История ОКБ-172

Н.С. Крук

ОРУДИЯ ПОБЕДЫ

Начало истории особых конструкторских бюро ОГПУ-НКВД, специальных мест заключения, где арестованные ученые и специалисты в различных областях техники разрабатывали проекты НИ-ОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы), главным образом в области военной техники, было положено циркуляром от 15 мая 1930 года, подписанного председателем ВСНХ В.Куйбышевым и зам. председателя ОГПУ Г.Ягодой. В циркуляре говорилось, что «за последние 2—3 года органами ОГПУ были раскрыты контрреволюционные вредительские организации в ряде отраслей нашего хозяйства», в связи с этим предлагалось «использовать вредителей <...> таким образом, чтобы работа их проходила главным образом в помещении органов ОГПУ. Для этого отбирать заслуживающих доверие специалистов. Оказывать им содействие в деле постановки опытных работ...»¹. Так появились первые ОКБ, получившие позднее название «шарашек».

Идея превращения науки и техники в отрасль рабовладельческого хозяйства оказалась достаточно плодотворной. В 1930-е годы секретные научно-исследовательские и проектные институты, конструкторские бюро в системе Гулага были созданы в Москве, Ленинграде, Таганроге, Ростове, на Селигере и во многих других местах Советского Союза. Там под надзором работали ученые и инженеры, через «шарашки» прошли А.Н. Туполев, С.П. Королев, В.М. Петля-

ков, В.П. Глушко, В.М. Мясищев, А.Л. Минц, Б.С. Стечкин и многие другие известнейшие ученые и конструкторы.

После того как волна репрессий 1937 года смела руководящую верхушку промышленности Ленинграда, как администраторов, так и инженерный корпус, многие отрасли оказались полностью обезглавленными и оголенными. Новые специалисты — зачастую это были молодые выпускники технических вузов, которые пришли на смену исчезнувшим в недрах НКВД, — с трудом справлялись с ситуацией, и сводные отчеты политического контроля того же НКВД с тревогой докладывали в обком партии об ухудшении общего положения в промышленности и снижении показателей работы¹. Были сделаны попытки решить проблему арестами новых руководителей; арестованные, как и их предшественники, действительно признавались, что были шпионами и вредителями, но делу это не помогало. Если в отношении гражданской промышленности с этим можно было мириться, полагаясь на целительную силу времени, то упадок в военной промышленности города требовал принятия экстренных мер. Страна жила ожиданием войны, и нужно было искать экстренный выход из сложившегося положения. Выход был найден с помощью все того же НКВД, точнее его 4-го спецотдела, ведавшего особыми конструкторскими бюро.

В области морской артиллерии проблема была решена следующим образом. К середине 1930-х годов появились первые «шарашки» в области морского вооружения, что находилось в логике общей политики усиления Военно-морского флота². В частности, на эсминцах впервые для кораблей этого класса предусматривалась замена палубных артиллерийских установок башенными установками калибра 130 мм. В Ленинграде основным разработчиком корабельной артиллерии стал завод «Большевик» (Обуховский завод), однако его инженерный корпус был значительно ослаблен репрессиями. Большое количество конструкторов и технологов оказалось в Гулаге.

20 апреля 1938 года был издан приказ народного комиссара внутренних дел СССР об организации ОТБ УНКВД по Ленинградской области¹. В Положении об ОКБ УНКВД Ленинградской области говорилось: «ОТБ УНКВД Ленинградской области организовано в целях всемерного использования заключенных специалистов для выполнения специальных конструкторских работ оборонного значения. Основной задачей ОТБ является устранение выявленных конструкторских дефектов в морских и береговых артиллерийских системах, изготовленных по чертежам ленинградского завода «Большевик», а также разработка проектов и рабочих чертежей новых артиллерийских систем и модернизация систем, состоящих на вооружении флота и береговой обороны»².

Основной задачей ОТБ являлась разработка проектов и рабочих чертежей артиллерийских систем и модернизация систем, состоящих на вооружении флота и береговой обороны. ОТБ работало по плану, утвержденному 3-м Главным Управлением Наркомата оборонной промышленности. Организовано оно было по штатам обычного конструкторского бюро и имело все положенные подразделения, включая техническую библиотеку, архив и т.п. Бывшие заключенные вспоминают, что было там одновременно около 150 человек заключенных и около 15 человек вольнонаемных сотрудников. Под бюро было выделено два корпуса: один жилой трехэтажный и один рабочий двухэтажный (с высокими окнами, позже заложенными), которые стоят на территории, прилегающей к улицам Комсомола и Михайлова. К территории ОТБ относился и маленький сквер рядом с этими корпусами, где могли прогуливаться заключенные инженеры, а инженерная молодежь (набранная по студенческим арестам послевоенного времени) даже могла обмениваться знаками с девушками из общежития на другой стороне улицы Комсомола. Специалисты ОТБ обеспечивались по специальным нормам питания в зависимости от ранга, но даже и последний, так называемый «четвертый стол», был намного лучше того, что получали заключенные на общих работах в лагерях. Однако система зачетов, существовавшая в лагерях того

времени, на них не распространялась, и свой срок они должны были отбывать «от звонка до звонка».

В качестве первого начальника ОТБ документы называют военного инженера 1-го ранга Ломотько, в послевоенный период — подполковника Балашова и подполковника (позже полковника) Беспалова. Из работников НКВД, обеспечивавших работу «шарашки», нывшие сотрудники ОКБ, однако, чаще всего вспоминают майора С.Ф. Пивоварова, много сделавшего для помощи заключенным II имевшего среди них кличку «Семен — голубая душа» (в 1960-е годы он работал зам. главного инженера ЦНИИ им. Крылова).

Первыми сотрудниками ОТБ были арестованные инженеры закола «Большевик» (разгром, устроенный на «Большевике», по-видимому, и инициировал создание бюро). Позже трудовой коллектив «шарашки» пополнялся арестованными математиками, механиками, инженерами, среди которых было много крупных специалистов, таких как конструкторы: Виктор Леонидович Бродский (строитель крейсера «Киров»), Эдуард Эдуардович Папмель, Антоний Северинович Точинский, Александр Лазаревич Константинов; математики профессора Андрей Митрофанович Журавский и Николай Сергеевич Кошляков, арестованные по известному блокадному делу № 555¹, и др.

Ведущим конструктором ОТБ с самого начала его работы был Сергей Иванович Лодкин, бывший конструктор Балтийского завода и ЛМЗ, арестованный в 1933 году. Он был обвинен в передаче сведений о нашем ВМФ чешской разведке, приговорен к 10 годам заключения и отправлен на строительство Беломоро-Балтийского канала. Катал тачку в Пиндушах, заработал туберкулез, в 1937 году привезен в Ленинград, в ОТБ, где возглавил работу по проектированию двухорудийной 130-мм башенной артиллерийской установки

(Б-2-ЛМ) главного калибра для вооружения лидеров и эскадренных миноносцев. Опытный образен был изготовлен на «Большевике» и ЛМЗ. Полигонные испытания опытного образца проводились с декабря 1940 по май 1941 года, корабельные испытания — во второй половине 1941 года в Севастополе. По воспоминаниям бывших сотрудников ОТБ, заключенных специалистов под конвоем привозили для проведения испытаний на Ржевский полигон, инженеры шли на полигон, а конвой оставался ждать их у дверей (у заключенных «шпионов» допуск на полигон был, а у комсомольцев конвоя — нет). Башенные установки Б-2-ЛМ были установлены на лидере «Ташкент» и использованы в морских сражениях Великой Отечественной войны. Как написано сегодня в книге по истории российского флота: «В 30-е годы <...> для нового поколения эскадренных миноносцев проекта 30 была создана 130-мм двухорудийная башенная установка, которая не имела себе равных по дальности стрельбы»¹.

В начале войны наряду с другими предприятиями оборонного значения ОТБ подлежало эвакуации из Ленинграда. К. сожалению, пока не удалось полностью восстановить картину эвакуации. Известно, что первоначально предполагалась отправка специалистов-конструкторов в Казань (по данным ИЦ УВД СПб., этап отправлен 21 июля 1941 года²), вероятно, предполагалось слияние ОТБ с «шарашкой» в Зеленодольске. Однако неразбериха первых военных месяцев привела их в Томскую тюрьму, где заключенные специалисты находились около года без работы. И только летом 1942 года они были переведены в Молотов.

Сразу по прибытии из Томска, в июле 1942 года, заключенные конструкторы были разделены, часть (среди них С.И. Лодкин, Л.Л. Битнер, Г.М. Райцин, Д.М. Рыбкин, B.C. Мамашин)³ отправлена в Молотовск, где были использованы в «Двадцатом отделе СТБ» при судостроительном заводе № 402⁴.

В Молотове ОТБ из ленинградских «Крестов» вошло в состав завода № 172 (Мотовилиха¹). С этого момента за ОТБ закрепилось название ОКБ — 172. В пермский период в работе ОКБ— 172 большую роль сыграл М.Ю. Цирульников². Он был руководителем ряда проектов. Одним из важнейших достижений инженеров ОКБ-172 в эвакуации в Перми было их участие в разработке малокалиберной противотанковой пушки М-42, знаменитой «сорокопятки», «Аннушки», ставшей одним из самых популярных орудий Великой Отечественной войны.

По некоторым воспоминаниям, ОТБ было размещено на одной из тихих улиц Молотова, в двухэтажном особняке с небольшим садом. Верхний этаж занимали жилые комнаты, а нижний был переоборудован под рабочие комнаты. По-видимому, ОКБ—172 в Перми достояло из ряда самостоятельных подразделений, размещавшихся и разных местах Перми. По крайней мере, одно из них находилось на территории мотовилихинского артиллерийского завода.

В декабре 1944 года ОКБ-172 было реэвакуировано в Ленинград и размещено в старых корпусах «Крестов». Туда же в мае 1945 года в полном составе был переведен и 20-й отдел завода № 402 из Молотовска.

После возвращения из эвакуации ОКБ заняло свои старые помещения в «Крестах». Работали напряженно, по 10 часов в день, сразу после возвращения снабжение и питание были скудными, позднее ситуация нормализовалась. Кормить стали лучше, рабочий день сократился до 8 часов, праздники и выходные соблюдались, два-три раза в месяц для заключенных устраивалась баня. В ОКБ была прекрасная техническая библиотека, которая получала технические журналы как на русском, так и на иностранных языках. Газет библиотека не получала, но радио работало.

Режим содержания и условия труда заключенных-специалистов за 15 лет существования ОКБ менялись. В довоенный период в ОТБ была организована ресторанная система питания. Заключенным специалистам выдавалась зарплата от 50 до 240 рублей в месяц и бесплатная одежда (костюмы, рубашки с галстуками), что было связано с необходимостью поездок в командировки на заводы (чаше всего на «Большевик»). Само КБ находилось в большом четырехэтажном корпусе, где был большой зал для проектировщиков, под которым располагалась макетная мастерская. Там был изготовлен деревянный макетдвухорудийной башни Б-2-ЛМ в натуральную величину. Конструктор мог сесть в кресло, повращать рукоятки управления, почувствовать себя в положении наводящего или командира башни.

На специалистов ОКБ оформлялся допуск к секретной работе. Когда заключенные руководители проектов и старшие инженеры выезжали на заводы, производственные совещания или на полигонные испытания, их сопровождали конвоиры в штатском. Охрану при этом ни на секретные совещания, ни в цеха, ни на стрельбище не допускали. Она оставалась в проходной или в 1-м отделе. Чтобы никому не пришло в голову, что специалисты являются заключенными, они всегда должны были быть хорошо одетыми, постриженными и побритыми у парикмахера.

Когда у заключенного специалиста ОКБ-172 заканчивался срок, он оказывался перед выбором: или остаться работать в том же тюремном ОКБ-172 вольнонаемным сотрудником и делать привычную работу, или получить полную свободу и принять все тяготы жизни человека, имеющего судимость по политическому обвинению (ограничения по прописке, по выбору работы, клеймо «врага народа» и т.п.). Большинство выбирало «Кресты». (Это было трудное решение, и многим давалось оно не просто. Карл Эмильевич Кольбе накануне освобождения умер от разрыва сердца.)

В 1940—1950-е годы ОКБ—172 занималось разработкой трехорудийных башен, которые могли вести огонь как по надводным, так и по воздушным целям. Эти разработки, в конечном счете, не нашли своего воплощения в связи с принятой Н.С.Хрущевым установкой на свертывание программы строительства океанического военно-морского флота. Тем не менее, опыт ОКБ—172 в конструировании морской артиллерии, разработка новых технических решений обеспечивали технический прогресс отрасли и развитие ее теоретических основ. Один из крупнейших математиков Ленинграда профессор Журавский в стенах ОКБ—172 подготовил к публикации монографию «Теория тепло-

вого процесса в артиллерийском орудии», изданную в 1952 году без указания автора. И по сей день специалисты по проектированию артиллерийских систем считают эту монографию классическим учебником.

Четыре сотрудника ОКБ-172 (С.И. Лодкин, Г.Н. Рафалович, III. Иконников, А.Ф. Смирнов) 5 марта 1946 года за разработку башенной установки Б-2-ЛМ были удостоены звания лауреатов Сталинской премии 3-й степени.

К 1948 году ОКБ разработало 33 крупных проекта и выполнило свыше 60 научно-исследовательских работ. В связи с 10-летием со дня основания и организации ОКБ—172 было представлено к награждению орденом «Трудового Красного Знамени». Тридцать наиболее отличившихся оперативных сотрудников МВД СССР и вольнонаемных работников было рекомендовано наградить орденами и медалями СССР. Десять особо отличившихся специалистов, работавших после отбытия наказания в ОКБ— 172 по вольному найму, были представлены к снятию судимости¹.

В апреле 1953 года ОКБ—172 было расформировано, специалисты с неоконченными сроками заключения были этапированы и лагерную зону Металлостроя (Лагпункт Ленинградского УИТЛК, ныне учреждение УС-20/5), где их использовали в конструкторском бюро, работавшем по гражданским заказам (на базе института Гипропиинеруд). Здесь они содержались уже на общих основаниях. Освобожденные из заключения сотрудники были переведены в Конструкторское бюро ОКБ—43 Министерства оборонной промышленности, с которым в течение всей своей деятельности тесно сотрудничало ОКБ-172. Позже, в 1961 году, ОКБ-43 было слито с ЦКБ-34 Министерства общего машиностроения, которое с марта 1966 года переименовано в Конструкторское бюро средств механизации (КБСМ). Трудно дать даже приблизительную оценку числа всех сотрудников, которые работали в ОКБ—172 в течение всего периода его деятельности. В настоящее время поименно известно уже около 160 человек. В последние годы в печати стали появляться воспоминания его бывших сотрудников², и работа ОКБ—172 начала находить отра-

жение в справочных изданиях по истории морской артиллерии¹. НИЦ «Мемориал» разрабатывает тему «История ОКБ—172» с 1993 года, в настоящее время в архиве «Мемориала» хранится отдельная коллекция материалов по этой теме.²