ПРОПАВШАЯ МОЛОДОСТЬ

Е.Л. ТАГАЕВА

(БЕМБЕЕВА)

Я родилась в 1924 г. в с.Хошеуты Кетченеровского района Калмыцкой АССР. В 1943 г. подала заявление с просьбой направить меня на фронт. Сарпинский районный военкомат направил меня в Сталинград, в 213-ю отдельную дивизию аэростатного заграждения. Там я встретилась с Аришей Теленгидовой и в дальнейшем моя и ее жизнь складывались почти одинаково. До ноября мы проходили службу в воинском звании красноармейцев, обучались военному делу.

1 ноября 1943 г. нас перевели в Архангельск, в 1568-й зенитный артиллерийский полк, который входил в состав действующей армии и располагался у Белого моря. Я была зенитчицей под номером три, по моей команде начиналась стрельба.

Однажды нам, девушкам-калмычкам, старшина сообщил, что создается отдельная национальная дивизия и мы должны в этом участвовать. Так мы собрались и поехали. Сколько ехали — не помню, но в начале 1944г. приехали в Кунгур, затем — на строительство Широковской ГЭС. На стройке мне не пришлось работать, т. к. сразу определили в больницу, где я работала до конца пребывания в Широклаге. Из сотрудников больницы помню врача-хирурга Петра Александровича и старшую медсестру из Москвы, по национальности еврейку.

В мои обязанности входил уход за больными лазарета. Работы было много, работали день и ночь, Трудно было ухаживать, особенно за тяжелобольными, многие из них умерли. Врачи строго следили за дисциплиной санитарок. Мне тогда было лет 19. Хотелось и в кино пойти, и отдохнуть. Но на это времени не хватало,

Однажды произошел такой случай. В один из дней июля 1944г. демонстрировался кинофильм. А мне предстояло в тот день с 9 час. вечера заступить на дежурство. Но к тому времени фильм еще не закончился. За мной посылали посыльного, а я все равно опоздала на дежурство в лазарет. За этот проступок мне, а также медбрату Есину Корсадыковичу Бадмаеву, разрешившему этот поход в кино, были объявлены выговоры,

В отдельном бараке жили: А. Теленгидова (тогда ее фамилия была Назарова), Г. Уланова, М. Монтиева, С. Онджинова, Д. Джумалинова и остальные.

Одевались мы в военную форму, в которой приехали из армии: гимнастерка, юбка, шинель.

В широклаговской больнице я познакомилась со своим будущим мужем Оконом Бембеевичем Бембеевым. В отличие от Теленгидовых, мы не регистрировали брак. Муж был 1912 года рождения, тоже родом из Малодербетов-ского района. До войны Окон получил образование, работал фельдшером на скорой помощи.

Из Широклага мы уехали на спецпоселение в Алтайский край, Рубцовский район. Здесь муж устроился работать фельдшером, а я — санитаркой.

Из Сибири мы вернулись в Малодербетовский район и опять стали работать в больнице. Мы нажили одного сына, который стал медиком. Все у нас в

семье медики, включая невестку. У сына четверо детей. Одну из своих внучек я назвала Донарой, именем одной из своих боевых подруг Донары Джумали-новой.

Я часто вспоминаю жизнь в Широклаге, особенно когда внуков начинаю кормить, а они отказываются есть. Я им говорю тогда: "Вот эту бы еду — да нам в Широклаг".

Пищу там готовили из некачественных продуктов с неприятным, резким запахом. А все равно ели: куда деваться, с голода умирать не хотелось. Ведь мы были молоды, постоянно есть хотелось.

Жизнь в Широклаге и такое питание сказались на нашем здоровье. У мужа, ныне покойного, был рак пищевода, а до этого — фронтовая контузия. В конце жизни сказались остаточные явления контузии.

В Широклаге ничего интересного не было. Только осталась на всю жизнь горечь и обида за молодые годы, проведенные в нечеловеческих условиях.