Мне нынче

Видится иною

Картина горестных потерь:

Здесь были люди

С той виною,

Что стала правдою теперь.

В начале 37-го крестьяне 26-ой точки не без удивления замечали, что стали прибывать транспорты с колючей проволокой. Никто не представлял себе поначалу, в чем дело, зачем в таком количестве колючая проволока. Вскоре началось строительство первой зоны.

Чьей-то злой волей здесь расположился лагерь «жен врагов народа». Именно здесь находилась так называемая 26-ая точка - «АЛЖИР». Акмолинский лагерь жен изменников Родины. Это были молодые, красивые женщины, многие с детьми, даже с грудными. За колючей проволокой они должны были отречься от своих любимых и дорогих, покориться воле «вождя всех народов». Но они остались непокоренными и донесли до нас свет чистоты, святость любви и верности.

Сталин любил повторять: «Нет человека - нет проблемы». В соответствии с этим постулатом была уничтожена лучшая часть интеллигенции, цвет армии, цвет народа.

Мы возвращаем вас к правде истории, к тем годам, где казалось, тысячами километров колючей проволоки оцеплена вся страна, каждая человеческая судьба.

Из воспоминаний бывшей узницы АЛЖИРА - Анцис Мариам Лазаревны, мужественной женщины, муж которой в те смутные времена работал секретарем Краснолучинского горкома ВКП(б). Осенью 1937 года был арестован органами НКВД как «враг народа». Несчастной женщине не оставили много времени для раздумий и вскоре пришли за ней. Арест. И в один час семья была уничтожена навсегда: по дороге из машины забрали дочь, и тюремные двери закрылись за Мариам Лазаревной на долгие 16 лет.

— После изнурительных допросов, церемоний обыска личных вещей, проверки отпечатков пальцев, вспоминает Анцис М.Л., - нас грузят

в товарные вагоны. В вагон входят работники НКВД. Их много. Но выделяется среди них один: «итак, вы осуждены как члены семей изменников Родины. Народу будет легче дышать без вас. Дети ваши отказались от вас, а мужья ваши расстреляны».

Жестокие слова незаслуженного обвинения ложились на душу как лед, горькие слезы обиды жгли глаза, но горе сплотило матерей, заключенных, в крепкую семью. У каждой из них остались дети, о которых они ничего не знали. Но острее всего была боль морального уничтожения, лишения человеческих прав. И нужно было собрать все физические силы, всю свою нолю, выключить себя из их постоянного горя, чтобы объективно все осмыслить, проанализировать и прийти к правильному заключению. А заключение было у всех одно - правда восторжествует.

— Итак, мы в этапе. Куда едем, что нам предстоит, увидим ли мужей, детей наших, родных и близких?

В соседнем с нами вагоне находятся 24 матери с грудными детьми - жены партийных и советских работников Донбасса. 24 малютки приковывают к себе все наше внимание и заботу. Сами голодные, раздетые, мы собираем кусочки сахара, которые выдаются нам на день, чтоб устроить для детей сладенький кипяток. Но проблема, как передать эту посылку в соседний вагон? Кругом решетки. Двери тяжело открываются два раза в день для передачи дорожного пайка. Решаем поговорить с молодым конвоиром - комсомольцем по имени Ваня. И радости нашей не было границ, когда он согласился. Бережно упаковав все собранные крохи, ждем новую остановку с замиранием сердца. Ночью никто не спит. Следим за движением поезда. И вот поезд медленно, медленно начинает тормозить и останавливается. Кругом темно, только слышен разговор и шаги конвоя. Поднимаемся к окну с решеткой, напрягаем зрение, чтобы увидеть «нашего Ваню». Зазвенели тяжелые железные затворы вагона. А вот и Ваня. Одна из женщин сует ему в карман шинели наш гостинец. Шепот стоит в вагоне: «Ваня, Ванюша, милый, голубчик, передай детям». Никто из нас не чувствует стужу, которая ворвалась в вагон. Все озабочены одним - как дети, не замерзли ли, не заболели ли?

Едем 28 дней. По дороге встречаем эшелоны с такими же «врагами народа». Стоит только остановиться двум эшелонам параллельно, как начинаются расспросы: «Откуда? Из Днепропетровска. Из Харькова... из Киева...» Каждая из нас всматривается в лица товарищей по несчастью - мужчин. Каждая ищет дорогое для нее лицо мужа, брата, друга. В горле пересыхает, подступают слезы. Слова надежды несутся из эшелона заключенных женщин, пока поезд не скрывается из виду. И слезы безграничного горя льются по их лицам после этого... Куда же нас везут? Чувствуем, что зима стоит суровая. Что с нами собираются делать? Где

наши дети, родители, мужья?

На одной из остановок конвоир Ваня велел собрать деньги для закупки картофеля и шепотом говорит, что принес книжку. Освободив мешок, нашли школьный учебник «Наша Родина». Ничего не понимая, собрались в круг и пересматриваем каждую страницу. Просмотрели весь текст, но так ничего и не нашли. Тогда начали рассматривать географическую карту и на одной из них, где расположена Азиатская часть СССР, на территории Казахстана красным карандашом был выделен Акмолинск.

С большим вниманием мы начали следить по карте за обозначением городов до последней остановки поезда.

Ну вот, путь наш ясен. Как хотелось нам обнять молодого конвоира, как хотелось сказать ему материнское «спасибо». И теплота в поступке конвоира подсказывала нам, что о нас помнят, что не все нас считают «врагами народа». И это облегчило наше горе.

22 февраля 1938 года, после долгого и изнурительного этапа по железной дороге, заключенных женщин доставили к месту отбывания наказания, в город Акмолинск.

Медленно спускаемся с вагона. Ноги наши, обутые в туфли, а у кого и в тапки, погружаются в сугробы снега. Впереди одна безбрежная казахстанская степь.

После проверки, в сопровождении охраны идем вперед. Наши ноги озябли, но не стужу февральскую чувствуем, а оглядываемся на матерей, которые с детьми на руках плетутся по сугробам, еле передвигая ноги.

Прошли мы сквозь снежный тоннель и очутились перед дверьми. А когда те открылись, нас охватило чувство необъяснимой радости. Очутившись в помещении, мы увидели много женщин, расположившихся на голых досках двухэтажных нар. Это были товарищи по несчастью, прибывшие этапом накануне. Они истопили для нас печь и приготовили кипяток.

Когда таких как мы собралось не-

сколько тысяч, оказалось, что это перевалочная база. Впереди женщин ждал лагерь со всем его режимом.

Срок карантина кончился и нам предстоял тернистый путь. До лагеря расстояние 45 километров. Усадили нас па открытые грузовики. Усаживались плотно друг к другу, в сопровождении охраны и собак, чтобы только было теплее. И у всех была одна мысль: «Хотя бы не замерзнуть, не простудиться», потому что каждая из нас понимала, что нужно жить во что бы то не стало, мы нужны своим детям, своим родным и близким.

Через пять часов тяжелого пути, замерзшие, голодные, мы прибыли в лагерь.

Наступил первый день жизни в лагере. Жизнь и тут вступила в свои права. Инстинкт самосохранения заставил каждого из нас подумать, с чего начать обустраиваться. Трескучий мороз, окаменевшие сугробы снега у бараков подсказывали, что первое спасение - раздобыть топливо. Это оказалось не так уж проблематично. На расстоянии одного километра находилось озеро Жаланаш, которое очень щедро сберегло запас камыша - единственный вид топлива в казахстанской степи. По распоряжению старост (таких же заключенных, как и мы), выстроились в колоны по 200 человек и направились, вооруженные серпами и лопатами к озеру. После долгого пути перед нами словно выросло замерзшее озеро. Разбившись на бригады по 10 человек, получили задание – срезать камыш у корней и вязать по 40 снопов. Получив предупреждение начальника конвоя, что в случае попытки к бегству любой будет расстрелян на месте, мы приступили к работе.

За 10 часов работы почувствовали усталость, от слепящего снега заболели глаза. Казалось нам, что если бы разрешили, легли бы на камышовые снопы, устремили взгляд в небо, вздохнули бы всей грудью и уснули бы сладким сном. Но это были только мечты...

Обеспечив наш «новый дом» топливом на несколько дней, отогревшись, забравшись на нары, которые уже не казались такими жесткими, погрузились мы в глубокий сон.

Таким был первый день лагерной жизни, каким его описала Мариам Лазаревна Анцис.