Перед войной мы жили в Осакаровке. Всю прелесть «счастливого детства» я помню отлично, хотя прошло 60 лет. В 1930 году моего отца раскулачили - село Пречистенка Оренбургской области. В мае того же года нас загнали в телячьи двухосные ва-

гоны и повезли в казахстанские степи. Доехали до Акмолинска, дальше - станция Вишневка. Остановка. Рельсы кончились — мужчины и женщины клали шпалы прямо в ковыльную степь. В их числе был и мой отец - строил мое будущее...

Рядом делали насыпь для будущей дороги. Как только прокладчики уйдут вперед, нас загоняли в вагоны, и поезд трогался. Потом уже клали дорогу на постоянном месте.

Таким образом довезли нас до Осакаровки. Отец дальше прокладывал дорогу до Караганды, а нас погрузили на подводы и повезли на 9-й поселок.

Поселок располагался на правом берегу Ишима. Весь поселок состоял из дощечки, которая была вбита в землю. Перед подъездом к месту назначения нас остановили: милиция с нагайками, гарцуя на лошадях, приступила к обыску. Отбирали последние вещи и продукты.

Нас ехало четверо: мать, сестра пятнадцати лет, я - четырехлетний и годовалая сестренка. Сестра с подругой, не доезжая до поселка, успели кое-что унести и спрятать, неведомо откуда прослышав о предстоящем обыске. Тальник, что рос вдоль Ишима, стал надежным укрытием...

А когда нас переправили через речку, хорошо, что ее вброд можно было перейти, сестра с подругой пошли назад, к нашему скарбу и принесли, что сумели спрятать от зорких глаз стервятников.

Мы, как и все, натянули кое-какой шалаш, укрыли его кое-как своими лохмотьями, и началась наша новая жизнь.

Болезни, вши, помыться можно было только в Ишиме. Скоро умерла моя младшая сестренка. Вот тут-то и пригодился небольшой сундучок - в нем и похоронили девочку.

Время шло. Лето коротко. Начали делать саман, месили ногами глину: надо было к зиме что-то построить. Мама и старшая сестра месили глину вместе со всеми.

Сестра с подругой решили бежать. Благополучно сбежали и добрались до Оренбурга. Мы с матерью остались вдвоем.

Лето пролетело быстро. К зиме построили несколько сараев, иначе не назовешь. К зиме пришел отец - его отпустили, так как он был уже пожилым человеком.

Зиму зимовали... Лучше у нас в прежние времена скотина зимовала. На земле лежали четыре самана - это было наше ложе. Утром просыпаешься, а кругом на постелях снег. Так дожили до весны 1931 года. И опять пошла стройка. Построили несколько сараев, но уже были две перегородки и в каждую перегородку заселяли по три семьи.

Зиму мы зимовали вдвоем с матерью - отцу тоже удалось убежать. В 1932-м году мы с матерью тоже сделали попытку убежать, но дальше Акмолинска нам добраться не удалось. Мы были возвращены снова в свой 9-й поселок. Какое это было возвращение - стыдно вспомнить. Сколько было унижения, и какое было унижение!..

На зиму 1932-1933 года стали вербовать женщин, умеющих вязать пуховые платки, и нас перевезли на 5-й поселок. Хорошо, что "пуховую артель" возглавляла наша землячка Терехова, имени уже не помню. Мать работала в артели, вязала шарфы, свитера и перчатки, получала за свой труд до 20 рублей в месяц, а иногда и меньше. В 1934-м году на Токсумаке, или в поселке номер 3, организовали овощную бригаду. Там было озеро, установили движок, и овощи поливали.

К этому времени вернулся отец и устроился в Осакаровке кучером к землемеру. Позже ему удалось выхлопотать и нас с матерью, и стали мы жить все вместе в Осакаровке. Жили в общем бараке, как свиньи.

Со временем отец поступил в колхоз, мы купили в колхозе казахскую мазанку и начали потихоньку обживаться...

Началась война. Бывших врагов народа опять забрали - теперь защищать Родину. Когда подошла очередь моего года, при-

шлось мне служить в Туркмении, в городе Байрам-Али, в снайперской школе. Однако черное пятно на моей биографии и тут не покидало меня - чуть что, и я слышал: "Сын кулака". Только много лет спустя этот ярлык отцепился от меня, а родители так умерли с ярлыком. Паспорт им дали только в 1954-м году, в паспорте стояла "статья".

Когда я был мальчишкой, то часто слышал, что кто-нибудь еще напишет о нас, но нас тогда уже не будет в живых. Так оно вышло. Хорошо, что успели дожить.