Я родился в 1915 г. в пос. Второй Чонос Яшалтинского улуса. 25 июня 1940 г. был призван Яшалтинским райвоенкоматом в ряды Красной Армии. Служил в 94-м артиллерийском полку. От Ленинграда дошел до Нарвы, там был ранен, лечился в полевом госпитале. Из больницы направили в другой полк.

В 1943 г. со всех действующих фронтов и военных округов проводилось отчисление военнослужащих сержантского и рядового состава, а также курсантов военных училищ калмыцкой национальности. Их зачислили в 6-й запасной стрелковый полк, 7-ю запасную стрелковую бригаду и отправляли на станцию Кунгур Пермской железной дороги.

Среди отозванных из Красной Армии был и я. Нам ничего не объясняли. Мы думали, что отправляют в Калмыкую кавалерийскую дивизию. Когда приехали в г.Молотов, там сформировали два батальона. Я попал во второй батальон, в котором были еще Михаил Доржинович Гечинов, Анджа Ходжгоро-вич Монтиев, Сенька Джаджаевич Гаряев, Иван Адвеков.

Работали мы на строительстве Широковской ГЭС. Долбили камень и возили его на тачках в котлован. Жили в бараках, спали на нарах, постели почти не было. Вместо матраца и подушки давали наволочки, которые мы набивали опилками или стружками. Ходили в той же одежде, в которой приехали с фронта. Когда нас отправляли с Ленинградского фронта, выдали запасное белье, ботинки, шапки. Такое отношение к нам, депортированным, было не на всех фронтах. Кормили плохо, хотя питание было трехразовым: 500 г хлеба, суп и чай. Суп готовил из рыбы, точнее из голов и хвостов, добавляли соленые помидоры. Многие не могли даже ходить, не то, что работать. Тех, кто совсем не мог работать, отправляли домой. В баню нас водили в обязательном порядке, меняли белье. Медицинское обслуживание заключалось, в основном, в актировании. Однажды я попал в больницу; там питание было немного лучше. Санитарками работали девушки-калмычки. Было их 13 человек.

9 мая 1945 г. встретил в лагере. О победе в Великой Отечественной войне сообщили военные. Из Широклага я уезжал в числе последних. Очень много людей умерло там. О том, что моя семья была выслана, узнал только в Молотове, в Ленинграде об этом ничего не говорили. Во время пребывания в Широклаге ни с кем не переписывался. Когда разрешили уезжать, я поехал в Омск.

В военкомате Омска мне сообщили, что калмыков поселили в Марьяновс-ком районе. Я поехал туда и встретил земляков из Второго Чоноса Яшалтинс-кого района. Они рассказали, что мои отец и тетя умерли, а сестра была на Сахалине. Туда я поехать не мог, т. к. комендант никуда не пускал.

Я решил остаться работать в Москаленском зерносовхозе Марьяновского района. Там и работал все время, пока не вернулся на родину. Женился в Сибири. У меня 7 детей и 1 4 внуков,

Документы военных лет у меня не сохранились. Была медаль "За оборону Ленинграда", но ее в Омске украли. Думали, наверное, что деньги, вместе с карманом отрезали. О пребывании в Молотовской области рассказываю в первый раз. После Широклага долго болел, была дистрофия 2-й степени. Это была настоящая тюрьма.