После революции имущество семьи в Задонске было национализировано. В начале 1930 года семью лишили и дома, и хутора, Алексея Павловича со старшим сыном арестовали, а Дарья Алексеевна была вынуждена искать съемное жилье в Ельце вместе с двумя младшими сыновьями. Начиная с этого времени сохранились письма Дарьи Алексеевны ее дочери Нине, живущей в Москве. Последнее письмо написано Дарьей Алексеевной из Осакаровки, куда она с сыновьями была сослана. 16 марта 1932 года ее не стало.

Письмо Маликовой Дарьи Алексеевны

12 декабря 1931 года
Казахстан – 20 верст от Осакаровки

Дорогие Нина, Володя, Вера, Гриша. Пишу всем вместе, здесь писать слишком трудно, нет ничего, да и негде писать. Живем без столов, без скамеек, вообще в наших закутках нет ничего, если только сундуки у кого есть, на них спят, а некоторые вообще из колышек сделали себе кровати, да и тех делать не из чего, придется пожечь, есть нечего, топить нечем, дают угля курного самый плохой сорт, да и того ведро на несколько дней, что есть какой паек дают, а сварить нечем. Морозы сильные, бураны сидим в своем закутке. Руки, ноги не согреваются, а в некоторых хатах уже есть умершия от голода и болезней, есть и замершия, на улицах встречаются мерзлые, много и обмороженных. Гибель предполагаем неизбежная, только 12 декабря, а нам уже пришлось пережить сильные морозы и метели, да одеться потеплее не в чего, да я никуда не хожу, у меня есть пальто меховое а Павел в кожаном пиджачке. Купили шапки Павлу и Михаилу валенки. Штаны из сундука, что было подходящее, продали. Все продала, здесь буханка хлеба фунтов 8- десять и двенадцать рублей, паек дают на рабочего 1.5 фунта, а не на рабочего ¾ фунта. Но кроме хлеба-то почти ничего. Целый день чай, а в настоящее время и чай греть не на чем. Павел что-то заболел, что тогда буду делать, если сляжет (в Оренбурге уже кажется по поводу тифа карантин).

Миша больше месяца не был у нас, он от нас верст за 20 на станции Осакаровка, где мы жили раньше.

Когда нас привезли с России, ночью выгрузили в степи. Вы не думайте, что на станции есть какие постройки, ровно никаких. Мы там поделали палатки и жили, после нас перевезли сюда на 5 участок, здесь покопали землянки. Миша из- за хлеба ходил работал … да так изнурился, что на него страшно было смотреть, а в сентябре он пошел на Осакаровку кой что купить. Да я в ту пору была слишком плоха, так ослабела, что не могла стоять, падала, тогда я уже ни с чем не считаясь проживала свои тряпки. В шести верстах поселок, где можно было на тряпки выменять масло, сахар, картошку, капусту, лук, чеснок, арбузы, яйца, хотя дорого масло 10 рублей фунт, яйца 50 коп штука, сахар 10 рублей кило, картошка за рубль 5 картошек меньше куриного яйца. Два раза я была в поселке, но после стала оправляться, и Миша ушел за продуктами и остался, поступил в тракторную базу слесарем, после этого его перевели сюда, где мы. Он прожил недели две, да опять его перевели обратно, в конце октября он был у нас, когда получил от Нины письмо открытку в ноябре. Я получила письмо от Насти, и больше никакого слуха от вас нет.

Паша служит помощником заведующего скотным двором, оклад жалования рублей 40, да вычету сколько, Миша получает кажется больше, но за все время дал только 5 рублей на себя кажется тратить много.

Зрение у меня плохое, да темно живу под порогом, помещаюся на своем сундуке, у меня сундук маленький, Настин, который стоял на хуторе, где мы обедали, сидели на нем. Около меня дверь, ход, грязь, у свиней хотя соломы постелят, а у нас и этого нет, здесь и спим, и обедаем все в одном месте, в одной хате одиннадцать семей, вы не можете себе представить того, что здесь есть, придется ли еще написать, сегодня погода теплее, ветра нет, вот я зажгла свою копчужку и села написать. С России приехала из Ельца женщина взять мать с детьми, вот с ней я пошлю письмо, они завтра едут, всем родным передайте привет от нас, придется ли увидеться, на это трудно рассчитывать, если можно, что есть у вас, то пришлите. За Нину я волновалась летом, не зная какой исход от родов, теперь радуюсь, что как будто все благополучно, только жаль, что малыша нельзя увидеть мне. Дай Бог выходить ее, и да чтобы была хорошая, здоровая.Целую вас всех и передай поцелуй всем нашим.

Из письма Павла Алексеевича Маликова (26 лет)

30 июня 1932 г.
Осакаровка

Здравствуйте дорогие Вера и Гриша, Нина и Володя!

Вы, скорее всего, обиделись, что я долго ничего не писал, но Михаил вам писал обо всем, что у нас получилось большое несчастье, пришлось похоронить в Казахстане мать, но если не придется нам в это лето выбраться отсюда, то и мы должны погибнуть здесь.

Положение здесь все ухудшается, насчет продовольствия очень плохо. Я сейчас нахожусь без работы, с 1 мая по настоящее время. Положение мое очень плохое, ни денег, ни хлеба, ничего нет, и не знаешь где взять. Народ от нас бежит семьями, и устраиваются дома, и никто их не притесняет, и мы думаем с Михаилом тоже самое, но денег очень мало. Если можно, то, пожалуйста, пришлите сколько можете денег, за что буду очень благодарен.

Михаил от меня живет километрах в 18-ти, бывает у меня, и я у него, так пока мы с ним живем дружно, но, все же, хочется скорей на родину, или вообще быть свободным. Причем мы, и за что страдаем и переносим то, что невозможно пережить.

Зимой, когда была жива мать, я получал посылку от вас, в которой были печенье, конфеты и консервы, как раз когда мать болела, и печенье было нужно для нее. Потом после смерти матери получил еще две посылки и перевод денег на 90 рублей, за что очень благодарен, но хотя все время, что я получал от вас посылки и деньги, то деньги отдал Михаилу, а также посылки, потому что в то время я служил в продуктовом магазине и занимал должность заведующего магазином. Поступил я в магазин с 1 января 1932 года и прослужил до 1 мая сего года. А потом меня сняли с работы безо всяких причин, потому что на эти ответственные места нужно было поставить партийца. Но это время, пока служил в магазине, то жил хорошо, хватало всего, и Михаил даже ездил ко мне за продуктами, а в настоящее время переживать приходиться трудно.

Мать умерла 16 марта, сначала я был болен тифом, но когда я выздоровел, то через несколько дней и заболела мать тоже тифом.…. до смерти дня за 4 не говорила ничего, только смотрела так пристально глазами и плакала…
…. Думаешь, за что гибнет народ, матери жить бы еще столько, а то погибла зря. Так и нас ждет та самая участь, что и мать, если не придется уехать отсюда, то живой готовь себе могилу.

Привет всем родным и знакомым. Как надоело быть здесь подневольно, быть скованным по рукам и ногам, а как хочется быть свободным, когда сама природа требует жизни, а здесь каждую минуту ждешь смерть.

Остаюсь пока жив и здоров.

П.А. Маликов, 30.06.1932

Адрес мой: Казахстан, станция Осакаровка, поселок 5, улица 6, дом №48

* * *

Письмо в Музей имени А. Сахарова от Т. Дыкиной

Добрый день!

Я просмотрела ваш проект Неопубликованные материалы, это огромная работа!

Теперь о моих письмах. Вообще, старых писем у меня хранится очень много, но того, что касается Карлага, совсем немного. Письмо Дарьи Алексеевны Маликовой я частично опубликовала в газете «Задонская правда» в 2009 году, к Дню города я написала статью о семье Маликовых, живших в Задонске. Вообще-то я живу в Москве, но увлеклась Задонском.

Письма эти оказались у меня, поскольку были написаны моей бабушке Нине Алексеевне Маликовой (1902 г.р.) ее мамой, Дарьей Алексеевной Маликовой (1878 г.р) и ее братом Павлом Алексеевичем Маликовым (1906 г.р.). Они были сосланы в Казахстан из г. Ельца летом или осенью 1931 года, видимо, как представители купеческой семьи. Письма были написаны из поселка Осакаровка в Москву. Высылаю письма и фотографии их авторов.

С уважением,

Татьяна Дыкина, г. Москва