... Следователь Водолотов не спал которую ночь. Глаза болели - то ли от яркого света настольной лампы, то ли грипп начинался. Спину и поясницу ломило - то ли от долгого сидения за столом скрючившись - стол был низковат, не по росту, то ли опять же от начинающегося гриппа. Болезнь уже несколько дней не отпускала, а пойти отлежаться или, что вообще несбыточно, попариться в баньке да отогреться чайком с малиной, никак не выходило: работы невпроворот.

Следователь пододвинул к себе пустую желтоватого цвета папку, обмакнул перо в чернила и привычно вывел: Дело № 300062". Поднял глаза. Перед ним, на прибитом к полу тю-

ремном табурете сидел высокий, крепкий человек со спокойным внимательным взглядом. Они встретились глазами, и на какую-то секунду глаза их словно слились - сцепились, соединились в один взгляд, но мгновение и - нить тут же оборвалась...

Следователь Челябинского управления НКВД Водолотов опустил голову и начал писать: "Начато 22 января 1942 года. " Дальше все - как обычно. Каждый день и каждую ночь. Водолотов не знал, когда все это кончится - он даже себе никогда не задавал этого вопроса. Писал, писал, почти не смотря на тех, на табурете, почти не слыша их монотонных ответов. "Чижевский. Александр Леонидович. 1897 года рождения. Русский. Родился в селе Цехович бывшей Гродненской губернии, записан по Брянскому уезду Орловской губернии. До ареста постоянно жил в Челябинске по улице Цвилинга, дом 36, квартира 95. По специальности биофизик, в момент ареста научный работник. До ареста работал в учреждениях областной клинической больницы научным консультантом. Ученое звание - академик. Степень - профессор. В момент ареста - гражданин СССР, паспорт серии VII-СУ № 660790, выдан 83-м отделением милиции г. Москвы 13 мая 1941 года. Беспартийный. Социальное происхождение - из дворян. Отец - генерал, мать не работала. Не судим, приводов не имел."

Водолотов передохнул. Ишь, из дворян... Сколько лет прошло после революции, а они все еще есть - профессора, академики, "из дворян"... Живут припеваючи. Небось, квартиры у всех отдельные, не в коммуналках на общих кухнях толкутся. Мать - не работала. Отец - генерал. Его, Водолотова, мать с пятнадцати лет гнула спину на чужих людей. Он вспомнил ее, всегда усталую, раздраженную, всегда ждущую беды - то отец напьется и учинит разбой, то карточки украдут. А эти... Эти никаких бед не ждут. У них все гладко, тихо, пристойно. Приводов не имел? Вот и привели тебя, а уж я из тебя такую контру сделаю, надолго запомнишь...

Следователь откинулся на спинку стула и стал в упор разглядывать академика, профессора, из дворян, женатого на женщине подозрительной фамилией Толстая-Перелецкая. Удочерил чужую дочь. Своих детей нет. Дочь 1922 года рождения, уже взрослая. Сколько через этот кабинет таких, как этот, прошло. Все твердили одно: "Ошибка какая-то, прояснится". Не прояснится. Никакой ошибочки. Взяли – значит, будет за что.

Водолотов перевернул страницу. Итак, словесный портрет - нужное подчеркнуть. Рост - высокий, плечи - опущенные, шея - короткая, волосы - черные с проседью, лицо - овальное, лоб - высокий, скошенный... Особых примет — никаких. Такой в толпе - незаметен. Сколько их - высоких, шорокоплечих, лобастых. Поди узнай, что у каждого на уме.

Арестованного увели. Следователь аккуратно сложил бумаги, запер сейф, погасил лампу, потянулся в полумраке: поеду болеть, а то прямо здесь свалюсь.

Челябинская внутренняя тюрьма, как и все другие, - набита битком - ни сесть, ни встать. Уголовники, семейные дебоширы, жертвы случая, казнокрады - те в общей, городской тюрьме. Здесь - только политические, особо опасные. На допросы выдергивают по ночам, надолго, приводят в камеры под утро, чуть живыми. Ведут на допрос, с допроса, постукивая ключом по пряжке - знак встречному конвоиру, мол, веду. Тогда тот своего подконвойного прячет в бокс - ящик с дверкой, приделанный к стене коридора - чтобы заключенные не увидели друг друга. Через много лет Павел Гаврилович Тихонов, сподвижник и помощник Чижевского по научной работе в Спасском особлаге, - вместе работали в лаборатории, Тихонов был "счетной машиной" Чижевского, вспомнит: их арестовывали в один день - 22 января 1942 года. Его, Тихонова, преподавателя

Челябинского пединститута, уже к тому времени уволили с кафедры за "антисоветские разговоры", и он работал слесарем на одном из заводов. Вполне возможно, что и следователь у них был один на двоих, возможно, и на допрос к нему их водили навстречу друг другу и прятали в боксах. Но обо всем этом они рассказывали друг другу очень много лет спустя, пройдя, каждый свой, крути ада...

В первый раз после "знакомства" на допрос Водолотов вызвал Чижевского 18 февраля 1942 года. Как свидетельствует корешок квитанции, подшитый в деле, - в 20.50. Водолотов был усталый, но спокойный - голова больше не болела, глаза не резало - поправился. Академик с первого раза поизменился, поскучнел, глаза унылые. Следователь привычно разложил перед собой бумаги, ручку, чуть привалился на низковатый стол: ну, рассказывайте. Где. что говорили, что вам у нас не нравится. Чижевский молчал. Смотрел грустно и спокойно. Водолотов понял - не подпишет. Но он был терпелив: так все начинают...

Сидели они друг против друга до 23.20. Следователь расписался в квитанции, оторвал корешок. Отправил арестованного в камеру. На следующий допрос вызвали 20 марта. В 4.30 утра. Следователь был раздражен - бессонная ночь брала свое. Помолчали до 5.05, и арестованного увели. В тот день, 20 марта, Водолотов, видно, решил сломать Чижевского - начальство торопило, что ли. На допрос за сутки Чижевского вызывали трижды. С 13.10 до 16.53 и еще раз в 20.20 - до 1.35 уже 21 марта. Но, видно, "тройной удар" не дал результатов. 21 марта опять допрос - с 21.05 до 2.05 ночи. И пошло-поехало - день, два, три проходят, и ведут на допрос, потом еще, еще и еще...

Допросов много, все очень длинные, протяженные во времени. В основном - ночные. Если дневные, то по нескольку раз в день.

Жена, Татьяна Сергеевна, долгие часы проводила в тюремной очереди на передачу. В очереди этой, молчаливой, угрюмо-бесслезной, выстаивала она долгие часы, не проронив ни слова, заставляла себя думать о другом, постороннем. Где-то рядом, наверное, стояла и мать Тихонова, но разве могли эти женщины предугадать путь - одна из них мужа, а другая сына, могли ли подумать, что судьбе будет угодно столь тесно переплести их дороги в мозаике лагерных будней?

Судьбы миллионов теперь были вплетены в адскую сеть ГУЛАГа...

В деле сохранились заявления, которые писала Татьяна Сергеевна следователю Водолотову, испрашивая у него разрешения на передачу: "Прошу вашего разрешения на передачу продуктов арестованному А.Л. Чижевскому и прошу разрешить передать варенье, яйца, так как других продуктов не имею возможности приобрести. Т.С. Чижевская". Заявление подавалось за месяц - только через тридцать дней со дня подачи получалось разрешение. Сохранился дубликат квитанции на передачу от 5 июня 1942 года: "Булочек 12 шт., лук голов. - 4 шт., баранки - 16 шт., сахар комк. - 300 гр."

К началу лета "обстоятельства дела" были выявлены. Следствие закончилось. Особое совещание вынесло приговор: "Чижевского А.Л. за антисоветскую агитацию заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на восемь лет, считая срок с 22 января 1942 года, с конфискацией библиотеки".

Итак, протоколом № 19М Особого Совещания при Народном Комиссариате внутренних дел СССР от 8 июня 1943 года академик Чижевский А.Л. объявлялся врагом народа.

Библиотека Чижевского, как тысячи других, была конфискована. Кто знает, куда уходили ценнейшие тома, уникальные издания, собранные в частных библиотеках, сколько редких и редчайших книг "прилипло" к потным, жадным ладоням "экспроприаторов-конфискаторов"?

Первым его этапом станет Ивдельлаг. Ивдельлаг имел среди "58-ой статьи" славу самую зловещую, это был один из самых тяжелых лагерей архипелага ГУЛАГа. Сюда Чижевский прибыл 29 июня 1943 года. Ему определили третью категорию труда и дали лагерный номер СГ-555. С этим номером ему предстояло пройти всю лагерную дистанцию...

В Ивдельлаге он пробыл недолго - год с небольшим. Отсюда он был препровожден в Москву, в Бутырки со следующей характеристикой: " ...ему была дана возможность оборудовать кабинет по ионизации при Центральной поликлинике Ивдельлага НКВД. Личные качества: нарушал установленный режим, за что из Центральной больницы был выдворен обратно в зону ОЛПА. Всячески добивался досрочного освобождения из лагеря. По натуре является рвачом, добивается получать не полагающееся дополнительное питание".

Отправляют его в Москву в августе 1944-го, после неоднократных и настойчивых обращений с требованием пересмотреть дело, которые Чижевский шлет в самые разные инстанции. Начальник СУРЗ Ивдельлага НКВД подполковник госбезопасности Болдырев пишет такое сопровождение: "Согласно распоряжению заместителя наркома Внутренних дел СССР Комиссара Госбезопасности 2 ранга т. Чернышева наряда ГУЛАГа НКВД № 42/54178 направляется в Ваше распоряжение заключенный Чижевский Александр Леонидович".

Однако Чижевского доставляют в Москву лишь только для того, чтобы через короткое время включить в новый этап - в Карлаг.

И вот - станция Карабас, ворота Карлага. Карабасская знаменитая пересылка. Облупленные бараки до сих пор напоминают о том времени. Сегодня в них гуляет ветер, дверные и оконные проемы зияют пустотой, а на плоских крышах растет скупая степная трава. А тогда...

А тогда в Карабасской пересылке скапливалось сразу по нескольку этапов. Не хватало места в бараках, и люди спали вповалку прямо на земле. На пересылке зэки не работают - ждут "распределения". Соответственно и кормить их незачем - хуже, чем на пересылке, вряд ли где-то кормили. Баланда из серой капусты с нечищенной, немытой картошкой - ложка скребла по дну миски, как по песку, ржавая вобла. Этапы уходят серой лентой, расползаются среди сопок под лай собак и крики конвоя. Карлаг. Из справки планового отдела Карлага в ГУЛАГ НКВД СССР об организационно-экономическом состоянии и деятельности лагеря 17 декабря 1940 года:

"Карагандинский лагерь организован в 1930 году на территории Тельманского, Жанааркинского и Нуринского районов Карагандинской области. На отведенной под лагерь территории существовало несколько казахских аулов и семь поселков с европейским населением, объединявших 4861 хозяйство с населением 21979 человек. С организацией лагеря все население было переселено в другие районы Карагандинской области. Административно-хозяйственный центр лагеря находится в п. Долинское и расположен в северной части основного массива. Вся территория лагеря разграничена на 19 отделений, запасной фонд и сельскохозяйственную опытную станцию. Помимо этого, как административные отделения лагеря, существуют Балхашское отделение (подрядные работы), Карабасское отделение (пересыльный пункт и базы снабжения) и центральный лазарет, не имеющий земельных площадей. Большинство основных хозяйственных центров (отделенческие лагерные поселки) удалены от железнодорожных станций на 20-80 километров. Шоссейные дороги отсутствуют. Грунтовая дорожная сеть представляет из себя естественные проселочные дороги, труднопроходимые в распутицу и зимой во время снежных заносов.

На территории лагеря, кроме лагерного персонала, их семейств и заключенных, другого населения нет. Исключение

представляют: полоса отчуждения по трассам железных дорог, где проживают железнодорожники, и поселок Долинское, где проживают около 50 семейств служащих школы, почты, прокуратуры, суда и отделения Госбанка.

Вольнонаемный состав лагеря, включая военизированную охрану, состоит из 4756 человек (с членами семей около 8 тысяч человек). Из них инженерно-технического персонала 236, членов и кандидатов партии 381 и комсомольцев 922.

Контингент заключенных равен 37000 человек. К этому количеству необходимо прибавить 980 детей заключенных в возрасте до 4 лет, содержащихся в лагерных домах младенца.

... Карлаг неудовлетворительно оборудован как место концентрации преступного элемента. Нет лагерных зон, оборудованных в соответствии с режимным положением. Недостаточно штрафных изоляторов, карцеров. Начальник планового отдела Карлага НКВД Хатемкин." ("Советские архивы", 1991, № 6)

Вот что такое был Карлаг 40-х годов. Чижевский попал на 19-ДКО - 19-ое Долинское комендантское отделение, расположенное в самой Долинке. Здесь находилось главное управление лагеря, лагерный суд, прокуратура, следственное управление -оперчекистский отдел, сосредоточены были все основные управленческие структуры лагеря. Карлаг в целом являлся громадным по масштабам производства, переработки и хранения сельскохозяйственной продукции образованием. В 1940 году промышленность Карлага состояла из Акмолинской швейно-вышивальной фабрики (в АЛЖИРе - Акмолинском лагере "жен изменников родины", где работало 1100 человек) и предприятий по переработке сельхозпродукции. В их числе было 12 мельниц, 9 крупорушек, 13 маслозаводов, 1 маслобойный завод, 2 сыроварни, 9 брынзоварен, 11 пунктов засолки овощей, 1 бойня. Помимо этого функционировали каменноугольная шахта с производительностью в 60 тысяч тонн угля, 10 кирпичных заводов с производи-

тельностью в 2 миллиона штук кирпича, 6 известковых карьеров, дающих 2800 тонн извести, деревообделочная мастерская, выпускающая продукции на 1305 рублей. В лагере 18 электростанций общей мощностью в 537,5 киловатт-часа. В 1941 году была пущена прядильно-ткацкая фабрика в Спасском отделении. Балхашское отделение выполняло подрядные работы по строительству медеплавильного завода. На строительстве были заняты 650 человек.

Все это полностью обеспечивало автономную жизнедеятельность замкнутого в себе региона, по площади равного Франции. Невольничье государство - часть общего ГУЛАГа, обеспечивало рудники Джезказгана, шахты Караганды, Сарани, Дубовки лучшими специалистами из числа заключенных "врагов народа" как на стадии строительства этих объектов, так и на стадии эксплуатации. За предоставленную рабочую силу сторонние предприятия расплачивались с Карлагом на основе ацептов. Так же в промышленном и гражданском строительстве. А коневодческое Исенгельдинское отделение выращивало элитное конское поголовье, которому не просто было составить конкуренцию на международных ярмарках и аукционах. В годы войны Карлаг производил мины, легкое вооружение, снаряды.

... Те, кто встречался с Чижевским в Долинке, вспоминают высокого представительного человека с длинной, с проседью бородой, в потертом кожаном пальто. А ведь ему тогда не было и пятидесяти! Старик?

Бывший узник Карлага, реабилитированный и ныне уже покойный Анатолий Макарович Карпенчук вспоминал, что, познакомившись с Чижевским в Долинке достаточно близко - одно время они жили no-соседству в маленьких каморках на задах лагерного клуба в зоне 19-го ДКО, он ни в коей мере не мог согласиться с определением "старик" в отношении Чижевского, хотя сам был значительно моложе Александра Леонидовича. Карпенчук,

будучи человеком интеллигентным, с широким кругозором от личным музыкантом, не мог не оценить жизнелюбия, оптимизма умения поддержать другого в трудную минуту, которые были присущи Чижевскому. Вспоминая "долинские вечера" - репетиции лагерной культбригады, которой так славилась Долинка, будучи дирижером знаменитого лагерного же оркестра, Карпенчук всегда в рассказах о Чижевском подчеркивал тот особый и особенный творческий колорит, своеобразную ауру, которую вносил и создавал Чижевский вокруг себя. Но об этом - позже. А пока...

А пока Чижевский приписан в ЛСО - лечебно-санитарное отделение, работает в больнице, занимается тем, что предписано ему лагерным порядком. И потихоньку начинает подбираться к тому немногому, что может обеспечить ему хоть мизерную возможность продолжить научную работу.

Подполковник Слюсаренко, заместитель начальника Карла-га, среди сослуживцев слыл человеком культурным и даже образованным. По воспоминаниям бывших политзэков, судьба которых во многом зависела от Слюсаренко, был он человеком не глупым, не злым, не обременен излишне классовой подозрительностью, умел на свой страх и риск находить в густой лагерной сети ячейки пошире и послабее для заключенных, "представляющих государственную ценность" по его собственному выражению - академиков, художников, врачей, инженеров.

В безусловном наличии в серых арестантских колоннах "врагов народа" особо ценных для государства людей Слюсаренко, в силу личной культурности и развитости, не сомневался. Сомневался ли вообще и в чем подполковник, осталось неизвестным, но по тому, как он относился к "врагам народа" на 19-ом ДКО, можно с уверенностью сказать, что факт сомнения в его; сознании присутствовал.

Так или иначе, но своим личным участием Слюсаренко облегчил, насколько мог, участь многих из тех, кто попал в жернова лагеря.

Несчастье же таких людей, как Чижевский, состояло в том, что надзиратели с лихвой восполняли личный "недостаток" того же Слюсаренко - заместителя начальника лагеря, находя особое удовольствие в унижении и изощренном издевательстве именно над этим "государственно особо полезным" контингентом. Бывшие узники Карлага хорошо помнят одиозного надзирателя Филиппова, который с особой жестокостью относился к заключенным по 58-ой статье. Годами терпели в 19-ом ДКО "юмор" этого надзирателя, который любил повторять: "Мне не надо, чтобы ты работал, мне надо, чтобы ты мучился". Жизнь Филиппова закончилась трагически - его убили уголовники.

Надзиратели особо тешились во время обысков в бараках. Обычно устраивали их в общие дни отдыха. С остервенением переворачивались постели, надзиратели, как ищейки, рылись в скудных пожитках заключенных, сбрасывая все на пол. При выдаче посылок раздиралась упаковка, в одну кучу ссыпались несовместимые продукты. Разрывались коробки с папиросами, и табак перемешивался с высыпанным сахаром. Особым шиком надзиратели считали высморкаться при заключенном в два пальца и потом этими руками лезть в посылку, хватая продукты и вещи, с таким трудом и любовью собранные близкими и родными. Унижение было выше всякой меры.

Терпел и Чижевский, когда гнусавый и безграмотный надзиратель Филиппов цедил сквозь прокуренные редкие зубы: "Ну ты, прохфессор кислых щей!" Чижевский особенно раздражал его своей независимостью, чувством собственного достоинства, которое сохранял в самые критические минуты.

Слюсаренко стал присматриваться к Чижевскому с первых дней пребывания Александра Леонидовича на 19-ом ДКО. Ака-

демик явно заинтересовал его. Не то, чтобы Слюсаренко что-то читал или слышал - нет, его жизнь катилась по другим рельсам. Но этот высокий молчаливый человек с умным, проницательным взглядом, какой-то по-русски неспешный и несуетливый, в долгополом пальто, видавшем виды и до ужаса старомодном, чем-то притормаживал его, Слюсаренко, привычный жизненный накат и заставлял повнимательнее присмотреться и к себе самому, и к окружающему. Слюсаренко не мог не понимать, что где-то есть, должна быть иная жизнь, и в той, другой жизни такие, как Чижевский - суть самое ценное, самое важное, самое, может быть, главное и прекрасное. Но...

Но сегодня он, подполковник, карьерный человек, государственный и военный не "вольник", о той, другой жизни раздумывать не имел права, да и времени на раздумья у него не было.

Единственное, что было в его силах, - это помочь как-то человеку, дать ему возможность работать, потому что твердо знал, чувствовал подполковник, что для таких, как этот зэк-академик, самое главное в жизни не лишний кусок хлеба, а возможность думать и работать. И Слюсаренко сделал все, чтобы дать "старику" - хоть и знал, что никакой Чижевский не старик - эту возможность. Именно благодаря Слюсаренко получил Чижевский в свое распоряжение крохотную каморку, бывшую кладовую при художественной мастерской 19-го ДКО. Комнатушка была так мала, что в ней еле уставились топчан да тумбочка. Зато была печка, которую можно было топить, и на которой можно было сварить жиденький супец из остатков домашней посылки. А главное, это был свой угол, тишина. И устроившись на топчане так, что ноги упирались в противоположную стену, мог Александр Леонидович, положив на колени фанеру, работать.

Незримая, очень тонкая нить между ним, зэком, и подполковником госбезопасности, все же была. Именно ему, подполковнику Слюсаренко, заместителю начальника, а не начальнику

лагеря, адресовано большинство писем и заявлений Чижевского во время пребывания на 19-ом ДКО. Письма эти написаны в традициях русской научной переписки, теперь уже, к сожалению, полностью утраченных, с явно просвечивающим между строк желанием объяснить адресату суть и важность того, о чем идет речь. Письма и заявления Чижевского в адрес Слюсаренко - это уникальные по тональности, стилистике и содержанию документы.

"... Я позволю себе представить Вам имеющиеся у меня книги по вопросам аэроионификации и покорнейше прошу Вас ознакомиться с ними, в частности, со статьей профессора Варищева. В настоящий момент я закончил работу по составлению двух научных трудов для отправки их в Центр и покорнейше прошу Вас разрешить мне лично явиться к Вам, чтобы дать необходимые пояснения по этим серьезным работам, из которых одна имеет большое государственное значение".

На письме наискосок, в правом углу, розмашисто: "Вызвать его и оказать помощь в пересылке материалов его работ по адресам. Возвратить ему книги. Улучшить ему в ДКО жилищно-бытовые условия для работы. Слюсаренко."

Между письмом Чижевского - 20 марта 1946 года и резолюцией Слюгаренко - 2 апреля 1946 года прошло две недели. Есть все основания предполагать, что Слюсаренко прочитал письмо заключенного академика внимательно. Вряд ли это письмо можно назвать заявлением в обычном смысле слова - Чижевский явно хотел не просто разрешения, он рассчитывал на... сочувствие? Вряд ли. Он ждал взаимопонимания в той невероятности, в которой они очутились оба - подполковник госбезопасности и человек Слюсаренко и он - академик и зэк Чижевский.

По свидетельству многих, лично знавших Слюсаренко, и бывших сотрудников, и бывших "врагов народа", отличался он спокойным, уравновешенным нравом и умел разглядеть в окружаю-

щих человека. Качеством этим из высокого карлаговского начальства обладали очень немногие...

Чижевский продолжает начатую в Ивдельлаге борьбу за свое освобождение. Бесчисленное множество писем направлено им в разные инстанции. Отовсюду отвечают: отказ. В деле сохранилась производственная характеристика на "содержащегося под стражей в Карагандинском исправительно-трудовом лагере МВД заключенного Чижевского А.Л. № 300062.":

"... в условиях Карлага МВД возможность трудового использования з/к Чижевского А,Л. была очень ограниченной. По прибытии в наш лагерь Чижевский был направлен на работу в поликлинику, где имеется единственный рентгенкабинет с необходимым для работ по ионизации трансформатором. З/к Чижевскому было поручено на научной конференции ознакомить врачей с проблемой аэроионизации и ... провести наблюдения по этому методу. Одновременно ему была поручена работа по электростатическому распылению лекарственных веществ и по изучению влияния ионизации по реакции эритроцитов. Проводя эти работы в течение 10 месяцев, з/к Чижевский А.Л. ничем особенным себя не проявил, сами работы определенного бесспорного эффекта, в основном, не дали. Медико-санитарная служба Карлага МВД практически приложимых реальных результатов от этих работ не получила.

... Все это дало основания считать, что дальнейшее использование з/к Чижевского А.Л. по линии медико-санитарной службы нецелесообразно. Санотделом поставлен вопрос о переводе в другую отрасль хозяйства, например, сельское хозяйство, животноводство, где он мог бы быть более полезен.

По имеющейся в личном деле з/к Чижевского характеристике видно, что, отбывая срок, он еще в Ивдельлаге имел поручение оборудовать кабинет для аэроионизации Центральной поликлиники, но ничего практически не сделал. Нарушал установленный

лагерный режим, за что был выдворен в зону. Всячески пытался освободиться из-под стражи под видом неизлечимых тяжелых недугов. Начальник управления Карлага подполковник Соколов. Начальник политотдела Карлага МВД подполковник Егоров."

Этот документ - косвенный ответ Соколова на постоянные попытки Чижевского достучаться до "верхов". В отличие от Слюсаренко Соколов и Егоров нимало не были озабочены идеей сохранить Чижевского для страны и для науки. Для них он однозначно был "враг народа", которого они предпочитали видеть где-нибудь на скотоферме, на общих работах.

Итак, теперь Чижевский лишался возможности вести научную работу в условиях лагерной медико-санитарной службы. Спасти его от общих работ мог только - кто? Слюсаренко? Очевидно, только он. В деле никаких прямых свидетельств этому нет, однако Чижевский остается в 19-ом ДКО. В Долинке.

Но Соколов суров. Ему активно не по душе строптивый зэк, посылающий постоянные просьбы о пересмотре дела:

"Начальнику ОУРЗ Управления Карлага МВД майору т. Меркулову. Объявите заключенному Чижевскому А.Л. л/д 300062, что его заявление, адресованное на имя Генерального Прокурора Союза СССР об условно-досрочном освобождении из лагеря по инвалидности мною рассмотрено и оставлено без удовлетворения. Заключенный Чижевский, как осужденный за контрреволюционное преступление, условно-досрочному освобождению из лагеря по инвалидности не подлежит. И.о. прокурора Карлага, юрист 1-го класса Соклаков."

Идет осень 1946-го года...

16 декабря этого же года приходит еще один ответ: "Министерством государственной безопасности его заявление рассмотрено и постановлением Секретариата Особого Совещания при МГБ СССР от 16 ноября 1946 года в пересмотре решения по его

делу отказано. Зам. начальника отдела "А" МГБ СССР полковник Титов."

На ответе подпись Чижевского: "Ознакомлен. 9.01.47 г."

Теперь Чижевский пишет в Прокуратуру СССР. В Совет Министров. И отовсюду: "Оснований для пересмотра по его делу не имеется. Прокурор отдела по спецделам, старший советник юстиции Гершанов."

Кажется, в тучах, которые сгущались над академиком, никакого просвета. Однако...

На рецензию в Москву уходят одна за другой научные работы Чижевского.

"6.VI.47 г. Начальнику спецотдела 2 управления ГУЛАГа МВД СССР подполковнику тов. Алешинскому. Направляем научную работу об "Абсолютной очистке воздуха от пыли и микроорганизмов" заключенного Чижевского А.Л. Зам. начальника Управления Карлага МВД СССР подполковник Слюсаренко. Начальник ОУРЗ Карлага майор Меркулов."

В Москву на рецензию в ГУЛАГ уходят "Электростабилизация морфологических и белковых элементов крови при переливании", "Электростатический метод интенсификации химических реакций"...

Ответы не заставляют себя ждать.

"31.12.47 г. Начальнику Карлага МВД подполковнику Соколову. ...Направляю для сведения и сообщения заключенному Чижевскому А.Л. копии отзывов на представленную им работу "Электростатический метод интенсификации химических реакций". Возражения автора, если последние возникнут, направлять в Центральное бюро по делам изобретений 4-го Спецотдела МВД СССР.

Приложение:

1. Отзыв Комитета по изобретениям и открытиям при Совете Министров СССР.

2. Отзыв специалистов 4-го Спецотдела. Зам. начальника промотдела 4-го управления ГУЛАГа МВД (СССР Колесов."

Наискось размашисто: "Сообщите автору. Слюсаренко."

Отзывы похожи друг на друга, как близнецы: "Научной ценности не представляет." Или: "Работа научного интереса не имеет."

Однако Чижевский при всей своей внешней смиренности и покладистости был из тех, кого сломать совсем не просто. За внешней деликатностью скрывалась железная воля и напористость, сознание своей правоты и ценности сделанного. Умение вести научную полемику и отстаивать позицию. Возможно, именно эти качества и делали его столь симпатичным для Слюсаренко? Как бы то ни было, но подполковник явно понимал ценность и значительность Чижевского для отечественной науки и как мог, старался содействовать ему. Именно стараниями Слюсаренко и получил ученый возможность в одиночестве работать в крохотной каморке. Это было высшим благом в условиях лагеря. По долгу службы Слюсаренко контролировал переписку ученого с ГУЛАГом. Кто знает, с каким чувством читал он письма Чижевского: "Покорнейше прошу вернуть мне мою работу для дальнейшей проработки и ознакомить меня с отзывами комиссий. Проф. Чижевский."

"Заместителю начальника Карлага МВД СССР подполковнику Слюсаренко от з/к Чижевского А.Л., л/д 300062 ст.58 п.Ю УК, срок 8 лет, 22.01.1942-22.01.1950г., 19-ДКО. Ваше указание о предоставлении мне отдельной кабинки дало возможность, несмотря на тяжелую болезнь сердца, посвятить себя выполнению обширной по объему и исключительно серьезной по значению творческой научной работе в области моей специальности - медицинской биофизики.

... Одновременно направляю Вам работу военного назначения о новом методе получения бетона максимальной прочности

и плотности, выполненную мною совместно с инженером Проектного бюро 19-ДКО Е.Ф. Тумановым и прошу Вас дать этой работе дальнейшее движение.

Я живу при художественной мастерской 19-ДКО. В моей маленькой комнатке (бывшая кладовая) устанавливается только топчан, тумбочка и печка. Но для творческой работы мне этого вполне достаточно. К моему личному огорчению, по-видимому, жить в ней без Вашего указания не разрешат, ибо художественная мастерская отходит в зону автобазы."

На этом письме резолюция Слюсаренко: "28.01.1948 г. Матросову. Направьте эту работу з/к Чижевского в ГУЛАГ. Объявите ему ответ по предыдущим его работам."

О каморке - ни слова. Ничем не может помочь? Или не хочет?

"Секретно. Начальнику Спецотдела 2 Управления ГУЛАГа МВД СССР подполковнику Алешинскому. ... Высылаем научную работу "Электростабилизация морфологических и белковых элементов крови при переливании» заключенного Чижевского Александра Леонидовича. Начальник Спецотдела Карлага Матросов, начальник 2-го отделения Спецотдела Петухов."

И опять - отрицательные отзывы. Ученый изучает их со всей серьезностью и - снова отправляет работы. Кажется, этой переписке не будет конца...

"19.02.1948 года. ДКО. Начальнику 2-го Спецотдела Управления Карлага МВД СССР от з/к Чижевского А.Л., л/д 300062, ст. 58-10, срок 8 лет. Заявление. ... Мне было объявлено, что моя работа "Абсолютная очистка воздуха от пыли и микроорганизмов" ГУЛАГом возвращена как "не представляющая собой особой ценности" с заключением экспертной комиссии. Покорнейше прошу вернуть мне эту работу для дальнейшей проработки и ознакомить меня с отзывом комиссии. Проф. Чижевский." В этом "проф." весь Чижевский. Превратности судьбы, неустроенность, лагерь, унижения, все, чем так "богат" - все слов-

но мимо него. Он, как большой пароход, плывет своим курсом, несмотря на шторм, на ветер и волны. Нет такой волны, чтобы накрыла и потопила его. Не может быть. Он ее исключает.

Александр Леонидович пишет своим крупным, твердым, с правильным наклоном, несколько "старомодным" почерком, фиолетовыми чернилами, на плохой, шершавой, серой бумаге свои принципиальные возражения на два последних отзыва из ГУЛАГа на "Электростатический метод интенсификации химических реакций". Судя по тому, что возражения эти вшиты в дело заключенного СГ-555, они так и не были отправлены адресатам.

"20.10.194& г. Начальнику КВО Карлага МВД СССР майору т. Ханжину. ...возращается работа заключенного Чижевского АЛ. "Абсолютная очистка воздуха от пыли и микроорганизмов» как не представляющая особой ценности. И.о. начальника КВО 2-го Управления ГУЛАГа МВД СССР капитан Иванов."

Очевидно, настойчивость, которую проявляет з/к Чижевский, начинает все больше раздражать кого-то там, наверху. От Карлага требуют справку по архивно-следственному делу и начальство полным ходом начинает сочинять нужный документ. По этой архивно-следственной справке № 0263651 Чижевский "в 1920 году был арестован ВЧК" и "будучи враждебно настроен к существующему строю, систематически, на протяжении ряда лет среди окружающих его лиц вел антисоветскую агитацию. Восхвалял старый царский строй и военную мощь фашистской Германии. Решением Особого Совещания при НКВД СССР от 20 марта 1943 года осужден сроком на 8 лет ИТЛ. Оперуполномоченный ст. лейтенант Сломский."

Значит, старая история? Еще с 20-го года? Чей-то донос? Дворянин, лишенец - лишен избирательных прав, генеральский сын... Оперуполномоченный поставил точку, за которой никаких пересмотров, никакого снисхождения, внимания, никакой замены меры наказания. Классовый враг...

Вряд ли сам Чижевский, всеми силами стремясь изменить что-то в своей судьбе, заблуждался относительно своей участи. За лагерные годы перед его глазами прошло столько замечательных людей, которые могли составить честь и славу любого государства. Но не того, в котором им выпало родиться и жить. Это государство не нуждалось в них. Машина, дьявольского устройства которой он не мог не понимать, словно молох, пожирала человеческие судьбы, человеческие жизни.

Здесь, в Карлаге, были сломаны судьбы таких ученых, как Б.К. Фортунатов, A.M. Деомидов, Я.И. Василец, B.C. Пустовойт, Р.А. Цион, Я.Е. Василец, А.В. Ланина, Е.Н. Савельева... Артисты, художники, драматурги, режиссеры, профессора выращивали овощи, пасли скот, рыли каналы, работали стеклодувами, шили сапоги, теряли последние силы на кирпичных заводах и в шахтах. Никому не было дела до их прошлого. Они все были одинаково бесправны, зэки, "враги народа".

"28.07.48 г. Начальнику Управления Карлага МВД СССР полковнику Соколову... Заявление. В течение двух последних лет в свободное время я вел серьезную научно-исследовательскую работу в области моей специальности - биофизики. Выводы из этой работы могут иметь, по-видимому, очень большое военно-оборонное значение. Попытки заинтересовать моим трудом работников лагеря успехом не увенчались...

Ввиду чрезвычайной актуальности и серьезности дела я позволю себе обратиться лично к Вам с покорнейшей просьбой вызвать меня лично для 10-минутного доклада Вам о военно-оборонном значении моей работы, дабы Вы решили ее судьбу. Прошу простить меня за причиненное беспокойство. Проф. Чижевский, бывший директор Центральной лаборатории ионизации Народного Комиссариата здравоохранения СССР, главный руководитель работ строительства Дворца Советов СССР, Московский мединститут."

На письме резолюция Соколова: "т. Матросову. Положите в его личное дело - он мне надоел и все его работы получили отрицательные отзывы. 28.07.48 г."

В высочайшей встрече заключенному профессору было отказано.

... До конца срока немыслимо долго. Здоровье ухудшается на глазах. Чижевский вновь обращается к Слюсаренко:

"Я закончил и направил через 19-ДКО в БРИЗ Управления научный труд "Электростатический метод интенсификации химических реакций", серьезную математическую работу, имеющую отношение как к химической, так и оборонной промышленности. Я приступил также к научно-исследовательской теоретической работе об электрических функциях крови, экспериментальная часть которой была мною выполнена в ЛСО в 1946 году. Этот труд подробно рассматривает электрические свойства крови, их изменчивость при ряде заболеваний, особенно при раке. Параллельно я занят разработкой двух научных тем военного характера: 1. Электрический метод лечения ранений; 2. Электрический метод абсолютной очистки воздуха при изготовлении вакуумных приборов.

Я приступил к работе над выяснением возможности применения электростатического метода к увеличению прочности бетона, что может иметь большое значение при постройке бетонных сооружений военного характера. Все перечисленные работы я произвожу в свободное время, пользуясь тем, что у меня есть отдельный угол, хотя и нет стола: все эти работы написаны на фанере, положенной на колени.

... За ноябрь-декабрь я написал десять картин-оригиналов. 5 января я получил в карцере сотрясение мозга, следы которого в виде сильнейших головных болей держатся до сих пор. Одновременно с этим у меня было отнято рабочее место. На мое рабочее место посажены с 10 марта туфельщицы, а то место в цехе, где

они сидели до сих пор, пустует. Писать картины у меня в кабинке, сидя на топчане, невозможно: мое оконце имеет световую площадь размером 33x56, а в полумраке работать красками нельзя.

От гражданина Бачурина (начальник АХО Карлага - Е.К.) я узнал, что я не получу больше отобранного у меня рабочего места, а может быть, лишусь даже и кабинки, в которой я живу сейчас и пишу свои научные труды, т. к. начальник 19-ДКО считает это излишним, равно как он считает излишним и поддерживать мое слабое здоровье питанием.

... Я узнал, что мне даны из ЛСО и из ДКО самые скверные характеристики, как бездельнику и лодырю. Никаких столкновений или пререканий с начальством или надзорсоставом за все пять лет с лишком моего заключения у меня не было. Я дисциплинирован и строго подчиняюсь режиму лагеря. Единственным нарушением было приготовление супа в 12 часов дня 26 декабря в моей кабинке з/к Перишкольник в то время, как я работал в своей мастерской.

... Я глубоко неизлечимый инвалид, страдающий одной из самых страшных и тяжелых болезней сердца - грудной жабой. Частые ночные приступы неописуемых болей и удушья, длящиеся иногда часами, бессонные ночи приковывают меня к постели и делают меня практически совершенно нетрудоспособным. Более 50 процентов моего пребывания в заключении я пролежал в стационарах и был несколько раз актирован. Я хочу лишь одно- j го - получить возможность закончить мои новаторские научные ' труды. ... Все вышеизложенное дает мне моральное основание покорнейше просить Вас подтвердить начальнику ДКО Ваше распоряжение от 16-го января с. г. 1). О восстановлении перегородки для создания необходимых условий работы и 2). О назначении мне постоянного о. п. питания для поддержания моего здоровья.

Гражданин Начальник, простите, что я вновь был вынужден беспокоить Вас, но только в Вас и Вашем отношении я встречаю

истинное чуткое отношение к человеку. И морально, и физически я разбит, моя судьба и судьба моих научных идей в Ваших руках."

Этот крик о помощи датирован 21 марта 1947 года. ... Выставку картин Александра Леонидовича Чижевского Караганда смогла увидеть только в годы перестройки. Ее привезла в наш город вторая жена Чижевского Нина Вадимовна Перишкольник. Мне посчастливилось увидеть эту выставку. В картинах Чижевского - покой и тоска. Скупой степной пейзаж. Пейзажи милой сердцу средней полосы России. Восход. Сумерки. И степь, степь., степь... И ничего, ни одной детали, ни одного штриха, напоминающего о неволе.

Одним из самых страшных прегрешений "врагов народа" была связь между заключенными. Надзиратели вынюхивали такие пары с особой ревностью и рвением. Особенно отличался в этом все тот же гнусавый Филиппов. Карпенчук, хорошо знавший и Чижевского, и Нину Вадимовну по совместной работе в лагерной культбригаде, вспоминал, что Филиппов, как ищейка, выслеживал их обоих. Чижевский и Нина Вадимовна были знакомы еще со времен юности и встретились в лагере случайно. Оба были и удивлены, и обрадованы, но еще более - испуганы встречей. Скорее даже не испуганы, а потрясены. Совместная работа в лагерной культбригаде, долгие разговоры, воспоминания сблизили их. И вот однажды, в отсутствие Чижевского, Перишкольник рискнула зайти в его кабинку, чтобы приготовить супчик для Александра Леонидовича. Ее выследил надзиратель и тут же доложил начальству. Расправа не заставила себя долго ждать...

Питание заключенных в Карлаге было очень скудным. "Наркомовская норма" состояла из 450 граммов хлеба плюс приварок - жидкий суп из "карих глазок", черного ячменя, который заключенные еще называли "шлыковкой" по фамилии заключенного селекционера Шлыкова, который и вывел этот сорт кормового яч-

меня в лагере. Еще давали такую же черную кашу. Питание было двухразовое, но хлеб давали только раз в день, а в отношении супа были варианты в зависимости от сезона. Долго протянуть на таком "питании" не мог никто. В феврале 1943 года в докладной записке оперативно-чекистского отдела Карлага в ГУЛАГ' НКВД СССР "О состоянии медицинского обслуживания заключенных" начальник ОЧО Карлага старший лейтенант госбезопасности Яломкович писал: "О значительной смертности в Карлаге и о недочетах в работе санчастей нами информированы начальник управления и начальник политотдела Карлага. Политотделом этот вопрос специально рассматривался и вынесено соответствующее решение." ("Советские архивы", 1991 г., №6)

Последнее письмо к Слюсаренко - голос человека, потерявшего надежду. Мольба о помощи. Но...

Слюсаренко уже не в силах сделать что-то для Чижевского. В это время в лагере прокатывается волна репрессий против вольнонаемных, замеченных в "связях с заключенными", и в зону внимания бдительного начальства попадают несколько "вохровцев", сочувственно относящихся к заключенным. Вообще в Карлаге, как и в других лагерях, как и на воле, процветает стукачество, доносительство. Следователи ОЧО - оперативно-чекистского отдела вербуют среди заключенных стукачей, которые такой ценой выторговывают себе сносное существование. Небезопасно и положение высшего начальства — самое страшное быть замеченным в сочувствии. А Чижевский столь бесхитростно, искренне и открыто уповает на помощь Слюсаренко. Единственное, что может сделать для него последний - это не ухудшить положения.

А режим тем временем накатывался на Чижевского девятым валом. 10 июня 1948 года специальная комиссия в составе подполковника Даниленко, подполковника Скворцова и младшего советника юстиции Ларинина выносит заключение по личному делу Чижевского А.Л.: "Перевести в особый лагерь МВД СССР" Таким особым был Спасск...

"Выписка из протокола заседания Центральной комиссии МВД, КГБ и Прокуратуры СССР. 4 июня 1948 года за № 28 по отбору заключенных, подлежащих переводу из Карлага в особые лагеря и особые тюрьмы МВД...

... Чижевский А.Л. как особо опасный государственный преступник подлежит содержанию в лагере МВД. Начальник спецотдела Карлага МВД СССР майор Матросов."

Итак, снова этап. Впереди - Спасский особлаг.

Спасский особлаг считался "инвалидным лагерем". Его достаточно хорошо описал А.И. Солженицын в своем "Архипелаге ГУЛАГ". По.пасть в Спасск - это все равно что быть приговоренным к смерти. Умирали здесь часто и помногу! Освобождались редко и единицы. Сидели здесь "особо опасные государственные преступники" - уголовников почти не было, зато в изобилии были представлены высшие армейские чины, партийная администрация, военнопленные, лица с присоединенных территорий. В Спасском лагере Чижевский попадает в штат лагерной больницы, даже получает в свое пользование небольшую комнатку, которая становится лабораторией. Здесь его пути снова пересекутся с дорогами Павла Гавриловича Тихонова, ученого-математика из Челябинска, арестованного с Чижевским в один день. Поистине тесен лагерный мир...

При очередном палатном обходе Александр Леонидович задержится у кровати умирающего доходяги. Маленький, высохший до неузнаваемости, без единого зуба, весь покрытый желтой шелушащейся кожей, Тихонов представлял собой зрелище ужасающее. Прибыл он с этапом из Тайшетских лагерей. Цинга, дистрофия сделали свое дело - Тихонов умирал. Тем не менее, Чижевский не прошел мимо.

— Вы, кажется, математик?

— Да, был, - еле слышно ответил маленький человечек, подняв на Чижевского угасший взгляд.

— Вам надлежит непременно поправиться и работать у меня в лаборатории, — строго сказал Чижевский, словно не замечая состояния Тихонова.

Говорят, чудес не бывает. Неправда. Чудеса встречаются и спутница их - надежда. Слабый лучик надежды, вспыхнувший в умирающем Тихонове, сотворил чудо - больной начал выживать.

Позже, окончательно поправившись, Тихонов станет первым и надежнейшим помощником Чижевскгого в его научных поисках, которые он продолжает и в Спасске.

В Спасском особлаге Чижевский последние годы перед своим освобождением работает научным руководителем клинической лаборатории 2-го отделения. Это была самая настоящая "шаражка", где шли серьезные научные изыскания и был высококвалифицированный коллектив. Изучались пристальным образом свойства крови в условиях экстремальных, что сегодня позволяет задуматься, чем же все-таки занимались в той лаборатории? Как сказал несколько лет назад космонавт Севастьянов, принимая участие в открытии музея Чижевского в Калуге, Чижевский одним из первых исследовал свойства крови в условиях космоса. Только ли? 50-ый год, страна вовсю наращивает ядерный потенциал. На Семипалатинском полигоне одна за другой испытываются смертельные бомбы... По воспоминаниям одного заключенного Спасского лагеря - латыша, ныне живущего в Латвии, из Спасска уходили в неизвестность этапы, которых особенно боялись зэки. Куда? В Спасске функционирует крупное онкологическое стационарное медподразделение. Именно оно станет позже фундаментом для открытия в Караганде онкологического диспансера. Рак и электрические свойства крови - тема давних размышлений ученого...

Кроме того, Спасский лагерь поставлял рабочую силу для рудников Джезказгана. Среди заключенных была высокая заболеваемость силикозом.

Из письма Чижевского начальнику Управления Степлага СССР полковнику Чечеву:

"... данное Вами поручение Клинической лаборатории 2-го отделения по разработке способа борьбы с силикозом в теоретической части выполнено. Расчеты показывают, что электромаска будет весить несколько десятков граммов, не будет стеснять лицевой мускулатуры, выдыхаемый и вдыхаемый воздух будет совершенно свободно проходить через пятисантиметровую трубку, ибо преграды (фильтры) для прохода воздуха отсутствуют, и пыль будет оседать с помощью работы электрического поля, создаваемого специальным генератором электрического тока весом в 600 граммов, помещающегося в кармане рабочего.

Теоретические расчеты показывают, что электромаска может иметь универсальный характер, то есть может быть применена для борьбы с любыми органическими и неорганическими бактериальными запылениями легких."

Маска Чижевского могла быть применена во многих областях горнорудной промышленности, а также в местах соприкосновения со "специфически вредной пыльцой".

Чижевский настаивает: "Экспериментальная разработка электрической маски потребует многочисленных опытов, а также специальной комнаты..., приборов и прочих мелких приспособлений. Ориентировочная стоимость приборов составит около 8-10 тысяч рублей." Приборы и все прочее необходимо выписать из Москвы.

"Я лично очень заинтересован в практическом воплощении электромаски, так как для меня она могла бы стать "путевкой в жизнь", так как срок моего освобождения 22.01.1950 года. Прошу Вас о следующем: 1). Отпустить необходимые средства.

2). Командировать доверенное лицо для закупки необходимых приборов. 3). Разрешить мне в качестве вольнонаемного оставаться при 2-ом лаготделении до окончания указанной экспериментальной работы или до того времени, когда работа будет пущена в ход и может быть закончена без моего непосредственного участия. 4.12.1949 года.

Срок пребывания в заключении двигался к концу. Чижевский хорошо понимал, что уехать из Караганды ему в ближайшее время будет невозможно — по выходе из лагеря все "враги народа" получали ограничение, так что мечтать ни о Москве, ни о Ленинграде, ни о других больших городах было нечего. И тогда Александр Леонидович решается написать в Караганду в отдел здравоохранения облисполкома. Он составляет "послужной список лагерных лет":

"1943-44 г.г. - руководитель кабинета ионизации Центральной больницы Ивдельлага.

1944-45 г.г. - сотрудник ЦРЛ НКВД по вопросам лечения ран.

1945-47 г.г. - консультант санбаклаборатории и Центральной поликлиники по вопросам аэроионизации и ранней диагностики рака.

1948-49 г.г.- научный руководитель Клинической лаборатории 2-го лаготделения Степлага.

Последние годы моей научной исследовательской работы я был занят разработкой новых методов лечения ран, разработкой нового метода дифференциальной и ранней диагностики рака в связи с изучением электрического заряда нормальной и патологической крови. Изучением геометрии и физической структуры крови путем применения высшего математического анализа (этим-то и занимался с ним математик Тихонов — Е.К.).

Мною экспериментально доказана необходимость коренной ревизии метода введения консервированной крови в отношении предварительной стабилизации эритроцитов, что может

привести к резкому снижению посттрансфузионных шоков, а следовательно, иметь особое значение в военной медицине. 14.12.49 г."

Чуть раньше он пишет еще одно письмо в Караганду: "Заведующему Кароблздравотделом от академика, профессора Чижевского Александра Леонидовича. 22 января истекает срок моего заключения. Желая остаться работать по своей специальности в Караганде, позволю себе адресовать Вам это заявление. В том случае, если Вы сочтете мои научные работы полезными в деле здравоохранения Карагандинской области, прошу Вас не отказать возбудить ходатайство перед Карагандинским областным отделом МВД или КГБ об оставлении меня на работе в Караганде... 2.12.49 г. 2-ое лаготделение Степлага, Спасск."

А здоровье Александра Леонидовича тем временем все ухудшается. Дают о себе знать лагерные восемь лет. В очередной раз попав на больничную койку с острым приступом ишемической болезни сердца, Чижевский обследуется консилиумом. Консилиум заключенных и вольнонаемных врачей делает следующее заключение: "Заключенный Чижевский А.Л. страдает миокардиодистрофией с расширением сердца, стенокардией с частыми приступами удушья, генерализованным артериосклерозом периферических сосудов мозга, эфиземой легких, парахиматозным гепатитом, хроническим колитом, грыжей белой линии живота. Профессор доктор Г.С. Вацадзе, профессор доктор В.В. Оппель, доктора Л.Е. Паценко, Г.Г. Эрнезакс, И.И. Козаковский." Копия заключения была препровождена в Управление Степного лагеря в Джезказган (в него с 1948 года входил Спасский особлаг) со следующей припиской:

" ... по состоянию здоровья Чижевский А.Л. здоров, относится к труду III категории. Зам. начальника Управления майор Буркин, начальник Спецотдела лейтенант Рабинин."

7 января 1950 года выписан наряд на отправку з/к Чижевского А.Л. в ссылку на поселение: "Этапировать в Караганду в рас-

поряжение УМГБ. Нач. отдела "А" МГБ СССР полковник Заславский. Зам. начальника 19 отделения подполковник Шашков."

Итак, последний этап - на этот раз в Караганду, в тюрьму № 16. Последний документ: "Направляем в вверенную тюрьму з/к Чижевского Александра Леонидовича."

... Главный врач онкологического диспансера пригласила к себе заведующую клинической лабораторией, недавно закончившую институт молодую специалистку Ирину Кулакову и представила ей высокого худого человека в ватной телогрейке, сапогах и с длинной окладистой бородой:

— Знакомьтесь. Профессор Чижевский. Будет работать у вас лаборантом.

Ирина Николаевна зарделась от неожиданности: как же так?! Профессор и вдруг - лаборантом? Но главная - не любившая ничего объяснять дважды, сухо повторила:

— Лаборантом. Пойдите, познакомьте Александра Леонидовича с рабочим местом.

Так Чижевский начал работать в областном онкологическом диспансере. Он продолжал вести научную работу по изучению свойств крови и ранней диагностики рака. Тогда, в первое время по выходе на свободу, по свидетельству знавших его в тот период, был он неизменно вежлив, предупредителен и страшно подавлен. Медленно, очень медленно возвращались к нему его прежние, казалось бы, навсегда утраченные тонкий юмор, ирония, спокойная рассудительность, любовь к музыке, интерес к молодежи. А молодежь тянулась к нему. В очень короткое время вокруг него образовался круг молодых интеллигентных врачей, недавних выпускников Днепропетровского мединститута, работавших в областной клинической больнице. Сблизился Чижевский и с заведующим глазным отделением Ковинским, высоким красавцем, в прошлом офицером царской армии. Продолжал бывать у Чижевских в их маленькой комнатушке в Михайловке, где

был только стол, табурет, кровать и картины, стопкой сложенные в углу, тоже бывший карлаговский врач Подзолов, женатый на бывшей жене маршала авиации Новикова. Об истории их отношений ходили легенды... Была в этом кругу и Недовесова, великолепный терапевт, тоже отсидевшая свое в Карлаге. Бывали у Чижевских и доктор Семинец с женой. Молодежь просто в рот Чижевскому заглядывала, а он охотно и доступно объяснял им, отвечал на бесчисленные вопросы, делился знаниями.

Однако недреманное око ГБ бдительно следило за вышедшими из лагерей "врагами народа". В личном деле Чижевского сохранился прелюбопытный документ: "1 апреля 1950 г. Управление МГБ по Карагандинской области. Помощнику начальника отделения "А" Челябинской области г. Челябинск. Начальнику отдела МГБ Особого лагеря МВД № 4 пос. Джезказган. Просим проверить, какими компрматериалами Вы располагаете на Чижевского Александра Леонидовича, в положительном случае имеющиеся у вас материалы вышлите нам для оперативного использования. Заместитель начальника Управления МГБ Хамидуллин, начальник отдела А УМГБ майор Стрельцов."

У бывших в доме Чижевских расспрашивали - что там делается, о чем говорят. Молодежь после таких бесед с гебистами, тем не менее, продолжала дружбу с ученым. Постепенно Чижевский оттаял. Однако его открытия по-прежнему никого не интересовали. Он отправлял свои статьи в научные журналы, работы на рецензии в Москву. Ни звука в ответ. Он был "оттуда", и этим все было сказано.

Его новым методом дифференциальной и ранней диагностики рака так и не воспользовалось отечественное здравоохранение, в то же время сегодня работы ученого в этом направлении используются за рубежом, там созданы специальные методики "по Чижевскому". Но своей родине академик был не нужен. И кто знает, не грянь март 53-го, какая судьба ждала бы Александра Леонидовича в будущем?..