КОЛОМЕЙЦЕВА Таисия Прокопьевна

Встреча с отцом через 60 лет.

Ни в детстве, ни в юности я не задумывалась, почему умер отец, Прокопий Н. Волков. Об этом никогда не говорили, и я даже не знала его отчества. Однако, позже мне стало известно, что отец расстрелян, но за что — не знала. После долгих хлопот я добилась, чтобы дело «Черных» (так называлась разработка в ГПУ) было пересмотрено, и в 1990г. 23 января отец был реабилитирован.

Позже было разрешено знакомиться с делами реабилитированными, и спустя 60 лет я смогла «встретиться» с отцом. Я прочитала 11 папок с допросами, постановлениями, обвинительными заключениями, приговорами и актами об исполнении...

Перед самыми столыпинскими реформами семья Волковых, младшим сыном в которой был мой отец, переехала из Херсона в Сибирь на вольные земли. Отец к тому времени окончил реальное училище и решил попробовать свои силы на железнодорожной станции Зима в Иркутской губернии. Работал сначала котельщиком, потом помощником машиниста.

На станции Зима он жил на квартире с профессором из Петербурга Иваном Костиковым, который принадлежал к партии эсеров. Общение с ним во многом сформировало мировоззрение молодого рабочего. К 1907г. он уже знал виды тайнописи, устройство гектографа и хорошо усвоил программу эсеровского движения.

В Жуланку, где жили его родители, он приехал, чтобы жениться, и остался там. На заработанные на станции деньги был построен дом под железной крышей, заведено хозяйство. С годами семья становилась все больше.

Началась коллективизация... Крестьянские хозяйства разорялись. На одном из допросов отец так излагает обстановку в деревне: «Весной 1930 г. особенно  обострилось  недовольство  крестьян,  которых  оставили совершенно без семян, сеять было нечего, и государство совершенно не помогает. Высылка кулаков тоже вызвала возмущение со стороны крестьян. Я считаю, что правительство не может быть удовлетворено той политикой, которую проводит Советская власть в деревне. Крестьянин — собственник, и его натура коллективизацию не приемлет. Ему нужна частная собственность на землю, право распоряжаться своими продуктами на основе рыночных отношений (свободной торговли), право свободного труда, свободного найма рабочей силы. Идти в колхоз я не хотел, так как считал и считаю, что это для меня не выход, в колхозе я по-прежнему бы нищенствовал. А поднять свое хозяйство при современных налогах и госпоставках я не мог, и власть мне не давала. И не только мне, но и всему крестьянству. Массовое недовольство не только кулака, но и середняка — это сплошной вопль народа...» (Здесь и далее цитаты из протоколов допроса. — Пргшеч. авт.)

Исходя из этого он пришел к выводу, что надо создать такую организацию, которая поставила бы целью бороться за новую власть, защищающую интересы трудового крестьянства... С такими мыслями он пришел к своему односельчанину Павлу Писареву. Писарев сказал, что в Каргате есть организация «Примерное общество», ставящее своей целью бороться за улучшение жизни крестьян. К тому же приезжал некий Потреба, тоже говорил об этой организации и советовал создать такую же и поискать руководителя в городе. Тут же наметили лозунги: «Свободный труд» и «Свободная промышленность». Через несколько дней отец изготовил значки со штампа, вырезанного из подошвы галоши. На них были изображены двуглавый орел без короны и намеченные лозунги. И потянулись за значками в село Жуланка крестьяне разных сел, кого в дальнейшем объявят контрреволюционерами.

Эмблемы-билетики раздавались всем, кто присоединялся к выдвигаемым лозунгам. Взяв начало в Индийском районе Новосибирского округа, организация распространяла связи с другими районами, охватив своей деятельностью 46 населенных пунктов, числом участников более 300 человек.

Организация, по существу была почти легальной, так как крестьяне не считали, что они делают что-то преступное.

Однако, в правоохранительных органах их деятельность была расценена иначе, и 6 августа 1930г. отец был арестован в числе других. Допросы продолжались весь август и начало сентября.

Что же означали лозунги на эмблеме-билетике? В протоколах допросов читаю: «...Власть должна перейти всему народу, законодательный и исполнительный органы этой власти должны быть произведены всеобщим, прямым и тайным голосованием (т. е. в выборах должны участвовать все классы). Под лозунгом «Свободный труд» надо понимать: вся земля от государства должна перейти в собственность крестьянства, земли, отведенные колхозам и совхозам, должны быть разделены между крестьянами. При обработке земли разрешить наемный труд и за это гражданских прав не лишать. Отменить высокие налоги, в частности, современный единый сельхозналог и заменить его подушным. Лозунг «Свободная промышленность» означал, что вся крупная и мелкая промышленность — заводы, фабрики, рудники — должна быть возвращена бывшим владельцам, и дальше свободные рыночные отношения. Вот лозунги организации, за что крестьянство должно было бороться, но окончательно это должен был рассмотреть и утвердить законодательный орган народа — Учредительное собрание».

«...Я лично великолепно представлял себе, что деревня без города будет подавлена. Мы искали руководителя в городе. Я же обязанности руководителя всем этим делом на себя не хотел взять, зная заранее, что я с ним не справлюсь. И, поэтому, когда мы не нашли руководителя, я хотел это дело бросить, о чем говорил с Писаревьм и Савенковьм. Мы ждали решения 16 съезда партии в отношении политики в деревне. Если бы съезд отменил существующую политику в отношении коллективизации, хлебозаготовок, то организация распалась бы сама по себе».

Как видно из допросов, организация «Двуглавый орел» проходила в ГПУ по разработке «Черные» и была в целом безвредной, при обысках ни у кого не обнаружили никакого оружия.

Седьмого сентября 1930г. 94-м арестованным было предъявлено (обвинение по статье 58 пп.З и 10, но кто-то вышестоящий изменяет пункты на 2 и 11, что означает расстрел.

И хотя, без сомнения, в «показаниях» отца многие факты следователями  искажены, сфальсифицированы, имеющихся сведений из допросов было недостаточно для вынесения расстрельного приговора, и состоялся еще один |допрос 17 сентября.

«...Всякая попытка свержения власти, несомненно, встретила бы вооруженное сопротивление, и метод бескровного переворота не привел бы к желаемому результату, а раз так, то нам пришлось бы взяться за оружие». Этого «пришлось бы» и хватило для вынесения смертного приговора. Неважно, что ни у кого не было оружия! Но слово «оружие» прозвучало!

Всего по этому делу расстрелян 101 человек и более 200 приговорены к 10, 5 и 3 г. концлагеря.

После казни отца, нашу семью раскулачили, все было отобрано, а маму и нас семерых детей, вывезли в ссылку. Мне тогда был один год.

С делами я знакомилась около двух недель, и мне казалось, что я знаю всех участников трагедии, вижу их лица, я привыкла к ним, и мне даже жаль было с ними расставаться, но вот последние страницы уже позади, я сижу и думаю, что опередили они свое время на 60 лет! А их единственным оружием были эмблемы — билетики с двуглавым орлом и лозунгами.