"Уважаемые сотрудники библиотеки Сахаровского центра!

Оренбургское движение «Мемориал» согласно с Вашим предложением -
разместить рукопись Китовой на Вашем сайте в электронной библиотеке,
в разделе "Неопубликованные воспоминания" с указанием,
что рассказ записан для нового готовящегося издания -

«Книги памяти жертв политических репрессий в Оренбургской области».

Спасибо Вам за предложение. С уважением, А. Рождествин".

Павел Васильевич Клепак, 1981 года рождения, родом из села Токи на Тернопольщине, на Западной Украине. Село с Россией разделяла небольшая речка Збруч. Его часто захватывали другие государства: Польша, Австрия, Венгрия... Жителям этого села приходилось приспосабливаться к жизни этих государств.

Семья его состояла из 5 человек: отец, мать, старший брат Иван Васильевич, сестра и сам Павел Васильевич. Отец их всегда говорил сыновьям: "Держитесь России".

Дядю Паню призывают в армию, он и в армии был портным, научился шить и военное обмундирование.

1914 год – начало 1-й мировой войны. Начали сосредотачиваться австро-венгерский воска у границы России. Война. Несколько пареньков солдат (среди них был и Павел Васильевич Клепак) сговорились и перешли к русским (царская Россия) через р. Збруч. После некоторой проверки их отправили в разные городам России. В Оренбург направили: Клепак, Полещюк и др. Павел Васильевич знал 4 языка: (разговорная речь) украинский, польский, русский, немецкий. Одевался он со вкусом, (сам шил), носил щиблеты (туфли). Их так называли.

Как-то пришел он на «посиделки», где собиралась молодежь Оренбурга. Там он познакомился с моей тетей Настей. Они понравились друг другу. У тети Насти был Жених Гущин – приказчиком работал, но не судьба...

29 июня 1916 года она обвенчалась в Серафимской церкви г. Оренбурга (есть свидетельство) с Клепаком Павлом Васильевичем. Павлу было 25 лет, тете – 20. Дома или квартиры своей у них никогда не было. Часто жили у нас в маленькой половине дома. Дядя Паня работал в артели «Швейтруд» портным. Заказы шил дома (видимо, в промежутках шил свои частные заказы). Ведь семья была 5 человек. У меня сохранилась его книга по раскрою, интересная для специалистов. В 1918 году у них родился сын Володя. 1921 год – голодный год. Они уехали в Среднюю Азию (г. Ташкент). Дядя Паня работал там милиционером.

Через несколько лет они опять приехали в Оренбург. Тетя Настя поступила учиться в медицинский техникум на акушерку. К этому времени село Токи, родина дяди Пани, перешло к Польше. Дядя Паня стал переписываться со своей сестрой, которая сообщила, что брат их Иван уехал в Америку, у него 5 дочерей, родители умерли. В доме родителей живут соседи. В 1924 году у них родилась дочь Тоня, в 1928 году - сын Вася.

Дядю Паню потянуло на Родину. Он стал хлопотать о визе. Долго хлопотал. В 1931 году ему разрешили выехать на Родину. В ГПУ (Россия) отговаривали крестну Настю от поездки в Польшу. Но у нее было 3 детей, и она поехала с мужем в Польшу.

По приезду в Польшу им отдали дом родителей. Дядю Паню недружелюбно встретили на родине. Он начал шить заказы. Крестна хлопотала по дому.

В России тетя Настя не успела защитить диплом акушера, т.к. вынуждена была ехать в Польшу. Отсрочку не дали в визе.

Сын Володя продолжал учебу в селе на польском языке. В селе обучение только 7 классов. А чтобы дальше учится, надо было ехать в город. Учеба платная. Они не могли себе этого позволить. Тетя Настя писала в письмах, что Володя не учится, «осталось ему хвосты крутить коровам». Тоня училась в Польской школе. Сын Вася умер в Польше, а в 1934 году родился еще мальчик, которого назвали тоже Васей.

Крестна рассказывала «особенно тяжело было, когда в России проходили праздники: 1 мая, 7 ноября. Играла музыка, шли колонны людей, пели песни. Ведь их разделяла только речка Збруч. В один из таких праздников Володя собрал ребят из села, сделали знамена красные и строем, с песнями пошли колонной по берегу в праздник 7 ноября. Конечно, колонну их разогнали, а Володю (как организатора) посадили, но через два дня отпустили как несовершеннолетнего.

Был такой случай, рассказывала крестна, когда жили они в селе Токи. Медицина платная. Бедная роженица не могла разродиться. Акушерка все не шла. Крестна на свой риск (диплома нет) пошла и успешно приняла роды. Правда, пуповину завязала не совсем правильно. Дипломированная акушерка, полька, пришла проверить работу. Ведь появился конкурент. На замечание акушерки, что пупок завязан не правильно, крестна ответила: «А у нас в России так делают». А сама тщательно следила за состоянием пупка у ребенка. Все обошлось. После этого случая стали «московочку» и другие приглашать, и не только бедные, но и богатые. Крестну стали приглашать в гости, но без мужа. Она была очень веселая и шутница. Ее в селе все любили.

Родители задумали обратно вернуться в Россию. Это был 1936 год. В выдаче въездной визы им отказали, и они приняли решение бежать в СССР самостоятельно. Свой дом продали, купили другой, у которого огород спускался к речке Збруч, т.е. к самой советской границе. Вычислили все до секунд, сколько времени часовой идет в одну сторону, сколько в другую, от их огорода. И вот 1936 год осень. Семья из 5 человек (Васе было 2 с небольшим годика) переходит границу. Такого еще не было в их крае. Обычно переходили 1 или 2 человека, а тут 5 человек.

Середина речки строго определена. Если речку перешел хоть один шаг за середину, считается советская территория. Вся семья в речке, а Володя забыл свой велосипед. Он сумел возвратиться и взять свой велосипед, который находился в кустах. Это единственная ценность, которую они привезли. На Польской территории паника, стрельба и на советской территории стрельба. Советский патруль забирает всю семью. Они на советской территории. Патруль выводит всех на берег и кладет всех вниз лицом. Кругом стрельба, тревога. Васенька поднимает голову и говорит «сссс-стреляют». Так они оказались на советской территории.

В России у них только мы родные. Они приезжают в Оренбург к маме. А мама похоронила папу Андрея и свою маму. Решила уехать из Оренбурга. Много горьких воспоминаний. Она продает дом, взяла задаток за дом и должна уезжать в г. Новочеркасск, а тут приехала целая семья 5 человек: Володе 18 лет, Тоне 12 лет и Васе 2 годика. Отъезд мамин временно откладывается.

Дядя Паня устраивается на прежнюю работу в артель «Швейтруд» портным, Володя устраивается работать в драмтеатр художником оформителем и должен участвовать в массовках. У всех детей Клепак врожденный талант художника. Они очень хорошо рисовали.

Володя знакомится в театре с девушкой Галей Цибульской. Они полюбили друг друга. Галя была единственной дочерью. Ее мама была на какой-тот партийной работе. Мужа не было. Говорили, что Галя приемная дочь. Ей не было 18 лет. Родители не соглашались на их брак. Они стали убегать от родителей, коротая свободное время где придется: на вокзале… Попали на заметку милиции, которая обязала ЗАГС и родителей расписать их. Володя стал жить у Цибульских. У них был собственный дом в начале Форштадта.

Дядя Паня перед маем торопился закончить заказы. Он шил для военных. 27 апреля 1937 года к ним в дом пришли сотрудники ГПУ. Машина «черный ворон» стояла в переулке. Зайдя в дом, они увидели, что дом почти пустой. «Заканчиваете заказы?» – спросили они. – «Заканчиваю», – ответил дядя Паня. «А мы пришли к вам с обыском», – сказали они. Дядя Паня несколько растерялся. «Пожалуйста, ищите», – сказал он. Но что там было искать? Они порылись в вещах, забрали мамины фотографии и религиозную книгу. Дяде Пани велели одеваться и вывели из дома. Посадили в крытую машину (черный ворон) и увезли. Больше никто его не видел, кроме Володи.

Дядю Паню приговорили к 10 годам тюрьмы без права переписки. А это означало, как мы позже узнали, – расстрел. 29 декабря 1937 года его приговорили к расстрелу, а 3 января 1938 года расстреляли. Расстрел производили в Зауральной роще г. Оренбурга или на задах кладбища, где сейчас Вечный огонь.

…Памятник поставили всем погибшим в Зауральной роще, там расстреливали их в овраге, который располагался на задах дома отдыха КГБ. Сейчас этот дом снесли, ров закопали и посадили березки, которые выросли сейчас.

Говорили, что где-то в 1942 году поплыли трупы по Уралу. Эксперты определили по пулям в голову, что это трупы политических заключенных (расстрелянных). Видимо, некоторые сохранились в песке.

На всех березках сейчас висят фотографии и надпись о расстрелянном. Мы тоже повесили фото с надписью. Сделал Витя. Раньше все березки были заняты, а сейчас много свободных березок, нет родных. Мне бы хотелось, чтобы посетили своего деда Тоня и Вася.

В июне 1937 года мама продала дом и уехала в г. Новочеркасск на Волге. Мама никогда не была ни на курортах, ни в домах отдыха, хотя сама распределяла путевки. На производстве она всегда была председателем профкома, раздавала путевки на курорты и в дома отдыха. Это единственная поездка-отдыхом в ее в жизни.

Крестна устроилась на работу в ту же артель «Швейтруд». Доделала заказы, не оконченные дядей Паней. Ей дали две комнаты в доме на аренде по улице Гончарной, 1а. Я и Боря остались пока с тетей. Боря больше у товарищей был, а я у кресны. Спали все на полу, обкладывали себя корками от дыни (от комаров). Часто спали на крыше сарая во дворе. Перед школой, т.е. в августе месяце, мама прислала нам (мне и Боре) на дорогу денег и мы уехали в Новочеркасск. Крестна осталась одна с двумя детьми в пустой комнате.

Мать Цибульской Гали выгнала Володю из своего дома, не хотела иметь дело с сыном «врага». Володя пришел к матери.

10 ноября 1937 года арестовали крестну. Посадили в  «черный ворон» ее и детей. Квартиру опечатали. Володя остался на улице. Крестну увезли в тюрьму, Тоню и Васю – в специальный приемник, который находился на Аренде. Володе жить было негде. Он ночевал на вокзале, где придется. Пришел к Кувшиновым (тете Тане и Тете Нюре), они его не взяли. Пошел к Ивкиным – тоже отказали. Боялись люди.

Отчаявшись, он пошел в ГПУ и сказал: «Мне негде жить, откройте комнату мамы или забирайте и меня». Ответ: «Если надо будет, заберем». 19 ноября арестовали и Володю. Мне, кажется, если бы Володя приехал к нам в Новочеркасск, его бы не арестовали. Но мама ничего не знала, что происходило в Оренбурге. А у Володи не было денег на телеграмму.

Тоню и Васю из приемника-распределителя посадили на поезд, с другими детьми арестованных родителей и повезли в сопровождении сотрудника ГПУ в Казахстан. Высадили в г. Уральске, поместили в детдоме. Там их накормили, ночь они переспали, а утром опять посадили в вагон и повезли дальше. Ночью Васю разбудил сотрудник ГПУ на какой-то станции и стал высаживать из вагона. Тоня схватила Васю, прижала к груди и не отдавала. Их еле-еле оторвали друг от друга. Они оба рыдали. Сотрудник ГПУ сказал Тоне, что его поместят в детский дом на этой станции, что все детдомы по возрастам. Васю высадили, остальных повезли дальше. Вскоре и их высадили из вагона. Вокруг степь. Привели их к бараку, который был огорожен колючей проволокой. Это был их Детдом. Он находился в 12-15 км от Васи.

Кругом грязь, Кормят плохо. Дети предоставлены сами себе. С Тоней в детдоме находились девочки: Алексеева, Каменева Инна, Клюева, Радионова Нюра. Родители их тоже были арестованы ГПУ.

Прожили они несколько дней, и Нюра Радионова говорит: «Здесь мы погибнем». Нюра и Тоня решили бежать в Уральский детдом (г. Уральск), где они переночевали. Задуманный побег легко осуществили.

По дороге они разыскали детдом, в котором находился Вася. Когда подходили к этому бараку, увидели, что Вася отодвинул доску в заборе и смотрит на дорогу Они окрикнули его, но он смотрел не на них и ничего не понимал. Васю забрали с собой, им никто не интересовался, они были предоставлены сами себе. Был уже декабрь месяц, Зима. Тоня и Вася одеты не по сезону, а на Нюре была шубка. Теперь уже втроем продолжали путь в г. Уральск. Устали, замерзли, решили отдохнуть. Начало темнеть, степь. Они сели на обочине дороги, прижались друг к другу и начали дремать. Неизвестно, чем бы все это могло кончиться, но на их счастье, мимо проезжал мужчина на подводе.

Он увидел, на обочине дороги что-то чернеет. Подошел и увидел детей. Они ему рассказали свою историю. Он их отвез в Уральский детдом. Заведующая оставила их в своем детдоме и там они жили до 16 лет, кроме Васи.

Нюре первой исполнилось 16 лет. Она уехала в г. Петербург, к тете, которая удочерила ее. Они скрыли, что родители Нюры репрессированы. В хорошие вузы детям репрессированных родителей трудно было устроиться. В 1940 году из детдома г. Уральск (Казахстан) приехала к нам Тоня Клепак, мамина племянница (г. Донецк). Ей исполнилось 16 лет. Вася остался в детдоме г. Уральска один.

У Нюры Радионовой был брат, с которым я встречалась в 1995 году в Оренбурге на встрече с родственниками репрессированных. Радионов Михаил Иванович. Он рассказал свою историю.

Нюра окончила Ленинградский медицинский институт и стала хирургом. Поехала в командировку, попала под трамвай, отрезали обе ноги. Но даже став инвалидом, она продолжала работать хирургом. Ей сделали подставку. И несмотря на инвалидность, она создала семью. У нее были дети.

Сам он стал морским офицером. Он и еще такие же мальчики пошли в ГОРОНО и потребовали определить их куда-либо. «Дети за родителей не отвечают», так в Конституции написано, сказали они. Их всех определили. Его направили в морское училище.

Крестне моей, Анастасии Аристарховне Клепак, в марте 1938 года предъявили обвинение, «почему она не сообщила в ГПУ, что муж ее шпион» и отправили на 5 лет в тюрьму. Сидела она в Мордовии, в лагере на станции ЯВАС. В лагере она занималась пошивом постельного белья, носовых платочков и т.п. В 1942 году ее освободили. Куда ехать?  Мы были под немецкой оккупацией в г. Донецке. Единственно, куда она могла поехать, это к сыну Васе в Уральский детдом.

После освобождения из тюрьмы ей дали денег на билет, простыню и 2 носовых платочка. Кроме того, в лагере женщины-заключенные распускали старые чулки и вязали кофточки для своих детей (подарок). В г. Самаре у нее украли узелок со всеми вещами, билетом, деньгами. Но начальник вокзала посадил ее в поезд до г. Уральска.

Когда тетя Настя пришла в детский дом, сын ее Вася (ему было 8 лет) учил уроки. Ему зав. детдомом сказала, что приехала твоя мама. От этого известия он растерялся, пошел умываться, а затем тихонько вошел в комнату и остановился. Крестна заплакала и сказала: «Вася, сынок, я твоя мама». И они побежали навстречу друг другу с раскрытыми руками. Идти крестне было некуда. Она осталась в детдоме, ее устроили там на работу.

8 сентября 1943 года г. Донецк освободили. Она приехала с Васей к нам. В городе на работу ее не брали, направили в село Дмитриевка Волновахского района, Донецкой области. Там она стала заведовать медпунктом.

Вскоре при медпункте она организовала стационар на две койки. Ей стали выдавать продукты. Однажды она приехала к маме и зарыдала: «Таня, меня посадят, я съела пуд казенной муки». Никто, конечно, к ней ни каких претензий не предъявлял. Время было военное, голодное. Ее селяне очень любили, приглашали в гости к себе.

Но 7 июня 1947 года Анастасия Аристарховна умерла. Была в гостях у одной сельской женщине. Пила сырое молоко. А корова оказалась больной сибирской язвой. Хоронили крестную в закрытом гробу.

Я и Тоня в это время сдавали экзамены во Львове. О крестной моя мама ничего нам с Тоней не сообщила. С Тоней в эти дни, происходило что-то непонятное, ей было очень плохо. Она соскакивала с кровати ночью и что-то кричала, не открывая глаз. Потом спокойно опять ложилась и спала. Видимо, есть какая-то сила, которая передает родным по крови о горе. Возможно, это крестная прощалась со своей дочерью. О смерти крестной мы узнали в г. Донецке, когда приехали на летние каникулы. Так закончила свою жизнь моя единственная тетя.

Васю мама забрала к себе в г. Донецк. Но вскоре прислала его к нам во Львов. Ему было 13 лет. Это был 1947 год. У мамы тоже обстановка сложилась трудная. Судится за дом с Черниенковыми.

В 1945 пришел Борис с фронта инвалидом, женился, родилась дочка Лида. У Бориса специальности нет. Идти работать только в шахту. Он не может. Он коммунист. Пошел в райком партии просит работу. Ему руководитель ответил: «Я что ли тебя на фронт посылал». Были и такие руководители.

Трудные послевоенные годы. Страна разрушена, все надо восстанавливать. Вася у нас. Тоня больше приспособлена к жизни, чем я. Жизнь ее научила жить. Мне, как ни трудно было, но я жила за спиной матери, а она? Надо было Васю куда-то определять. В общежитии он с нами не мог жить. Свидетельства о рождении нет. Где взять? Ему 13 лет. В училище ремесленное принимают с 14 лет.

Сделали свидетельство о рождении, что он родился в г. Донецке, ему 14 лет и определяем его в художественное училище. Надо было при поступлении в училище нарисовать что-либо. Вася умел рисовать, но надо было быстро сделать. Тоня нарисовала несколько пейзажей, и мы отнесли в училище. Так Вася поступил в художественное училище, причем на полное довольствие (бесплатное питание, проживание, обмундирование).

После окончания училища он получил специальность альфресчика (живописец, выполняющий росписи на сырой штукатурке, росписи комнат). После окончания училища его призвали в армию. Служил он на Дальнем Востоке моряком. В армии пользовался привилегией. Выполнял художественные работы. Был денщиком у адмирала флота.

Пришел с армии с плохой привычкой, научился выпивать. Женился. Жизнь не сложилась. Имел двоих детей: Лидочка 1958 года, Оленька 1960 года. Брала я его к себе в Оренбург. Жил у нас. Устроила его работать дизайнером на швейную фабрику. Брал его Боря (мой брат) в Гурьев, работал с ним художником. Но ничего не помогло. 29 марта 1995 года он умер в Иваново-Франковске. Хоронила его племянница Таня.

19 ноября 1937 года, на улице арестовали Володю. Содержали их всех в сером доме. Заключенных иногда выводили во двор тюрьмы. Однажды на прогулке Володя увидел отца. На прогулке заключенные ходили в одну линейку, в затылок друг другу, руки за спиной. Двор тюрьмы маленький. Володя короткими перебежками оказался за отцом. В камеру вошли вместе, где сидел отец. Они всю ночь проговорили под нарами. Это было последнее свидание отца с сыном. Следователь у них был татарин, фамилию забыла я.

Вначале Володю обвинили в том, что он взорвал железнодорожный мост через реку Урал. Но он никогда не ломался, его только ремонтировали. Потом следователь его обвинил в том, что пытался взорвать мост. Но и эта версия ничем не доказана. Последнее обвинение было: «помогал отцу в шпионаже». Осудили его на 10 лет с правом переписки. Володя сидел в Архангельской области: Ерцево - 1942 год, Мостовица - 1942 год, Воткинск Удмуртской АССР -  1944 год. Работал на повале леса. Однажды упало на него дерево, к тому же он обморозился. Он попадает в санчасть лагеря.

Когда немного поправился, он стал художественно оформлять лагерь. Писал стенгазеты, плакаты и другую художественную работу. Нарисовал портрет Берии со звездой на груди. «Я тоже мог и хотел защищать Родину, но политических не берут даже в штрафроты», – говорил он. А Тоня, его сестра, защищала Родину в тылу врага, вместе с нами.

О жизни в лагере они скупо рассказывали. При выходе из тюрьмы они подписывались о неразглашении жизни в лагере. Но тетя Настя маме моей рассказывала кое-что, а мама рассказывала нам. Пытки применялись разные. Но жизнь есть жизнь.

В санчасти лагеря Володя познакомился с медсестрой Шутовой Аней (вольнонаемная). Они полюбили друг друга, у них родился сын (Евгений Владимирович Клепак). Аня была уволена или сама решила уйти с работы, ушла домой. Тоня ездила в Ижевск, была у Ани. Но переписки у Володи с Аней не получилось. Володя писал нам с Тоней такие счастливые письма, «какая у него с Аней будет семья», но жизнь повернула иначе.

Судьба играет человеком. Что мог он дать Ане и своему сыну? Куда он мог их взять. Он решил ехать в Донецк. У мамы канитель с домом (суд), Борис со своей семьей. Борис не может найти себе работы (фронтовик), а Володя тем более – политический заключенный. Специальности нет ни у Бори, ни у Володи. Оба больные.

Володя поехал в Волноваху на могилку матери. Там он знакомится с Клавой (Клавдия Прокофьевна Кузьменко). Тетю Настю там все знали как порядочного человека и к Володе отнеслись все с душой. Клава была из села Дмитриевка, где работала крестная, жила с родителями. Они объединили свою жизнь.

Володя нигде не мог найти работу. Устроился в клуб художником, потом директором клуба. Чиновники перестраховывались и увольняли его. Что делать? Хоть милостыню собирай. И он решил написать письмо Хрущеву. Я читала это письмо. Оно было у Тони. Татьяна не нашла его.

Володе дали работу директором дворца культуры в городе Яма (ныне город Северск Донецкой области). Клава устроилась работать на асбестовом заводе. Дали им квартиру 3-х комнатную, на 1 этаже по ул. Суворова. Взяли в кредит мебель. Володя работал с душой, за что его все любили. В 1947 году у них родилась дочь Света, в 1953 году появилась на свет дочь Лариса, а в 1959 году родился сын Павлик (в честь деда назвали).

Иногда парни во дворце культуры что-то не поделят между собой, дело чуть до драки не доходило. Шахтерский город. В таких случаях Володя выходил и просил их: «Ребята, вы знаете мое положение. Если что-то случится во дворце, меня уволят». Они извинялись и уходили. Разборку устраивали где-то.

В 1955 году Володя ездил в город Оренбург. Был у Цибульских. Галина, его 1-я жена, вышла замуж за военного, ее не было дома. Она жила в городе Самаре. Судьба ее бросала, как и всех военных, по разным местам. Дома была одна мать Гали, больная. Она упала перед Володей на колени и просила прощения (то ли за то, что выгнала его из дома, то ли написала на него какой-то донос в ГПУ). Гадай.

Клава прекрасный человек. Жили они дружно. Они никогда ничего не просили. Жили скромно. Но они почувствовали, что они тоже люди. Главное, несмотря на то, что судьба была столь безжалостной к нему, он не ожесточился. Был добр к людям. Мы по возможности помогали им. В послевоенное время всем трудно было. Страна разрушена, все надо восстанавливать. Как-то я предложила ему Васину шинель, а Клаве клетчатое свое пальто. Они рады были.

Приехал к нам Володя и говорит: «Нина, мы списываем устаревшую литературу, я спишу книгу, 300 полезных советов, будет тебе память от меня». Это был честнейший человек. Бережем эту книгу и книгу дяди Пани по раскрою.

Весной 1965 года, возвращаясь из города Киева (командировка), я заехала к Володе в город Северск. Когда я увидела его, просто испугалась. Он выглядел очень плохо: у него гипертония (мочился кровью, лежал в общей палате). Нужно было оказывать экстренную помощь. Клава - очень хорошая жена, друг, мать детей. Все, что могла, делала для них. Верила медицине, надеялась на выздоровление мужа. Молоко иногда детям не даст, оставит Володе. И дети никогда не возьмут, знают, что молоко нужно папе. Клава днем на работе, а вечером шла в больницу, к Володе. Она спала на полу возле его кровати.

Взяв выписку из истории его болезни, я поехала в Донецк, в областную клинику, где работал профессор, родственник соседки Володи, которая охотно написала письмо профессору. Когда профессор ознакомился с историей болезни, он тут же захотел вылететь самолетом в  Северск. Но там не оказалось посадочной площадки для самолета. Решили ехать на следующий день машиной скорой помощи. Я поехала с ними.

В больнице, узнав о приезде профессора из Донецка, готовились к встрече. Лечащий его врач «заболела», представлял его зав. отделением. Володю положили в отдельную палату, постель застелили белоснежным бельем. Больные мне потом рассказывали, как он ждал приезда профессора. Вспоминал детство, проведенное в городе Оренбурге с братом Борисом. Они были наши «защитники». Мальчишки нас с Тоней никогда не трогали.

Войдя в палату, профессор стал расспрашивать Володю о болезни, коснулись жизни его… После чего его парализовало. Профессор поднял одну руку, она упала, как плеть, Затем поднял ногу – она тоже упала. После осмотра профессор собрался уезжать. Я спросила его, что будет с Володей. Он ответил: «Вы же видите, что он не транспортабельный». Он знал, что Володя скоро умрет. Но все же он написал, чтобы его привезли в областную клинику, когда станет лучше. 16 марта 1965 года Володя умер от почечной гипертонии, Ему было 47 лет. Я до сих пор плачу, мне кажется, что он выжил бы, если бы не расспросы профессора.

Хоронили Володю с большими почестями. Все хлопоты и затраты взяла на себя администрация асбестового завода, где работала Клава. Было много венков. На поминки соседи несли, что могли. Тоня успела прилететь на похороны. Боря опоздал на 1 день, а Вася (Тоня купила ему билет), видимо, сдал билет и не прилетел. Он уже не управлял собой.

Я и Тоня дали Клаве денег, чтобы она рассчиталась за мебель, взятую в кредит. Откладывать похороны было нельзя, т.к. лицо Володи покрылось синими пятнами. Гроб опустили с веревками в могилу, сверху закрыли щитами, засыпали землей. На другой день прилетел Боря из Гурьева. Гроб легко подняли за веревки из земли. Когда открыли крышку гроба, лицо Володи было розовое. Земля забрала все темные пятна с лица.

Так закончилась жизненная эпопея старшего поколения Клепак.

Кто виноват в судьбе Клепак?  Один ли Сталин виноват? Мне кажется, плохо вели дело следователи ГПУ. Но людей нет.

Страшный был 1937 год. Не покидает меня мысль: «Если бы Клепак не приехал в Россию, забрали бы мою маму за связь с заграницей (переписка)». Таких, как дядя Паня, было много, также заимели семьи в России. В 1937 году их посадили и расстреляли, но семьи не тронули.

«Мгновенно умереть не страшно. Страшно долго и мучительно испытывать боль, знать свою обреченность и ждать наступления конца. Тогда ожидание становиться невыносимым».

Стыдно за свою страну.

Кто виноват? Я не могу согласиться, что виноват один Сталин. А где же остальное правительство?

Социализм строился впервые в мире, много допущено ошибок. Надо было исправлять их, но систему не уничтожать.

На этом заканчиваю свои воспоминания, я осталась одна из старшего поколения.

 

Китова Нина Петровна,

ветеран «2-й мировой войны»,  г. Оренбург

 

Павел Васильевич Клепак.

  

Дядя Паня в тюрьме.             Володя Клепак в тюрьме.              Тетя Настя в тюрьме.

Володя Клепак и Китов В.А.