На фронт я ушел в декабре 1941 года, когда мне было девятнадцать лет. Пройдя краткосрочную подготовку в городе Орджоникидзе при училище противохимической обороны, попал в 6-й отдельный батальон ПХО. Позже стал стрелком противотанкового ружья и воевал в составе 418-го стрелкового полка. Участвовал в боях на Северном Кавказе.

Когда шли бои по освобождению города Ростова, получил первое ранение. Случилось это одиннадцатого февраля 1943 года. Разрывная пуля попала в правое предплечье, и отправили меня в полевой госпиталь № 200. Через несколько месяцев комиссия признала меня ограниченно пригодным и на фронт не отправила. Забегая вперед скажу: через три года рука сильно разболелась, стала совсем отниматься, рентген показал, что пуля все еще в предплечье. Извлекли ее лишь в сорок шестом году. Уже в Сибири, куда я не по своей воле попал.

Так я вместо фронта летом сорок третьего года оказался в освобожденном Сталинграде. Много там собралось нас, прошедших бои и госпитали. Многие возмущались тем, что приходится разбирать завалы, таскать камни вместо того, чтобы воевать. Дело словами не ограничивалось. Мы ходили и требовали отправки на фронт.

Наконец, 7 ноября 1943 года уже к ночи последовала по казармам команда строиться. Я попал в число отправляемых на фронт. Вскоре мы были в районе бо-

евых действий за Киевом. Я вновь оказался в 418-м стрелковом полку. Теперь участвовал в боях за освобождение города Белая Церковь. Изгнав фашистов из него, продолжали освобождать территорию Украины и дальше.

Уже был январь 1944 года. Фашисты сильно огрызались. Для нашей части тяжелым оказался день 29 января. Потери были очень большие. Погибли командир роты и командир взвода. Совсем молодые ребята были, пришли после военного училища. И мне досталось в этот день. Близким разрывом меня оглушило, а осколком раздробило левую ступню. На позиции я оставался до тех пор, пока не потерял сознание.

На лечение попал в эвакогоспиталь № 1478, который находился в городе Каменец-Подольский. Лечение было продолжительным, так как сращивание осколков плюсневой кости проходило медленно. После излечения предстояла комиссовка. О возвращении в строй речи быть не могло. Воспользовался тем, что шел набор на курсы авиамотористов, добился зачисления туда. -

Успешно закончил курсы и стал работать на полевых аэродромах. Продвигаясь вслед за наступающими войсками, мы дошли до Кенигсберга. Здесь меня вызвали и отправили в тыл. Точно 9 мая я оказался у ворот Широклага. На мое счастье, встретились земляки, которые предупредили, что собой представляет их лагерь. Они же подсказали, где надо искать родственников. К лагерному начальству я не пошел, а отправился на поиски семьи.

И вот так я оказался в совхозе № 4 Ульяновского района Омской области. В комендатуре взяли на спецучет и по непонятной мне причине стали называть спецпереселенцем. Большего оскорбления для меня, прошедшего войну, не могло быть. Пока в 1957 году не возвратился на свою родину, ни разу никто не вспомнил, что я воевал и дважды был ранен.