дождусь, Здоровье плохое. Главное — нет сил. Относительно попутчиков и поездки не мечтаю. Скоро слово говорится, но не скоро дело делается. Уже два года нынче в марте, как я переписываюсь с домом, и сколько было иллюзий бесплодных ... Нервы совершенно сдали. А потом, говорят, дорога не менее трех тысяч рублей. У нас в поселок вернулись из трудармии, многие русские уехали на родину, на Кубань, и писали, сколько стоит переезд. У меня были мечты увидеть милых и дорогих мне людей и умереть. Жить нет сил, но, видимо, и это мне не суждено. Я живу лучше, чем другие. У меня есть мыло, сахар, картошка, хлеб и иногда жиры, и я за это благодарю Всевышнего. Я даже могу дать нищему кусок хлеба. А нищих здесь очень много.

Над строкой в Вашем письме, где Вы пишете, что у Нади волосы серебрятся, — всплакнула. Много она пережила, трудно ей, бедненькой. Как я бы хотела быть полезной в ее жизни и в некоторой работе. Хотя я и инвалид, но я бы могла ей помочь. У меня были заказы детского белья, штанишек и рубах для мальчиков. Шила за молоко, за крупу. Где буду работать летом, еще не знаю. От яслей буду отказываться, это для меня утомительно: работать с утра до вечера, а потом на огороде у себя. Это мне трудно. А главное — воду носить не могу. Вообще, что будет со мной, неизвестно. Может быть, дадут место сторожа складов. Там тоже и в дождь, и в холод нужно стоять. А если ночным сторожем, то еще того хуже.

Ваш доклад, вероятно, будет Вам политическим экзаменом. Надо все вложить в рамки настоящего времени. Одного светлого ума мало. Мне сестра прислала из Казани стенной церковный календарь с патриархом Алексеем в центре. Надюша все шлет мне документы. Недавно получила ценное письмо с документом, а сегодня опять извещение на ценное письмо. Она все надеется и ждет. А я теперь жду только своей смерти. Я, кажется, Вам писала о том, что я послала доктору К.¹ письмо в конце января, но ответа нет, и вряд ли будет. Изредка пишет Ольга Антоновна длинные интересные письма.

Сейчас у нас в комнате теленочек, вот уже две недели. Очень хорошенький. Будет жить до мая месяца. А потом будет спать в хлеву. Куры тоже только до мая. Хозяйка думает взять поросенка, но это, вероятно, будет после Пасхи; он тоже пока будет помещаться с нами. И здесь все так живут. Где наши кровати, там нет соломы, а где печка, т. е. на кухне — настоящий хлев.

Ну, пока все. Ветер воет нестерпимо, а потому настроение неважное. Суставы ноют.

Значит, у Вас оптиков тоже не имеется?

Целую вас обеих крепко, крепко, дорогие мои друзья. Желаю здоровья и благополучия.

В. А.

27. III. 47 г.

Христос Воскресе!

Поздравляю дорогих Нину Онуфриевну и Оленьку с Великим праздником Св. Пасхи. Обнимаю и крепко целую. Желаю здоровья и всего лучшего! Я пока жива, здоровье неважное, но креплюсь. Многим старикам, подавшим просьбы о разрешении ехать обратно домой, пришли отказы. Мне еще не отвечено, но я жду на днях, что и мне придет отказ. Получившие отказ гораздо старше меня. Но, вероятно, дело не в годах. Их дети были в организации «айзсаргов». Ну, а я за мужа, который был у власти. Я, кажется Вам известно, Нина Онуфриевна, что я писала проф. К.¹ Мне ответили, что мое письмо передано в Министерство внутренних дел ЛССР и о последуемом распоряжении меня уведомят. Тоже хорошего уведомления не жду почему-то. Из Свердловской области ответа нет. Да, дорогой друг Нина Онуфриевна, нужно иметь большое терпение. И откуда у меня сила воли, что я еще могу жить? Может быть, вера в Бога поддерживает? Счастье большое, что имею право на переписку, и на неограниченную. У нас здесь одна латышка переписывается со своим мужем. Он имеет право послать одно письмо в месяц. А еще один пишет знакомый, так тому дано право писать один раз в три месяца. У нас здесь еще глубокая зима. Масса снега, и еще не начинал таять. Хотя солнышко, хоть и редко, но светит по-весеннему и даже греет. Когда придет мне отказ, и я оправлюсь от удара, то напишу.

А пока все по-старому. Живу, как птица, сегодняшним днем. Нового ничего нет. Один день похож на другой. Прислала О.А. письмо недавно и очень страдает от одиночества. Вы, Нина Онуфриевна, ее не встречали?

Пока все. Пишите, если будет свободная минута. У Вас сейчас каникулы, но заметите ли Вы их? Как сошел Ваш доклад?

Будьте здоровы и благополучны.

Любящая вас обеих В. А.

А как Ваши глаза, Нина Онуфриевна? И как печально, что Ваши голосовые связки ослабли. При Вашей работе и без голоса. Тут играют большую роль и нервы. Нужно лечиться. Полощите горло, и нужно бы смазывать. Советую, а сама знаю, что некогда этим заняться. Но как-нибудь через «некогда», а лечиться надо.

Нина Онуфриевна, нет ли у Вас елочного материала для детей, т. е., вернее, стихов для елки? Если что-нибудь найдется, то не задержите и вышлите мне. Чтобы успеть к Новому году выучить. И, пожалуйста, вышлите фото, где мы с Юлием и я держу стул коленкой (думая, что коленка не выйдет на фотокарточке). Но только нужно будет послать письмо заказным. Если это не составит затруднений, то прошу прислать, буду очень благодарна.

Оленьку поздравляю с окончанием учебы и желаю успехов в работе как лабораторной, так и в музыкальной. Будьте здоровы. Пишите, когда случится свободная минутка. Ваши открытки очень хороши тем, что мало написано и много сказано. Это Ваш талант. А у меня много написано, да еще размашисто, а все-таки мало сказано. Но Вы, мой друг, меня понимаете и так. Скучно описывать свою скудную жизнь. А другого материала нет. Целую Вас и Оленьку крепко, крепко.

Любящая вас обеих В. Аушкап

Как будет правильно Ваше отчество — с буквы «А» или «О»? После, стольких лет пришло в голову.

5. VII. 1947 г.

Здравствуйте, дорогие друзья!

Шлю привет вам и крепко целую. Как проходит Ваш отдых? Какова погода? У нас еще хорошей теплой погоды

не было. Мошка и комары заедают. Бич — отсутствие воды… Вблизи вода прекратилась. Поливка огорода очень изнуряет. Работаю на детплощадке. Я уже, вероятно, вам писала, что детплощадка у меня, в моей комнате. Полы мыть мне нынче гораздо труднее из-за сердца и опухоли левой ноги, около щиколотки. А главное — вода… очень далеко. А тут с обувью трудности, хожу почти полубосая. Ноги искусаны в кровь, и все в шишках от укусов. Нынче очень много комаров и мошек; ни одни год, пока мы здесь живем, не было такого ужаса. Разводим дым целыми днями, задыхаемся в дыму, но иначе нельзя. Глаза отекшие у всех от укусов, и остались только щелочки. Зуд тела от укусов ужасный. Ночью тело горит и ноет. Опухоли на суставах увеличились, и руки выглядят ужасными.

Мне в моей просьбе вернуться в ЛССР отказано... О радости свидания мечтать не приходится. Вспоминаются слова из одной русской песни: «И теперь будто солнышка нету, все глухая осенняя ночь; как ни жди, не дождешься рассвета, как ни плачь, а беде не помочь». Нужно работать, чтобы быть сытой хоть наполовину. Я не голодала ни одного дня. А как тяжело видеть голодных. Здесь большая часть людей ест траву. Петушки, козлики, пучки и черемша. Варят и едят сырыми. Черемша имеет вкус чеснока. От наевшегося этой травы скверно пахнет. Эту траву солят впрок, варят суп. Сейчас голодно потому, что нет картофеля, а новый будет через месяц, не раньше. Здесь большое событие: сняли с комендатуры спецпереселенцев, высланных сюда в 33 году на 5 лет, но пришлось прожить 14. Это зажиточное крестьянство (кулаки). Теперь они вольные и, конечно, мечтают вернуться на родину. На латышей это не распространяется. Говорят, что если освобожденные уедут, то сюда пришлют ссыльных и заключенных. А нам, вероятно, Латвии не видеть. Может быть, что нас переселят куда-нибудь в другое место. Все мне пишут, чтобы я берегла здоровье. А как это сделать? Если не принимать в общей работе участия, то, значит, быть выброшенной за борт. Где же достанешь хлеба? Нынче урожай предвидится плохой. Получим мало. Кроме того, плата за работу уменьшена. Все трудности еще впереди. Ну, пока все. Желаю здоровья. Это основное. Как Ваш зоб, Нина Онуфриевна?

Целую крепко, крепко Вас, Нина Онуфриевна, и Оленьку.

Любящая вас В. А.

Милая и дорогая Оленька!

Поздравляю тебя с днем твоих именин. Шлю лучшие пожелания. Целую крепко. Поздравление мое опоздает, конечно, но ты не обижайся — лучше поздно, чем никогда.

Тетя Вера

14.XII.1947 г

«Ибо гибель моя предо мною...»

Дорогая Нина Онуфриевна!

Шлю сердечный привет Вам и Оленьке. Благодарю за письмо и ваши поздравления к моим именинам. До 15 октября в моей комнате не только помещалась детплощадка, но и ясли. Правда, детей сократили — было 5 человек на площадке и 5 в яслях. Но сократили и штат. Оставили заведующую и меня. Кухарку и девочку-няню взяли на молотьбу. Заведующая варила и носила воду, а я возилась дотемна с детьми. Матери детей были на отгрузке зерна и кончали работу поздно. После ухода детей — а брали не всех сразу — начиналось мытье пола при маленькой коптилочке. У заведующей хворала мать, а потому хозяйство надо было вести дочери: доить корову и т. п. Отпускала детей я. Про усталость и говорить не стоит. Я ложилась в постель трупом. А наутро опять то же самое. 16 октября мы были без детей, но началась ликвидация: стирка белья и уборка всего. Кроме того, мне нужно было прибрать остатки своего картофеля, побелить хату. Порубить капусту и т. д. и т. д. Вероятно, от переутомления (надо было получить зерно и перетаскать на плечах со склада домой) я захворала. Но лежать нельзя было, хворала на ногах. Начались морозы, нужно было топить хату по-настоящему. Дров не было, и сил не было. Но свет не без добрых людей, а главное — Бог нам невидимо помогает. И дрова явились, и здоровье поправилось. Была только забота, каких жильцов мне дадут... К Октябрьской меня уплотнили. Приехала обратно в поселок из Ростова семья инвалида Отечественной войны. Муж и жена. Они два года тому назад уехали на родину, но, не выдержав (после 14 лет отсутствия) темпа и трудностей жизни, возвратились назад. Живем пока вместе, но невыносимо тесно. Они купили корову, и ждем на днях теленка, который, как принято, будет помещаться в хате. Я свой угол уступила им за перегородкой, а сама помещаюсь в «кухне». Инвалид без ноги, а потому многое ему труднее

исполнить, чем человеку с ногами. Морозы дошли до 50°, сразу не выбежишь, а потому «параша» в хате. Но у меня есть слабая надежда перейти в другую хату. Не знаю, удастся или нет. Я Вам писала, Нина Онуфриевна, что переселенных 14 лет назад из Кубани, Кавказа, да и других мест Руси, в Сибирь людей сняли с учета комендатуры, т. е. дали свободу, многие уже уехали. Но не все могут уехать; старых отпускают, а их детей — нет. Тут опять загвоздка. Дети были привезены в 5—8-летнем возрасте, теперь они взрослые и стали работниками и работницами. Их не отпускают с родителями, а родителям жаль детей, которые должны нести ссылку ни за что ни про что. А колхоз не может остаться без рабочей силы. Как все это уладится, неизвестно. Одну из таких семей, может быть, отпустят, и я опять тогда переселюсь на новое место. Это будет по счету шестое место. Но только бы Бог дал терпения. Вы пишете, дорогой друг: «Благоразумие учит верить и ждать». А я спрошу: «Чему верить и чего ждать?» Все выпотрошилось... Нужно и можно ждать смерти.

Я очень рада, что у Вас возобновилась связь с Ольгой Антоновной. Это интересный и цельный человек. Ее письма для меня, как книга, которую можно читать без скуки. Но я как Вам, дорогой друг, так и ей пишу редко. Просто нет возможности сосредоточиться. Хата маленькая, народ заходит, разговоры и неотложные работы. Не принадлежишь самой себе. Но если бы вы все знали, мои далекие друзья, вы вечно у меня в мыслях, вы вечно со мной!

Лето нынче прошло довольно быстро, несмотря на мошку. Конечно, очень мешало мое уплотнение в комнатушке детплощадкой. Особенно в дурную погоду, в дождь. Было тесно и душно. Дети спали днем на полу на мешках, вповалку. Гуляли мало, заедала мошка. Разводили дым на дворе и копошились в дыму. Огород мой снабдил меня картофелем, морковью, горохом, свеклой, чесноком и луком. Картофеля накопала 3 центнера. Хлеба заработала 116 кг. В этом отношении мне легче, чем Вам. У меня рынок в подполье. С жирами плохо. Нужно иметь деньги. Цены такие же, как и у вас. Но ничего. Основное — картофель во всех видах и кислая капуста. Как будет дальше, покажет время. Если не хватит сил для работы, то пойду с сумой. Это меня больше всего пугает, да еще мои руки плохо стали двигаться. Многие предметы падают из рук из-за несгибания пальцев. Но ничего, как-нибудь дождусь конца. Нужно терпеть. Я счастлива, что

есть дрова. Мои жильцы топят хорошо, она сама пилит дрова для школы и обеспечивает свою комнату. Я бы и со всеми неудобствами перезимовала бы как-нибудь, но если освободится комната, то нужно будет занимать из-за огорода. Где живешь, там и садить огород нужно.

От Нади давно не имею писем. Захлопоталась она, бедненькая. Вы, конечно, знаете, что оперировали Юрочке слепую кишку. Операция сошла благополучно, а больше ничего не знаю.

Пока все. Будьте здоровы и благополучны. Целую Ва и Оленьку крепко, крепко.

Любящая вас В. Аушкап

14. XII. 47 г.

Сегодня 16-е, а почта лежит неотправленной. Морозы дошли до 52°, почтарка не ходит, а тут перетурбация с денежными знаками. Потеряли головы. Сегодня мне выдали из колхоза 137 рублей. Это накопилась зарплата за несколько лет. Нам за трудодень полагается 47 копеек. Если бы отдали раньше, так хоть масло бы купила. Теперь, вероятно, все подешевеет, и жизнь улучшится, а поэтому и легче будет жить ...

Какая зима стоит у вас? Никогда за эти годы не держались так долго морозы. Все ходят с отмороженными носами и щеками. Я сижу, как таракан, в избе. Только выбегаю за снегом.

Целую. В. А

14.1.1948 г.

Дорогие мои Нина Онуфриевна и Олечка!

На ваши поздравления и письма от 17. XII. 47 г. не было возможности ответить вовремя. Собралась только через месяц. Жизнь моя протекает все так же, как я уже описывала вам. Благодарю от всего сердца за ваши душевные письма, они мне так дороги. А отвечать на письма очень трудно. Нет стола. Пишу на дощечке, положенной на коленку. Ем так же. Все эти неудобства из-за телка. Стол пришлось вынести и кровать переставить. Телок жует все, что попало: и одеяло, и простыню. «Параша» стоит под моей кроватью — она и для телка, и для людей. Я уже писала о своих квартирантах — это мое горе. Не знаю, поможет ли мне Господь дождаться другого угла, или погибнуть тут...

Руки болят, и пальцы плохо двигаются. Я счастлива, что еще могу писать пока. О выезде, конечно, ничего не слышно. Влачим существование — и все.

А что за неприятные переживания у Вас? Меня это очень встревожило. А также очень сожалею, Нина Онуфриевна, о Вашем здоровье. Представляю себе Вашу жизнь и очень Вам сочувствую. А у Оли ревматизм в руках? Боже мой, боже мой! Когда она их так застудила? Интересно, почему именно через год Витковские собираются быть на родине? А я потеряла всякую надежду на возвращение и встречу с дорогими мне людьми.

До января зима у нас была жутко холодная, морозы доходили до 54°, но 1 января пошел дождь, снег осел, но потом опять все замерзло, хотя морозы стали слабее. Сейчас морозы не превышают 15° вот уже неделю.

Милые, дорогие мои друзья, если я получу другой угол, то мои письма к вам будут чаще, а пока это очень трудно осуществить. У нас в избе вечно народ, а ведь для письма все же нужно сосредоточиться, да и места пет.

Даже не верится, что Олечке уже 22 года. Как быстро промчалось время! От всего сердца желаю ей всего наилучшего в жизни!

Вас, дорогая Нина Онуфриевна, поздравляю с днем Вашего Ангела, желаю здоровья и сил... для жизни ...

Целую вас обеих крепко, крепко.

Храни Вас Господь.

Любящая Вас В. А.

5.V.48.

Воистину Воскресе!

Милая Нина Онуфриевна, как мне понятно Ваше настроение и самочувствие! Получив Ваше письмо, я его перечитала не менее пяти раз. Все предстало перед глазами. Боже, как дорога бы была и желанна встреча, как много накопилось невысказанного... Но узнали ли бы мы друг друга? Перемена произошла большая. Посылаю Вам фото. В прошлом году я послала Надюше такую же карточку. Может быть, она и Вам показала. Немного припухли глаза от укусов мошки, а так снимок довольно удачный. Со мной снята жена председателя нашего колхоза.

У нас зима была морозная и с большими ветрами, и весна все еще не может вступить в свои права. Снег почти что стаял, но земля не оттаяла. Ежедневно пуржит снег.

Только первый день Пасхи прошел без снега. Кругом свинцовые тучи, и снег идет хлопьями, — когда ему будет конец, неизвестно. Холодно, уныло и не радостно. К празднику было много работы по шитью для детей-крошек. Кое-что заработала из продуктов. Имею с одной латышкой свинушку пополам. Если сможем выкормить, то на зиму будем с мясом. Приближается весна, а с ней и обыденные заботы о посадке картофеля и копании земли. А нынче прибавилось забот и работы по устройству загородки для огорода. Сейчас таскаем жерди, колья и хворост с латышкой, с которой буду жить вместе и садить огород. Я ведь переменила свой угол жилья. Пока временно я живу со старушкой, но она собирается уезжать к сыну, и после ее отъезда ко мне поселится латышка Заринь, 35 лет, со своей дочкой Элгой, 12 лет. Девочка услужливая и очень живая, а мать — славная женщина; она давно мечтала поселиться со мной. Крыша нашего дома не протекает сильно. Единственное, что надо, — огородить участок. Но как-нибудь справимся. Скоро ожидаем новых ссыльных; вероятно, будут нас уплотнять. А так мое новое помещение очень удовлетворительное. Подпол сухой. Плита хотя и покривилась, но стоит крепко.

На встречу Христа собрались в одной из избушек, у одной бабушки. Радость слилась с горечью, и слезы лились без конца. Пели хорошо. Свечей было много. Скрепилась, успокоила волнение души и возвестила я им о Воскресении Христа, и радостные возгласы: «Воистину Воскресе!» — вселили в сердце восторг! Эти наивные, иногда как дети, старые и взрослые люди просят сказать им эту радостную весть... Да, жаль, что нет храма и его служителя.

Представляю жизнь Оли. Такая одаренная девушка и интересная — и одна, только с работой. Хорошо, что она сдружилась с музыкой ... Но нужен и друг сердца. Годы идут, можно сказать — бегут. Но ничего, она еще не перестарок. Шлю Оленьке мою сердечную благодарность за поздравление. Будьте здоровы и счастливы. Целую вас крепко.

Любящая вас В. А.

Р.S. Посылаю набросок с моей хаты.

13. VII. 48 г.

Здравствуйте дорогие и любимые Нина Онуфриевна и Оленька!

Горячо целую и обнимаю вас. Получила Ваше письмо, Нина Онуфриевна, за которое сердечно благодарю. На письме дата 3. V.I., а на конверте, на почтовом штемпеле, 4. VII, а получила я письмо 12. VII. Неужели оно так долго было в цензуре, или это Ваша описка? Была и обрадована, и поражена таким большим Вашим письмом. Моя дорогая Нина Онуфриевна, я Вас очень, очень благодарю. Поздравляю Оленьку с переходом на 3-й курс. Я очень радуюсь ее успехам, и вообще, мне очень было приятно узнать о жизни и интересах Оленьки. Я, вероятно, и не узнала бы ее теперь. Только по молодежи и можно видеть свою старость. От всего сердца желаю ей найти человека — друга для жизненного пути, и тогда душа будет спокойна.

С погодой и здесь что-то невероятное. Весна была холодная, до 20 мая был снег. С 12 на 13 нюня был такой ночью мороз, что замерзли огурцы и фасоль. Пришлось садить снова. Картошку тоже сильно поморозило, но картошка отошла, а тыква, помидоры, фасоль и огурцы погибли. 2 июля был сильный град, кое-что погибло на полях. Июнь был сухой, один раз шел дождь. Сейчас погода теплая. Жары здесь не бывает. Жарко от сетки и длинных штанов и длинных закрытых рукавов, т. к. несносно кусают и комары, и мошка.

Нынче площадку не открыли за неимением помещения. Я набралась храбрости и отказалась от работы в яслях, куда меня очень приглашали, но я настояла на своем. Руки не позволяют мне браться уже за многие работы. Меня назначили на пасеку помогать пасечнице. Хотя работа и не только с пчелами и работы много, но мне посильна; не знаю, как будет дальше. Пасека от поселка в трех километрах, так что ежедневная прогулка. Завтракаю дома, а обед беру с собой. С пчелами живу дружно. Но комары и мошка разъедают тело до крови. От сетки в глазах рябит, а снять нельзя ни на минуту.

Цены здесь те же, что и у вас. Из газет знаю, что в Ригу приезжал Московский Художественный театр. Я видела «Три сестры» в Москве давным-давно, и до сих пор — неизгладимое впечатление. Но теперь Чехов многим непонятен. Мне, например, отдали книгу Чехова «Юмор» в рассказы только потому, что «непонятно и скучно, и совсем не весело». Из нашего поселка поехал учиться в Ригу

один молодой человек, сын той женщины, которая снята со мной на фотокарточке. Он кончил десятилетку, и будет учиться в морском училище. Я ему хотела дать Ваш адрес, а потом одумалась и решила обождать, когда он напишет из Риги. Там видно будет. Может быть, Наденька его навестит в училище. На фотокарточке моя компаньонка вышла не хорошо, на самом деле она лучше. У меня лицо искусано и припухло, потому оно чужое. Это фотографирование вышло на скорую руку. Перед «сниманием» много было смеха, т. к. «дама» нарвала репейника, который она держит в руках, и он заменил розы, которых здесь нет. Кругом нас ветлы и действительно шиповник. Здесь много растет белоголовника, и его пьют как чай. Особенно неуютная местность около нашего поселка, хотя и много березы. В других поселках иначе. У меня нет кисточек для красок, а краски водяные, школьная акварель имеется; писала палочкой, но плохо удается. Как-то просила Надюшу прислать, но, может быть, трудно достать, а может быть, и забывает, много у нее хлопот. Нынче 15 лет исполнится, как Надя вышла замуж. Как летит время ...

Выписанные Вами мысли очень хороши. Книгу «Жизнь пчел» я знаю, читала, только давно. Мне, вообще, кажется, что я очень долго живу, что у меня за спиной очень длинный, пройденный мною путь. Пройдя этот путь, и видя многое, и читая, я все же много упустила, -не успела всего собрать, что меня интересовало, не углублялась в то, что ценнее, а брала, что было ближе; казалось, что времени еще много, а теперь жаль потерянного и не достигнутого, но уже поздно, старость настигла незаметно. Конечно, живи я в нормальных условиях, то было бы другое дело, но сейчас только борьба за существование.

Начала писать Вам, Нина Онуфриевна, 13 июля, а кончаю 27-го. То роились пчелы, то ставили магазины на ульи — целый день работа. Взяла письмо на пасеку, и оно пролежало. Домой прихожу после захода солнца. Пока поужинаешь, покопаешься на огороде — и нужно идти спать. Встаем рано, а ложимся поздно, и всегда хочется спать. Если бы можно было, то, кажется, лег бы на двое суток и без просыпа проспал. Я рада, что малярия от меня отказалась. Вот уже два года не болею.

Ребятишки с площадки бегают беспризорниками. Матери жалуются, что неспокойны, оставляя дом на таких маленьких детей. Ребятишки встречают с радостными лицами меня, когда я возвращаюсь с пасеки. Идут рядом,

наперебой рассказывают: их новости: одни нашли землянику, крупнее малины, другие видели гнездо птички во ржи, третьи наловили рыбешек около плотины и т. п. Пока их выслушаешь, а они зачастую говорят несколько враз, то тоже как будто пчелы жужжат в улье. Первое время уставали ноги от ходьбы, а теперь к ходьбе привыкли.

Пока кончаю. Целую крепко, крепко Вас, дорогая Нина Онуфриевна, и Оленьку. Будьте здоровы и благополучны.

Любящая вас обеих В. Аушкап

Р. S. 2. VI. II. Сегодня уже второе августа, по старому стилю Ильин день. У нас сегодня гроза, я осталась дома. Почтарь заболел, и почта идет без порядка. Сегодня идет один, завтра другой несет — и не знаешь, кому давать письма.

Я забыла Вам сообщить, что на пасеке 83 улья пчел, и я лечу свои руки укусами пчел. Будто в США лечат ревматизм пчелы.

Молодой человек вернулся назад. Не сдал экзаменов. Ригой остался очарован, пробыв 12 дней.

1949 г

Здравствуйте, дорогие друзья!

Поздравляю Вас, Нина Онуфриевна, и Оленьку с Великим праздником Рождества Христова и Новым годом! Желаю здоровья и всего, всего наилучшего!

Не писала Вам целую вечность, но это не значит, что Вас нет в моем сердце. Мысленно я всегда со всеми мне дорогими. Дни проходят так быстро, что я не успеваю исполнить всех заданий, которые я сама себе и намечаю. Но нет сил и расторопности. Заметно очень старею. А день такой маленький. Я в колхозе не работаю с 8 ноября. Много работы дома. Клиенты мои — малыши: от одного месяца до 6—7 лет. Чепчики, слюнявки и платья со штанишками не сходят с моего стола. Руки болят, опухоли стали еще больше и затвердели, некоторые пальцы уже плохо двигаются. Что будет дальше, боюсь даже подумать.

Были очень сильные морозы, но в настоящее время погода теплая — от 5 до 10°, Снега очень много, большие заносы, но это чаще по ночам. А утром еле можно выбраться из хаты. Живем мирно, тихо. К сожалению, когда начинаешь жить с людьми вместе, только тогда и видишь

недостатки, а издали многого не видишь. Девочку нужно бы воспитывать иначе, но мать вечно занята. Я прилагала все усилия, но пока наталкиваюсь как на каменную стену. Неряха из рук вон, груба и упряма. Но мать слишком уступчива, балует, когда не надо. Заглушила совсем частушками. Хорошая музыка не прививается. Постепенно и с терпением, может быть, что-нибудь и удастся сделать.

Мне из Казани сестра прислала граммофон. Несколько пластинок духовного содержания. От публики отбоя нет, некоторые никогда не видели граммофона. Так что целый день воскресения посвящается граммофону. А в будни шитье и писание заявлений, просьб и т. п.

У Вас скоро каникулы, Нина Онуфриевна, опишите подробнее Вашу жизнь. Как Вы себя чувствуете, как живет Оленька? Как ее работа и музыка?

Мне Надюша прислала ватное одеяло. Новое. Теперь так тепло, что с удовольствием идешь спать. Так мягко и тепло, а здесь это так ценно. Двойных рам нет. И дверь наружная с большими щелями. Морозы раздирают. Пока кончаю.

Очень благодарна за вырезки из газет Певческого праздника. Я из них сделала альбом.

Целую крепко, крепко вас обеих.

Любящая Вас В. А

Р. S. А как живет Ваша мама?

Тайга. Абольск

11. XI. 1955 г.

Дорогая Нина Онуфриевна!

Получила Ваше поздравление и сердечно благодарю Вас и Оленьку за память обо мне и за все пожелания для меня.

Радуюсь, что здоровье Оленьки поправилось. Желаю ей сил и успехов в ее работе.

Ваша открыточка живо напомнила о Риге — спасибо большое.

Неужели так и не придется увидеться? Иногда смиряюсь и успокаиваю себя. А иногда такое горячее желание увидеть дорогих для меня людей, что теряю энергию и желание работать. Начинается тоска, которую трудно прогнать.

До свидания. Будьте здоровы и благополучны.

Целую Вас и Олю крепко.

Любящая вас обеих В. Аушкап

3.V.56 г.

Христос Воскресе!

Дорогая Нина Онуфриевна и Оленька! Поздравляю вас с праздником Св. Пасхи и желаю всего, всего наилучшего, а главное — здоровья. Оленьке, кроме того, еще успехов в ее педагогической деятельности, а Вам, милая Нина Онуфриевна, чтобы это был последний год Вашей педагогической деятельности. Вам нужен покой и отдых, Вы его уже давно заслужили.

Моя милая мамочка уже немного оправилась от дороги и теперь уже чувствует себя немного бодрее. Конечно, еще слабость есть и бывает головокружение, но все-таки уже гораздо лучше. Спит она хорошо; первые дни спала как убитая. Я даже стала думать, что у нее какая-нибудь сонная болезнь, но это прошло, и теперь она спит нормально, аппетит тоже стал появляться. Когда будет теплее, тогда можно сидеть на солнышке; сейчас тоже гуляет каждый день понемногу. Первые дни у нее была температура, даже вначале 38,4, но потом держалась несколько дней 37,5 и 37. Был сильный кашель и насморк, но теперь уже проходит. Теперь она чувствует себя спокойно и рада, что никуда не нужно ехать и ни о чем заботиться. Я уже ее прописала, так что все в порядке.

На 1 Мая была у нас молодежь — Юрий со своей женой и Андрей. Пробыли 3 дня, так что мамочка насмотрелась на них вдоволь и все удивлялась, что такие большие, взрослые мужчины. Оля Логинова не приехала, хотя и обещала. Может быть, была занята.

Наша Гауя так нынче разлилась, что вода уже заливает хлев, где стоит скот, и все огороды; от шоссе осталось только '/2 метра. Уже возят песок, чтобы остановить воду, иначе размоет шоссе. Такая большая вода была 30 лет тому назад.

Ну, пока всего хорошего. Привет от моего мужа. Целую вас обеих крепко. Когда будет тепло, ждем Оленьку к нам.

Любящая Вас Надя

Р. S. Первое письмо после возвращения.

Май, 1956 г.

Христос Воскресе!

Поздравляю дорогих Нину Онуфриевну и Оленьку с Великим праздником Св. Пасхи и шлю самые лучшие пожелания. Благодарю за поздравление с праздником. Я чувствую себя бодрее, хотя и есть еще слабость, но не такая, как была по приезде. У нас здесь кругом вода, так что настоящая Венеция. Лесные скворцы поют вовсю. Перемена климата очень чувствуется. У меня появился аппетит и сплю хорошо. В дороге совершенно не могла спать.

На Первое мая приезжали внуки, но видела их только за столом во время еды, т. к. остальное время они проводили на Гауе в лодках.

Будьте здоровы и благополучны. Целую крепко и обнимаю.

Любящая вас В. Аушкап

«Силькес». 14.Х.1956 г.

Здравствуйте, Нина Онуфриевна и Оленька!

Вы вправе были думать, что я уже больше не существую на этом свете, т. к. для письма не нужно так много времени, но виноваты мое нездоровье и условия. Надя — это маленькая белка в колесе. Она справляется с такими большими работами и заданиями, которые могут быть посильны мужчине, а не женщине. Она и в курсе работ мужа, детей; разговоры с портными, примерки, покупки, приготовление еды, уборка огорода, поездки в Ригу за жалованьем до 20 сентября, а с 1 октября Карл уже сам ездит в Ригу. При каждой поездке в Ригу — стояние в очереди за сахаром, раз шесть встает в очередь, а получит только 3 кило. Видя все это. Я, конечно, хочу ей помочь и вообще быть полезной. Толкусь в кухне, а Вы ведь знаете, Нина Онуфриевна, какой это неблагодарный труд... Конечно, я переутомлялась. Начались бессонницы. Стала жить только на лекарствах, но и медикаменты перестали помогать. Стали сильно отекать ноги, сердце стало буйным, и силы меня оставили. Так что писать письма я была не в состоянии. Ведь возраст мой преклонный, но, конечно, каждый его переносит неодинаково. Все перенесенное за 15 лет не было легким ни морально, ни физически, но я

крепилась, и Бог мне помогал. Ведь если только подумать, что я могла проделать такой путь назад без провожатого после болезни, пролежав в больнице со 2 января до 6 апреля. 6 апреля я поехала по сибирским тропам и тайге. Боже, сколько было переживаний!.. Но были по дороге и хорошие люди. Спасибо им! Я не могла спать до 17 апреля, т. е. до приезда в Ригу. Мне Надя писала, чтобы я остановилась в Москве, но я боялась, что я умру и не увижу моих близких, дорогих мне людей и родных, и знакомых. Из Москвы я получила письма с сожалениями и упреками, но это ничего. Мне так хотелось поговорить с Вами, дорогая Нина Онуфриевна. Вы всегда меня понимали и были мне близким человеком, но, видимо, Ригу я больше не увижу, т. к. это довольно сложное для меня путешествие. Я Вас сердечно благодарю, Нина Онуфриевна, за Ваше приглашение погостить у Вас, но я, к сожалению, не смогу им воспользоваться. Спасибо Вам за Ваши подарки, присылаемые в тайгу, за Ваши письма, за Вашу теплоту и доброту. Меня Оленька спрашивала, что я рисую. Я кое-что начинала, для отдыха, но времени не было. Хотя одну картиночку увезла в Ленинград знакомая Нади — русская дама; она приезжает каждое лето в Цесис на отдых. Она учительница пения. Здесь ведь природа удивительно живописна. Несмотря нынче на плохую погоду, дожди, природа все же великолепна. Хоть сиди и пиши. Я немного болела, когда отекли ноги. Конечно, отек и сейчас есть, но я хожу или, вернее, брожу.

Пока кончаю. До свидания. Крепко целую Вас и Оленьку.

Любящая вас обеих В. Аушкап

Р. S. Может быть, придется полежать в больнице. Андрей вылепил из глины мой портрет или, вернее, мою голову. Вылили из гипса, очень удачно. Сходство большое. В Цёсисе будет выставка, и Андрей выставит свою работу. Карл тоже участвует со своими работами. Выставка картин и скульптуры художников из г. Цесиса и его окрестностей. Посвящена 750-летию г. Цесис. Как будто предполагается в декабре с. г.

20 августа 1958 года

Веры Николаевны Аушкап не стало ...

Эпитафия

на смерть дорогой В. Н. Аушкап

Когда Творец незримою рукою

Любя твой образ начертал —

Он наделил его красою,

Лучистой правдою объяв.

И молча перед ним склонились

Людская ложь и суета,

А ненависть и злоба отстранились

От света твоего креста.

(Стихи поэтессы — друга из Петрограда)

ОБЩЕСТВУ «РИЖСКИЙ МЕМОРИАЛ»

ОТ ДОЧЕРИ В. Н. АУШКАП — И. Н. ЯНСОНЕ

Мою семью и меня лично глубоко тронуло намерение общества «Мемориал» опубликовать письма моей матушки, за что и выражаем Вам свою благодарность.

Наша матушка была очень светлым человеком с бесконечно добрым сердцем, всегда готовая все отдать другим. За долгие годы своей ссылки в Сибири в таежном поселке она сумела создать вокруг себя атмосферу сердечности и доброты, она была тем источником, из которого (по воспоминаниям очевидцев) люди черпал и силы и выносливость. Все дети видели в ней добрую бабушку, которая могла их успокоить и. научить всему нужному и интересному.

Праздники, создаваемые ею при самых скудных средствах, остались в памяти как малышей, так и взрослых. Сама она, будучи очень больной, со слабыми руками и ногами, никогда не жаловалась и никому не отказывала в помощи. Только по ее письмам домой мы могли догадаться об истинном состоянии ее здоровья, но даже здесь мы никогда не ощущали ни отчаяния, ни безнадежности. Вера в Бога, стойкое восприятие действительности и громадная жизненная сила чувствуются в ее письмах.

Если вам может пригодиться что-либо из писем мамы домой, то я могу этот материал вам предоставить.

Долгие годы в тайге подорвали ее здоровье, но ее дух оставался не надломленным.

Спустя 15 лет ей суждено было вернуться домой, однако только краткий миг оставалась она с нами.

С совершеннейшим почтением и пожеланием Вам всего лучшего в вашем благородном труде.

«Силькес». 22.Х.1990 г. Ваша Н. Янсоне