История ОКБ-172

Н.С. Крук

ОРУДИЯ ПОБЕДЫ

Начало истории особых конструкторских бюро ОГПУ-НКВД, специальных мест заключения, где арестованные ученые и специалисты в различных областях техники разрабатывали проекты НИ-ОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы), главным образом в области военной техники, было положено циркуляром от 15 мая 1930 года, подписанного председателем ВСНХ В. Куйбышевым и зам. председателя ОГПУ Г. Ягодой. В циркуляре говорилось, что «за последние 2—3 года органами ОГПУ были раскрыты контрреволюционные вредительские организации в ряде отраслей нашего хозяйства», в связи с этим предлагалось «использовать вредителей <...> таким образом, чтобы работа их проходила главным образом в помещении органов ОГПУ. Для этого отбирать заслуживающих доверие специалистов. Оказывать им содействие в деле постановки опытных работ...»¹. Так появились первые ОКБ, получившие позднее название «шарашек».

Идея превращения науки и техники в отрасль рабовладельческого хозяйства оказалась достаточно плодотворной. В 1930-е годы секретные научно-исследовательские и проектные институты, конструкторские бюро в системе Гулага были созданы в Москве, Ленинграде, Таганроге, Ростове, на Селигере и во многих других местах Советского Союза. Там под надзором работали ученые и инженеры, через «шарашки» прошли А.Н. Туполев, С.П. Королев, В.М. Петля-

ков, В.П. Глушко, В.М. Мясищев, А.Л. Минц, Б.С. Стечкин и многие другие известнейшие ученые и конструкторы.

После того как волна репрессий 1937 года смела руководящую верхушку промышленности Ленинграда, как администраторов, так и инженерный корпус, многие отрасли оказались полностью обезглавленными и оголенными. Новые специалисты — зачастую это были молодые выпускники технических вузов, которые пришли на смену исчезнувшим в недрах НКВД, — с трудом справлялись с ситуацией, и сводные отчеты политического контроля того же НКВД с тревогой докладывали в обком партии об ухудшении общего положения в промышленности и снижении показателей работы¹. Были сделаны попытки решить проблему арестами новых руководителей; арестованные, как и их предшественники, действительно признавались, что были шпионами и вредителями, но делу это не помогало. Если в отношении гражданской промышленности с этим можно было мириться, полагаясь на целительную силу времени, то упадок в военной промышленности города требовал принятия экстренных мер. Страна жила ожиданием войны, и нужно было искать экстренный выход из сложившегося положения. Выход был найден с помощью все того же НКВД, точнее его 4-го спецотдела, ведавшего особыми конструкторскими бюро.

В области морской артиллерии проблема была решена следующим образом. К середине 1930-х годов появились первые «шарашки» в области морского вооружения, что находилось в логике общей политики усиления Военно-морского флота². В частности, на эсминцах впервые для кораблей этого класса предусматривалась замена палубных артиллерийских установок башенными установками калибра 130 мм. В Ленинграде основным разработчиком корабельной артиллерии стал завод «Большевик» (Обуховский завод), однако его инженерный корпус был значительно ослаблен репрессиями. Большое количество конструкторов и технологов оказалось в Гулаге.

20 апреля 1938 года был издан приказ народного комиссара внутренних дел СССР об организации ОТБ УНКВД по Ленинградской области¹. В Положении об ОКБ УНКВД Ленинградской области говорилось: «ОТБ УНКВД Ленинградской области организовано в целях всемерного использования заключенных специалистов для выполнения специальных конструкторских работ оборонного значения. Основной задачей ОТБ является устранение выявленных конструкторских дефектов в морских и береговых артиллерийских системах, изготовленных по чертежам ленинградского завода «Большевик», а также разработка проектов и рабочих чертежей новых артиллерийских систем и модернизация систем, состоящих на вооружении флота и береговой обороны»².

Основной задачей ОТБ являлась разработка проектов и рабочих чертежей артиллерийских систем и модернизация систем, состоящих на вооружении флота и береговой обороны. ОТБ работало по плану, утвержденному 3-м Главным Управлением Наркомата оборонной промышленности. Организовано оно было по штатам обычного конструкторского бюро и имело все положенные подразделения, включая техническую библиотеку, архив и т.п. Бывшие заключенные вспоминают, что было там одновременно около 150 человек заключенных и около 15 человек вольнонаемных сотрудников. Под бюро было выделено два корпуса: один жилой трехэтажный и один рабочий двухэтажный (с высокими окнами, позже заложенными), которые стоят на территории, прилегающей к улицам Комсомола и Михайлова. К территории ОТБ относился и маленький сквер рядом с этими корпусами, где могли прогуливаться заключенные инженеры, а инженерная молодежь (набранная по студенческим арестам послевоенного времени) даже могла обмениваться знаками с девушками из общежития на другой стороне улицы Комсомола. Специалисты ОТБ обеспечивались по специальным нормам питания в зависимости от ранга, но даже и последний, так называемый «четвертый стол», был намного лучше того, что получали заключенные на общих работах в лагерях. Однако система зачетов, существовавшая в лагерях того

времени, на них не распространялась, и свой срок они должны были отбывать «от звонка до звонка».

В качестве первого начальника ОТБ документы называют военного инженера 1-го ранга Ломотько, в послевоенный период — подполковника Балашова и подполковника (позже полковника) Беспалова. Из работников НКВД, обеспечивавших работу «шарашки», нывшие сотрудники ОКБ, однако, чаще всего вспоминают майора С.Ф. Пивоварова, много сделавшего для помощи заключенным и имевшего среди них кличку «Семен — голубая душа» (в 1960-е годы он работал зам. главного инженера ЦНИИ им. Крылова).

Первыми сотрудниками ОТБ были арестованные инженеры завода «Большевик» (разгром, устроенный на «Большевике», по-видимому, и инициировал создание бюро). Позже трудовой коллектив «шарашки» пополнялся арестованными математиками, механиками, инженерами, среди которых было много крупных специалистов, таких как конструкторы: Виктор Леонидович Бродский (строитель крейсера «Киров»), Эдуард Эдуардович Папмель, Антоний Северинович Точинский, Александр Лазаревич Константинов; математики профессора Андрей Митрофанович Журавский и Николай Сергеевич Кошляков, арестованные по известному блокадному делу № 555¹, и др.

Ведущим конструктором ОТБ с самого начала его работы был Сергей Иванович Лодкин, бывший конструктор Балтийского завода и ЛМЗ, арестованный в 1933 году. Он был обвинен в передаче сведений о нашем ВМФ чешской разведке, приговорен к 10 годам заключения и отправлен на строительство Беломоро-Балтийского канала. Катал тачку в Пиндушах, заработал туберкулез, в 1937 году привезен в Ленинград, в ОТБ, где возглавил работу по проектированию двухорудийной 130-мм башенной артиллерийской установки

(Б-2-ЛМ) главного калибра для вооружения лидеров и эскадренных миноносцев. Опытный образен был изготовлен на «Большевике» и ЛМЗ. Полигонные испытания опытного образца проводились с декабря 1940 по май 1941 года, корабельные испытания — во второй половине 1941 года в Севастополе. По воспоминаниям бывших сотрудников ОТБ, заключенных специалистов под конвоем привозили для проведения испытаний на Ржевский полигон, инженеры шли на полигон, а конвой оставался ждать их у дверей (у заключенных «шпионов» допуск на полигон был, а у комсомольцев конвоя — нет). Башенные установки Б-2-ЛМ были установлены на лидере «Ташкент» и использованы в морских сражениях Великой Отечественной войны. Как написано сегодня в книге по истории российского флота: «В 30-е годы <...> для нового поколения эскадренных миноносцев проекта 30 была создана 130-мм двухорудийная башенная установка, которая не имела себе равных по дальности стрельбы»¹.

В начале войны наряду с другими предприятиями оборонного значения ОТБ подлежало эвакуации из Ленинграда. К. сожалению, пока не удалось полностью восстановить картину эвакуации. Известно, что первоначально предполагалась отправка специалистов-конструкторов в Казань (по данным ИЦ УВД СПб., этап отправлен 21 июля 1941 года²), вероятно, предполагалось слияние ОТБ с «шарашкой» в Зеленодольске. Однако неразбериха первых военных месяцев привела их в Томскую тюрьму, где заключенные специалисты находились около года без работы. И только летом 1942 года они были переведены в Молотов.

Сразу по прибытии из Томска, в июле 1942 года, заключенные конструкторы были разделены, часть (среди них С.И. Лодкин, Л.Л. Битнер, Г.М. Райцин, Д.М. Рыбкин, B.C. Мамашин)³ отправлена в Молотовск, где были использованы в «Двадцатом отделе СТБ» при судостроительном заводе № 402⁴.

В Молотове ОТБ из ленинградских «Крестов» вошло в состав завода № 172 (Мотовилиха¹). С этого момента за ОТБ закрепилось название ОКБ-172. В пермский период в работе ОКБ-172 большую роль сыграл М.Ю. Цирульников². Он был руководителем ряда проектов. Одним из важнейших достижений инженеров ОКБ-172 в эвакуации в Перми было их участие в разработке малокалиберной противотанковой пушки М-42, знаменитой «сорокопятки», «Аннушки», ставшей одним из самых популярных орудий Великой Отечественной войны.

По некоторым воспоминаниям, ОТБ было размещено на одной из тихих улиц Молотова, в двухэтажном особняке с небольшим садом. Верхний этаж занимали жилые комнаты, а нижний был переоборудован под рабочие комнаты. По-видимому, ОКБ—172 в Перми состояло из ряда самостоятельных подразделений, размещавшихся и разных местах Перми. По крайней мере, одно из них находилось на территории мотовилихинского артиллерийского завода.

В декабре 1944 года ОКБ-172 было реэвакуировано в Ленинград и размещено в старых корпусах «Крестов». Туда же в мае 1945 года в полном составе был переведен и 20-й отдел завода № 402 из Молотовска.

После возвращения из эвакуации ОКБ заняло свои старые помещения в «Крестах». Работали напряженно, по 10 часов в день, сразу после возвращения снабжение и питание были скудными, позднее ситуация нормализовалась. Кормить стали лучше, рабочий день сократился до 8 часов, праздники и выходные соблюдались, два-три раза в месяц для заключенных устраивалась баня. В ОКБ была прекрасная техническая библиотека, которая получала технические журналы как на русском, так и на иностранных языках. Газет библиотека не получала, но радио работало.

Режим содержания и условия труда заключенных-специалистов за 15 лет существования ОКБ менялись. В довоенный период в ОТБ была организована ресторанная система питания. Заключенным специалистам выдавалась зарплата от 50 до 240 рублей в месяц и бесплатная одежда (костюмы, рубашки с галстуками), что было связано с необходимостью поездок в командировки на заводы (чаше всего на «Большевик»). Само КБ находилось в большом четырехэтажном корпусе, где был большой зал для проектировщиков, под которым располагалась макетная мастерская. Там был изготовлен деревянный макетдвухорудийной башни Б-2-ЛМ в натуральную величину. Конструктор мог сесть в кресло, повращать рукоятки управления, почувствовать себя в положении наводящего или командира башни.

На специалистов ОКБ оформлялся допуск к секретной работе. Когда заключенные руководители проектов и старшие инженеры выезжали на заводы, производственные совещания или на полигонные испытания, их сопровождали конвоиры в штатском. Охрану при этом ни на секретные совещания, ни в цеха, ни на стрельбище не допускали. Она оставалась в проходной или в 1-м отделе. Чтобы никому не пришло в голову, что специалисты являются заключенными, они всегда должны были быть хорошо одетыми, постриженными и побритыми у парикмахера.

Когда у заключенного специалиста ОКБ-172 заканчивался срок, он оказывался перед выбором: или остаться работать в том же тюремном ОКБ-172 вольнонаемным сотрудником и делать привычную работу, или получить полную свободу и принять все тяготы жизни человека, имеющего судимость по политическому обвинению (ограничения по прописке, по выбору работы, клеймо «врага народа» и т.п.). Большинство выбирало «Кресты». (Это было трудное решение, и многим давалось оно не просто. Карл Эмильевич Кольбе накануне освобождения умер от разрыва сердца.)

В 1940-1950-е годы ОКБ-172 занималось разработкой трехорудийных башен, которые могли вести огонь как по надводным, так и по воздушным целям. Эти разработки, в конечном счете, не нашли своего воплощения в связи с принятой Н.С. Хрущевым установкой на свертывание программы строительства океанического военно-морского флота. Тем не менее, опыт ОКБ-172 в конструировании морской артиллерии, разработка новых технических решений обеспечивали технический прогресс отрасли и развитие ее теоретических основ. Один из крупнейших математиков Ленинграда профессор Журавский в стенах ОКБ-172 подготовил к публикации монографию «Теория тепло-

вого процесса в артиллерийском орудии», изданную в 1952 году без указания автора. И по сей день специалисты по проектированию артиллерийских систем считают эту монографию классическим учебником.

Четыре сотрудника ОКБ-172 (С.И. Лодкин, Г.Н. Рафалович, Е.П. Иконников, А.Ф. Смирнов) 5 марта 1946 года за разработку башенной установки Б-2-ЛМ были удостоены звания лауреатов Сталинской премии 3-й степени.

К 1948 году ОКБ разработало 33 крупных проекта и выполнило свыше 60 научно-исследовательских работ. В связи с 10-летием со дня основания и организации ОКБ—172 было представлено к награждению орденом «Трудового Красного Знамени». Тридцать наиболее отличившихся оперативных сотрудников МВД СССР и вольнонаемных работников было рекомендовано наградить орденами и медалями СССР. Десять особо отличившихся специалистов, работавших после отбытия наказания в ОКБ— 172 по вольному найму, были представлены к снятию судимости¹.

В апреле 1953 года ОКБ-172 было расформировано, специалисты с неоконченными сроками заключения были этапированы и лагерную зону Металлостроя (Лагпункт Ленинградского УИТЛК, ныне учреждение УС-20/5), где их использовали в конструкторском бюро, работавшем по гражданским заказам (на базе института Гипропиинеруд). Здесь они содержались уже на общих основаниях. Освобожденные из заключения сотрудники были переведены в Конструкторское бюро ОКБ-43 Министерства оборонной промышленности, с которым в течение всей своей деятельности тесно сотрудничало ОКБ-172. Позже, в 1961 году, ОКБ-43 было слито с ЦКБ-34 Министерства общего машиностроения, которое с марта 1966 года переименовано в Конструкторское бюро средств механизации (КБСМ). Трудно дать даже приблизительную оценку числа всех сотрудников, которые работали в ОКБ-172 в течение всего периода его деятельности. В настоящее время поименно известно уже около 160 человек. В последние годы в печати стали появляться воспоминания его бывших сотрудников², и работа ОКБ-172 начала находить отра-

жение в справочных изданиях по истории морской артиллерии¹. НИЦ «Мемориал» разрабатывает тему «История ОКБ-172» с 1993 года, в настоящее время в архиве «Мемориала» хранится отдельная коллекция материалов по этой теме.²