2002 г.

Я родилась 14 января 1921 года в селе Курьи Свердловской области в семье зажиточного, по тем временам, крестьянина. Место курортное, но территория курорта от села отделялась небольшим лугом. Семья наша на момент ссылки состояла из 9 человек. Родители мои: Иван Ефимович и Дарья Александровна; нас, детей, четверо: я, старшая, младшему Павлику было два года, папин брат Алексей, который жил с нами, родители папы.

Мы имели два небольших дома, держали коров, лошадей, свиней, овец, были куры, гуси, индюшки, но все в небольшом количестве. Держали пчел. Всем хозяйством управляли сами. Нас, детей, приобщали к сельскому труду очень рано. Я в девять лет умела прясть, вязать, мять лен, жать маленьким серпом, снопы вязать. Иногда с соседскими ребятишками приходилось гонять в поле коров и пасти их до вечера. В поле трудились все. Землю обрабатывали плугом. Была у папы машина для обработки зерна.

Помню, лет четырех-пяти бабушка брала меня с собой к отдыхающим на курорт. Говорила так: «Пойдем сегодня, Нина, к господам, унесем покушать». А носили булочки, ватрушки, калачики, мед. Мне нравилось идти по зеленому лугу босиком, да и встречали нас отдыхающие очень приветливо.

Семья наша была религиозная. Дед какой-то пост занимал в церкви, две мои родные тети были монашками. Жили в монастыре в Верхотурье (недалеко от Свердловска). Но они раньше нас были сосланы в Казахстан. Иногда я гостила у них. Они водили меня в церковь, учили молитвам, учили грамоте.

Папа на момент ссылки работал писарем (секретарем) в Курьинском сельсовете. В период раскулачивания нас не обходили: уводили часть скота, увозили зерно.

Вот и подошел 1930 год. Рано утром к нам подъехали верхом два милиционера. Дома были мы - четверо детей и мама. Папа, брат его и дед с бабой были в церкви. Когда они застучали в ворота, мама крикнула мне: «Забирай ребятишек, залезайте на полати», а сама пошла открывать ворота. Мы вчетвером притихли на полатях.

-   Где взрослые?

-   В церкви.

В церкви проходило венчание. Брат папы Алексей венчался с девушкой из другой деревни.

- Лошади есть?

- Не знаю, - ответила мама, - уехали в церковь на лошадях. Не прошло и часа, как к воротам подъехали все, кроме невесты.

Дан был срок - два часа на сборы: брать самое необходимое, ничего лишнего. В это время шла потасовка: выбрасывали из ящика и комода вещи, которые получше, в отдельную кучу.

«Детей одевайте потеплее», - было такое пожелание. Мама с бабушкой одевали нас да еду собирали на дорогу. Папа, дедушка и дядя готовили подводы во дворе. Жениха и невесту разделили в церкви: она не подлежала высылке.

Привезли нас в школу, там уже было несколько кучек людей. Держали в школе недолго, общаться не разрешали: конвой был строгий. Папу один милиционер сводил в сельсовет: что-то надо было передать лицу, заменяющему его. Затем наша семья была погружена на три подводы. Нас, детей с мамой, погрузили в короб, повернутый набок, мы сидели под крышей, пять человек, младшему Павлику было два года, он сидел на коленях у мамы.

Так мы ехали до Тобольска. Стояли лютые морозы. На некоторых остановках делали проверку: нет ли чего лишнего - отнимали последнее. Мой дед одел в дорогу старые валенки, а новые взял с собой - отобрали (думаю, это дело местной милиции).

Были случаи, когда из саней выкидывали сверток в снег. Это был мертвый младенец. Было много слез!

В Тобольске разместили некоторых по квартирам, но многие были расположены в церкви на двух- и трехъярусных стеллажах. Какие-то стеллажи рухнули - было много жертв, особенно детей. Затем нас перевезли в Абалак, под Тобольском, где жили до открытия навигации. Где бы не жили, трудоспособных привлекали к работе.

Окончательный путь был на пароходе «Москва» до деревни Ванзеват Березовского района. Погрузили в трюм парохода и развозили по Северу, выгружая, где в малонаселенные пункты, а где нужно было заново строить жилье, пока живя в землянках, как в У стреме. Ванзеват - деревня на Большой Оби, население - ханты, по-русски мало кто понимал, разговаривали с переводчиком. Националы встретили нас враждебно. Почему-то они решили, что к ним привезли коммунистов. У дяди часы в кармане нагрудном были на цепочке, его долго никто не пускал жить. Говорили, что это коммунист. Переводчики смогли убедить, что тут нет ни одного коммуниста. Разместили по три-четыре семьи в юрту. В дом Молданова нас поместили с Нохриными и с дядиной семьей, которого долго не пускал никто в дом. Молданов пустил.

Родители работали на рыбучастке. Школы не было, но была учительница, которая обучала детей грамоте в частном доме. Детей переселенцев она не принимала, говорила, что не разрешает власть. Запрещено было общаться детям вольных с детьми переселенцев. Но любопытные дети залезали на завалину дома, где учили детей, и заглядывали в окна. Их учили грамоте родители, кто как мог. Здесь не было строгого режима коменданта.

Помню, было очень много ягод у самой деревни. Мы с бабушкой летом собирали ягоды, а дедушка на коромысле в ведрах их уносил домой.

Из Ванзевата нашу семью весной 1932 года перевезли в Устрем, в поселок переселенцев.

Первые поселенцы жили в землянках, строили жилища-бараки на 5-7 квартир. Мы первое время жили в мастерской, где папа делал ящики и бочки для рыбы. В бараки размещали в

каждую квартиру по две семьи, перегородок не было. Нас поместили с семьей в два человека (мать и сын), а нас было восемь человек. Брат папы Алексей, пока мы жили в Тобольске, сумел сбежать из ссылки.

Достраивалась школа, больница. Начали собирать детей в школу с разной степенью грамотности. Хорошую память оставили этой школе учителя Гороховы - Елизавета Ивановна и Михаил Иванович. Это были люди добрые, ласковые, внимательные, понимающие положение детей и родителей. При них окончательно были сформированы четыре класса по подготовленности учащихся. Здесь я окончила четвертый класс.

Учиться в пятый класс в Березовскую школу нас из переселенческого поселка не приняли: мы можем учиться только в школе для переселенцев. Предложили Перегребное, оно тогда относилось к Березовскому району, там была семилетка. И нас, шестерых учеников, отправили из Устрема в Перегребное. Учились все хорошо, перешли в шестой класс. В августе 1936 года один из родителей - Бутаков Александр Григорьевич, собрав наши табели, поехал в Березово хлопотать, чтобы нас приняли в Березовскую школу в шестой класс. И выхлопотал! Все были рады: и дети, и родители. Благодарили его за смелость. Но недолго пришлось ему жить: в 1937 году был взят и расстрелян как враг народа.

С 1936 года ученикам Устремской школы после четвертого класса было официально разрешено продолжать учебу в Березовской школе.

Жизнь в Устреме долгое время была под строгим контролем коменданта. Каждую пятницу должны были ходить в комендатуру отмечаться. Могли по доносу ни за что арестовать. Во время моей учебы в третьем классе были арестованы мама и папа и увезены в Березово. Остались бабушка (дед умер), четверо нас, детей, я - самая старшая.

Жизнь в поселке - полуголодная, 1933 год. От холода и голода люди умирали. В это время начали раскорчевку под деревню Теги. Людей гоняли, как скот: лютый был комендант. Защиты искать не у кого. Много погибло людей из Калмыкии.

Чтобы выкупить норму муки на месяц, я со слезами просила денег в конторе рыбучастка, где работали наши родители. Давали по пять рублей.

От родителей нет известий. Надо что-то делать, умирать с голоду не хотелось. Решаемся с бабушкой на последнее: что-нибудь променять хантам на продукты. Сохранился у бабушки большой кашемировый платок с большими цветами. Вот мы едем с ней на калданке в Тегинские юрты. На пути - Обь, большой сор надо пересечь. Я вес знала: осенью ездили за шишками компанией на большой лодке. Бог помог. Погода стояла тихая. Мы остались с ней живыми. Привезли немного муки, крупы, но бабушка была рада, что ребятам похлебку можно варить.

И вдруг такая радость! Приехали знакомые из Березова и привезли нам от родителей в мешочке сухарей. Сообщили, что папа с мамой живут не в казарме, а в избушке во дворе, что папа был у прокурора. Через два дня на парусной лодке со знакомыми я поехала в Березово.

Дежурный, спасибо ему за смелость, разрешил мне жить с ними в избушке, при обходе прятаться под нары. На следующий день папа снова просил прокурора принять его, рассказал, какая обстановка дома, и очень просил сказать прокурора, за что они сидят с женой. Прокурор ответил, что после предыдущего разговора он тщательно просмотрел документы и дела на Брылина Ивана и Брылину Дарью и ничего не нашел, поэтому сказал: «Должны вас освободить, идите». Папа осмелился спросить, какой документ ему даст прокурор. - «Никакой, идите». Домой приехали втроем: папа, мама и я.

С 1935 года по 1941-й я училась в Березовской средней школе. Как относились к нам, детям спецпереселенцев? В пионеры принимали, а в комсомол - иногда рассматривали соцпроисхождение. Училась я хорошо, бывала отличницей, активная в общественных делах, но в девятом классе райком комсомола

нс утвердил решение школьной комсомольской организации принять меня в комсомол из-за соцпроисхождения. Можно было слышать выражения «он дружит с переселенкой», «у нее задушевная подружка - кулачка». Не разрешалось жениться и выходить замуж, если которая-то сторона считалась политически опасной. При регистрации брака муж брал фамилию жены.

Закончила десятый класс Березовской средней школы в грозном 1941 году. Средств для продолжения учебы у семьи не было. Поехала работать учителем в самую отдаленную школу в районе - Няксимвольскую и проработала все годы войны в этой школе учителем математики. Закончила Тобольский учительский институт после войны.

Работая учителем, приходилось часто писать биографию. В графе «соцпроисхождение» иногда я писала «дочь кулака» или «дочь зажиточного крестьянина», а на самом деле мои родители были не кулаки и даже не зажиточные крестьяне, а просто труженики, хлеборобы и научили меня честно трудиться.

Мои труды достойно отмечены: Почетной грамотой Министерства просвещения РСФСР, медалями «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», «Ветеран труда», областными, окружными, районными почетными и похвальными грамотами.

Желаю подрастающему поколению счастливого детства. Нельзя допустить, чтобы так страдали люди без вины виноватые.

Архивный отдел Администрации муниципального образования

Березовский район. Ф. 66. Оп. 14. Д. 12. Л. 13-18. Подлинник. Рукопись.